Кара отменяется

      Страсть захлестнула непрерывной волной, и Дин уже ничего понять не мог, кроме как то, что Сэм сейчас лежит на нём сверху и насилует его рот своим языком. Разум частично вернулся к Дину, когда Сэм уже начал расстёгивать его рубашку. Он несильно пихнул его в грудь, заставляя отстраниться и непонимающе уставился на брата. На второй план отошла жара в номере.       — Ущипни меня, — еле слышно буркнул Дин, разглядывая его лицо.       Потом притянул к себе, вкладывая в новый поцелуй всю свою любовь и боль, принимая от Сэма ответные движения, понимая, что сейчас всё это происходит точно наяву. Но он заставил себя прекратить, потому что что-то внутри шептало ему о том, что нельзя ничего делать, потому что Сэм, может быть, даже и не понимает сейчас, что делает.       — Сэм, ты пьян.       — Нет, — упрямо буркнули в ответ.       Сэм выпрямился, резким движением сдёргивая с себя рубашку и попутно стаскивая одежду с Дина, явственно давая этим понять, что никакие возражения не принимаются. Чувства накатывали неимоверно сильно, заставляя подчиняться себе в какой-то безумной агонии. Сердца требовали много и всё сразу, руки то и делали, что стаскивали одежду с разгорячённых тел. Не замолкавший разум твердил о неправильности сейчас происходящего, но вскоре он перестал пропускать через себя более-менее здравые мысли. Страсть поглотила обоих братьев, не давая ни малейшего шанса на возврат.       Пальцы Дина испускали лёгкую дрожь там, где они прикасались к обнажённой коже Сэма. Изумительно красивая, смуглая и гладкая кожа представилась взору Дина во всей красе. Он даже не заметил, когда Сэм успел избавиться от брюк и нижнего белья. Винчестер-младший наклонился, оставляя на шее Дина засосы, обводя языком напрягшиеся соски, руками разбираясь с ремнём. Дин же, закрыв глаза от нахлынувших ощущений, чувствовал себя счастливейшим в мире бревном. Счастливейшим потому, что у Сэма нашлись к нему ответные чувства, а бревном потому, что он просто лежал и не делал ровным счётом ничего, наслаждаясь губами и руками брата на своей коже.       Сэм резко прекратил свои грубоватые ласки, невероятно заводящие Дина, стащил с него брюки вместе с бельём и сполз чуть ниже. Дин удивлённо охнул и открыл глаза, когда его возбуждённый до предела орган обласкало тёплое дыхание. Он приподнялся на локтях и его взору представилась замечательная картина: Сэм медленно гладит рукой член, вторую опускает куда-то вниз, потом, похабно смотря в глаза Дину, проводит языком по всей длине, обводит головку, слизывает смазку, позволяя ей стекать по припухшим губам. Дин тихо стонет, обратно упав на подушку, закрывает глаза в наслаждении, когда Сэм до половины насаживается ртом на большой член, втягивает щёки, ласкает языком, потом начинает медленные движения вверх-вниз.       — Ты где такому научился? — находит силы спросить Дин после того, как Сэм закончил и теперь размазывал остатки спермы по животу Дина, меряя его довольным взглядом.       — Смотрел, как бабы мне отсасывали.       — Видать, хорошие тебе цыпочки попадались.       Дин старается улыбнуться, но Сэм опять сам начинает делать активные движения. Он поднимается вверх и пытается насадиться на член Дина, блестящий от спермы и слюны. И сразу же стискивает с силой зубы, опускает голову, упирается в грудь брата и замирает. Дину почти не видно выражения его лица от полумрака в номере и от упавших прядей волос. Он видит, что Сэму больно, но тот упрямо пытается опуститься на динов член, еле слышно шипя. Дин садится, не даёт Сэму двигаться с места, игнорирует пытающиеся оттолкнуть его руки, целует шею, гладит напряжённые плечи.       Кажется, что Сэм дрожит. Дин чувствует под руками напрягшиеся бёдра брата, гладит их. Потом целует его плечо перед собой, он не знает, что и думать. Сэм выказывает явное рвение трахнуть Дина собой, и в глазах его видно неугасимое желание, Дин видит, как Сэм его хочет сейчас, но его глупое упрямство может сейчас всё просто испортить, поэтому он удерживает брата, не давая двигаться с места.       — Сэмми, не надо, тебе больно.       — Я хочу сделать это сейчас с тобой, — упрямо шипит Сэм, не поднимая на Дина взгляда, и снова пытается опуститься.       — Сэм, чёрт, я же сказал тебе, не надо, стой.       Дин чувствует под руками еле ощутимую дрожь, понимает, что грубость сейчас лишняя, пытается смягчиться, берёт в руки лицо Сэма, мягко прижимается губами к его, целует томно и терпеливо, чувствует свой вкус на его губах, возбуждение внизу даёт о себе знать уже почти с тупой болью. Сэм смотрит на брата сверху-вниз большими глазами, и Дин уже не может сдержать свою невыразимую нежность к нему.       Он мягко, чтобы лишний раз не причинить боли, меняет положение, отпускает Сэма, встает перед ним на локти. Винчестер-младший лежит на спине, непонятливо смотрит на Дина, устраивающегося между его разведённых стройных ног. В следующую секунду он не может сдержать возмущенный возглас, а потом тихий стон срывается с его губ, стоит Дину чуть прикусить кожу на внутренней стороне бедра, прижаться потом губами в успокаивающем поцелуе. Он ведёт непрерывную дорожку из поцелуев-укусов к средоточию сэмового возбуждения. Но, не оправдав никаких ожиданий, вдруг прикасается губами к мокрому от своей смазки сжатому колечку мышц. Сэм возмущенно ойкает, хватает подушку и закрывает ею лицо.       Дин усмехается, слегка сжимает рукой головку члена Сэма, позволяет своей слюне в обилии стечь по анусу; потом он чуть проникает в него своим языком, чувствуя умопомрачительный жар внутри. Дина начинает бить дрожь нетерпения, но он изо всех сил сдерживается, — Сэма надо хорошенько растянуть, иначе ему будет больно. Сэм что-то бурчит в подушку, его стоны слышны приглушённо. Его грудная клетка вздымается в сбивчивом дыхании, безупречные мышцы пресса напрягаются, его член горячий, Дин мягко проводит по головке пальцами, лаская языком Сэма внутри, вылизывая нежную кожу вокруг мокрой дырочки. Ему не нравится только одно, — дурацкая подушка. Но он с ней разберётся потом, когда они приступят к кое-чему более интересному.       Дин медленно вставляет в, уже слегка податливую, дырочку один палец, затем второй, разводит внутри ножницами, — Сэм стонет особенно громко, сжимая в руках до побеления костяшек подушку. Дин гладит пальцами бугорок внутри, сгибает свои пальцы в Сэме, слушая его стоны. Ему кажется, что собственный стояк скоро коснётся живота, и растягивает Сэма уже тремя пальцами, нетерпеливо вгоняя их полностью. Дин наклоняется, кусает Сэма в шею, ключицы, прикусывает его соски, всё так же сжимает в руке член брата, быстро двигает пальцами, потом удовлетворённо улыбается, чувствуя на ладони вязкую жидкость.       Сэм убирает от лица подушку, чтобы увидеть, что Дин увлечённо облизывает свои пальцы, потом усмехается, наклоняется к нему снова. Медленно целует, размазывая по губам Сэма эякулят, потом спускается ниже. Проводит по сжавшимся мышцам на животе, слизывая белёсые непрозрачные капли с гладкой кожи, обдаёт её томным дыханием. По пальцам Дина стекает сперма Сэма, перемешанная со слюной, и Сэму на это всё вроде бы и стыдно смотреть, но он никогда прежде не видел Дина таким соблазнительным, и не может отвести глаз от своего брата. Уже точно своего.       Дин вытаскивает из Сэма пальцы, опирается руками по обеим сторонам головы Винчестера-младшего, опять его медленно и лениво целует, потом направляет свой разгорячённый член в растянутую дырочку. И Сэм принимает его лучше, чем в прошлый неудавшийся раз. Сэм закрывает глаза, сжимает губы, пытается расслабиться. Дина с головой захлёстывают ощущения, он в порыве любви целует лицо Сэма, его искусанные чуть припухшие губы, входит до конца, даёт ему привыкнуть, и он вынужден держать на привязи всё своё самообладание, чтобы сразу же не сорваться на бешеный ритм.       Сэм же не знает, куда деть свои руки. Он в исступлении гладит спину Дина, задевает его твёрдые соски, слышит томные вздохи над своим ухом. Да он вообще не знает, куда деть себя. Внутри больно, неприятны новые странные ощущения, но чувство заполненности, которое всегда ждала его сучья сущность, заставляет выгибаться в спине, — только бы ближе к Дину, ещё ближе, чувствовать своей грудью его напряженную грудь, тереться своим ноющим членом о его живот, обнимать за шею и быстро-быстро дышать, стараясь восстановить дыхание, справиться с ощущениями внизу и внутри.       А Дин пытается справиться со всеми своими чувствами, вот так внезапно нахлынувшими на него со всей своей силой. Ему не сразу получается успокоить сердце, заходящееся в бешеной скачке, дыхание, норовящее сбиться совсем, хотя куда уж больше. Сэм нетерпеливо начинает ёрзать под ним, принуждая к более активным движениям, чем просто не двигаться. Брат дышит ему прерывисто в ухо, руки путешествуют по его телу, эрогенные зоны откликаются сладкой истомой на юге, и Дин решает, что надо всё-таки что-то делать, а не просто нависать над Сэмом, застыв, как статуя.       Старший Винчестер делает первое движение назад и опять вперёд, и Сэм издаёт потрясающий стон, который вызывает непреодолимое желание полностью подчинить себе, завладеть, изучить каждый изгиб тела, оставить на нём свои следы. Дин начинает двигаться быстрее, сразу же выбивая из Сэма пошлые стоны, потом с силой кусает его кожу около татуировки, оставляя красный след зубов. Кожа Сэма блестит от пота, слюны и спермы, он представляет собой абсолютно прекрасное зрелище, Дин восхищенно выдыхает, видя перед собой дикие глаза Сэма, подёрнутые пеленой желания, со следами слёз на щеках.       Сначала было больно, а вот потом, когда Сэм привык, поражаясь терпению Дина, удовольствие смешалось с лёгкой болью в одно, создавая собой непередаваемую гамму ощущений. Эта лёгкая боль сразу пускала свои невидимые нити по всем мышцам — по всему телу, подчиняла себе, заставляя желать себя ещё больше, ещё и ещё. Удовольствие накатывало короткими волнами, прерывая собой истому сладкой, уже еле ощутимой, боли. Сэм действительно скоро стал захлёбываться собственными стонами, — Дин входил в него определённо под нужным углом, каждый раз проезжаясь по простате твёрдым возбуждённым членом.       Его брат был изумительно прекрасен. Дин завороженно смотрел на Сэма, краем сознания понимая, что тому сейчас тоже просто охренеть, как хорошо, — и именно с ним, с Дином, не с кем-то там, а именно с ним. И что Сэм хочет тоже только его, что тоже любит всем сердцем только его. Сэм обнял Дина ногами за талию, желая ещё большей близости, чем есть. Сквозь хриплые вздохи Дина пробился какой-то рык, и он сорвался уже на бешеный ритм, слыша как-то отдалённо, что кровать начинает поскрипывать.       У Сэма, как показалось Дину, в глазах блестели слёзы. Всех чувств, бившихся в груди, сдержать было невозможно. Дин ощущал эту невесомую тесноту внутри Сэма, она сводила его с ума, раз за разом, входя в него и выходя, дыхание жутко сбивалось, становилось труднее дышать, но это стоило того, чтобы задыхаться в любви, ловя губами ответные стоны удовольствия. Сэм пытался сам подаваться вперёд, — лишь бы ближе к Дину, только чтобы чувствовать своей кожей его разгорячённую кожу напротив, и плевать, что отопление в мотеле решило устроить здесь конкретную парилку.       Дыхание сбивалось, было невероятно жарко, воздух пропитался всеми запахами секса, похоти и любви, и Сэм решил, что никогда в жизни ему ещё не было так хорошо. Сэм сейчас наслаждается телом Дина, ему безумно хорошо от осознания, что Дин испытывает все те же чувства, что и он. Кончики пальцев начинают гореть, соприкасаясь с кожей Дина, с его страстью и любовью, желанием и чувствами. Сэму невероятно хорошо только с Дином, только рядом с ним, до безумия хорошо ощущать его в себе, ощущать на своей коже его дыхание, чувствовать его руки, до боли сжимающие бедра, — но как хороша сейчас эта боль, как же приятно ощущать её сейчас.       Перед глазами начинают появляться разноцветные круги, вызванные игрой воображения, полумраком и ярким фонтаном чувств. Удовольствие накатывает с новой силой, разливаясь по всему телу до умопомрачения приятной истомой. Сэм до крови царапает плечи Дина, кусает губы, ему кажется, что стоны, издаваемые им, походят уже на скулёж; и сейчас, как никогда, он чувствует себя сучкой Дина, любимой и податливой, желающей ласки только лишь от Дина. Наслаждение ощущается сейчас как нельзя остро, хочется сделать всё, чтобы такое же удовольствие испытывал сам Дин.       Дин и испытывает, он в полной мере сейчас наслаждается процессом, его слух невероятно ласкают стоны Сэма, ему хочется вогнать свой член глубже, до конца, чтобы потрясающий голос Сэма срывался на громкие стоны удовольствия, чтобы только этот голос стонал его имя. Сэм сейчас прижимает Дина к себе, выгибаясь, подставляясь под обжигающие поцелуи, в перерывах между стонами твердя неразборчиво и быстро: «Дин, быстрее, пожалуйста, Дин, как хорошо, быстрее, чёрт, ааа».       И Дин уже сам задыхается от переполняющего его наслаждения и чувств. Он не выдерживает томного голоса рядом, прикосновений, трения, удовольствия и со стоном-рыком кончает в Сэма, который уже бьётся в конвульсиях собственного оргазма, постепенно расслабляясь на подушке и закрывая глаза. С большим трудом ему удаётся выровнять своё дыхание, лёгким не хватает воздуха, и он часто дышит, чувствуя на своих бёдрах руки Дина, которые медленно ослабляют хватку. И Сэм уверен, что после этого точно останутся синяки.       Дин вылизывает участки кожи, на которых ещё осталась белая вязкая жидкость, потом выходит из Сэма, накрывает его упавшим на пол одеялом, но Сэм спихивает его обратно, потому что жара в номере и не думала спадать, и наконец засыпает.

***

      Разбудила Сэма ругань. А именно то, как Дин ругался с кем-то в дверях, и этот кто-то что-то неразборчиво мямлил. Сэм увидел Дина, который был раздет до пояса. Он размахивал руками, что-то доказывая девушке. И судя по тону Дина, девушка эта красотой не блистала.       — Ознобились вы все что ли? Спать невозможно, что за парилку вы здесь устроили?       — Это временные неполадки, уверяем вас… — слышалось из коридора.       — Вы что за сутки не могли вызвать мастера?       — Мастер не мог сюда приехать, пробки, сами понимаете.       — Пробки?       — Простите, но не вы один жалуетесь, поэтому…       — Поэтому мы сейчас же съезжаем отсюда.       — Подождите, как же…       — Сил нет терпеть эту жару! Вы хоть в окно выглядывали? И там духота, как будто вам и этого мало! Чтоб у вас уши завяли.       Звонкий хлопок дверью, и Дин поворачивается.       — О, Сэмми, ты уже проснулся?       — Как видишь, — Сэм ради приличия прикрылся одеялом, думая, что в номер эта девушка решит зайти, чтобы убедиться на себе, что жара уже невыносимая.       — Ну что, Сэмми, как самочувствие? — спрашивает, улыбаясь, Дин.       — Не сейчас, Дин, — Сэм уже не видит смысла прикрываться, однако он отпихивает брата в сторону, и не думая смеяться.       Дин уже терпеливо дожидался Сэма, сидя почему-то на полу. На вопрос Сэма ответил, что на полу гораздо холоднее, но при этом почему-то хитро ухмыльнулся. Сэм же, не подозревая ничего плохого, сел на кровать в одном лишь полотенце на бёдрах, но тут же почувствовал внизу дискомфорт. Дин заметил это, встал, подошёл к Сэму, опустился перед ним на колени.       — Больно?       — Всё в порядке.       Дин встал с пола, залез на кровать и пересел ближе к Сэму, потянувшись за поцелуем, но тот вдруг упёрся рукой брату в грудь и мягко отстранил его.       — В чём дело?       — Дин, ты не разобрался в себе.       — Почему ты решаешь за меня?       Сэм нахмурился:       — Это не я решаю за тебя. Я хотел бы, чтобы ты всё хорошо обдумал. Понимаешь, голос разума ты всегда слышал в самую последнюю очередь, даже если он вопил о неправильности того, что ты делаешь.       — Зато сейчас я абсолютно уверен в правильности моего… нет, нашего поступка.       — Ты думаешь, что я тоже… в омут с головой?       Дин встал с кровати, с растерянным выражением смотря в глаза брату. Сэм же снова придал своему лицу скорбно-сочувствующий вид, который всегда, независимо от времени и места, так бесил Дина.       — А что, нет?.. — спросил он, понимая, что от ответа Сэма полностью зависит его внутреннее равновесие.       — Ты знаешь, Дин, что я всегда имел привычку докапываться до истины, какой бы она в дальнейшем ни оказалась. Вот и сейчас я хочу отговорить тебя от совершенно необдуманного поступка, который, возможно, будет нашей самой большой ошибкой.       — Что ты предлагаешь?       — Нам нужно вместе со всем разобраться.       В глазах Дина слова Сэма приобрели иной смысл. Ему было совершенно ясно как день, что его Сэмми старательно увиливает от главной темы. Будто готовится сказать нечто нелицеприятное. «Нам нужно разобраться». Ага, как же, разобраться нужно. Вот Дин лично уже со всем сам разобрался. Ну, не то чтобы прямо со всем, что его мучило когда-то или мучает сейчас, но кое в чём он был непреклонно уверен. Он хочет быть с Сэмом.       — Сэм, скажи мне прямо, о чём ты сейчас думаешь.       — Я считал, что ты уже догадался.       — Ну, извини, что умом не вышел, как младший братишка.       Сэм открыл рот, готовясь что-то сказать, но брат его перебил:       — Ответь мне, Сэм, готов ли ты быть со мной? Хочешь ли ты этого?       — Дин…       — Да или нет?       — Дин, давай всё решим, как взрослые люди.       Тут старший Винчестер не выдержал:       — Я не привык вести долгих разговоров! Мне проще доказать всё на деле, Сэм. Это ты, юрист недоделанный, вечно ищешь применение своему дару речи, когда надо и не надо, даже когда дело касается чувств.       — Пойми, Дин, — занудно продолжал гнуть своё Сэм, — это будет нам только вредить.       — Чем вредить?!       — Мы братья, и это…       — Ага, только этот факт ты не раз отрицал.       — Это в прошлом, — Сэм посмотрел Дину в глаза и подозрительно прищурился. — Ясно, ты сейчас не в состоянии меня понять.       — Смотря, что ты скажешь.       — Почему ты не хочешь меня выслушать?       — Я слушаю тебя, Сэмми, и даже внимательно.       — Ты постоянно меня перебиваешь.       Дин грустно улыбнулся. Умеет же Сэмми выводить его из себя такими, по мнению младшего, пустяками. Пока Дин молчал, что в данной ситуации было весьма странно, Сэм встал, обошёл брата, неторопливо оделся.       — Ты собирался мне что-то сказать, — напомнил Дин, по-прежнему не оборачиваясь.       — Нам обоим нужно хорошо подумать над всем случившимся. Давай отложим этот разговор на потом, когда ты остынешь.       Неуверенно кивнув, Дин остался на прежнем месте. Однако он каким-то шестым чувством ощутил, что Сэм вновь корчит свою милую сочувствующую рожицу.       — Полчаса назад ты умирал от жары, — попытался весело усмехнуться Сэм, но он сам чувствовал, как в его тоне сквозила жалость. — Ты идёшь?       — Да… Да, иду, Сэмми.       Через несколько минут Винчестеры демонстративно сдали ключи девушке-администратору. А старшему, идущему немного позади Сэма, даже не приходилось строить недовольный вид, потому что он и без этого всего был в отвратительном расположении духа. Однако окружающий мир благоухал и цвёл. Мимолётную благодать нёс в себе лёгкий ветерок, но после продолжительного дождя солнце палило прилично. Всё равно лучше, чем нещадное отопление в номере мотеля в начале лета.       — И где Импала?       — За мотелем.       — А ближе не мог припарковаться? — с еле скрываемым недовольством процедил сквозь зубы Дин.       Когда до машины осталось дойти несколько метров, случилось совершенно непредвиденное событие. Дину, казалось, ещё больше испортить плохое настроение в этот чудный день ничто не сможет, как вдруг сзади послышался отвратительно знакомый голос:       — Сэм Винчестер! Какими судьбами?       — Джим! А ты здесь откуда?       — От верблюда, — тихо произнёс Дин и быстро шепнул Сэму, — ты же сказал мне, что он уехал.       — Из штата уехал, не насовсем же из Америки.       — Гадость какая. Смотри, он опять хочет обниматься… Буэ.       Дин проследил взглядом за наглыми загребущими руками гида, натягивая злую улыбку и наблюдая с неприкрытой ревностью, как эта заноза в заднице обнимается с его братом.       Подождав несколько минут, пока друзья обменяются долгими приветствиями и новостями, Дин краем уха услышал важную информацию, — Джим сегодня же улетает из страны насовсем. И опять же со своим, обращённым к Сэму: «ты звони, если что, поболтаем».       Дин нетерпеливо взял Сэма под локоть и отнюдь не вежливо попрощался с надоедливым гидом, едва не скрежеща зубами. Сэм, садясь в машину, с недовольством сказал:       — Что за выходки, Дин?       — О чём это ты?       — О твоей этой беспричинной ревности. До сих пор не понимаю, что тобой движет. Ведёшь себя как единоличное животное.       — Спасибо, — без тени сарказма ответил Дин, выезжая на дорогу. — Именно таких искренних и поддерживающих слов я от тебя и ждал.       — Нет, ты просто подумай, как это выглядит со стороны. Раньше ты везде со мной носился, но это было ещё не так заметно, наверное, даже ожидаемо.       — Ты был слишком общительным. Однажды тебя чуть не увели в полицию, потому что подумали, что ты потерялся. А ты, оказывается, впал в депрессию из-за того, что тебе не досталось мармеладных мишек.       — Мне было семь, Дин.       — Вот и подумай лишний раз, прежде чем доверять незнакомым людям.       Сэм не нашёлся, что ответить. Однако ему сейчас и не хотелось разговаривать с упрямым Дином, потому что брат как обычно испортил ему впечатление от приятной встречи со старым знакомым. Понимая, к тому же, что через некоторое время им всё-таки придётся приступить к серьёзному разговору, Сэм заставил себя, наконец, забыть о всех сегодняшних недоразумениях.