Disarm me with your loneliness

Он снова наблюдает за ней. Днем. Проследить за ней и узнать, где у нее убежище, было несложно. Или, может быть, она ему это позволила. Наверняка она умеет скрываться получше. Плевать. Сейчас это уже не имеет значения. Татцу гуляет по городу. Читает вывески. Рассматривает витрины магазинов, но никуда не заходит. Сверяется с мятой картой на перекрестках. Похоже, она тут совсем недавно. Фрэнк, правда, тоже не всегда узнает родные улицы Адской кухни. Это бесит. А ей, наверное, здесь нравится. Иногда она улыбается. Может, даже ему. Может, она давно поняла, что он таскается за ней. Уже третий час таскается. В обычной одежде она выглядит совсем другим человеком - и кажется еще младше. Она такая смешная в этих потертых голубых джинсах и полосатой розово-белой кофте с дурацким котенком на спине, но он догадывается, что она не случайно выбирает свободные вещи с длинным рукавом. Она бережет левую руку и иногда немного прихрамывает. Похоже, не у всех она вызывает желание купить ей самое большое мороженое яркой обертке… Она надолго застывает у витрины магазина игрушек. Смотрит на что-то, прижимая ладонь к губам, и глаза у нее мертвые-мертвые, на нее просто больно смотреть. Фрэнк даже хочет к ней подойти, но она все-таки решается зайти внутрь. Выходит минут через десять - с большим белым плюшевым медвежонком с идиотским бантом на шее. Плачет. У нее есть ребенок? Вряд ли. Вывод напрашивается сам собой, но думать об этом не хочется. Этого просто не должно быть. Татцу уходит. Куда глаза глядят. Совсем ничего вокруг не замечая, кажется, если бы Касл шел рядом с ней, она и то не обратила бы внимания. Да он уже и не слишком старается спрятаться от нее. Заметит - ну и пусть. Наверное, надо оставить ее одну, дать выплакаться, но он упорно идет следом. Вряд ли стоит опасаться, что с ней может что-нибудь случиться, но он опасается. Слишком хорошо помнит, каким невменяемым был сам. И предчувствие его не подводит: она зашла не в тот район, туда, где ей не стоило показываться даже днем. - Подари мишку, узкоглазая! И сумочку тоже давай сюда, - ей настолько плохо, что она сперва даже не соображает, что происходит, и этот мудак успевает схватить ее за плечо. Как раз за больное. Татцу разжимает пальцы, и медвежонок падает на грязный асфальт. - Отпусти ее. - Фрэнк более чем красноречиво разминает руки, но эти уроды смеются. Их трое. Что же, они сами напросились. Даже хорошо, что так получилось. Теперь легче. Ей, похоже, тоже: японка быстро взяла себя в руки. Она бы отлично справилась с ними сама. Сильная девочка. Очень смелая девочка. - Как его зовут? - Спрашивает Касл, подняв ее медвежонка. Хорошо, что он почти не испачкался. - Я не знаю, - Татцу смотрит на него удивленно. Сразу же прижимает мишку к груди, как только он отдает его ей. - Нужно придумать ему имя. - Он пытается улыбнуться. Оказывается, это чертовски сложно. Наверное, лучше не пытаться. Вряд ли ей захочется улыбнуться в ответ. - Обязательно, слышишь? - Я придумаю, - отвечает она. Очень серьезно. Вытирает слезы. Не хочет выглядеть перед ним слабой, даже если он уже все увидел и понял. Очень понятное стремление. Слишком. - Ты же гуляла, да? Хотела посмотреть город? - Спрашивает он. Она кивает. Наверное, ей еще тяжело говорить. - Ты уже была в центральном парке? Хочешь, покажу? Она снова кивает. Тоже пытается улыбнуться. Шмыгает носом и смущенно опускает взгляд. Только что она была воином, но теперь опять превращается в маленькую девочку, которой просто необходимо купить мороженое. Так Фрэнк и делает - выбирает самое большое, с клубничным джемом и какими-то хрустящими шариками, сам он никогда такого не пробовал.