ещё немного..
жалкая попытка встать на ноги провалилась без единого шанса на успех. даже теряя сознание, минатозаки отчаянно хотела закончить начатое дело и просила прощения. всё это время за ней с крыльца наблюдал отец, отнёсший безвольное тело девочки обратно в дом. — я надеялся, что ты будешь так же талантлива, как твоя мать, но, видимо, возлагал слишком большие надежды, – с каплей разочарования, – как никак, тебе всего лишь семь лет. и сана бы ответила, если бы не острая боль в горле, не дающая промолвить и слова. пока мужчина готовил лекарство от простуды и сбивал температуру, она чётко обозначила поэтапное достижение заветной цели.я тебя больше не огорчу.
шли недели, минатозаки не жалела себя и полностью отдавала силы на улучшение своих способностей. слова отца, подобному мерзкому паразиту, проникли в её детское сердце и пожирали изнутри. не сдаваясь даже на грани изнеможения, сана ломала и ломала, только непонятно что: камни или себя саму. в момент последнего удара, она вложила в кулак всю свою силу и стремление быть признанной, благодаря чему свершилось долгожданное – от могучей скалы остались лишь обломки. прыгая от радости, девочка представляла момент, где сообщит о своей победе отцу, и тот её крепко-накрепко обнимет. всё прошло далеко не так радостно, как хотелось минатозаки. мужчина, узнав об её достижении, бросил безразличный взгляд и предложил сдаться. сана еле стояла на дрожащих ногах и в слезах отстаивала своё желание стать сильнее, чем когда-либо, схватившись за отцовское запястье. тот день послужил началом конца их близких отношений. всё изменилось. дом перестал казаться родным местом, в которое хотелось возвращаться снова и снова. сана часто сбегала, надеясь, что папа отправится на поиски, но всё заканчивалось тем, что её отсутствие и вовсе не было заметно. прошло несколько месяцев. в летнюю знойную погоду минатозаки предпочитала сидеть на дереве и разглядывать плывущие в небе облака. будучи погруженной в свои мысли, она не заметила, как к дереву подошёл мальчик около семи лет и отстранённо на неё смотрел, пока та беззаботно болтала ногами. — извините, – голос пришельца до удивления умиротворённый и тихий, поэтому сана сначала даже не услышала, как к ней обратились, – вы - дочь учителя?.. — учителя? о чём ты? – тут же спрыгивает с дерева и приземляется прямо перед мальчиком, заглядывая ему в глаза, на что щёки того мгновенно покрылись румянцем, а сам он отвёл взгляд, скрывая своё смущенное лицо за ладонями. очевидно, добиваться ответа от этого мальчика было совершенно бесполезно. на все вопросы он сдержанно молчал, а при любой попытке тактильного контакта, чтобы хоть как-то его встряхнуть, ловко уклонялся, каждый раз паникуя, как в первый. минатозаки всегда раздражали молчаливые, стеснительные люди, и этот случай не был исключением. ярким, неожиданно вспыхнувшим пламенем, любопытство не давало ей и допустить мысли о том, чтобы сдаться и перестать допрашивать пришедшего. ждать пришлось недолго – "учитель", о котором упомянул мальчишка, явился собственной персоной, заставив сану остановиться одним лишь до жгучей боли знакомым взглядом. ледяной страх мертвой хваткой вцепился в её горло, не желая отпускать, с безумной улыбкой сжимал всё сильнее и сильнее, из уст девочки слетали лишь членораздельные, несопоставимые друг с другом слова. лишь благодаря внезапно возникшей боли в солнечном сплетении, пелена спала со стеклянных глаз минатозаки, и она осознала реальность. прямо сейчас перед ней стоит собственный отец, не выражающий никаких чувств и эмоций. удар, судя по вложенной силе и нечеловеческому хладнокровию, поступил от него. — минатозаки, – с привычным оттенком суровости в голосе произнёс он, от чего сана вздрогнула и мгновенно побелела, почувствовав необъяснимую угрозу, – возвращайся обратно. тебя должны забрать. — кто меня должен забрать?.. – с плохо скрываемой дрожью спросила она, сжимая кулаки. — поговорим об этом потом, – мужчина повернул голову к прячущемуся за его спиной мальчику, который молча наблюдал всё это время, – это джемин. пока ты отсутствовала, помимо него я приютил ещё одного. познакомитесь, когда возвратимся домой.дом.
ей неведомо значение этого слова. оно глухим эхом отдаётся по стенкам сознания и выворачивает наизнанку, до тошноты желаемое и недосягаемое. минатозаки неожиданно не только для самой себя, но и для других, горько усмехается и, как ни в чём не бывало, проходит мимо этих двух. выбора нет, есть только судьба. и если ей надо умереть от рук неизвестных – она умрёт. убегать бессмысленно, если за тобой гонится всемогущий монстр, прозвавший себя "судьбой". не успеешь моргнуть, как окажешься в холодных объятиях смерти, не знающей пощады. сана поймала себя на мысли, что смерть – есть милосердие, и ничто иное. апельсиновые лучи заката освещают лицо минатозаки, сидящей на веранде. порывы ветра развевают её шелковистые распущенные волосы, и она позволяет прикрыть себе глаза, постепенно впадая в воды океана своих раздумий. всё вокруг будто останавливается и перестаёт иметь какое-либо значение. тело слабеет, а сана ничего не предпринимает, чтобы обезопасить себя от падения. ей все равно. в последнюю секунду она чувствует чью-то руку, подставленную под свою голову, и, широко распахнув глаза, тут же принимает сидячее положение. недалеко от неё расположился тот самый мальчик, о котором ранее шла речь. последний сначала удивлённо смотрит на весьма забавную реакцию, а после неловко улыбается и протягивает ладонь. сана, чуть помедлив, слегка недоверчиво хватается за неё и встаёт на ноги. — меня зовут хуан ренджун! давай станем друзьями? – яркая улыбка ни на миг не сползает, наоборот, кажется, светит ещё сильнее с каждым произнесённым слогом, – учитель просил быть серьёзнее, но это явно не мой конёк. — друзьями?.. – одно поразительное событие за другим. замерев, минатозаки блестящими глазами смотрит на хуана и только потом нерешительно кивает в знак согласия, – ты давно здесь? — уже несколько месяцев! – гордо выдаёт он, скрепив руки за затылком, – к моему приходу здесь никого не было, как выяснилось, ты сбежала, – наклоняет голову в бок и хмурится, – серьёзно, какая муха тебя укусила? только ребёнок, а уже в проблемного подростка играешь. — не твоё дело! – скрестив руки на груди, обиженно дуется и отворачивается, – зачем мне оставаться в месте, где мне не рады? – ренджун замечает резкое изменение настроения саны, она стала выглядеть поникшей. — эй-эй, теперь всё по-другому. помимо учителя здесь буду я и джемин, уверена, ты не соскучишься, – утешающим жестом кладёт ладонь на плечо минатозаки с привычной улыбкой на лице, которая, похоже, способна придать уверенность любому человеку. последняя стирает стекающую по щеке слезу и кивает, как только упрекает джемина в чрезмерной стеснительности, что вызывает смех у хуана. к великому счастью или сожалению, последующие месяцы отца, прозвавшего себя учителем, не было ни видно, ни слышно. хозяйство и тренировки остались на совести только подружившихся детей, которые, кстати, неплохо справлялись со своими задачами. вопреки всем стереотипам, готовкой занимался дже, ничего не мыслящий в грубой силе, а ренджун и сана частенько примеряли на себя роли добытчиков еды и брёвен, служащих не только для поддержания температуры дома по ночам, но и основой для самодельной мебели. время протекало почти беззаботно, несмотря на многочисленные изнуряющие тренировки, о которых так любил говорить, обожаемый парнями, отец минатозаки. сама темноволосая любовью к этой персоне не горела, наоборот, всячески кривилась при одном лишь упоминании о ней. всё же чувство тревоги тяжелой цепью туго сковывало девичье сердце, сжимая в тисках, в предверии чего-то разрушительного и трагичного. и непонятно, что именно разрушится. вполне вероятно, что любой из уютных вечеров с друзьями может оказаться последним. сана, по её мнению, была к этому готова, ведь не зря её предупредили о возможном переезде. один дьявол знает, чем может обернуться этот "переезд". на джемин, по своей натуре, да и по мнению большинства, не считая учителя, не был расположен к тяжелой работе. он предпочитал держать порядок из-за своей исключительной чистоплотности, готовить различные блюда, вызывая у друзей восторженные возгласы и искренние улыбки, что придают ему стимул жить дальше, не взирая на болезненное прошлое. кошмаров стало меньше обычного, а тёплая рука ренджуна, за которую держался на по привычке перед сном, умиротворяла, даря чувство абсолютной безопасности. тот против ничего не имел, лишь бы сана вновь не начала читать лекции о важности хотя бы иногда поддерживать тактильный контакт.***
— должно быть, у тебя действительно хреново с памятью, раз ты забыл о нас всех, – подводит итог минатозаки, когда замечает, что от истории их детства на джеминовском лице не дрогнул ни один мускул. на лишь многозначительно кивнул, незаметно прикусывая нижнюю губу. совесть, до этого похороненная в самых глубинах подсознания, давала о себе знать. парень прислушивается к собственным ощущениям и смиренно признаёт, что действительно ничего не помнит. — прости, – звучит чрезмерно неискренно, но собеседница не винит в этом дже, лишь прислушивается, – получается, мы все были.. друзьями, – перед последним словом запнулся, тщательно подбирая подходящее, – ты закончила на хорошей ноте, но судя по нынешним обстоятельствам, конец был совершенно иным. что случилось позже? – чёртов джемин, с годами обрёл не только лицо, смахивающее на кирпич, но и наблюдательность. — долбанутый на голову старик продал меня таким же умалишённым извращенцам. скорее всего, это был самый оптимальный способ избавиться от такой соплячки, как я. но, чтоб он обосрался, моя дорогая мама, – когда речь зашла о матери, у саны в глазах блеснуло что-то сродни восхищения, – узнала об этом и выкупила прежде, чем мне ампутировали все конечности, чтобы окончательно сделать безвольной секс-куклой. не зря я ношу её фамилию, чёрт побери, – в горделивой манере указывает большим пальцем на вшитый в кармашек рубашки бейджик. — и точно, у тебя фамилия минатозаки, а не накомото, как у учителя, – прищуриваясь, всматривается на указанное девушкой участок одежды, – занимательно. однако, предаться ностальгии мы сможем только завтра, поскольку мне пора уходить. — вали уже, и перестань пялиться на грудь, пока не врезала, – и совершенно неважно, что джемин, вообще-то, последний, кто стал бы заглядываться на чужое тело с какой-то корыстной целью, но доказывать свою незаинтересованность тот не стал, так как понимал, что у девушки, стоящей напротив, всего-навсего сработала защитная реакция, – детали обсудим завтра за школьным обедом. не опаздывай. на осознаёт, что решение не подлежит обсуждению или комментированию, поэтому соглашается и удаляется из душного кабинета. проверять силу девушки особо не хотелось, учитывая, что в семь лет у неё получилось сломить скалу одним лишь ударом. страшно представить, насколько она эволюционировала за все прошедшие годы. возможно, та недавняя разломанная пополам гора, о которой долго трезвонили по новостям, было делом её рук. парень про себя отмечает пылкость её характера, проскальзывающие маты в речи и полную самоуверенность, под гнётом которой, наверное, сокрушило бы любого, кто оказался на месте джемина. того спасали полная апатия и высокомерие, граничащее с самолюбием. под утомлённым вздохом парня, ручка двери поддаётся сразу же – запираться донхёк любил меньше всего. отчитывать младшего смысла не было, он пропускает все нравоучения мимо ушей и лишь довольно улюлюкает, видя, как на раскладывает на столе контейнеры с заранее приготовленной едой. вот в чём, а в кулинарии ему не было равных. ну, так рассуждает голодный хёк, и старший предугадывает, что первый вот-вот начнёт льстивые тирады о превосходных способностях своего друга, поэтому нарушает тишину первым. — приятного аппетита, – коротко бросает дже, уставившись в тарелку с едой, никак не предпринимая попыток взять палочки в руку и приняться за трапезу, – донхёк.. помнишь юту-сенсея? — а, этого тирана? – даже не отвлекается, продолжая безмятежно набивать свои щёки неописуемо вкусным рагу, – сложно забыть того, кого мы упекли за решётку, – иронично усмехается, – зачем спрашиваешь? непохоже на тебя. — а сану?.. – намеренно игнорирует вопрос своего друга, а последующим так вообще заставляет того подавиться. ли спешно наливает в стакан воду и мгновенно опустошает, откашливаясь. кажется, этого было достаточно, чтобы заставить младшего утихомирить свой аппетит. — ты про доску, с которой дружил в детстве? довольно смутно, потому что мы с ней особо не пересекались, – задумывается, зарываясь пальцами в волосы, и слегка хмурит брови. мимика на лице тут же меняется, и донхёк вскакивает, хлопнув обеими руками по поверхности стола. он не то, что удивлён, он шокирован доводу, придуманному у себя в голове, – не может быть.. ты был влюблён в неё всё это время и больше не можешь выдержать, поэтому хочешь найти эту доску, дабы уйти восвояси? чувак, какого хрена? – предположение друга стало причиной заливистого смеха старшего. такое зрелище происходит крайне редко, поэтому тот только настороженно смотрит, ожидая объяснений. на периферии сознания пронеслась мысль, что джеминовский смех чертовски очарователен. — не знаю, обрадует ли тебя эта новость, но, – на необычайно нравилось наблюдать за мучениями донхёка, жертвой изобилии любопытства, поэтому сделал короткую паузу, – во-первых, как ты выразился, "доской" её не назвать в силу возраста и физиологических особенностей, а во-вторых, скорее ад покроется льдом, чем я начну испытывать подобные чувства. только рядом с тобой я ощущаю себя человеком. донхёк замирает с чуть раскрытым ртом, чувствуя, как щёки начинают пылать ярким огненным цветом, поэтому, как монахиня, которой только что предложили переспать, быстро отворачивается, скрывая своё смущение. и это даже не признание, чтобы он чувствовал себя так.. так странно? нет, не то. определённо что-то другое, от мыслей которого уже становилось не по себе. старший лишь изумлённо наблюдает за чудаковатой реакцией, подперев щеку ладонью. — придурок, я не об этом. одной упрекающей фразы хватило, чтобы вернуться в реальность. ли отчего-то облегчённо выдохнул. в действительности, он не был влюблён в дже, просто не исключал вариант, что с лёгкостью мог бы ужиться с ним. — ты служишь мне напоминанием, что когда-то я тоже был наивным, простым ребёнком со своими мечтами и верой в светлое будущее. однако, – на зло стискивает зубы, кусая внутреннюю сторону щеки, чтобы оставаться в трезвом сознании, – я тону в луже крови, убитых мною же людей, понимаешь? несправедливо быть счастливым по отношению к ним, – говорит ровно и спокойно, – достаточно смертей. поднявшись со своего места, направляется прямиком в ванную комнату, где и выплёвывает накопленную во рту кровь. непроизвольно морщится от вкуса железа и всматривается в грязное от разводов зеркало, оперевшись о раковину. долгое отсутствие родителей заметно сразу же, но сейчас джемину не до своей фанатичной одержимости чистотой. он всматривается в своё отражение и с ужасом понимает, что человек, взирающий на него со стеклянной поверхности – не он вовсе. перед ним худощавый, хладнокровный парень с блеклыми глазами, мешки под которыми становились всё больше и больше из-за ночей, проводимых в компании с книгами об актёрском искусстве. назвать его живым можно натянуто, от прошлого жизнерадостного мальчишки не осталось ничего. и бог знает, где бы сейчас скитался на, если бы не встретил донхёка. — пожалуйста, пощади.. услышав незнакомый голос за спиной, джемин рефлекторно оборачивается и хватает за горло внезапно появившегося ребёнка, механично поднимая в воздух, чтобы получше разглядеть, пока не осознаёт, что делает. тут же отпускает пришедшего, который, впоследствии, падает на кафельный пол, ударяясь головой. парень удерживает свою дрожащую руку и с некой опаской наблюдает за тем, как тот скалится в ярости и смотрит обезумевшим взглядом, начиная громко хохотать. — твой ад начинается здесь. до на доходит, что маленький ребёнок – никто иной, как ренджун. воспоминания тяжелым грузом обваливаются на первого, заставляя мысленно прогнуться под неподъёмной ношей. в реальности же джемин стоит каменным изваянием, ни разу не поменявшись в лице. дрожь в руке давно отступила, ещё тогда, когда стало понятно, что это, возможно, побочный эффект от принятых ранее препаратов. видимо, на сей раз парень переборщил с дозой, потому-то и вынужден смириться с далеко не детской ненавистью, исходящую от внезапной возникшей галлюцинации. — как-нибудь потом, – небрежно бросает в пустоту, выходя из помещения. в полумраке виднеется силуэт женщины средних лет, чьи распущенные волосы, цвет которых не разобрать из-за плохого освещения, достигают чуть ли не поясницы. тело, словно под чужим контролем, совершенно не слушается, категорично отказываясь от любых движений. разочарованный самим собой, джемин досадно выдыхает и размышляет, когда он свернул не туда. может, когда решил, хоть и ненадолго, но стать собачкой одного мужчины, который по итогу отбывает свои заурядные деньки старости в тюрьме? или когда под действием собственного бешенства ещё в восьмилетнем возрасте вырезал часть населения мирной деревушки? на не знает. не имеет понятия так же, почему его до сих пор не поймали и, в лучшем случае, не казнили за совершённые преступления. лунный свет издевательски падает на лицо очередной галлюцинации. из глаз надвигающейся женщины течёт чёрная жижа, издавая характерный падающей капле воды звук, когда сталкивается с полом. совсем, как слёзы. уголки джеминовских губ растягиваются в кривой усмешке от подобного сравнения. лишь сфокусировав туманный взгляд, тот замечает, что из дыр на коже лица противно высовываются черви, а волосы изрядно пропитаны кровью, запах которой неприятным потоком проникает в уже сморщенный нос. женщина тянет свои грязные, израненные конечности к смирно стоящему парню, который не испытывал ничего, кроме брезгливости, ровно до тех пор, пока не вслушался в бормотания иллюзии. — джемин, милый, это ты? позволь тёте хотя бы распотрошить твой живот, ну, – слетается из её уст безжизненно и довольно эксцентрично для ходячего трупа. чёртов хуан ренджун, наверняка прощупывает почву, стараясь выведать слабости на таким трусливо отвратительным образом. последний сбито дышит, когда тётя, некогда продававшая сладости у полей с пшеницей, касается его щеки и почти заботливо проводит большим пальцем по скуле, совсем как в детстве, когда парниша коротал своё время в обществе добродушной женщины. но на то это иллюзия, чтобы обманным манёвром заставить противника, коим сейчас является дже, забыться в гуще светлых воспоминаний. было бы глупо упускать шанс, который, возможно, повторно уже не выпадет, поэтому парень позволяет думать, что за нос ведут его, а не он. как и рассчитывалось, лицо напротив исказилось в злобной гримасе. так обычно выглядит гримаса человека, считающего, что одержал победу.не радуйся шкуре неубитого медведя.
джемин не виноват, что в последний миг перехватил у женщины кухонный нож и, ловким движением перерезав им её глотку, заставил отпрянуть. не виноват, когда вместо того, чтобы остановиться, продолжал глумиться над иллюзией, рассекая по ней этим же ножом только ему известные символы. не виноват, что сейчас надменно возвышается над отчаянно пытающей дать отпор женщиной и кривится в ухмылке, после чего опускается на одно колено, осклабившись, чем вызывает нечто сродни облегчения у последней, пока не вырывает ей глаз голой рукой забавы ради. оценивающе осмотрев его, отрицательно мотает головой и небрежно засовывает его на прежнее место. самое худшее из его убийств, даже если ненастоящее. искусством назвать подобное варварство не поворачивался язык. виновата лишь она в своей ничтожности. — кошмарно, – смотрит на застывшую в ужасе иллюзию, в силу своей неэффективности уже исчезающую, – нож не подходит для нечто большего, полная безвкусица. мир потихоньку приобретает свои краски, и на готов поклясться, что перед этим слышал смех, обладателем которого предположительно был хуан. первый оказывается на всё том же месте, что и стоял ранее – у раковины. убедившись, что находится в полной безопасности, а молчаливых наблюдателей и вовсе не поблизости не наблюдается, джемин даёт себе слабину в виде ватных, еле держащих ног, и сильной, не унимающейся дрожи. джемин узнал. узнал ту женщину слишком поздно, когда пелена всепоглощающего азарта спала с глаз, а рука, так по-доброму тянувшаяся к нему, растворилась в воздухе, лишний раз напомнив о пустоте внутри. как глупо. зачем неустанно верить в убийцу, не умеющему контролировать себя? вместо этого лучше бы она прокляла его, пожелала умереть в самых страшных муках и оставшуюся вечность быть охваченным адским пламенем. но женщина этого не сделала. и на догадывается почему – ренджун знает, как воздействовать на него и пользуется, хоть и пока не во всей красе. отчего-то уверенность, что этот случай – не более, чем разминка, не покидает парня. царапает самого себя, безуспешно вырывает волосы, не жалея, кусает пальцы, на которых живого места всё меньше и меньше, ведь дже не рассчитывает силу – главное, чтобы оставаться в сознании. в своём сознании, отчаянно покидающем его. изображение плывёт и всё вокруг мутнеет, донхёковские обеспокоенные крики, раздающиеся совсем близко, будто находятся за толщей воды, из-за чего смысл громких слов теряется сразу же. кажутся незнакомыми, ровно как и друг, судорожно набирающий номер скорой помощи. джемин окончательно потерял связь с внешним миром, доверившись ли. младший точно не подведёт. 01.04.2027 | 05:17 навязчивый запах медикаментов, царящий в помещении, наводит на определённые мысли. в районе предплечья есть лёгкое покалывание, почти незаметное, если не сосредоточиться на ощущениях. больничная палата – делает вывод джемин. похоже, хёк справился с задачей. нехотя распахивает глаза. ещё не привык к свету, поэтому морщится и проверяет, может ли пошевелить конечностями. может. — принцесса соизволила проснуться? от подобного обращения парень, недовольно хмыкнув, приподнимает голову и одаривает ли слабой улыбкой, а на съязвившую сану даже не смотрит. хотя, должно быть, это её обыденная манера общения, поэтому обиженного из себя не строит. — и что ты здесь забыла? – спрашивает для галочки, и та об этом прекрасно осведомлена, но все равно отвечает. — сукин сынок, может, я волнуюсь о тебе, а? впал в непробудный сон, положив на всех свой хилый и маленький, пока твой друг себе места не находит, – голос звучит беззлобно, скорее, наоборот, даже заботливо. странно. минатозаки определённо поменялась с момента их разлуки. донхёк, когда речь зашла о нём, что-то возразил, но долго рыпаться не стал. — в непробудный сон?.. — аж на пару дней, представляешь! – хёк размахивает руками, пытаясь показать этим всю масштабность события, – мне пришлось связаться с ней, – кивок на девушку, – так как сана имеет связи в школе, твои пропуски никак не отобразятся в успеваемости. — вот именно, слюнтяй, будь благодарен, что я ради твоей сдыхающей туши зад подрывала, – гордо скрестила руки под грудью, и это, по воле судьбы, не ускользнуло от взора донхёка, за что тот сразу же получил по лицу и пошатнулся, чуть не упав, – в следующий раз твоя физиономия пролетит через несколько кварталов и, поверь, недоносок, тебя мать родная не узнает. ли потирает ушибленное место, и с некой печалью смотрит на дже, на что последний с полным сочувствием отрицательно мотает головой. этого хватило понять, что с саной любые шутки плохи, даже неосознанные, и потому вопрос о хирургическом вмешательстве отпал сразу же. — эй, ты, неженка, – на сей раз минатозаки обращается к на, – если тебя сломили пара низкосортных глюков, откинешь коньки уже на втором задании, – донхёк в суть дела вникать желанием не горел, посему отдал предпочтение видеоигре, – ренджун замышляет что-то против тебя. не знаю, что между вами произошло, но, видимо, мне вредить он не хочет, – джемин сжимает простыню и стискивает зубы, – несколько месяцев назад переместил меня в эту свою вакханалию, предполагая, что я с тобой на связи. судя по всему, он.. – поджимая губы, выдерживает паузу. совсем непохоже на буйную девушку. значит, подбирает слова, – мёртв, – слово.