Вкус нашего греха

Билл не мог припомнить, чтоб путь из Бентона в Гравити Фолз когда-либо тянулся так долго. Не то чтобы кони двигались медленнее, чем обычно, или от кареты отскочило колесо, или случилась другая неприятность… Ему было чертовски неуютно. Он посмотрел на экипаж, кажется, уже в десятый раз за последние пятнадцать минут. Билл ничего не мог с собой поделать. Мог только вспоминать, как крышка от коробки Диппера приподнялась и приоткрыла кусочек чего-то голубого, блестящего и очевидно тонкого. Он был потрясен. Он был очарован. Он сделал вид, что ничего не видел. Если подумать, это была не лучшая реакция: как он сможет дразнить Пайнса или хотя бы спросить его о том, чего не видел? Поначалу, когда крышка открылась, он не мог вымолвить ни слова. С того момента его неоднократно посещали навязчивые и совсем непрошеные видения о сосне в тонком голубом белье. В белье, которое на вид казалось атласным, как он теперь понимал. Не то чтобы он собирался и дальше размышлять об этом. Определенно нет. Он, конечно, не будет думать о том, какое оно на ощупь… А кожа, которую оно едва прикрывает, мягкая и холодная, пока не согреется под его ладонями. Он медленно соберет его в складки, дюйм за соблазнительным дюймом, чтобы добраться до нежной плоти. Сначала он пустит в ход только руки, дразня их обоих, потом он языком пройдёт по всему его телу. А когда шатен будет почти умолять, когда он станет извиваться под ним, он… он… «Черт побери!» Он поерзал в седле: теперь ему было неуютно по нескольким причинам. Это нужно прекратить. Он это прекратит. Ему не пятнадцать лет, чтоб так трепетать при виде женского белья. Даже голубого, мягкого и тонкого. «Проклятье». Он снова посмотрел на карету, задумавшись, что было на уме у Диппера, когда он покупал нечто подобное. И ему стало интересно, почему он не может перестать об этом думать. Ужины в поместьи могли признать весьма неофициальными: оживленная беседа, присутствие детей чуть старше восьми, — но их нельзя было перепутать с простыми приемами пищи в кругу друзей и родни. Ужин являлся событием: пир из шести блюд, иногда длившийся часами и предлагавший все, от деликатесных омаров и телячьих мозгов до привычных любимых кушаний — запеченной домашней птицы и хлебного пудинга. Угощение готовили умелые повара под чутким руководством неподражаемой миссис Сьюзен, а доставляла наверх и подавала на стол многочисленная лакейская флотилия. Сидя на своем привычном месте, на дальнем конце стола, леди Сайфер наблюдала за прислугой с одобрением, за гостями с интересом, за детьми с любовью и — что касается Билла и Диппера— с изрядной долей раздражения. И зачем только она посадила их так близко друг к другу? Не то чтобы они кричали, знаете ли, — они никогда бы не устроили перебранку за столом. Но даже сидя на другом конце стола, графиня видела, что у Билла напряженное лицо, а Диппер так схватился за вилку для салата, что леди Сайфер слегка испугалась. «Нужно что-то предпринять», — решила она. — Я надеялась, до этого не дойдет, — пробормотала леди Сайфер. — Что, простите? — Стенфорд, который заметно постарел (старость сильно сказалась на его шевелюре) с тех пор, как принес печальные вести о кончине герцога, нехотя оторвался от воистину превосходной форели и проследил за взглядом графини. — А! Опять за свое, да? — Как всегда. — Она еще немного за ними понаблюдала. — Я решила, Стенфорд, воспользоваться вашим щедрым предложением. Оно все еще в силе? — Да. Да, конечно, — осторожно ответил он и почесал свой нос-картошку. — Но если вам не нравится затея, мы могли бы дать им немного времени… — У них было достаточно времени. Мне следовало согласиться на нечто подобное еще давно, когда вы впервые это предложили. — Она глубоко вздохнула. — Но я ожидала, что они сами поладят. Я вообразила, что все придет к своему логическому завершению… ну, естественным путем. — Так и будет, со временем. — «Со временем», — решила она, — слишком затянулось. Я поговорю с Биллом сегодня же. Убедившись, что гости легли спать, леди Сайфер направилась в кабинет Билла. Была почти полночь, но она знала, что не застанет его в спальне. Там он окажется еще нескоро. Ее покойный муж, подумала графиня, за всю жизнь провел в этом кабинете меньше времени, чем ее сын за неделю. Иногда она не была уверена, кто из них поступал умнее. Давно усвоив, что детей выгоднее заставать врасплох, она не стала стучать в дверь. — Не помешала? — спросила она, пройдя по комнате и сев у стола. — О, можешь не отвечать, мне все равно. Я хочу поговорить с тобой, Билл. Билл даже подпрыгнул на стуле, потом застонал и отложил перо. — Матушка, я люблю вас. Я вас обожаю. Я добровольно и открыто признаюсь каждому, кто захочет выслушать, какая это честь и привилегия быть вашим сыном. Я за вас жизнь отдам, но ей-богу, если вы пришли сюда, чтобы прочесть лекцию о моем долге произвести на свет наследника, я вас отправлю на континент. Сегодня же. Сию минуту. — Это самое трогательное из того, что ты мне когда-либо говорил, — ответила она, хмыкнув: угроза ее ничуть не смутила. — Я имею в виду первую часть, поэтому прощаю тебе вторую, которую считаю мыльным пузырем, ведь ты никогда не мог справиться с девчонками. — Еще как мог… — И я тебя люблю, — продолжила она, как будто он вообще ничего не сказал. — Ты же это знаешь, не так ли? Порой я переживаю, что повторяю это редко или, наоборот, слишком часто, словно какой-то пустяк. Билл вышел из-за стола и нежно поцеловал ее в щеку. — Это не должно вас волновать. Она радостно вздохнула. — Присядь-ка. Мне нужно обсудить с тобой кое-что важное. — Мама… — Поможет, если я каждый день буду напоминать тебе о наследнике? — Нет. — Я так не думаю. Что ж… Не это привело меня сюда. — А что? Не хочу сказать, что я вам не рад… — Приятно слышать. Сядь. — Она жестом отогнала его от себя. Будучи всегда послушным, хотя и беспокойным ребенком, Билл вернулся на место и вопросительно посмотрел на мать. Она не стала терять время. — Пора бы уже положить конец твоим разногласиям с Диппером. Билл вмиг насторожился. — Он вам что-то сказал? «На сосну это не похоже», — подумал он. Шатен никогда раньше не жаловалась его матери. Грозился, конечно, но ни разу этого не сделал. — Нет, — произнесла леди Сайфер, прищуриваясь. — А должен был?