Butterfly Kiss

      Страх. Отчаяние. Горечь. Боль. Что она только не испытала за этот день.       Отрицательные эмоции переполняли её; трансформация только усиливала весь ураган негативных чувств, что бушевал внутри всё с большей силой. Холодный липкий ужас растекался по венам, достигая самых кончиков пальцев, леденил разум… В ушах звенел только дикий стук сердца, невыносимо громкий, затмевавший все остальные звуки внешнего мира; в одно мгновение потяжелевшие ноги уже не держали уставшее тело. Маюра сделала пару неловких шагов назад… её любезно встретил твёрдый камень; по позвоночнику пробежала волной острая дрожь, и от удара сразу почти заныли кости. Энергии в мышцах не осталось, чтобы подняться и принять бой, уже ею проигранный, но Маюра должна исправить то, что натворила… Сделав над собой усилие, она сжала руку, собирая остатки магии, связывавшей её с непослушным созданием, и быстро отпустила, освобождая сенсомонстра от существования. Дальше всё — как в тумане: неяркие блики и глухие голоса; нехватка воздуха и следом его избыток — можно захлебнуться этим воздушным потоком. Казалось, ещё немного…       Поражение. Падение. Спасение… Заслужила ли она спасение?       Ведь она не справилась, ошиблась. Провалилась. Она подвела его и чуть было не испортила всё то, к чему они так долго и безуспешно стремились. Позже, когда всё было позади, Натали не раз задумывалась: не лучше ли было покончить со всем ещё там, на Триумфальной арке? Неужели участь быть раскрытой, опозоренной на весь город хуже, чем короткие минуты наедине с ним? Выбрала бы она вместо общественного презрения смотреть в его равнодушные глаза и не видеть в них ни капли тепла? Слушать его упрёки, чувствовать себя виноватой… Дышать его парфюмом и точно знать, что он никогда не будет её?..       Натали слишком хорошо знала ответ, чтобы себе в этом признаться.       Она молча выслушала ещё одну тираду о том, что не должна была рисковать и использовать камень чудес; возражать и спорить не было никакого желания: всё равно Габриэль не поймёт. Натали не так давно стала замечать, что надевала талисман не только с целью помочь. Она привыкла к этой боли. Она искала её. Чувствовать, как иглы пронизывают всё существо, задыхаться от дикого кашля, терять себя во время обмороков — вот, что ей было нужно. Необходимо. Натали хотела, чтобы талисман сломал её. Пускай искалечит тело, пусть в ней не останется ни одной здоровой клетки, пусть! Ей была приятна эта проклятая боль. Натали впала в зависимость, совершенно не осознавая, что делает, зачем она это делает и к чему всё может привести. Она сама ответственна за свою жизнь, и ей решать, убивать себя или нет.       Возможно, тогда Габриэль заметит.       Он кричит, кричит на неё, пусть и шёпотом, чтобы не услышал никто, — она уловила гневные нотки в его тоне. Он не простил бы себе, если бы с ней что-то случилось. Переживал из-за неё? Она зря подвергла себя опасности. Зря? Она подвергла себя опасности, чтобы приблизить исполнение его мечты — и зря?       Кашель. Перед ней все опять поплыло: оправа очков больше не давила на переносицу. Размытый силуэт секунду смотрел на неё, решаясь на что-то, но Натали этого не заметила; слёзы заволокли её глаза. Вдруг — его тепло, рядом, голос успокаивал и больше не стыдил. Она снова видела: всё в Габриэле поменялось, словно он испугался приступа ненавистной болезни. Его рука накрыла её руку, и от этого простого движения внутри всколыхнулось чувство, которое она так успешно контролировала — до этого дня… Увидел ли Габриэль в её создании, — Леди Баг, всеобщей любимице, — в неповиновении его приказу, в выбранном амулете — символе города любви — нечто большее, чем просто стремление быть полезной ему?       В чём он более не уверен? В оправданности цели? В себе? Или в ней?..       Или во всём сразу?       Могла ли Натали надеяться? её взгляд — море нежности и теплоты — сказал больше, много больше, чем она хотела; в моменты слабости ей было тяжело контролировать не только свои действия, но и — в особенности — свои мысли. Она хотела и не хотела, чтобы Габриэль узнал о её чувствах к нему. Она мечтала и не смела мечтать о перемене в его желаниях и привязанностях. Загубить своё здоровье, отдать свою жизнь за счастье этого человека — и самой стать его счастьем. Да, Натали уверена, что сделает всё ради него; но готов или он принять эту жертву?       Готов ли потерять и Натали?       Она понемногу проваливалась в небытие: сказывались последствия амокизации. Всё, что нужно сейчас, — отдохнуть и признать, что ей померещилась влюблённость в его взгляде; что Габриэль показался ей так близко только из-за погнутой слегка линзы очков; что это разгорячённая фантазия нарисовала его тёплое дыхание совсем рядом с её губами…       Кожу кисти слово обожгли раскалённым железом — губы Габриэля задержались там всего на секунду, но место поцелуя горело, будто руку продолжали держать в огне. Натали вздрогнула и испуганно посмотрела на него. Она растерялась, смутилась — Габриэль смутился ещё больше, не столь от своего внезапного горячего поступка, сколько оттого, что не осмелился сделать это по-настоящему, когда находился всего в нескольких миллиметрах от её лица. Он слишком поспешно встал, не глядя на неё, что-то пробормотал и вышел, оставив ошарашенную Натали одну.       Если бы она не училась сдерживать свои эмоции долгие годы, наверняка бы разрыдалась — но Натали только зажмурила глаза и глубоко вдохнула, едва не застонав от отчаяния, целуя невидимую метку. Забыть и принять этот жест за извинение. Спрятать чувства. Убедить Габриэля в его несомненно скорой победе. Погибнуть — но помочь ему стать счастливым.       Утонуть в адской боли — ради него.       Габриэль сделал свой выбор. Натали сделала свой.