Пламя дракона

Бэкхён проснулся от приятного чувства теплоты рядом, с неохотой открывая глаза и тут же зажмуриваясь из-за яркого солнечного света, бившего в окно сквозь невесомый прозрачный тюль. Створки были открыты, и в комнату проникал легкий сквозняк, волнуя ткань на гардине и заставляя уткнуться носом в покрывало. В любой другой ситуации Бэкхён спросонья напугался бы незнакомого запаха и новой обстановки, но со спины его крепко обнимали родные руки, а вниз по шее бежали приятные мурашки, вызванные прикосновением чужих губ к затылку. Бэкхён позволил себе несколько минут притворяться спящим, наслаждаясь щекоткой чужого дыхания за спиной, и сдерживал порыв обернуться. Чанёль скользнул теплой рукой на плоский живот, притягивая омегу ближе, и порозовевшие щеки сразу выдали секрет их обладателя с головой. — Актерство — не твоё, — усмехнулся альфа, приподнимаясь на локте и касаясь губами торчащего из-под светлых отросших волос ушка. Бэкхён шумно выдохнул и попытался уйти от щекотки, переворачиваясь на спину и сонно приоткрывая глаза. — Ты меня разбудил, — с напускным недовольством пробормотал омега. Он остановился взглядом на лице Чанёля, нависающего сверху, и медленно прошелся пальцами по его линии челюсти, поглаживая гладкую кожу. По телу растекалось приятное чувство неги. Раньше Бэкхён никогда бы не подумал, что найдет такой привлекательной мысль о том, чтобы покорно лежать под кем-то настолько сильнее и мощнее его самого, позволяя делать с собой все, что заблагорассудится. С кончиков чужих волос на его плечо вдруг упала капля воды, и Бэкхён запустил руку во влажные кудри, подтверждая свои догадки о том, что Чанёль проснулся гораздо раньше него и уже успел принять ванну. — Ты не выглядишь не выспавшимся, — ехидно заметил альфа, наклоняясь к тонким, просвечивающим сквозь бледную кожу ключицам, мягко касаясь их своим дыханием. Бэкхён, слегка вздрогнув, почувствовал, как в бедро ему утыкается чужое возбуждение. — Когда ты встал? — на выдохе спросил омега, сжимая мощную шею под ладонью, а второй скользнул альфе на спину, методично водя холодными пальцами по проступающим мышцам. Он обычно не был таким болтливым во время прелюдий, все еще немного стесняясь близости, тем более при свете дня, но сейчас только с помощью разговоров можно было понять, что у Чанёля в голове. Бэкхён примерно знал, что следует сказать или сделать, чтобы заверить альфу в том, что он не боится и не испытывает отвращения к чужим изменениям, но сам всегда был настороже, если чужое поведение казалось ему странным. Иногда больно было осознавать, что в отношениях он руководствуется холодным расчетом, а порой и обманом, но если это могло спасти их связь, в дело шли любые средства. — Где-то час назад, — Чанёль уже спустился поцелуями к животу, и его хриплый тихий голос едва долетал до разнеженного омеги, в голове у которого уже поселилась звонкая пустота. Он заерзал под чужим языком, пытаясь то ли уйти от поцелуя к тазовой косточке, то ли придвинуться ближе, но Чанёль крепко взял его за бедра, фиксируя под собой. Из-за долгого перерыва тело реагировало на любые прикосновения слишком остро, Бэкхён даже грешным делом подумал, что цикл снова сбился, и у него вот-вот наступит течка — так хорошо ему было под чужими руками. — А когда ты успел… — конец вопроса утонул в удивленном стоне, вызванным неожиданным укусом во внутреннюю сторону бедра. След от зубов альфы пульсировал легкой болью, и Бэкхён попытался свести ноги вместе, но ему снова не дали этого сделать, удерживая на месте и зализывая укус языком. — Хватит болтать, — альфа ласково провел по чужой коленке, что совсем не вязалось с его приказным тоном, но Бэкхён и так уже не мог и двух слов связать вместе. Чанёль, откровенно наслаждаясь чужим нетерпением, долго распалял, мучил его ожиданием, вылизывая пах и играясь кончиками пальцев с текущим подрагивающим сфинктером, а затем наконец проник внутрь на две фаланги, растягивая узкие стенки. Вязкая смазка тут же закапала на простынь, и Бэкхён звучно простонал, подаваясь бедрами навстречу. Когда Чанёль поднялся к его соскам, накрыл один горячим ртом, запуская внутрь третий палец и двигаясь более рвано, и омега задрожал в преддверии оргазма, судорожно поджимая пальчики на ногах. Однако альфа резко остановил движение, продолжая вылизывать его грудь и игнорируя недовольное скуление сверху. — Не так быстро, — прошептал Чанёль, переходя поцелуями на шею. Омега накрыл его руками, прижимая ближе к себе, и вполне красноречиво подался бедрами навстречу. — Я же едва тебя коснулся, Бэк, — альфа тихо засмеялся, когда чужие ноготки злостно впились в его плечи. — И что теперь? — Бэкхен недовольно увернулся от поцелуя, зная, что сейчас его снова отвлекут и будут издеваться. — Сказал человек, у которого встает, если я выхожу обнаженным из ванны. — Да ты мертвого поднимешь, — усмехнулся Чанёль, но омега успел заметить в его взгляде опасный блеск, незаметно подрагивая в чужих руках. Ему страшно было даже самому себе признаваться, но во время близости разные глаза альфы производили на него странный, неподдающийся логике эффект. Ему начинало казаться, будто он занимается сексом с двумя разными людьми, но оба они — тот же самый Чанёль. Стоило только немного его подначить, как светлый глаз словно запускал в чужом теле механизм соперничества: Чанёль остервенело оставлял на его коже насыщенные отметины и царапины, не жалея хватался пальцами за бедра и шею, хлопал ладонями по открытым ягодицам, заставляя их покрываться болезненными вспышками ярко-красного цвета. Бэкхён лишний раз старался не сталкиваться с ним взглядом, боясь своей собственной реакции, но если такое все же происходило, у него тоже мутилось сознание. Внутри пробуждалось что-то унизительно животное, заставляя наслаждаться тем фактом, что им кто-то грубо владеет и подчиняет себе. Было одновременно страшно, больно и невероятно хорошо. После подобных моментов Бэкхён долго еще не мог прийти в себя, а позже начинал паниковать и испытывать отвращение к себе. Одним из его страхов всегда было потерять себя и позорно поддаться природным инстинктам, которые загубили уже не одну жизнь, но сопротивляться этому было невозможно. Успокаивал только факт, что все это провоцирует в нем Чанёль, а не чужой альфа с манией величия. В этот раз все получилось именно так, как того хотел и страшился омега. Чанёль резко и быстро довел его до оргазма пальцами, всё-таки оставляя болезненную метку на тазовой косточке, затем перевернул едва ворочающего языком омегу на живот и медленно вошел до конца, даже не потрудившись достаточно растянуть Бэкхёна. Он запыхтел в подушку, будучи не в состоянии приподнять бедра — Чанёль полностью накрывал его собой, пригвождая к кровати и смыкая зубы на затылке как будто дикий зверь. Едва омега перестал болезненно выдыхать, чужие бедра пришли в движение, вколачивая его в матрас с такой скоростью, что спинка кровати ритмично билась о стену, давая всем присутствующим на этаже понять, чем заняты постояльцы. Бэкхён был так погружен в себя, что ему было бы все равно, даже если кто-то зашел внутрь и увидел их. Все его стоны тонули в подушке, соски терлись о повлажневшую ткань простыни, внутри сильно и глубоко двигался альфа. Бэкхён мог чувствовать, как воспалены стенки прохода, потому что Чанёль выбрал нереально быстрый темп, почти насаживая его на себя и по-животному рыча на ухо. Когда боль окончательно смешалась с удовольствием, стирая любые грани дозволенного, Бэкхён издал глухой крик и почувствовал, как сладко потемнело перед глазами. Вспышка удовольствия была такой долгой, что когда он уже пришел в себя, под бедрами растеклось белесое пятно, а внутри разбухал узел. Чанёль, уже гораздо более спокойный, целовал его затылок в месте укуса и мягко поглаживал ладонью живот, укладывая их на бок. От каждого неосторожного движения между ног саднило до режущей боли и слез, но внутри было так хорошо от чувства наполненности и того, как узел задевал все чувствительные после оргазма места, что Бэкхён толком не мог понять, от чего плачет и скулит. Когда все закончилось, Чанёль помог ему успокоиться и отнес в ванну, погружая в горячую прозрачно-голубую воду, а затем, легко коснувшись чужого лба, вышел, чтобы переговорить со стучавшей в дверь горничной. Пока Бэкхён в прострации валялся в ароматной жидкости, он от безделья разглядывал высокие стенки и устройство купальни, которая так отличалась от той, что была в их доме. На полках тут тоже стояло много колбочек с маслами и пахучими настойками разных цветов и размеров, но в остальном комната была совсем другой. Тут было две ванны, одна побольше, вторая поменьше, широкое вытянутое окно, завешенное тяжелой бежевой шторой, и холодные каменные полы. Чанёль вернулся уже одетый через несколько минут, отвлекая его от бесцельного разглядывания комнаты, и присел на скамью рядом. Он молчаливо зачерпнул в ковш немного теплой воды и вылил ее на чужую макушку, заставляя омегу зажмуриться от удовольствия. Это сразу напомнило ему то время, когда Чанёль часто ухаживал за ним и купал после пребывания у кочевников. Пробуждающаяся тогда симпатия к альфе так пугала омегу, что он постоянно пытался избежать их встреч в купальне. — Извини, — виновато протянул Чанёль, вспенивая светлые волосы. — Кажется, сегодня я совсем потерял голову. Ты весь в синяках, — он осторожно провел по поврежденной шее, покрытой следами его несдержанности. — Все в порядке, — отозвался Бэкхён, чтобы побыстрее закрыть тему. Ему не хотелось думать о том, как он сам вел себя во время близости, гораздо привлекательнее казалась мысль о том, чтобы просто таять под чужими руками в теплой воде. — Точно? — Чанёль внимательно, словно зная, о чем думает Бэкхён, посмотрел ему в глаза, и омега отвел взгляд, признавая поражение. — Не хочу сейчас об этом говорить, — напрямую сказал Бэкхён, прижимаясь к чужой ладони, — я сам себя не понимаю и не хочу путать тебя. Давай лучше быстрее с этим закончим и пойдем завтракать. У нас и так мало времени. Чанёль недовольно нахмурился, но все же не стал настаивать, молча кивнул и продолжил свое занятие. Через несколько минут омега уже сам закончил мытье и вылез из ванны, сразу оказываясь в объятиях пушистого длинного полотенца. — Зачем приходила служанка? — спросил Бэкхён, когда они уже оказались в комнате. Чанёль рассматривал карту города, а омега выискивал в чемодане подходящую по погоде одежду. Солнце скрылось, и над городом нависли тучи, поэтому окно пришлось закрыть, чтобы ветер не творил беспорядок внутри. Бэкхён надел свободные темные брюки и рубашку из плотной ткани на тон светлее, долго придираясь к отражению в зеркале. Украшения он решил оставить в шкатулке, чтобы не привлекать лишнего внимания, но без кулона в форме дракона на шее он чувствовал себя неуверенно, поэтому в последний момент все же повесил его на шею, щелкая миниатюрной застежкой. — Хотела предложить завтрак, но я подумал, что ты захочешь погулять, — отозвался альфа, отрываясь от разглядывания карты. Бэкхён нутром чувствовал, что Чанёля что-то беспокоит, но тот наверняка бы не высказал своих опасений, да и сам омега, вспоминая цель их посещения города, начинал нервничать. Прогулка как раз была бы кстати, но Бэкхён все еще помнил об их вчерашнем разговоре. — Нам не обязательно куда-то идти, если ты не хочешь. — Нет, все хорошо, — Чанёль легко улыбнулся и отложил бумагу в сторону, подходя к зеркалу и вставая за спиной омеги. — Я хочу, чтобы ты посмотрел столицу. Не будем же мы все три дня сидеть тут взаперти, — с этими словами альфа осторожно поправил чужую цепочку и резко оставил Бэкхёна одного в отражении. Омега проводил его внимательным взглядом и вздохнул, понимая, чем вызвана эта отстранённость: Чанёль чувствовал себя виноватым за утро, но не знал, как исправить ситуацию, а Бэкхён сам отказался говорить на эту тему. Взгляд то и дело цеплялся за воспаленные отметины на шее, и он, немного порывшись среди груды их вещей, выудил наружу платок темно-красного цвета, повязывая его вокруг шеи. На улице все равно был ветер, и лишний предмет гардероба не привлек бы пристального внимания. Надев легкие накидки, они с Чанёлем покинули гостиницу, чтобы отправиться на поиски ближайшей приличной таверны. Днем город казался совсем другим: никаких громких криков, музыки и откровенно одетых людей. К тому же, сегодня был будний день, и все гуляки тоже стерлись с главных площадей, освобождая невысокие широкие скаймейки и цветочные беседки. Чанёль показал омеге несколько сувенирных лавок и кондитерских, чтобы обожающий сладости Бэкхён набрал кучу пирожных и фруктовых конфет к завтраку. Они сходили посмотреть академию, в которой учились высшие сословия и дети важных людей, и немного погуляли по набережной. Несмотря на красоту и роскошь города все в нем казалось Бэкхёну чужим и изменчивым. Раньше он сам искал что-то подобное, теперь же, смотря на волнующееся море и пугающей высоты здания, испытывал тревогу. В его жизни так много поменялось, а он все еще страшился всего нового. — А здесь мы нашли Сехуна, — Чанёль остановился напротив большого двухэтажного особняка. Перед широким фасадом раскинулся только начинающий цвести сад, около крыльца одиноко качались детские качели в форме лошади, с балкона свисали длинные выглаженные шторки, за которыми можно было заметить снующих людей. Создавалось впечатление, что за богатым домом давно не ухаживали, но жители все еще были внутри, будто в коконе, огражденном от остального мира. — Здесь жил Хань, — додумал чужую мысль Бэкхён и вопросительно перевел взгляд на Чанёля. Тот продолжал задумчиво рассматривать порог дома, будто вспомнил что-то важное. Вид у него был отсутствующий, поэтому омега мягко потянул чужое запястье. — Да, точно, — Чанёль перевел растерянный взгляд на Бэкхёна. — Это было так давно. Как будто в другой жизни, — чужой голос показался омеге грустным, но продолжать расспросы он не стал. В последнее время альфа часто погружался в воспоминания. — Все меняется, — Бэкхён ласково улыбнулся, пожал плечами и потянул Чанёля в сторону таверны поблизости, откуда по улице разносился ароматный запах жареного мяса и тушеных овощей. Завидев посетителей, молодая девушка сразу усадила их за свободный стол и перечислила предлагаемые заведением блюда, то и дело кидая любопытные взгляды на разные глаза альфы. На вид ей было не больше шестнадцати, и Бэкхёну даже стало стыдно, что его смог до такой степени разозлить несмышлёный ребенок. Через несколько минут после принятия заказа им на стол принесли запеченную рыбу с рисом и овощами и графин с вином. Несмотря на дружелюбную обстановку и уютный гул в помещении Бэкхён все никак не мог расслабиться и постоянно ощущал чужой взгляд на затылке. Чанёль, заметив напряжение мужа, пытался отвлечь его болтовней и шутками, но омега то и дело оглядывался по сторонам. Когда они уже было собирались уходить, к столу вдруг подошел симпатичный темноволосый омега, с заискивающей улыбкой разглядывая пару. — Чанёль, неужели это ты? — улыбка незнакомца стала еще шире и теплее, а Бэкхён в замешательстве оглянулся на альфу. Тот несколько секунд пристально разглядывал новоприбывшего омегу, а затем вдруг поднялся со своего места и тоже улыбнулся, протягивая незнакомцу ладонь. — Виён, я тебя уже лет пять не видел! Вместо того, чтобы пожать протянутую ладонь, омега кинулся к старому другу с объятиями, и Бэкхён резко почувствовал себя лишним в присутствии двух приятелей. Чанёль рассказывал ему иногда о своих старых друзьях и связях, но омега никогда не думал встретиться с ними лицом к лицу, предпочитая принимать их за то, что осталось в далеком прошлом приятными воспоминаниями. Да и не был он раньше таким ревнивым, гораздо больше самого присутствия незнакомца его злил тот факт, что Чанёль вполне свободно принимает чужие объятия и отвечает на прикосновения, тогда как к Бэкхёну он старался лишний раз даже не подходить близко. — Разумеется, ты ведь засел в своем логове как привязанный и совсем позабыл, что такое цивилизация, — Виён мелодично рассмеялся и перевёл взгляд на Бэкхёна. — А это твой спутник? — Мой муж, Бэкхён, — поправил Чанёль и улыбнулся, протягивая руку омеге. Бэкхён ухватился за ладонь и тоже поднялся, стараясь, чтобы его радость от встречи выглядела не слишком натянуто. Не было смысла портить всем настроение и злиться на человека, который не сделал ничего плохого. — Вот как! — Виён открыто удивился, но уже через секунду его выражение лица снова сменилось на дружелюбное. — Такой красивый. Я уж думал, ты до конца жизни будешь предан только своей деревне в дебрях. Наверное, у вас уже и куча детей? — Мы не так давно обручились, — объяснил Чанёль, избегая опасной темы. Бэкхён мягко отнял руку и прикусил губу, не зная, что и сказать, чтобы не показаться ревнующим обиженным дураком. Как только он прекращал переживать о детях и ускользающем времени, кто-то ему обязательно об этом напоминал. Виён понимающе кивнул. — Как там Хань? — Ну, вы болтайте, а я погуляю снаружи, хорошо? — Бэкхён вышел из-за стола, неловко улыбаясь и игнорируя чужую ладонь на плече мужа. Не хотелось устраивать сцен, не было настроения и сил, а чужие разговоры про счастливое прошлое ему были не интересны. Виён наверняка когда-то дружил с Ханем, Бэкхён примерно так и представлял себе друга раньше. Тот же водился с Сехуном и Чанёлем, все они были знакомы, и им было, о чем поговорить, а вот Бэкхёну не помешало бы проветрить голову. — Только не уходи далеко, — беспокойно попросил Чанёль, на что омега только кивнул и спешно покинул таверну. Ветер снаружи немного утих, и Бэкхён присел на скамейку возле здания, разглядывая плавающих в фонтане голубей. В воде кружились лепестки весенних цветов, из окон доносился негромкий гул посетителей и запах еды, и все вокруг цвело и пело, но настроение у омеги было хуже некуда. Раньше весна была его любимым временем года, особенно этот период, когда противная капель и грязные лужи пропадали, и дело шло к лету, но именно сейчас Бэкхён понимал, что находится не в то время не в том месте, и все его существо тянулось за море, в небольшое поселение драконов на берегу реки. — До свидания, Бэкхён, — его мысли прервал голос со стороны дверей таверны, и он оглянулся. Виён накинул небольшую шляпу и, помахав рукой, зашагал прочь. Походка его была легкой и беззаботной, словно он просто бесцельно гулял, а не отправлялся по делам, как все в этом городе. Через несколько секунд рядом показался Чанёль, и омега немного расслабился, ощущая родной запах рядом. — С тобой все в порядке? — обеспокоенно спросил альфа. — Это все, что ты можешь мне сказать? — Бэкхён недовольно поджал губы и отвернулся. Как обычно это бывало, слова вырвались быстрее, чем он успел подумать. — Ответь мне, — нахмурившись, Чанёль оглядел его шею и повертел лицо из стороны в сторону, как будто омега был ранен или болел. За время, что они были вместе, он научился игнорировать напускную сердитость и несерьезные обиды. — Конечно, со мной все в порядке, — омега отстранился от чужих касаний. — Что со мной могло произойти за пять минут? — Ты плохо выглядел, — откровенно сказал Чанёль, отнимая руки и облегченно выдыхая. — Я подумал, тебя тошнит. — И поэтому ты продолжил сидеть со своим старым знакомым? — Но ты сам захотел уйти, Бэк, — альфа присел рядом, поправляя платок на шее омеги, — откуда мне знать, что у тебя в голове? — Я превращаюсь во вредную сварливую старуху, — Бэкхён расстроенно вздохнул, укладывая свою ладонь в чужую. Кажется, от нервного напряжения проблемы с настроением начались не только у альфы. Рядом послышался смешок, и Чанёль мягко потрепал его по волосам. — Мне кажется, ты такой уже лет пять. — Ты меня даже не знаешь столько, — омега недовольно фыркнул. — Легко догадаться, — Бэкхён смерил альфу убийственным взглядом и проигнорировал подначку, снова переводя взгляд на площадь. — Теперь ты знаешь, как я себя ощущаю, — внезапно продолжил Чанёль. — Я за эти два дня ни с кем кроме тебя даже не заговорил. — Ты просто не видишь, как на тебя смотрят. — Голос Чанёля стал ниже и серьезнее, и Бэкхён закатил глаза, поднимаясь с лавки и оказываясь напротив альфы. — Пусть завидуют тебе, — он протянул руку мужу и подобрал с деревянной поверхности пакет со сладостями, — пошли уже.

***

В дом лекаря они с Чанёлем прибыли после полудня. Позавтракав, Бэкхён предложил пойти в местную библиотеку, чтобы найти сведения об алоиме и его эквивалентах, но либо в книгах было недостаточно информации, либо она была изложена слишком научным языком, но ничего конкретного им узнать не удалось. Алоим и его подобные мог нейтрализовать ряд трав, которые нужно было смешивать в определённых количествах с остальными ингредиентами и принимать их в зависимости от степени отравления наружно или внутрь. Так как люди не могли отравиться им, для них эта информация не имела никакого смысла, и найти ее было довольно трудно. Кенсу убедил их, что человек, который примет Чанёля, уже имел дело с перевертышами и знает некоторые нюансы их организма, а потому будет полезнее остальных. К тому же, он был его старым знакомым и не стал бы лукавить и вымогать золото. Его неказистый домик находился на южной стороне города, недалеко от центральной площади, и чтобы добраться туда, им пришлось взять повозку. Когда Чанёль постучал, дверь им открыл высокий худой старик в темном, повидавшем жизнь халате и круглых очках на крючковатом носу. Несмотря на его причудливый и немного пугающий вид, глаза у него были добрые и открытые, а завидев Чанёля с Бэкхёном, он улыбнулся, словно сразу понял, кто перед ним и от кого. Пошире открыв дверь, он пропустил пару вперед и пригласил пройти вглубь дома. Внутри было светло и чисто, а со стороны, как показалось, кухни на них зыркнули любопытные кошачьи глаза. В проеме дверей мелькнули две длинные косы. — А, это моя ученица, Бао, — вскользь бросил старик, проводя их дальше. Он завел их в небольшую комнату, в которой типичными предметами мебели были лишь стол и диван. С потолка свисали банки, причудливые украшения и соленья, в разных углах были натыканы светильники и свечи, пол был завален книгами, стол — медицинским оборудованием, полки — огромным числом колбочек и коробок. В углу комнаты стояли два широких таза, один с чистой водой, второй — судя по запаху — со спиртом. — Присаживайся, — пригласил Чанёля лекарь, сам усаживаясь за стол и утыкаясь взглядом в исписанный чернилами лист. Бэкхён сомнительно оглядел помещение и оглянулся на мужа. Тот пожал плечами и послушно сел на диванчик. Омега невольно сравнил комнату с лазаретом Исина и подумал, как же им все-таки повезло с целителем. Жутковато было бы оказаться в таком месте в первый раз, особенно глядя на эти длинные шприцы и острые скальпели. — Кенсу коротко описал мне твою болезнь, — сразу начал старик, так и не отвлекаясь от бумажек перед собой. — Но пока я не увижу порошок, не смогу сказать, как тебя вылечить. Вы ведь принесли образец? — Конечно, — Бэкхён кивнул и полез в сумку на бедре, выуживая небольшой бутылёк с алоимом внутри. — Ага, посмотрим, — лекарь взял порошок в руки и рассыпал его по дощечке на столе. Несколько минут он просто внимательно разглядывал его, затем снял с высокой полки походивший на зрительную трубу железный прибор необычной формы. Приложив край к глазу, он принялся рассматривать порошок уже через него, затем оторвался от трубы и начал записывать что-то на листе бумаги. Через некоторое время он растер порошок между пальцев и поднес к носу, тут же чихая. Бэкхён удивленно наблюдал, как старик пробует алоим на вкус, рассматривает его в воде и палит в огне, но вслух ничего сказать не осмелился. — Порошок состоит не из алоима, это просто смесь, которая схожа с ним по составу и побочным эффектам. Она едва ли вредна для представителей человеческой расы, но здорово может подкосить твой род, — лекарь посмотрел на Чанёля. — Это из-за него у тебя такой глаз? — альфа кивнул. — Вряд ли ты полностью излечим, — тут же вынес вердикт старик. Бэкхён почувствовал, как сердце ухнуло в пятки. — Неужели это никак нельзя вылечить? Хотя бы попробовать? — дрожащим голосом расстроенно просил омега. — Можно, конечно, — лекарь посмотрел на него как на дурака, — но с глазом ничего не поделать. Зрение может вернуться только наполовину, цвет не поменяется никогда. Что касается всего остального, о чем мне писал Кенсу… — старик задумчиво откинулся на стуле, поглаживая острый подбородок длинными пальцами. — Траву, которая искореняла алоим, сейчас почти невозможно найти, однако этот порошок — всего лишь смесь трав, а не настоящий яд. И поскольку у него другой состав, нужно другое лекарство. Думаю, это подойдет — старик быстро начеркал что-то пером по бумаге, затем отодрал клочок и передал его Бэкхёну. — А теперь, покиньте помещение, молодой человек, мне нужно провести осмотр, — приказал хозяин, в мгновенье ока выпроваживая омегу за порог. Он, толком не успев понять, что произошло, растерянно остановился у хлопнувшей перед его носом дверью и, нахмурившись, попытался прочитать название лекарства. Мимо как раз проходила Боа, низкая худенькая девочка лет четырнадцати с пушистыми черными косичками. Бэкхён окликнул ее и попросил помочь. — Ляйсэн, — прочитала девочка, вручая листок обратно. — Это такое растение. — Не знаешь, где его можно найти? — спросил омега. — Нет, господин, — Боа, смутившись, покачала головой. — Я изучаю алхимию, а не ботанику, — с этими словами девочка поклонилась и неторопливо скрылась из виду. О ноги Бэкхёна потерся пушистый белый кот и, вздохнув, омега почесал его за ухом, пытаясь вспомнить, слышал ли он раньше это название. Когда, уже собираясь уходить, он спросил о нем лекаря, тот только пожал плечами. — Мне известно лишь то, что этот цветок нейтрализует яд. Я даже не имею представления, как он выглядит. Поищите в справочниках. — Спасибо, — искренне поблагодарил Чанёль, уважительно поклонился и вручил старику небольшой ароматный мешок, который просил передать Кенсу. Лекарь сразу полез внутрь едва ли не с головой, разглядывая содержимое. — Не могу поверить! — донеслось из-за ткани. — Кенсу все это время прятал от меня этот чудный травяной сбор. Не сносить ему головы! Спешно попрощавшись с парой, старик пожелал им всего хорошего, дал пару советов и выставил за дверь под предлогом, что он занятой человек и через полчаса должен уже быть в академии на лекции. Как только они оказались на проспекте, Бэкхён вручил Чанёлю листок с названием травы и с замиранием сердца ждал его реакции. — Первый раз такое вижу, — признался альфа, задумчиво повертев клочок бумаги в руках. — Нужно будет навести справки. А сейчас ты, наверное, голоден? — Чанёль протянул ладонь и потянул омегу в сторону бульварной улицы, где к вечеру уже начал собираться народ. Центр занимали неспешно следующие друг за другом повозки, по тротуарам в официальных нарядах сновали люди, торопящиеся домой с работы. — Что тебе сказал лекарь? — спросил Бэкхён, когда они нашли небольшую уютную забегаловку около набережной. Он видел, что Чанёль не хотел говорить на эту тему, но и не знать, что происходило за закрытыми дверями, Бэкхён не мог. — Проблема с глазом не уйдет, — коротко ответил альфа, разделывая мясо. — И полностью вывести яд тоже нельзя, скорее всего головные боли и перепады настроения останутся, но не в такой тяжелой форме. В организме высокая концентрация порошка, поэтому другие побочные эффекты могут проявиться позже. Но ляйсэн должен ослабить их. Больше ничего интересного. — То есть все будет хорошо? — позволяя себе мягко улыбнуться, спросил омега. — Будем надеяться, — Чанёль вернул улыбку и подлил ему вина. Вечером они вернулись в гостиницу, решив навестить шамана и еще одного старого знакомого альфы завтра. Проходив по городу весь день, Бэкхён чувствовал себя как выжатый лимон. За одни сутки случилось столько всего, что голова пухла от мыслей, а сил ни на что кроме бессмысленного валяния на кровати в объятиях Чанёля не осталось. Он задумчиво листал в руках какой-то старый справочник, пока Бэкхён спокойно дремал у него на плече, поскуливая что-то неразборчивое во сне. Когда он открыл глаза, на улице уже было темным темно, свет в комнате потух, и только одинокая свечка на тумбе освещала комнату. Чанёль завозился под ним, откладывая книгу в сторону, и протер пальцами глаза, потягиваясь и на несколько секунд прижимая омегу ближе. — Как думаешь, ты смог бы привыкнуть к жизни в городе? — вдруг спросил альфа, невесомо перебирая мягкие прядки чужих волос. Бэкхён озадаченно нахмурился и пару минут помолчал, раздумывая над ответом. — Наверное, да. Но мне сложно представить такое в теории, ведь этого никогда не случится, — он приподнялся на постели, разминая шею и свешивая ноги с кровати, чтобы утонуть пальчиками в мягком ворсе. У них дома ковер был гораздо теплее, но этот тоже неплохо согревал. — Ты собираешься в ванну? — А если вдруг случится? — кровать за его спиной заскрипела, и Чанёль поднялся, сгребая с тумбы полотенце и безмолвно отвечая на второй вопрос. — В жизни всякое бывает. — Ты хочешь переехать в город? — удивленно спросил Бэкхён, оборачиваясь, чтобы поймать чужой взгляд. Чанёль как-то неопределенно пожал плечами и зашагал в сторону ванной, но у порога остановился, будто что-то вспомнил, и оперся на дверной косяк, чтобы внимательно вглядеться в лицо омеги. — Возможно, тебе тут будет безопаснее. — Ты вообще о чем? — начинал раздражаться Бэкхён. Чанёль говорил не о них вместе, а об одном лишь омеге. — Пока ты спал, я много думал. О том, что может быть в будущем. Рассматривал всякие варианты развития событий, — Чанёль спокойно встретил недовольный взгляд из-под бровей. — Если я так и не смогу вылечиться и… — Но мы же за этим сюда и приехали! — не выдержал омега, вскакивая с постели. — Найдем эту траву, Исин сделает снадобье, и ты поправишься. Хватит все сводить к тому, что я тебя брошу. Мы только вчера говорили об этом. — Если я буду тебе угрожать, сам отошлю, — на полном серьезе заявил альфа. — Попрошу Кенсу расторгнуть брак. — Чанёль, ты специально меня изводишь?! — злился Бэкхён, стараясь сдерживать желание схватить альфу за плечи и трясти до тех пор, кока тот не поймет, до какого бреда додумался. — Хочешь меня побесить? Тебе это так нравится? Или я настолько тебе надоел, что ты от меня собираешься избавиться прямо сейчас? — обиженные вопросы сами собой вырывались наружу, и Чанёль с каждой новой фразой становился все мрачнее. — Ты же знаешь, все не так, — альфе передавалась чужая ярость, и самому становилось неспокойно в собственном теле, но спускать тормоза было нельзя. — Про ляйсэн толком нигде ничего не написано, мы понятия не имеем, где его искать, а мне все хуже. Ты же видел, что происходит с Сехуном, такое будет и со мной тоже, и когда до этого дойдет, ты сам захочешь уйти. Ты же уже боишься, Бэкхён. Такие, как ты, не могут постоянно жить в страхе. Тебе нужны другие условия, и я больше не могу их дать. Мы никогда не сможем вернуться к тому, с чего начали. — И какие же это, такие как я? И про какие условия речь? Тебя полгода не было дома, ты думаешь, это те условия, которые мне нужны? — Бэкхён раздраженно схватился за свою же ладонь, заламывая руку и пытаясь прийти в себя, чтобы не довести дело до скандала. — У нас никогда ничего не было просто, я по пальцам могу пересчитать дни, когда все было легко. Но я до сих пор здесь. А ты снова меня отталкиваешь. Проблема не в твоем глазе или яде, а у тебя в голове. — Потому что я видел, как это происходит! — не сдержавшись, крикнул альфа, заставляя Бэкхёна вздрогнуть. — Как люди ломаются под натиском обстоятельств, но не могут уйти. Как начинают всё ненавидеть, себя и своих мучителей, когда каждый день — это просто новый круг ада. Я не смогу смотреть, как ты это переживаешь. И мне будет проще, если я буду знать, что ты где-то далеко от меня и я не могу сделать тебе больно. Поверь, ты не хочешь такой жизни. — Чанёль, я не твоя мать и ты не твой отец. И твоё… состояние это не проклятье, — вдруг спокойно ответил омега, неожиданно с ясностью понимая, чем по-настоящему так обеспокоен Чанёль и какие призраки прошлого его мучают. — И я не собираюсь молчать и терпеть твои издевательства. Но почему ты в нас не веришь? Мы только получили надежду на что-то светлое, и ты сразу ее разрушаешь, я не понимаю, почему. Я не могу верить за нас двоих. — Потому что я хочу, чтобы ты был счастлив. А со мной ты только мучаешься, — альфа отвел глаза. — Ты же сам говорил: чтобы что-то вышло, нужно приложить усилия. Я прикладываю их каждый день, потому что хочу, чтобы что-то вышло. Я знаю, ты тоже приложил много, но постарайся еще чуть-чуть, — устало прошептал омега. Альфа только вздохнул, молча скрываясь за дверью, а Бэкхён несколько минут потерянно смотрел ему в след, пытаясь унять дрожь в ладонях. А потом, убедившись, что Чанёль ближайшие полчаса не появится в комнате, кинулся к чемодану, выуживая на поверхность стола карту города с яркой точкой возле обители шамана. Он больше не мог ждать.

***

В темноте отыскать нужную ему улицу было едва ли возможно. По дороге он несколько раз чуть не попал под колеса повозок и не угодил в объятия нетрезвых любителей провести ночь с распутным незнакомцем, но в конечном итоге отыскал дом, обозначенный на карте. Бэкхён понимал, что его можно было посетить и завтра, и даже послезавтра, но скептично настроенный Чанёль нашел бы миллион причин этого не делать или отнесся ко всему происходящему с детской несерьезностью, тогда как Бэкхёну, загнанному в угол всем случившимся накануне, необходима была хоть какая-то подсказка. Последние слова Чанёля ввергли его в абсолютный шок, а еще больше пугал тот факт, как далеко в своих мыслях заходит его муж. Только оказавшись напротив ничем не примечательной двери с серебристой ручкой, он понял, что на дворе уже глубокая ночь, и заявляться незнакомцем на порог в это время суток как минимум невежливо. Однако возвратиться назад значило бы провести еще одну бессонную ночь в беспокойстве и возможно упустить последний шанс хоть на какую-то конкретику в его будущем. Решительно выдохнув, Бэкхён застучал в дверь. Несколько минут за порогом было тихо, затем послышалось какое-то копошение, и на подоконник поставили зажжённую свечу. По стеклу постучали, заставив омегу вздрогнуть, и он только через несколько секунд понял, что его просили подойти. За окном было тихо и пусто, свеча не показала ничьего лица или даже очертаний, но дверь будто сама собой распахнулась, приглашая незваного гостя войти. Бэкхён несмело переступил порог чужого дома, вглядываясь в темный коридор и нервно сминая в руке карту города. В проёме показался тонкий женский силуэт со свечой в руках. — Закрой, пожалуйста, дверь, — попросила его девушка приятным тихим голосом. Бэкхён вернулся к порогу и сделал, как ему сказали, пытаясь разглядеть внешность незнакомки. Он ожидал увидеть кого-то вроде Кенсу или старика, которого они встречали уже сегодня, но никак не молодую даму. — Меня зовут Бэкхён, — прочистив горло, изрек омега, понимая, что нужно сначала объяснить цель визита и извиниться. — Мне очень жаль, что я так поздно, но… — Все в порядке, я знаю, зачем ты здесь, — девушка беззаботно отмахнулась и указала рукой в сторону, — проходи внутрь, в конце коридора увидишь освещенную комнату, присядь на кресло и жди меня, — с этими словами незнакомка удалилась вместе с единственным источником света, а Бэкхён на ощупь пробирался к нужной комнате. Она действительно единственная была освещена лампой, подвешенной у потолка. Бэкхён, немного помявшись, сел в глубокое мягкое кресло напротив круглого деревянного стола, на котором были в беспорядке разложены карты и бумажки с непонятными для Бэкхёна письменами. Он осторожно провёл пальцем по краю деревянной крышки, наслаждаясь прохладой гладкого материала. Через несколько минут в комнату вернулась хозяйка, и у омеги наконец получилось рассмотреть ее подробнее. Она выглядела едва ли старше него самого, но Бэкхён по своему опыту знал, что шаманы предпочитают скрывать свой настоящий возраст. Помимо удивительной юности он также отметил волшебную, почти нереальную красоту девушки. Несмотря на простую одежду и прическу все в ней притягивало взгляд и выдавало острый ум. Из-под темных распущенных волос виднелись заостренные длинные уши, а узкие хитрые глаза смотрели с прищуром. Увидев ее на улице, Бэкхён бы в первую очередь подумал, что та похожа на разбивательницу чужих сердец или воровку. — Меня зовут Сыльён, — представилась девушка, проходя мимо, — Кенсу писал, ты будешь с альфой, — заметила она, присаживаясь на другой край стола и снимая с полки большой стеклянный шар, в котором отражались блики огня. — Он не придет, — Бэкхён покачал головой, неловко отводя глаза. Было немного стыдно, что пришлось оставить Чанёля одного и ничего не сказать, как это уже однажды случилось, но ведь в этот раз Бэкхён не бросал его. — Тогда постараемся сделать все побыстрее, он сильно беспокоится сейчас, — шаманка протянула руку, и Бэкхён, поняв, что от него хотят, вложил свою ладонь в чужую. — Я работаю не так, как Кенсу. Он общается с духами и предками, а я молюсь другим богам и руководствуюсь другими принципами, поэтому не пугайся моих методов, — объяснила девушка. — Расскажи, что ты хочешь узнать. Бэкхён, недолго помявшись, в конце концов, начал с самого начала. Рассказал, как попал в клан, как привыкал к чужому языку и обычаям, как вел себя с альфой и чем это для него в итоге обернулось. Рассказал про побег, их с Чанёлем договор и последующую войну, а также те последствия, что привели их в город. Самому себе казалось странным доверять первой встречной что-то настолько важное, у омеги перед глазами будто вся жизнь пронеслась, и стало еще страшнее представлять, что все, что они пережили вместе с Чанёлем, может оказаться напрасным и разрушиться в одно мгновенье. — Хорошо, — Сыльён отняла руку и кивнула, все это время не перебивая и внимательно слушая. — Но я так и не услышала, что ты хочешь знать. У тебя в голове столько вопросов, что мне сложно ответить на все сразу. Спроси что-то конкретное. — Я не знаю, как мне быть дальше, — нахмурился Бэкхён, — он хочет меня оттолкнуть, потому что боится сделать больно, я понимаю это. Но ведь еще слишком рано, чтобы отчаиваться. Я все это время верил и надеялся на лучшее, а он так быстро сдался. Может, я действительно заблуждаюсь, и ничего уже нельзя спасти. Наверное, это наказание за мою глупость и страх в самом начале… — Но ты тоже веришь не полностью, — задумчиво ответила девушка, вглядываясь в его лицо, — у тебя много сомнений, но перед ним ты всегда храбришься и говоришь не то, что думаешь на самом деле, а то, во что тебе хочется верить, хотя разумом ты осознаешь всю опасность происходящего, — она собрала со стола карты, перетасовала и раскинула колоду перед Бэкхёном изображением вниз, — выбери три любых. Омега вытянул три случайные карты и перевернул их по чужой просьбе, вглядываясь в пестрые картинки. Сыльён придвинула к себе первую, с изображением синего цветка в середине. — То, что ты ищешь, находится в месте, где все твои страхи берут начало, — объяснила шаманка, откладывая карту в сторону. Бэкхён растерянно нахмурился, но Сыльён не замолчала. — Не нужно искать далеко, ответ у тебя перед глазами, — девушка взяла вторую карту, в центре был нарисованы весы, одну из чаш которых склонила в сторону горсть золотых слитков. — Твой муж хочет всем помочь. У него обостренное чувство опеки. Позволь ему это сделать, иначе последствия могут быть пугающими. Я вижу, тебе уже предсказывали подобное раньше: что-то насчет важного выбора. Это будет он. Отбрось свои собственные желания и прими решение в пользу мира. — Наконец, Сыльён дотянулась до третьей карты, которая с самого начала навевала на омегу чувство странного беспокойства. — Это гильотина, — объяснила она, вдруг жутковато улыбнувшись, — используется для смертной казни, конкретно для отсечения головы. Обычно такой смерти удостаиваются предатели короны и изменщики. Но в твоем случае это лишь предостережение: для тебя, твоего мужа или кого-то близкого. Человек в твоем окружении… он очень скрытный и одновременно открытый, ты часто с ним видишься. Он может навредить тебе, если проблема с вашей травой не решится. Не знаю, каким образом, но раньше он уже делал что-то подобное. Светлые волосы, светлые глаза, среднего роста, очень улыбчивый, — Бэкхён почувствовал, как холодеет от страха и ужасной догадки, неожиданно пронзившей сознание. — Это связано с предыдущей картой… Да, с твоим решением. Для того, чтобы круг замкнулся и история не повторялась, нужно будет довериться чужому решению. Тебе не хотят зла, но иногда обстоятельства складываются не в твою пользу. Будь осторожен. — Ты не ошиблась? — не удержался Бэкхён, судорожно выдыхая. — Этот человек мой друг, он не может угрожать мне. И он единственный… — Может, ошиблась, — Сыльён кивнула головой, перебивая, — но я сказала, что вижу. Раньше угроза была больше, не знаю, почему сейчас она уменьшилась, может, со временем она совсем исчезнет. Но помни про решение. Если ты сделаешь неправильный выбор, брусок опустится, и чья-то голова отправится в полет до моря, — шаманка усмехнулась. — Что за круг? — снова задал вопрос омега, пытаясь запомнить все сказанное. — Чтобы круг замкнулся… Ты сказала что-то такое. — История циклична, — Сыльён указала рукой на шар перед собой, — все, что сейчас происходит, уже когда-то случалось. Описанная тобой ситуация происходила в том же месте, но в другом времени, при других обстоятельствах и с другими людьми. Чтобы она не перекинулась, нужно оборвать круг. Сейчас от него идут две ветки, одна ведет к твоему мужу, вторая — к его прямому родственнику. Между их историями много схожего и много разного. Поняв, что ему больше ничего не скажут, Бэкхён поднялся с кресла и будто в прострации отдал Сыльён мешочек, который просил передать Кенсу, а также несколько золотых монет. Девушка благодарно поклонилась и проводила его до выхода по тому же мрачному коридору. — Как поживает Кенсу? — вдруг спросила она, наблюдая, как Бэкхён вешает сумку на плечо и надевает накидку. При упоминании близкого человека омега улыбнулся, хотя в голове был полный кавардак. — У него были сложности, — сказал омега, вспоминая все произошедшее недавно с Чонином, — но сейчас он идет на поправку. — Вот как? — Сыльён мягко улыбнулась. — Последний раз, когда я его видела, у него под ногами бегало маленькое ревущеее волосатое исчадие ада. Он все еще при нем? — Ты про Кая? — омега с трудом удержался от смеха. — Какое глупое имя для медведя, — шаманка тепло и коротко рассмеялась. — Я бы никогда не подумала, что Кенсу будет возиться с ребенком. У него доброе сердце, но терпением он никогда не отличался. — Ты давно его знаешь? — не смог удержать любопытства Бён. О Кенсу так мало было известно в деревне, глупо было упускать возможность расспросить про него. — Мы вместе росли, — девушка кивнула, чувствуя чужой интерес, — в то время, когда мы были детьми, магии очень боялись. Нас считали посланниками ада, — любые приятные эмоции с лица шаманки испарились, и в свете единственной свечи, которую она держала в руках, ее образ выглядел мрачно. — Если в деревне рождался шаман, родители всячески старались его прятать или сразу избавляться. А нас было аж двое на одно небольшое поселение. Конечно, люди быстро обо всем догадались. Мои родители даже не сопротивлялись, когда меня забирали, а у Кенсу был только папа омега, который долго его искал после того, как нас продали на юг. Сначала нас использовали как слуг, потом заставляли до изнеможения развивать способности, чтобы служить у падишаха. Я раньше никогда не видела такого ужасно жаркого солнца и горячего песка. Если у нас не получалось, нам не давали воды, а без воды в той пустыне и дня невозможно было выжить, особенно для нас, детей из умеренного климата. Тех, у кого долго не получалось пробудить способности до пика, продавали в рабство, в наших интересах было стараться изо всех сил. Но похитители не взяли в расчет наш потенциал и ошиблись. Кенсу был чуть старше и первый научился скрываться и мутить людям головы с помощью своей силы. Я до сих пор помню тот день… Мы сидели в подвале как обычно после тренировок, но вместо того, чтобы отдыхать, испытывали друг на друге наш дар. Я думала, мой мозг не выдержит такой энергии. Не знаю, как мы не сошли с ума. Даже умудрились как-то сбежать. Девчонка пятнадцати лет и мальчик-омега, звучит как сказка. Хотела бы я, чтобы так и было, — Сыльён ненадолго замолчала, позволяя поникшему омеге переварить услышанное. Он и представить себе не мог, что Кенсу удалось такое пережить. Да, он никогда не выглядел довольным жизнью простачком, но и от несчастного ребенка в нем ничего не осталось. — Наверное, поэтому он подобрал медведя, — вдруг подала голос девушка, — очень сложно быть брошенным ребенком. Думаю, ты примерно можешь понять это. — Чонин очень вырос, — Бэкхён почувствовал чужую печаль и оставлять в таком состоянии шаманку не хотел. На каком-то подсознательном уровне ему хотелось заверить ее, что с ее старым другом все хорошо. — И сейчас у них все хорошо. Они… любят друг друга, я полагаю. — Кенсу влюблен в этого косолапого перевертыша? — Сыльён удивленно распахнула глаза. — Кому расскажу, не поверят. — А ты никому и не говори! Но это так, — Бэкхён улыбнулся, тепло прощаясь с девушкой и шагая в сторону выхода. — Кстати, Бэкхён, — окликнула она его, когда он уже отворял дверь, — вам лучше больше не задерживаться в городе. У вас мало времени и мало ресурсов, пора вернуться домой. И когда выйдешь, сверни к бульварной улице. Тебя там ждут.