История одного волшебника

Ожидание, казавшееся мне удачной отсрочкой, затянулось. Ждать отца и остальных было утомительно. Первые недели я пыталась придумать, что ему сказать. Желание убедить его не выдавать меня за Малфоя не покидало меня. Я нашла много доводов, достаточно весомых, чтобы он, в конечном счете, прислушался ко мне, но, чем дольше о них думала, тем сильнее убеждалась в и бесполезности. Вести от отца приходили раз в неделю, может, чуть реже. На поле брани он и его армия имели преимущество, и на этом все, ни о каких подробностях речи не шло. Я же не переставала думать о Слизерине. И о его словах про тот чертов кулон. Без него я действительно быстро восстановилась: после долгого сна, длившегося почти полтора дня, я проснулась, чувствуя себя просто великолепно. Сильно переживая, Елена сообщила, что Салазар покинул город той же ночью, чем расстроила меня. Мне хотелось знать, что он сделал со мной и зачем уничтожил кулон. А еще я хотела извиниться за тот разговор, недостойный леди. Но меня лишили данной возможности. Через несколько дней после долгого сна, мне пришла сова, с небольшим свертком. Внутри было несколько книг и короткое письмо, написанное аккуратным витиеватым почерком. «Здравствуйте, Аделаида! Надеюсь, Ваше самочувствие улучшилось. Прошу, прочтите книги, в них вы найдете знания о том, как справляться и контролировать магию. Думаю, Вам будет интересен раздел, посвященный стихийной магии. Всё эти сведения я собирал сам, и заверяю, что ничего из этого вам не повредит. Конечно, вы можете проигнорировать мою скромную просьбу, но пожалейте слуг, которые так старательно ухаживали за садом Роберта.» Вместо подписи внизу листка стояли две буквы «S», выведенные, казалось бы, с особым старанием. Сомнений в том, кто именно отправил письмо и книги, у меня не возникло. Но я не спешила приниматься за чтение, непонятная тревога не давала мне даже прикоснуться к обложке. Все детство отец говорил мне, что моя магия слишком сильная, и с ней необходимо быть очень осторожной. Конечно, я иногда пренебрегала его наставлениями. Особенно в те моменты, когда была чем-то расстроена, я специально выплескивала скопившееся напряжение через выбросы. Первое время, о них никто, кроме Елены не знал, но однажды об этом узнал и отец: он не поощрял мои действия, каждый раз напоминая, что это не игрушки, и стоит быть осторожной. А потом еще и тот кулон… Спустя несколько дней терзаний, и я открыла первую книгу. Первое, что бросилось в глаза — тот же витиеватый почерк, что был в письме. Я погрузилась в чтение, увлекшись почти тут же. А ночами я уходила из поместья подальше от всех в сад и практиковалась, используя записи Салазара. И мне нравилось это. Вещи, которым я училась, требовали огромного контроля и сосредоточенности. Собственные успехи меня радовали как ничто до этого, и я принялась учиться дальше с еще большим воодушевлением. Конечно, у меня были учителя, но они давали поверхностные знания — лишь основные чары и заклинания. Что касается зельеварения, то здесь я была совершенно бездарной, и не стремилась узнать много. Но то, каким понятным и простым языком Салазар описывал свои эксперименты в зельеварении, даже во мне пробудило желние встать за котёл. Но, к счастью, под рукой не было ни котла, ни ингредиентов. Елена, узнав, чем я занимаюсь, была недовольна. Она не одобряла мое рвение к изучению магии втихомолку, без разрешения и отца, но после долгих споров, сдалась и присоединилась ко мне, следя за моей безопасностью, а иногда и обсуждая написанное. Она видела, как я тренировалась, и, хоть и не была сторонницей моих маленьких магических экспериментов, не могла не согласиться, что я делаю успехи. — Он просто гений! — делилась я своими впечатлениями. — И, похоже, невероятно сильный волшебник… — Сильный, — кивнула Елена. — Но не забывай, какая молва о нём ходит… Что он за человек, Адель, и какими искусствами занимается. Он чернокнижник! Так во Франции назывались люди, практикующие тёмную магию. Я только отмахнулась от её слов. — Ты ведь и сама знаешь, чему он учит детей в своём Хогвартсе! Ты слышала об этом от других людей. А его одержимость чистотой крови… И отношением к маглам. Это уже, как по мне, о чем-то да говорит. — И всё же, это не умаляет его заслуг, — надувшись, ответила я и уткнулась в книгу, продолжив читать про легилименцию и защиту от неё — окклюменцию. Магия разума мне всегда казалась сложнейшей и тончайшей материей, которая не каждому под силу. Но из записей было понятно, что любой волшебник может научиться защищать свой разум, пусть и довольно примитивно. От нечего делать, я принялась учиться и окклюменции по записям Слизерина. Будучи знакома с медитацией, что была хорошим подспорьем в стихийной магии, я неплохо справлялась, как мне казалось. Но подтвердить свои успехи я не могла — рядом не было ни одного легилимента. Я успокоилась и расслабилась по поводу помолвки с Малфоем, переключившись на переживания за всех, отправившихся на битву, и учёбу. Две полные луны прошло с того момента, как Вильгельм увел свои войска. И в один дождливый день, в конце октября, явился гонец с новостью. — Едут! — в малую залу вбежал пожилой магл, один из подданных Роберта. — Возвращаются! Это известие подняло на ноги весь город. По улицам сновали взбудораженные жители, каждый надеялся, что увидит своих близких живыми, а не получит вести о кончине. Тревожное ожидание заставляло их каждую минуту бросать взгляды на горизонт. Когда же они появятся. И почти на закате на подступах к городу показались первые всадники. Я провела в своей комнате весь день, ни на секунду не отходя от окна. А завидев, что к выходу из города потянулась толка из замка, присоединилась к толпе встречающих. — Могли бы дождаться всех в поместье, — причитала Елена, но следовала за мной. Вильгельма, невредимого и гордого, громогласно встречали горожане. Его вид так и кричал о том, что они победили. По правую руку следовал Салазар. Невредимый и ничуть не потрепанный, с своей вечной холодной усмешкой на губах и хищным прищуром. По левую руку следовали Малфой и отец. А позади и все остальные главнокомандующие с сыном Вильгельма. Троица волшебников разительно отличалась от остальных внешне, словно возвращались не с войны, а прогулки. Или охоты. Салазар держался непринужденнее всех. Легкий доспех был ослаблен, шлема не было и перчатки он держал в руках, вместе с поводьями. Встретившись с ним взглядом, я почувствовала, как в голове что-то неприятно закопошилось. Вздрогнув всем телом, я постаралась отвести взгляд и закрыть сове сознание, но у меня не удавалось. Меня словно поразила молния, и я замерла, как кролик перед змеей. «Очень верное сравнение, дорогая Аделаида, — тихий голос, раздавшийся в моей голове, заставил меня вздрогнуть. — Я тот ещё змей». Голова сильно разболелась, и я тихо застонала. Воспоминания быстро мелькали в голове, я с ужасом поняла, что Слизерин бесцеремонно копался у меня в голове. Силы, которые я тратила на борьбу с ним, быстро таяли, и я уже была готова сдаться, как всё прекратилось. Смеющийся взгляд Салазара отпустил меня, а сам он переключился на Вильгельма, что-то ему говоря. Я пыталась восстановить дыхание и биение сердца, колотящееся в груди. Этот негодяй вторгся в мою голову и мысли самым грубым и низким способом, лишая воли и погрузившись в самые глубокие уголки сознания. Это заставило меня едва ли не кипеть от злости. «Да что он возомнил о себе?» Восторженная толпа проводила Вильгельма со свитой в поместье. На пороге Вильгельма ждала его супруга — Матильда. Она тут же бросилась к нему, едва он спешился. Летиссия, решившая дождаться прибывших в поместье, не сводя глаз с Малфоя, пробиралась к отцу. Дождавшись, когда она обнимет его, я краем глаза наблюдала за Слизерином. Его никто не встречал, к нему никто не спешил, чтобы выразить радость от встречи. Не обращая внимания на встречающих, Салазар ловко спрыгнул с лошади и, передав конюху поводья, поспешил скрыться в поместье. — Адель? — голос отца отвлек меня от Слизерина. — Здравствуй, отец, — искренне улыбнулась я и крепко обняла его. — Я счастлива, что вы все вернулись! — Я тоже, дорогая, — тепло ответил он. — Я тоже. Медленно толпа разошлась по комнатам. Вильгельм громко заявил, что вечером будет пир, и ушел с Матильдой. Мы проводили отца до его покоев и вернулись к себе. Летиссия всю дорогу была мрачна и молчалива, и даже не смотрела в мою сторону, а затем, не говоря ни слова, скрылась у себя. — Она сама не своя, — обронила я Елене, которая следовала за мной. — Бедняжка… Ответа не последовало, но я не предала этому значения. Зайдя в комнату, поняла, что пришла одна. Елены не было. Дверь, так и оставшаяся открытой, резко захлопнулась, заставив меня вздрогнуть. Запирающие чары легли на неё, давая понять, что кто-то ещё есть в комнате. — Вижу, вы не теряли время зря, — тихий бархатный голос, звучащий без единой угрозы, заставил спину покрыться мурашками. Сейчас, находясь наедине с Салазаром в запертой комнате, я испытала страх. — Не бойтесь, — тут же успокоил меня голос из кресла, а свечи, расставленные на комоде и низком столике, ярко вспыхнули, повинуясь воле моего незваного гостя. Салазар, вальяжно рассевшийся, как в собственной комнате, был все в той же одежде, успев только снять доспехи. Но расслабленная поза не выражала спокойствия. Скорее напоминала выжидание зверя, что готов к прыжку в любой момент. — Что вы здесь делаете? — дрогнувшим голосом спросила я, отступая на несколько шагов к спальне. — Пришел, чтобы получить ответы и, быть может, закончить наш разговор. Его ответ ни сколь не внес ясности, скорее еще сильнее меня запутал. — О чем вы? — выдала я, теряясь в догадках. — В походе Вильгельма у меня было много времени, чтобы все обдумать, — медленно встав с кресла, ответил Салазар. Его глаза цепко следили за мной. — Обдумать и поговорить с вашим отцом. Глупая мысль, что он отговорил отца от помолвки с Малфоем, возникла в моей голове, но была тут же отринута. Слизерин вряд ли стал бы этим заниматься, он ясно дал понять, что помогать в сердечных делах молодых девиц был не намерен. — Он многое рассказал о вас, Аделаида, — плавно приближаясь ко мне, говорил Салазар. — О вашей семье, вашей матушки и… Ваших способностях. Я заворожено слушала его, боясь пошевелиться и наблюдая, как расстояние между нами сокращается. — А то, что вы устроили в саду Роберта, когда на вас был тот амулет, наводит меня на мысль, что вы не так безнадежны, как я думал. Слова Салазара меня немного отрезвили. Я не любила подобные фразы, отпущенные в мой адрес. — Но, увидев вас там, у ворот, — продолжал Слизерин, ни на что не обращая внимания, — я понял, что ваша магия восстановилась сполна и бьет через край. Её трудно не заметить. Он остановился в шаге от меня. Мне пришлось задрать голову, чтобы видеть его лицо. — Вы сильная волшебница, Аделаида, — тихо, почти шепотом, произнёс Слизерин и, подняв руку, взял прядь моих волос, пропуская их через пальцы. От этого жеста моё сердце забилось как сумасшедшее. Впервые, я находилась со взрослым мужчиной наедине и так близко. Я даже чувствовала его аромат, смешанные с потом и запахом лошади. Слишком резкий, но в тоже время будоражащий. Прикрыв глаза, я отчетливо ощущала силу мага, что заполнила всю комнату. Такая смесь возымела совершенно странный результат. Что-то в моей груди сжалось, мешая дышать полной грудью, и дело было далеко не в корсете. — Вы молчите, — не спрашивал Слизерин. — Хорошо. Тогда ответьте мне, вы все так не желаете стать леди Малфой? Вопрос был неожиданным, только несколько мгновений назад он толковал о моей магии, а теперь речь зашла о нежеланной для меня помолвки. — Д-да, — запнувшись, ответила я. — Не торопитесь с ответом, Аделаида, — отпустив мой локон, ответил Салазар. — Хорошо подумайте. Послушайте, как будет воспевать на пиру Малфоя наш будущий король, а потом дадите мне ответ. Он отступил на несколько шагов, и направился к двери. — Зачем? — вопрос сам сорвался с моего языка. — Возможно, я смогу вам помочь, — уклончиво ответил Салазар и, слегка кивнув мне, скрылся за дверью. Враз исчезла вся сила волшебника, как и моя выдержка. Я прислонилась к стене и медленно сползла на пол, мелко дрожа. — Король? Какой король? — вопрос прозвучал в пустоту, но я и не рассчитывала получить ответ. — И что это, дьявол его возьми, было? Так и сидела на полу, пока не появилась Елена, тут же всполошившаяся от моего вида. Кое-как убедив её, что всё в порядке, я принялась собираться на пир, не переставая думать о словах Слизерина. Сердце чувствовало какой-то подвох…