Кара отменяется

      Джим охнул, схватился за Сэма и отступил чуть назад. Потом выдохнул, облегчённо засмеялся, указывая на какого-то шутника, взорвавшего перед ними бомбочку. Сэм с Дином в какой раз закатили глаза; Кас, казалось, ни на что не обращал внимания, а просто шёл, потому что надо и потому что попросили Винчестеры. С каждой минутой ситуация в его глазах ухудшалась, и ему захотелось отсюда свалить, и, желательно, поскорее. Но его удерживал тот факт, что он хороший друг и исчезать сейчас стало быть невежливо. А ещё ему нравилось смотреть на Дина; это не стало для него какой-то неожиданностью, просто он считал это явление вполне нормальным и логичным. Если рядом находится Дин Винчестер, то как можно им не любоваться вообще? Делать он это старался как можно незаметнее, но Дин почему-то часто к нему поворачивался, бросал извиняющиеся взгляды, но всю дорогу молчал. Кас решил, что Дин хочет ему что-то сказать, но в это время они уже подошли к своей цели. Где-то далеко по дорогам стали зажигаться фонари.       Дин вздохнул, потому что сразу было понятно, что узнавать информацию о даруме отправятся они с Касом вдвоём. Сэм с Джимом, соответственно, будут стоять снаружи, может быть, купят себе по кофе или по коктейлю, займут один из столиков и, как и планировали, отдохнут от работы, наслаждаясь свежим воздухом и природой вокруг. Дину от этой мысли захотелось хорошенько побиться головой о стену. Но стены вокруг были словно картонные и завешаны каким-то безвкусным хламом, о них было даже биться головой стыдно. Кастиэль уже привычным движением достал из внутреннего кармана корочку ФБР и утвердительно показал её хозяину. Дин успокоился, увидев, что ангел держит её правильно, а не вверх ногами.       Хозяин уверенно заявил, что не имеет никакого понятия о кукле-неваляшке даруме, и что здесь ни разу в продаже её не видел. Когда Дин с Касом обходили последний бутик, совсем уже стемнело, и маленькие мерцающие звёзды стали неуверенно проглядывать среди островков туч. Дин заметил кого-то между бутиками, этот кто-то сначала матерно ругнулся, а потом блеванул; Дин поморщился и сказал Касу: «смотри, все прелести праздника». Подул ветер, и тканевые навесы над некоторыми бутиками вздулись, обнажая балки; ветер трепал многочисленные ленты, развешанные чуть ли не на каждом дереве. Дин с Касом вышел из последнего бутика и разочарованно вздохнул какой уже раз за этот день. По его мнению, погода начала активно портиться, а настроение с погодой за компанию.       Кастиэль, решив, что лучшей возможности за сегодняшний день уже не случится, настойчиво взял Дина за локоть и направился вместе с ним к безлюдному фургону, который мрачным пятном темнел сразу за кромкой деревьев. На второй поляне, поменьше, расположенной около речки, ожидаемо никого не было.       — Зачем ты меня сюда притащил?       — Дин, ты хочешь мне что-то сказать.       — Да нет. Ничего не хотел сказать.       — Я вижу, Дин, — Кас сделал к нему шаг вперёд.       Дин попытался отодвинуться от греха подальше, но за его спиной очень некстати оказалась холодная стенка фургона. Дин даже тогда не сопротивлялся, когда губы ангела накрыли его собственные и с мягким напором стали сминать их в медленном поцелуе.       — Вот теперь я действительно не хочу тебе ничего сказать. — Дин отстранился и посмотрел Касу в глаза.       — Что ты имеешь в виду?       Дверь фургона открылась, и из неё вывалился полупьяный парень, размахивая бутылкой сомнительного вида и содержания; он возмущённо оглядел двух мужчин, широко взмахнул рукой, и на землю упала одна из задетых им коробок, высыпав на траву своё содержимое. Парень сказал заплетающимся языком:       — А ну пшли отсюда.       Кас приложил два пальца ко лбу парня, и тот неуклюже осел на землю.       — Ты зачем это сделал?       — Так надо, Дин. Он мог нам помешать. Смотри, — он указал на содержимое коробки.       Дин присел на корточки и, взяв в руку одну из дощечек, нахмурился. Потом бросил её на землю и выпрямился.       — Похоже, мы с самого начала стали всё запарывать. Несчастные жгут дощечки, а не кукол. И почему я так был уверен, что дело именно в куклах?       — Здесь нет твоей вины, Дин.       Кастиэль, конечно, расстроился, что это внезапное открытие обломало ему приятное времяпровождение с Дином, но он честно себе признавался, что не имеет на это никакого права. Хотя и так плохое настроение подпортилось окончательно. Дин угадывал сквозь деревья маленькие фигурки брата и выскочки, которые действительно решили занять один из столиков. Он стиснул зубы и отправил Сэму смс, чтобы тот направлялся к маленькой поляне, где стоит фургон, и чтобы обязательно без Джима. Вдруг мимо него совсем не грациозно пролетел Кас и с размаху приложился спиной к одному из деревьев. Дин в недоумении повернулся и не поверил своим глазам.       — Ты меня не ждал? — спросил Дамо, потирая руку.       — Ты не простой продавец.       — С чего же мне быть простым? Я живу тысячелетиями, но люди так до сих пор и не научились ценить вехи прошлого.       — Так ты, получается… — Дин отступил чуть назад.       — Да. Я Дарума.       — Ты божество?       — Сколько можно задавать глупейшие вопросы, Дин? Да, я божество. Не бойся, ты со своим братом мне совершенно не нужен.       — Тогда что же тебе нужно?       — Чтобы люди снова уверовали в меня. Глаза им жгу не я, а те предметы, которые по праву принадлежат мне. Никто не хочет вникать в истинную суть богов, и поэтому обращаются с ними как хотят. Ты сам видел, на праздники ставят чучела, называя тряпки и солому божественными именами, а потом вероломно сжигают на глазах многих других людей. От каждого верно исполненного желания я становлюсь сильнее и когда-нибудь смогу исполнить что угодно. Но сейчас я слабею от каждого умершего человека, который по глупости своей не ведает, как обращаться с тем, что может помочь ему в жизни.       Длинные чёрные волосы Дарумы были завязаны в высокий хвост, только несколько толстых косиц падали на худощавые плечи. Он медленно, почти незаметно приближался к Дину, опустив руки и никак ими не жестикулируя. Его абсолютно чёрные глаза прожигали насквозь и, как бы ни был тяжёл их взгляд, смотрящий в них не находил сил отвести собственный. Они как будто гипнотизировали. Только сейчас Дин заметил, что веки отсутствовали.       Дин убрал телефон в карман; он сам от себя не утаил, что немного струсил: перед ним божество, с лёгкостью расшвыривающее ангелов, у него под рукой ничего дельного нет, кроме ангельского клинка. И этим клинком он практически ничего не сможет сделать, смешно даже говорить. Боковым зрением он увидел поднимающегося с земли Кастиэля; его глаза горели гневом, несмотря на то, что он сам был немного потрёпан внешне. Тут Дин почувствовал боль в голове, а потом нарастающее жжение в районе глаз. Ноги сами подкосились.       — У твоего никчёмного ангелочка уже вошло в привычку тебя спасать. Будь моя воля, я бы не отпустил вас просто так из лавки. Пришлось уступить из вежливости. — Дин как-то отдалённо, как сквозь туман, слышал голос Дамо и его постепенно охватывал внутренний страх, но вместе с тем и ярость.       — Зачем тебе меня убивать? — даже собственный голос он слышал как-то отдалённо, словно тот был чужой и вовсе не принадлежал ему.       — Я тебе уже говорил, что ты и твой брат мне не нужны и даже не интересны. Но только вы, Винчестеры, нам всем, божествам, уже поперёк горла. Вы прикончили не один десяток богов, и остальные просто так это оставлять не собираются.       — Божкам плевать друг на друга, никто из них не станет защищать другого, рискуя собственной жизнью. Знаешь, что-то подобное из раздела фантастики.       — Ты во многом ошибаешься, Дин Винчестер, и очень сильно. Среди нас есть не только заклятые враги, которые ищут возможности поубивать друг друга, но между нами имеются узы, которые связывают нас, благодаря которым мы можем чувствовать друг друга и стремиться защищать. Ты об этом прекрасно знаешь. У людей это называется — семья.       Для Дина это стало последней каплей. Он, наплевав на всё, кинулся на Даруму, на ходу выхватывая клинок. В следующую секунду он потерял равновесие, увидев, что оружие отлетело от выставленной вперёд ладони, как от камня, и упал на траву. Кастиэль с шелестом крыльев появился у Дарумы за спиной, занося для удара руку; Дин не сразу увидел его, поэтому сам замахнулся снизу. Дарума резко повернул голову, уклоняясь от кулака Дина; от поворота длинные волосы с силой полоснули Кастиэля, как множеством лезвий одновременно; ангел, оглушённый, упал на землю.       — Какие вы все слабые, — чёрные глаза уставились на Дина.       На берегу речки стоял небольшой деревянный столик с двумя стульчиками. Перед кромкой спокойной воды была небольшая оградка. В этом чудном месте ветки ив касались воды и земли, образуя собой тихую уютную атмосферу. В эту тихую уютную атмосферу Дин был отправлен лёгким движением ноги. Живот пронзила тупая боль, Дин почувствовал под собой деревянные обломки, некоторые из них разлетелись по сторонам, — всё, что осталось от аккуратного столика и двух стульчиков, по-видимому, предназначавшихся для влюблённых. Дарума стал медленно приближаться к распластанному на земле Дину.       — Мир существует только тогда, когда в нём есть добро и зло. Твой брат начал Апокалипсис потому, что нарушил этот баланс. Вам постоянно не сидится на месте, вам постоянно нужно кого-нибудь истреблять, спасать, защищать. Есть Бог и Мать, — они противоположности, но благодаря им существует мир. Божества, люди и, по-вашему, нечисть, — всё их дети. Люди первые начали эту извечную войну. Вы погрязли во лжи, вы перестали понимать языки других существ, вы стали истреблять тех, кто не похож на вас, но так же разумен, как и вы. Множество войн по вашей глупости случилось, а некогда мы все жили в гармонии. Вы сейчас усугубляете всю ситуацию, именно вы, Винчестеры! Всё уже случилось и вам уже не к чему стремиться!       Глаза начало жечь уже невыносимо больно, голову наводнила пронзительная боль, всё тело парализовало. Дин смог только стиснуть зубы, чтобы не проронить ни единого звука.       — Я говорил, что тебе будет грозить огонь, — огонь для всех губителен. Но я не получу никакого удовольствия от того, что убью тебя. Зато божества, даже те, с кем я не в ладах, скажут мне спасибо за твою смерть. Я в вас не заинтересован, но вас уже давно следовало убрать с дороги, потому что вы ничего не стоите.       Дарума склонился над Дином, на его правой руке пальцы соединились и стали длинными, преобразовавшись в подобие клинка. Дин закрыл глаза, чувствуя, что до потери зрения недалеко, но его разум отказывался воспринимать, что и конец недалеко.       Он услышал перед собой задыхающийся хрип, запахло кровью и несколько капелек попало ему на лицо. Жжение и боль разом прекратились, уступив место всепоглощающей слабости. Слева снова послышался хрип и глухой звук. Кто-то схватил руку Дина и начал лихорадочно проверять пульс, потом надавал пощёчин, и Дин решился приоткрыть один глаз. Над ним склонился Сэм, во взгляде его плескалась тревога, но, увидев, что Дин дышит, он успокоился и улыбнулся.       — Живой?       — Живой, — Дин обхватил ладонь Сэма и не без труда поднялся.       — Ты меня за этим звал сюда?       — Нет. Звал рассказать, что девицы жгли не кукол, а дощечки с изображением божества.       — Вот этого?       Сэм с неким пренебрежением указал пальцем на валяющийся на земле труп. Дин только сейчас заметил, чем его брат убил Даруму.       — Ножка от стола? Серьёзно, Сэм?       — Вполне. Она откололась и смогла сойти за кол, — Сэм развёл руками. — Это и есть Дарума?       — Ага.       — Получается, что его можно было убить простым деревом?       — Получается, что так. Нет, да как тебе в голову пришло такое?       — В голову придёт что угодно, когда видишь, что твоего брата собирается кто-то прикончить. А где Кас?       — А он… — Дин огляделся в поисках ангела, и вскоре тот обнаружился около дерева.       Кастиэль с недоумением рассматривал свою руку, сидя на земле и прислонившись к стволу сосны. Дин и Сэм подошли и первое, что увидели, были многочисленные порезы на его щеке, шее и ладони. Маленькие капельки крови были рассыпаны по его коже, словно бисер, взгляд его был рассеян и пуст.       — Всё хорошо, Кас?       — Я не смог защитить Дина, — убито произнёс он.       — Не вини себя.       Сэм сходил до фургона, пошарил в нём, выудил из-под сиденья бутылку воды, вернулся, присел около ангела. Быстрым движением он намочил платок и, взяв Каса за руку, стал медленно стирать с неё капельки крови. Тот бездумно посмотрел на Сэма, губы его приоткрылись.       — Нужно сжечь все дощечки.       — Сожжём, успокойся.       — Именно сейчас. У меня предчувствие плохое, — он повернулся и посмотрел на Дина. — Подтверди, Дин, что ничего просто так не заканчивалось. Почему ты молчишь?       Дин забрал платок у Сэма и глухо бросил:       — Иди, я сам.       — Куда иди?       — Нужно сжечь дощечки и убрать обломки.       Когда Сэм пошёл в сторону фургона, Дин прикоснулся пальцами к лицу ангела и провёл мокрым платком по его бледной щеке; от влаги потекла бледно-красная струйка. На Винчестера уставились синие глаза, и он невольно замер под их пустым взглядом.       — Ты как?       — Я не смог тебя спасти.       — Меня спас Сэм, всё хорошо. Кас, не двигайся, пожалуйста.       — Сэм гораздо лучше меня. И любит он тебя больше, чем я. Прости, Дин, что я тебе это всё сейчас говорю, тебе это совершенно не интересно, я понимаю, прости.       — Не говори ерунды, — Дин коснулся платком его губ, мягко провёл по ним, убирая застывшую кровь. Ангел, казалось, совсем ничего не чувствовал, он не отводил взгляда от глаз Дина.       — Дин, я никчёмный друг, я для тебя, может быть, ничего и не значу. Скажи мне, Дин… как бы ты ко мне относился, будь я человеком?       — Как это человеком? — не понял Винчестер.       — Если бы не был ангелом с самого начала.       Дин убрал платок от лица Кастиэля, выжал, снова намочил водой, потом невесело улыбнулся:       — Я даже представить себе подобного не могу. Наверное, я бы до сих пор жарился в Аду, и мы никогда бы, скорее всего, не встретились даже. Наверное, будь ты человеком, у тебя был бы совершенно другой характер, жизненные устои, своя правда. Честно сказать, Кас, я бы не хотел, чтобы ты был человеком.       — Почему? — наивно спросил Кас.       — Мне нравится рассказывать тебе о земной жизни, нравятся твои эмоции, иногда нелогичные высказывания. Это всё твой характер, без которого я тебя не могу даже представить. И твой… сосуд. Без него тоже тебя представить не могу.       — Но ведь это не я, Дин.       — Я знаю, — Дин опять улыбнулся, прикасаясь платком над бровью Кастиэля. — Но это же теперь полностью твоё тело.       — Я всё равно до конца не могу к нему привыкнуть. Странно себя ощущаю. Для меня каждый день какой-то новый опыт.       — Понимаю тебя.       Дин снова встретился взглядом с глазами ангела, те уже не были такими пустыми, как до этого, в них снова начала проблёскивать искра, присутствовавшая всегда, когда он смотрел на Винчестера.       Вернулся Сэм. Подозрительно быстро вернулся. Дин сразу же по выражению лица брата понял, что что-то не так, и ещё раньше, чем Сэм успел открыть рот, вновь вернулся в полную боевую готовность.       — Труп исчез.       Сэм не испытывал какого-то особого волнения, уже сполна оценив ситуацию адекватно и прокрутив в голове несколько вариантов развития событий. Но всё равно для него упущение такого сильного врага, как Дарума, было весьма нежелательным фактом. Дин ожидаемо разозлился, в лучших своих традициях превратив лицо в непроницаемую маску, и вместе с Сэмом рванул к обломкам.       На песке, недалеко от места действия, обнаружился кровавый след руки. Учитывая то, что берег находился недалеко от поляны, Дамо успел очухаться и быстро по-тихому свалить, что весьма расстроило старшего Винчестера. И Сэм догадывался, что, на самом деле, Дину очень нравилась мысль о том, что божество можно убить деревянной ножкой от столика для влюблённых. Оказалось, нельзя.       Спустившись вниз, Дин и Сэм остановились. Костёр был потушен, и большая часть дощечек оказалась цела, вокруг обгоревших веток на песке виднелись капли крови и неясные следы ног. Дин разозлился ещё больше.       — Когда эта черноглазая дрянь успела сюда добраться?       — Далеко он всё равно уйти не мог, — рассудительно заметил Сэм.       — Конечно, розовая деревяшка — страшное оружие.       — Дин, сейчас не время беситься. Нам нужно его найти. Наверняка, он сейчас очень зол.       — Ты его оскорбил, воткнув в него ножку от стола.       — Дин.       — Что?       — Сосредоточься на деле. Я проанализировал маршрут его пути и теперь просто уверен, что Дарума может быть в самой ближайшей отсюда палатке. Возле неё нет людей, мангала, она ничем не украшена и ни для кого не представляет интереса.       — Ты уверен?       — Да. Она показалась мне какой-то мрачной.       — В детстве ты сказал то же самое, едва только завидев на горизонте «Волшебный зверинец Плаки Свистуна», — усмехнулся Дин.       — Дин! Это уже слишком.       И Дин действительно понял, что уже начинает перегибать палку. Вот чего-чего, а напоминания о своём самом большом страхе (после страха посиделок в Аду) Сэм не заслуживал. Они ещё издали заметили приближающегося к мрачной палатке Кастиэля и ускорили шаг.