***
Однако именно в этот момент судьба решила посмеяться над Грейнджер. Не прошло и месяца с победы над Волан-де-Мортом, как девушка узнала о своей беременности. А ведь казалось, что жизнь только начала налаживаться. Настойчивые ухаживания Рона постепенно топили её сердце, и она уже подумывала дать ему второй шанс. Однако, узнав о своём состоянии, Гермиона резко отмела эту мысль. Но совесть не позволила ей грубо обойтись со своим старым другом. Как оказалось позже, этого и не требовалось. За время её пленения Уизли очень сильно сблизился с Лавгуд. Гермионе не понадобилось много усилий для того, чтобы между ними завязался роман, а уже через месяц молодая пара официально оформила свои отношения. В день свадьбы Рональда Уизли Гермиона Грейнджер утопала в слезах. Всё-таки, с какой стороны ни глянь, она по-настоящему любила этого рыжего оболтуса очень долгое время. И эти чувства были живы до сих пор. Она понимала, что, стоит ей объяснить ему, и он простит, примет её вместе с ребёнком. Но гордость волшебницы не позволяла ей подобного поступка. В глазах Гермионы это было недопустимо низко. Как только девушка осознала ситуацию, она решила взвалить всю ответственность исключительно на свои плечи. Конечно, в какой-то момент возникла мысль о том, что стоит рассказать о случившемся Драко. Но одно короткое воспоминание о его отце мгновенно отговорило её от этой мысли. Грейнджер понимала, что Драко, как отец ребёнка, имеет право знать. Но Малфой-старший слишком сильно пугал её. Гриффиндорка прекрасно осознавала, что Люциус не изменил своего мнения насчёт магглорождённых. А то, сколь сильно он добивался чистотой крови в своём роду, превращало мужчину в глазах будущей матери в серьезную угрозу. В конце концов, Гермиона не решилась.***
Сам же Малфой-старший всерьез заинтересовался Героиней войны. Сначала он думал, что после своего выступления девушка заявится в его дом с намерениями прибрать к рукам место будущей миссис Малфой. Но этого не произошло. Имя магглорождённой волшебницы мельтешило перед Лордом Малфоем, о ней писали в газетах, судачили на каждом углу, но сама девушка так ни разу и не появилась перед его глазами. Это сильно озадачило аристократа и породило неподдельный интерес. Не знамо зачем, он стал следить за жизнью юной волшебницы. В чём ему неустанно помогал «Ежедневный Пророк». Первая несвязанная с победой в войне новость о Гермионе Грейнджер гласила, что девушка не намерена возвращаться в Хогвартс. Это очень удивило Люциуса. Грейнджер смогла добиться экзаменов перед началом учебного года, предназначенного для повторного изучения материала седьмого курса, и по их результатам получила диплом раньше своих сверстников. Это решение пришло в голову Гермионе одним из первых. Она понимала, что не сможет скрывать в стенах Хогвартса свою беременность, а довериться кому-либо духа не хватало. Но старые привычки просто не позволили ей отказаться от диплома. После этого Грейнджер надеялась сбежать в магловский Лондон. Однако и этого у неё не получилось. Пусть большинство приспешников Тёмного Лорда погибло или было заключено в Азкабане, у них оставались дети, жаждавшие отомстить за родителей. Волшебница не хотела подвергать опасности отца и мать. Но и в магическом мире податься ей было некуда. С каждым днём отчаяние всё сильнее поглощало девушку. Но на свадьбе Рональда она вновь встретила Люпина. Профессор прибыл вместе с тёщей и маленьким сыном. В результате ненадолго завязавшейся между ними беседы, Андромеда заметила её положение. Добродушная женщина поздравила девушку с, как ей казалось, радостной новостью. В этот момент Грейнджер побледнела. Её речь стала сбивчивой, движения нервным, руки дрожали. Заметивший это Люпин отвёл девушку в укромный угол, подальше от чужих глаз. Однако разговорить её профессору не удалось. Тем не менее, с этим вполне быстро справилась его тёща. В итоге они чуть ли не насильно приютили Гермиону у себя. Беременность проходила очень тяжело. Шёл только третий месяц, а постоянный токсикоз практически не давал девушке питаться. Ноги отекали, а голова не прекращала кружиться. Вишенкой на торте стали постоянные перепады настроения. И пусть Гермиона пыталась себя сдерживать, это удавалось весьма плохо. Ее мучили страхи и вопросы. Как отреагируют друзья? Как она сможет обеспечить себя и ребёнка? Что будет, если Малфои узнают? Как к этой новости отнесутся её родители? Сможет ли она вообще вновь общаться с ними? Жирный крест на многих её переживаниях поставил не кто иной, как Римус Люпин. В тот день он чуть ли не силой притащил к ней Гарри и Рона. Друзья допытывались до истины, а она всё не знала, с чего начать. И только после того, как очередная истерика накрыла Гермиону, правда вырвалась наружу. Гарри успокаивающе гладил девушку по голове, в то время как Рональд метался по комнате взад-вперёд, проклиная Малфоев на чём свет стоит. Первым порывом Уизли было найти Драко и набить ему морду. Но после новости о том, что, оказывается, Малфой-младший не знает того, что станет отцом, его пыл поутих. Гермионе понадобилось немало времени для того, чтобы объяснить друзьям, как она докатилась до жизни такой, и в чём заключаются её опасения. В конечном итоге, Поттер и Уизли согласились не лезть в это дело. На дворе было начало августа, в скором времени мальчикам предстояло отправиться в Хогвартс на повторное прохождение седьмого курса обучения. Они бы предпочли остаться с подругой, но Гермиона запретила им отказываться от учёбы. Спустя месяц бесполезных уговоров юноши отбыли в Хогвартс, оставив подругу на попечение миссис Тонкс и мистера Люпина, не забыв попросить о помощи Добби. Неугомонный домовик появился в доме Андромеды, едва услышав о том, что мисс Грейнджер может понадобиться его помощь. Хозяйка дома не стала высказываться против его присутствия, и в скором времени он практически поселился в её жилище. Добби с неугомонным энтузиазмом принялся помогать по хозяйству и безукоризненно выполнял любые просьбы домочадцев. Но его чрезмерная опека практически лишала Гермиону возможности передвигаться самостоятельно. Проникшийся к ней глубоким уважением, эльф следовал за девушкой по пятам, грубо нарушал границы её личного пространства. Поначалу это сильно выводилось из себя волшебницу, но со временем она и из этого извлекала выгоду. Опираясь на слова Добби и других домовиков, которых он смог с ней познакомить, девушка взялась за научное исследование этого вида. Её давнее желание добиться свободы и равенства для всех волшебных существ никуда не делось. Она искренне поражалась тому, что сами эльфы когда-то воспротивились её порыву помочь. А так как сейчас не могла позволить себе никакой физической активности, она решила докопаться до истины. Единственное, что она позволила себе сделать до начала активного исследования, это тщательно вымыла Добби и купила ему несколько комплектов сменной одежды. Поначалу домовик с невероятным трепетом относился к неожиданному подарку волшебницы и отказывался его носить, чтобы не дай Мерлин не испортить, но в конце концов сдался на милость Грейнджер. Исследования настолько сильно захватили девушку, что она решила включить в них ещё несколько разумных и малоразумных видов существ. В них входили гоблины, маглы, кентавры, тролли и великаны. Огромной смелости от Грейнджер потребовал разговор с Люпином, когда она задумалась о включении оборотней в своё исследование. Она ни в коей мере не считала мужчину ущербным, но многие факты говорили сами за себя. Ему было крайне сложно устроиться на работу из-за своей особенности, предвзятость магического сообщества явно осложняла его жизнь. Но за последние месяцы ни одно его превращение не стало фатальным. Девушка делом доказала, что не просто так посещала уроки профессора Снегга: раз в месяц она готовила бывшему преподавателю аконитовое зелье. Каждый раз, видя волшебницу за пергаментом, Добби устраивал бурные истерики, а несколько раз даже пытался уничтожить её записи. Дело в том, что, после того как Грейнджер решила расширить свою научную работу, удержать её в доме стало крайне сложно. Если эльфы, гоблины, оборотни и даже кентавры могли посещать молодую волшебницу, то для встречи с остальными существами она раз за разом отправлялась пусть и не в продолжительные, но далеко не безобидные путешествия. Однако, осознав тщетность своих попыток, домовик предпочел сопровождать и охранять её. Это в разы ускорило работу Гермионы и к восьмому месяцу беременности было закончено не только научное исследование, но и проект «О взаимной толерантности разумных существ», с которым она уже была готова обращаться в Министерство Магии, если бы не огромный живот. Нежелание показываться в таком виде перед публикой оказалось сильнее любых стремлений волшебницы. И, чтобы скоротать оставшееся время, она решила дополнить свою работу небольшим изучением чистокровных магических семей. Однако, в результате исследования открылись новые, совершенно неожиданные факты, в результате чего девушка вновь не смогла усидеть на месте. Добродушная Андромеда искренне радовалась успехам молодой волшебницы и всячески её поддерживала, но ей было невероятно жаль чуть не оборвавшего себе уши эльфа. Вот уж к подобному жизнь Добби явно не готовила. В то же время Люциус Малфой активно занимался восстановлением авторитета семьи. Отправив сына в Хогвартс, он первым делом привел в порядок родовое гнездо. Мужчине удалось восстановить свою должность в Министерстве, однако связи с большинством чистокровных семей были потеряны. Многие аристократы считали его предателем крови. Но доказывать им что-либо Люциус не стремился. Вместо этого он предпочел наладить дружеское общение с семьёй Уизли. Сейчас они пользовались особенным авторитетом и при этом оставались чистокровными волшебниками. Избрав этот путь, он не изменил себе в отношении к грязнокровкам, при этом не вызвав подозрений магического сообщества. Сближению двух семейств также немало поспособствовала внезапно возникшая дружба между Рональдом и Драко, что стало для Лорда Малфоя огромным сюрпризом, учитывая романтические притязания юношей к одной и той же ведьме. Сам же Рон ни в коем случае не собирался заводить дружбу со слизеринцем. Это получилось совершенно спонтанно. Несмотря на женитьбу младшего мистера Уизли, Гермиона Грейнджер всё-таки вызывала в нём довольно сильные чувства. Пусть и исключительно дружеские. Он считал абсолютно неверным её решение не посвящать Драко в свою тайну. В результате чего довольно-таки часто пытался выловить Малфоя-младшего, с намерением раскрыть ему глаза. И каждый раз в этом благородном стремлении ему мешал Гарри. Поттер уважал решение подруги и считал, что если они и сойдутся, то это должно произойти не из-за ребёнка, а по их обоюдному желанию, которое, на его взгляд, непременно имелось как минимум у слизеринца. Сам же Драко в последнее время стал изгоем на своём курсе, в результате чего у него образовалось гигантское количество свободного времени. А учитывая полное отсутствие взаимных оскорблений, юноши перестали раздражать друг друга. Они сами не заметили, как всё чаще их разговоры стали уходить в совершенно нейтральные плоскости. Вторая громкая новость о Гермионе Джин Грейнджер появилась в «Ежедневном Пророке» в конце ноября. «Взаимная толерантность разумных существ», — гласил заголовок над фотографией молодой волшебницы. «Что за неслыханный бред?» — примерно такими были первые мысли Люциуса при прочтении статьи. Однако в Министерстве посчитали иначе. После рождения дочери Гермиона не смогла долго просидеть на месте. А предложившая помощь в воспитании и присмотре за внучатой племянницей Андромеда лишь подстегнула девушку. Не прошло и недели, как малышка Элизабет осталась на попечение добродушной родственницы, а её мать на всех парах помчалась в Министерство. Уже давно ломающие голову над приструнением аристократических семей, чиновники с одобрением отнеслись к проекту Героини войны. Гермионе не составило большого труда заметить, что интерес вызвали не исследования в целом, а лишь часть, посвящённая чистокровным магам. Поняв, что нынешняя власть загубит её идею, девушка ринулась во все возможные научно-исследовательские институты. Проблема заключалась в том, что в своём проекте Гермиона осмелилась поднять тему вырождения чистокровных семей. И рассмотреть как решение проблемы принудительное проживание чистокровных магов в немагическом Лондоне сроком не менее года, с ограничением личного общения с привычным кругом знакомых. По мнению девушки, это положительно влияло бы на отношения двух рас, способствовало увеличению числа смешанных семей и разбавлению крови, увеличивало количество магов в стране и в привело бы к созданию единой расы. Именно эта часть особенно сильно заинтересовала чиновников. На фоне прошедшей войны ничто не мешало им принять соответствующий предложению Гермионы указ с целью «повышения толерантности и предотвращения возможных расовых столкновений в будущем». И напрочь забыть об остальной части исследования. А всех несогласных привлечь к дисциплинарной и материальной ответственности. Видит Мерлин, не этого добивалась Гермиона Грейнджер. Ведьма хваталась за волосы и ругала себя за недальновидность. Ну как она могла упустить из внимания такой фактор, как обыкновенная жадность? Ни рассуждения Люпина, ни успокаивающие речи Андромеды не могли остановить её самобичевание. Ситуация стремительно выходила из-под контроля, и с этим нужно было бороться. За то время, что в Министерстве создали новый отдел и подготовили законопроект, Гермиона собрала немыслимое количество пресс-конференций и опубликовала немалое количество научных статей. Это позволило ей заручиться поддержкой некоторых влиятельных людей. И на момент открытия Отдела взаимной толерантности разумных существ у министерских крыс не осталось иного выбора, как утвердить автора проекта его главой. Помимо новых знакомых девушки, огромную роль в её начинаниях сыграли Артур Уизли, знаменитый своим честолюбием и отнёсшийся к новой идее с недоверием, и, как бы странно это ни звучало, Люциус Малфой. Поначалу не воспринявший научную работу Грейнджер всерьёз, аристократ резко поменял своё мнение, стоило Министерству начать активные действия. Он прекрасно понимал, чем чреваты для чистокровных надвигающиеся изменения. Люциус начал искать все возможные пути замедления законодательного процесса. На этот момент ему уже повезло снискать дружбу Артура. Не забыв о давнем знакомстве рыжего маглолюба и неугомонной Грейнджер, Лорд Малфой решился поинтересоваться его мнением о манипуляциях чиновников. Рассерженный происходящим Уизли во всех красках расписал Люциусу сложившуюся ситуацию. Как раз незадолго до этого в дом Артура приходила растерянная Гермиона. Девушка объяснила ситуацию, корила себя за недальновидность и просила помощи. Осознав, что целью магглорождённой являются далеко не аристократы, Люциус поднял все свои связи, чтобы посадить девчонку на пост главы нового отдела. «Пусть хоть всех домовиков поосвобождает, лишь бы остановила нападки на магов», — рассудил Лорд Малфой. Жить среди маглов под страхом лишения имени и состояния он не хотел. Несмотря на вступление в должность главы отдела, Гермионе пришлось немало бороться за свои идеи. Как оказалось, абсолютно никто не воспринимал её всерьёз. Совет министров посадил девчонку на пост главы исключительно для вида, как красивую куклу, отвлекающую внимание. К ней приставили опытную команду служащих и положили на подпись уже готовый законопроект. Её «подчинённые» даже не пытались таковыми казаться. Особенно раздражало хозяйское поведение её заместителя в кабинете «начальницы». Огромным шоком для всех стало то, что в первый же день своего назначения, вместо подписания уже одобренного министрами законопроекта, она к Моргане уволила весь отдел. Когда эта новость достигла Люциуса Малфоя, на его лице появилась довольная ухмылка. А поутихший за время отсутствия магглорождённой интерес к ней вспыхнул с новой силой. На должность своего зама Гермиона назначила Римуса Люпина. Оборотень пытался отказаться от должности, но ведьма была непреклонна. Сейчас ей было важно видеть рядом с собой проверенных и опытных людей. Вместе они собрали новый штат. Недовольный поведением девчонки, совет министров настаивал на подписании законопроекта «Об обязательном проживании всех чистокровных магов на территории немагического Лондона». Но девушка отговорилась тем, что отправила его на доработку и, прежде чем совет продолжил давление, дала развернутое интервью для Ежедневного Пророка, в котором в красках расписала своё решение. Это заставило старых магов поумерить пыл. Под началом Гермионы был создан «Указ о содержании домовых эльфов». Научная работа помогла ей осознать свои прошлые промахи. Пообщавшись со многими домовиками, Грейнджер поняла, насколько сильно они привязаны к своим хозяевам. После этого девушка сделала своей главной целью не освобождение эльфов, а обеспечение им достойных условий труда и жизни. Чтобы приструнить и поставить на место неугомонную девчонку, министрами было решено объединить Отдел регулирования магических популяций и контроля над ними и Отдел взаимной толерантности разумных существ. По их мнению, это должно было стать для Грейнджер непосильной задачей и заставило бы ее отступить. Но и в этот раз их ждал неприятный сюрприз. Именно в этом отделе служил один из новых сторонников Гермионы, благодаря нему девушка быстро вошла в курс дел, поняла специфику стоящих перед ней задач и узнала о наиболее острых проблемах. Конечно, новый объем работы прибавлял головной боли, но и служил достойным оправданием для отсрочки принятия столь нужного министрам законопроекта. Особенно сложно было урегулировать вопрос с гоблинами. Эти гордые существа уже давно были недовольны своим положением в магическом мире. Любая ошибка могла закончиться очередным восстанием. Именно в их отношении Гермиона решила разобраться в ситуации раз и навсегда. Благодаря своему исследованию, она уже знала все возможные камни преткновения. Собрав группу наиболее влиятельных гоблинов, Грейнджер создала комиссию по рассмотрению их претензий. Для решения некоторых неурядиц пришлось даже воспользоваться Маховиком времени. К проблемам можно было отнести нежелание гоблинов признавать права наследования и разбирательства о мече Годрика Гриффиндора. Путешествие в прошлое помогло доказать, что с пришествием в мир магов гоблины добровольно согласились следовать всем его законам. А также раскрыло обман короля гоблинов Ригнука I, изготовившего серебряный клинок. Тем не менее, на этом их претензии не закончились. Гоблины настаивали на равенстве, доказательством которого стало бы разрешение на пользование волшебной палочкой. Но и здесь Гермиона не растерялась. Участникам группы выдали волшебные палочки и попросили продемонстрировать заклинания, которые они не могли использовать без этого атрибута. Когда таковых не нашлось, гоблинов попросили использовать любое заклинание, сначала с использованием палочки, а потом без неё, в результате чего выяснилось, что беспалочковая магия этих существ намного сильнее. Результаты разбирательства комиссии официально задокументировали, и, впервые за долгие годы, гоблины подписали официальный отказ от использования волшебных палочек. Это надолго закрыло рот министрам, но, к сожалению, не навсегда. Спустя более года после открытия Отдела взаимной толерантности разумных существ, с огромным количеством поправок, напрямую относящийся к магам законопроект всё-таки был принят. Для этого даже пришлось создать новое управление. Тем не менее, столь противившийся этому событию Люциус Малфой остался весьма доволен. И причина заключалась в том, что теперь проект не относился исключительно к чистокровным магам, это во-первых. А во-вторых, был ряд исключений, на который данный закон не имел воздействия. И Малфои входили в эти исключения наравне с маглолюбами Уизли, что делало их лакомым куском для немалого количества чистокровных семей. Целый ворох свадебных предложений посыпался на голову Драко. Очень многие аристократки пришли к выводу, что уж лучше выйти замуж за предателя крови, чем прожить год в немагическом Лондоне. Сказать, что Люциус упивался нынешним положением дел, значит промолчать. Однако Драко ни одна из претенденток на его руку и сердце не нравилась. И Люциус точно знал причину. Честно признаться, за прошедшее время он и сам получше присмотрелся к Грейнджер. Да, эта девчонка стоила как минимум десятерых чистокровок! Прозрей глава семейства раньше, утащил бы её под венец к своему сыну прямо из зала суда! Но на осознание текущей действительности ему потребовалось время. Как и на то, чтобы освежить память. В конце концов, Малфои всегда умели закрывать глаза на недостатки тех, кто был им полезен. «Да, девчонка магглорождённая. Но ведь не маггл», — рассуждал Люциус, вспоминая о том, что однажды его предок и тезка чуть не женился на Елизавете I, а ведь она и вовсе не была волшебницей. Лорд Малфой решительно настроился сделать Гермиону Грейнджер частью своей семьи! Её статус и репутация заставят всё магическое общество окончательно забыть о темном прошлом Малфоев. Плюс ко всему, глава дома был больше чем уверен, что сын не станет ни единым словом возражать против такой невесты. Напротив, лишь бы до свадьбы дотерпел. И пусть девушка избегает их всеми правдами и неправдами, прятаться вечно у неё не получится. Именно так и произошло. Вторая годовщина победы во Второй Магической Войне — мероприятие, которое нельзя пропустить. В Министерстве был устроен банкет в честь этого события, на котором, естественно, присутствовали все герои войны. На момент появления семьи Малфой, Гермиона Грейнджер кружилась в танце с Виктором Крамом. Люциус заметил, как Драко сжал кулаки при виде этой картины. Однако выяснять отношения молодой человек не собирался, а потому быстро удалился в неизвестном направлении. Тем не менее, у его отца были другие планы. Стремясь подобраться к девушке ближе, он вместе с женой присоединился к танцующим. Уже давно осведомленная о намерениях супруга, Нарцисса ничуть не удивилась его решению. В былые времена Лорд Малфой ни за что не приступил бы к танцам до того, как успел переговорить со всеми интересующими его людьми. А это значило, что сейчас больше всех его интересует Гермиона Грейнджер. Нарцисса не высказывалась против решения мужа. Напротив, была искренне рада, что он счел этот союз полезным для семьи. Ей было больно наблюдать за молчаливым отчаянием сына. Драко смог смириться с разлукой с этой девчонкой, но это не облегчило его душевные муки. За прошедшие два года он ни разу не взглянул на другую леди. Леди Малфой изящно двигалась под плавные звуки музыки, когда совсем близко раздался тихий хлопок. Посреди танцевального зала возник разодетый в брючный костюм эльф, на его руках сидел заплаканный ребёно — светловолосая девочка с буйными кудряшками едва достигшими плеч. На первый взгляд ей было чуть больше года. — Добби очень извиняется, мисс… — проговорил домовик, опустив девочку на мраморный пол, чем привлёк всеобщее внимание. Ребёнок встал на пухлые ножки, немного шатаясь и придерживаясь за руку эльфа. — Но маленькая мисс очень расстроилась, когда вы ушли… Миссис Малфой заметила шокированный взгляд Гермионы и радость, возникшую на лице ребёнка. Аристократку поразила нечаянная догадка, и она непроизвольно ойкнула. Взглядом выискакивавший в толпе сына, Люциус отвлёкся на реакцию супруги и только теперь заметил вновь прибывших. Ребёнок радостно залепетал что-то вроде «Ма-ма-ма…», отпустил домовика и направился к Гермионе, как раз мимо четы Малфоев. Мужчина не сразу понял догадку жены. Но осознание свалилась на него огромной каменной глыбой, когда Грейнджер, вывернувшись из объятий Крама, рванусь к ребёнку и подхватила дочь у самых ног Леди Малфой. Люциус поймал её испуганный взгляд за секунду до трансгрессии. Следом исчез и эльф. «Не дотерпел», — мелькнула мысль в голове мужчины. В зале образовалось звенящая тишина. Явно не ожидавший такого поворота Лорд Малфой ещё раз пробежался растерянным взглядом по залу и наткнулся на своего сына. Драко растерянно уставился в то место, где буквально только что исчезли мать с ребёнком. — Я хотел тебе рассказать… — стоя под руку с женой справа от друга, произнёс Рональд Уизли, а как только Малфой-младший повернулся в его сторону, кивнул на Гарри. — Не так всё это должно было произойти, — хмуря брови, пояснил Поттер то ли произошедшую ситуацию, то ли свою позицию. — У Добби всегда был необъяснимый талант всё портить, — подытожил Люциус, обратив внимание сына на себя.