Вкус нашего греха

Диппер засмеялся и, не сумев устоять, наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку. — Вам удалось убедить меня выбрать не коричневый, а лиловый костюм, — напомнил он. — Да, но я хотела, чтобы он был цвета слоновой кости. И он хотел цвета слоновой кости, вспомнил Диппер, но костюм оказался слишком дорогим и далеко не таким практичным, как ярко-лиловый, на котором пятна не столь заметны. — На этой неделе я уже второй раз к вам захожу и не уйду отсюда без покупки. Это что-то да значит. — Oui, это много значит. — Она с надеждой улыбнулась Дипперу. — Цвета слоновой кости на этот раз? — Боюсь, нечто не столь роскошное. Нам нужно белье. — Ах! — Мадам Нортвест оглянулась на новых покупательниц. — Вы знаете, куда идти. Осмотритесь, пока я обслужу этих леди, хорошо? В отличие от рулонов ткани и готовых платьев с костюмами, предметы более интимного характера были выставлены в отдельной комнате без окон. — Ты хоть знаешь, чего тебе хочется? — спросила Мейбл Венди, когда девушки стали рассматривать товар. — Нет, для меня это остается загадкой. Диппер отложил эскиз с нарядами и увидел, как Венди показывает на… что-то на манекене. Светло-голубой атлас слишком простого кроя, чтобы быть платьем, плотно облегал манекен. — Ну, ради бога, — засмеялся Диппер, — зачем нужна такая вещь? — Понятия не имеем, — ответили Мейбл и Венди. — Чтобы выглядеть аппетитно, — сказала герцогиня. Все трое разом повернулись в ее сторону. Она пожала плечами, на щеках появился легкий румянец. — Наверное, надо быть замужней, чтобы оценить такую красоту. — Или стремиться купить что-нибудь красивое и ненужное, — добавила Венди и посмотрела на Диппера. — Это абсурд, Венди, — хмыкнул Диппер. — Мы даже не знаем, что это. — Похоже, герцогиня знает. — Не совсем, — призналась она. — Я просто нахожу ее милой. Возможно, это сорочка. — Слишком длинная, — возразил Диппер. — Почти по щиколотку. И ткань не та. Сорочки шили из прочной материи, выдерживавшей надругательство многократных стирок. Ткань перед ними, казалось, могла растаять от сильного дождя. Он протянул руку и провел по ней пальцем. И тотчас влюбилась. — Бог мой! — вздохнул он. — Вы когда-нибудь дотрагивались до чего-либо столь же мягкого? — А, ты, как я вижу, нашел мой маленький эксперимент. Услышав голос мадам Нортвест, Диппер виновато отдернул руку. — Извините, я не должен был… — Хм. Если бы я не хотела, чтобы ею восторгались, я бы ее здесь не оставила. Как тебе? — Она божественна, — прошептал Диппер и поймал на себе удивленные взгляды четырех пар глаз. — Нет, в самом деле, — оправдывался он. — На ощупь… как вода. Что это? — Сорочка. — Но… — Но очень непрактичная, да. Многие состоятельные дамы мне так и сказали, — раздраженно вздохнула она. — Странно, не так ли, что даже самые ветреные женщины не хотят побаловать себя этим? — Потому что не смогут выставить напоказ, чтобы другие завидовали, — проворчала Венди. — Именно так, моя умница. — Замужняя женщина сможет, — задумчиво сказала герцогиня. — Верно, — засмеялась мадам Нортвест. — Но эта вещица не для вас, jeune mere. Она для мисс Пайнс. Диппер не был бы так поражен, если бы ему даже предложили дарственную на магазин. Поэтому он не заметил, как мадам Нортвест и Мейбл понимающе переглянулись. — Для меня? Но я не могу себе позволить. Наверняка не могу… Я… — Он умолк. «Не могу», — подумал Диппер, хорошенько все взвесив. Сорочка была ему не по карману. Он не в состоянии найти ей применение. И еще много чего не в состоянии. Его возражения пропустили мимо ушей. — Я настаиваю. Хочу, чтобы мое творение было оценено по достоинству, а не пылилось в этой комнате. — Мадам Нортвест стала снимать сорочку с манекена. — Прошу три шиллинга, а подгонку сделаю бесплатно, да? Три шиллинга? Смехотворно низкая цена. — Три шиллинга? Абсурд. Одна только ткань… — Три шиллинга, упрямая личность, и еще валюта сплетни. Хочу услышать о гостях. — Она приложила сорочку к Дипперу и прищурилась. — Думаю, ушивать не надо. Повезло. — Очень невыгодная сделка, — вмешалась Венди, прежде чем Диппер успел возразить. — Но он согласен. Какую сплетню хотите услышать для начала? Поняв, что его превзошли числом и тактикой и что, по правде говоря, ему не так уж хочется настаивать на своем, Диппер полезл в карман за тремя шиллингами. — Буду ее беречь, — пообещал он. — Спасибо. — Конечно, будешь. — Мадам Нортвест перешла в главный зал, который — к огромному облегчению Диппера — был снова пуст. — Расскажите-ка, что думаете о вашем визитере — мистере Гидеоне. Мейбл пожала плечами. — У него дела с Биллом. Мы его еще не видели. — Я встречала его в городе, — сказала герцогиня. — Он, вроде бы, вполне милый. — Да, милейший человек, — ответила мадам Нортвест, положив сорочку на стол и заворачивая ее в бумагу. — По словам местных актрис и оперных певиц — милейший джентльмен. — О боже… — Мейбл и Диппер не подумали скрыть свое возмущение. Герцогиня с Венди и не подумали скрыть свои ухмылки. Мадам Нортвест и не подумала принять обе реакции за что-либо другое, кроме одобрения. — Его победы весьма легендарны, но говорят, что он не преследует непорочных или замужних, как это делают многие молодые мужчины, а это дорогого стоит, не так ли? Венди насмешливо расхохоталась. — И что, он имеет право соблазнять легионы женщин, раз они актрисы или куртизанки? Мадам Нортвест передернула плечом и положила сорочку в коробку. — Нельзя же требовать, чтобы он жил как монах, в конце концов. — Почему нет? — спросила Венди. — От женщин требуют, чтобы они жили как монашки. Это нечестно. — C'est vrai, ma petite, но такова женская судьба, разве нет? Будь жизнь справедливой, я бы вечно оставалась молодой и красивой. За мной бы ухаживал очаровательный юноша, и я бы со всеми своими клиентками веселилась так же, как с вами. — Думаю, мадам Нортвест, — сказала герцогиня, — если бы вы вечно оставались молодой и красивой, это было бы нечестно по отношению к нам.