Больше не могу лететь

      Холодное какао отвратительно.       Ангел морщится от неприятного вкуса и, тяжело вздохнув, ставит чашку обратно на стол. Бросает беспомощный, полный тоски взгляд на раскрытую на коленях книгу.       Он забыл. Опять забыл. А пока зачитался, какао стало ледяным. И теперь он с этим ничего сделать не сможет.       Он мнется, поднимает нерешительный взгляд к Небу, делает пробный щелчок и…       Пшик.       Естественно. Чего же он еще мог ожидать. В письме же ясным языком было сказано, что ничего не будет. А он все, как дурачок, надеется, что наказание снимут раньше, чем обещали.       Держи карман шире.       То самое письмо появилось на его письменном столе четыре дня тому назад — официальное послание Свыше, запечатанное золотой печатью с Гаврииловским легко узнаваемым витиеватым почерком. Уведомление о наказании путем временного лишения магии, вынесенном совместным решением Рая и Ада для двух предателей, проваливших Армагеддон. Семь дней им предстояло выдержать без магии. Неделю. Если им удастся пережить эту неделю, не развоплотившись, Рай и Ад обязуются оставить их двоих в покое на всю оставшуюся вечность. Если нет… Ну, о «если нет» думать, пожалуй, не стоило.       Откровенно говоря, если не считать причиненного им жуткого неудобства, Азирафелю данное наказание не казалось особо уж страшным. Да, конечно, ему придется быть более осторожным (он уже на горьком опыте узнал, что, если споткнуться о столик с чашкой дымящегося какао в руках, то это может привести к довольно неприятным ощущениям и досадному пятну на его любимой (единственной!) паре брюк). И ему надо будет не забывать посмотреть в обе стороны, прежде чем переходить дорогу, потому как ожидать, что машины будут его объезжать просто потому, что он этого хочет, более не приходится. Но в этом может быть свой плюс, неожиданное благо, так сказать. Ведь его демон давно уже ворчит о том, какой он рассеянный, а это как раз научит его быть более осмотрительным, более внимательным к окружающей его среде. Ну и кроме того, наказание ведь будет длиться всего неделю. Всего лишь семь дней этого вынужденного расстройства, а потом они смогут наслаждаться своей оставшейся жизнью, уже не боясь, что их еще кто-нибудь будет донимать.       Кроули, который притащился в книжный четыре дня тому назад с похожим письмом, написанным черными чернилами, размазанными кляксами по заплесневелому пергаменту, не был с ним согласен.       — Они хотели уничтожить нас, ангел. Не просто развоплотить, а уничтожить! А мы взяли и разбесили их еще больше тем, что не сдохли.       Кроули метался взад и вперед по магазину, как тигр в клетке, с выражением такого беспокойства на лице, какого Азирафель не наблюдал у него уже многие годы. С тех пор как… с тех пор как они стояли с ним на аэродроме в Тадфилде и смотрели, как сам Сатана вырывается из-под земли к ним навстречу. Ему стало не по себе от этого воспоминания, и он крепче сжал свою чашку с какао, чтобы скрыть предательскую дрожь в руках.       — Ты же говорил, что они нас на какое-то время оставят в покое, — напомнил он демону.       — Они и оставили, — Кроули отмел его возражение резким взмахом худой руки, — почти на десять лет. Небось, все это время пытались придумать наилучший способ нас наказать. И неужели ты на самом деле считаешь, что вот это вот — лучшее, что они с-с-смогли придумать? Дать нам отделаться легким ис-с-спугом? — Он покачал головой, скривив губы в угрюмой усмешке. — Тут явно какой-то подвох, ангел. Я в этом уверен. Не может быть все так прос-с-сто.       Азирафель тогда ничего ему на это не ответил; смотрел на демона поверх своей чашки хмурым, встревоженным взглядом, когда тот рассказал ему о своем плане разузнать побольше об их так называемом наказании. Но настоятельную просьбу друга запереть двери, не выходить из дома, никого не впускать, и ждать, пока тот вернется, — все же выполнил.       Это было четыре дня тому назад. И Азирафель уже готов был сойти с ума от бездействия и скуки. Казалось бы, возможность остаться наедине со своими книгами — райское наслаждение для ангела, не так ли? Возможность сидеть и читать без того, чтобы его прерывали, не беспокоясь о докучливых покупателях, которых нужно было уводить подальше от его драгоценных книг. И тем не менее, оказавшись фактическим пленником в собственном магазине и не имея ни капли магии, чтобы хоть как-то скрасить однообразность этих дней, не имея рядом Кроули, чье присутствие после неудавшегося Армагеддона стало заветной, желанной константой в его жизни, он нашел свое теперешнее положение крайне неприятным. Более того, по истечении четырех дней без каких-либо новостей от демона, к бездействию и скуке неизбежно присоединился гложущий зуд тревоги.       Скрежет тормозов снаружи книжного отвлекает его внимание от испорченного какао. Он поворачивает голову, чтобы посмотреть в окно, и его лицо расплывается в облегченной улыбке, когда он видит знакомый силуэт Бентли, стоящей немного наперекосяк у входа в магазин. Наконец-то!       Он встает из-за стола, но замирает в нерешительности в паре шагов от двери, разрываясь между стремлением бежать демону навстречу и нежеланием показаться слишком нетерпеливым, слишком сильно тоскующим. А затем отпрыгивает в шоке назад, когда дверь распахивается с грохотом и звоном разбитого стекла, и внутрь магазина врывается Кроули, непривычно взъерошенный и с безумным, мечущимся взглядом, который не скрывают невесть куда пропавшие очки.       — Ангел! — зовет он, двумя огромными шагами покрывая расстояние между ними. — Мы уезжаем, ангел, пошли!       — Уезжаем? — Азирафель ошарашенно хлопает ресницами, пытаясь аккуратно высвободить свой рукав из железной хватки демона. — Куда? Зачем?       — Куда захочешь, ангел. — Кроули дергает Азирафеля за рукав, настойчиво тянет его к выходу. — Мне абсолютно пофиг, главное — выбраться подальше из Лондона. Пулей!       — Подожди, подожди, ДА ПОДОЖДИ ЖЕ! — Азирафель чуть не спотыкается о собственные ноги, пытаясь не отставать от чем-то взбудораженного демона. — Погоди, Кроули, пожалуйста. Мы же не можем просто так взять и уех…       — Можем и уедем. И прямо сейчас, ангел! — И вот они уже на улице, и Кроули, отпустив наконец его руку, резко машет в сторону поджидающей их Бентли. — Залезай!       Азирафель упирается. — И не подумаю, — утверждает он, упрямо выставив подбородок. Чинно скрещивает руки на груди. — Не двинусь с места, пока ты не объяснишь мне, что происходит.       Кроули громко и театрально стонет, закатывая глаза для пущей убедительности. — Ч-ш-шертов подвох-х-х, ангел, — торопливо шипит он, размахивая руками в такт своим словам. — Я говорил тебе, что тут какой-то подвох, и я был прав. Они нас заказали, ангел. Твои и мои.       — Заказали? — повторяет Азирафель, недоуменно хмуря брови. — Что значит зак…       — Это значит, что они нашли кучку смертных, готовых палить во что попало, и наняли их для охоты на нас-с-с-с с-с-с пос-с-следующей наградой за убой, — огрызается Кроули, вытаскивая из кармана наспех скомканный лист бумаги. — Вот, пожалуйста. — Расправив бумагу, он сует ее Азирафелю под нос. — Нашел эту распечатку в кармане придурка, который попытался устроить мне засаду в подъезде.       Ангел смотрит непонимающим взглядом на помятый лист бумаги, на печатные буквы, расплывающиеся перед его глазами, смутные и ужасающие, как в кошмарном сне. Это объявление, приглашение принять участие в реальной охоте с обещанием солидной награды для победителя. А в приложении зернистые фотографии Кроули и самого Азирафеля — и адрес электронной почты, куда следует присылать фотоподтверждение убийства, чтобы получить свою награду.       — Этот… э-э-э-э… человек, у которого ты взял эту бумагу, ты его…       Демон морщится, отводя взгляд.       — Он хотел развоплотить меня, ангел, — глухо отвечает он, сгорбившись, как будто в ожидании удара. — У меня не было другого выхода.       Азирафель кивает, в горле у него нестерпимо сухо. Он знает, что Кроули не любит убивать, никогда этого не любил. Знает, что ему следует обнадежить демона, дать ему понять, что он не сердится на него, что он все прекрасно понимает. Но все, что он способен выдавить из себя, это сдавленное хриплое «Да, конечно, дорогой».       Кроули дергает щекой, но плечи его едва заметно расслабляются, и он вновь поднимает на Азирафеля свой горящий, напряженный взгляд. — Таких, как он, еще много, ангел. Очень, очень много. По крайней мере десяток таких вот висел у меня на хвосте последние два дня. Мне удалось сбить их со следа, заставить их гоняться за призраками в Хайгейт-Вудс. Но кроме них есть еще другие. — Он стискивает зубы до скрежета, искривляя губы в мрачной ухмылке, от которой веет глухой яростью. — Есть другие, и мы не сможем остановить их всех. Без магии — не сможем.       — Так. — У Азирафеля вдруг начинает кружиться голова. — И если им удается нас убить… развоплотить…       — Мы попадаем обратно в лапы Рая и Ада, — подтверждает его мысленные опасения Кроули, — и я очень сомневаюсь, что они когда-нибудь еще выпустят нас на волю. — Он мотает головой в сторону Бентли. — Еще три дня, ангел. Нам с тобой нужно залечь на дно еще на три дня. Давай, садись в машину. Прошу тебя.       Азирафель вздыхает, машинально запихивая объявление в карман своего пиджака. Делает робкий шаг назад по направлению к двери книжного. — Мне надо было бы хотя бы захватить пару вещей, — бормочет он. — Нужно…       — Нет на это времени, ангел! — Рука Кроули вновь находит его плечо, тянет нетерпеливо за собой. — Залезай уже в чертову…       Кроули резко замолкает, его глаза, направленные куда-то за спину Азирафеля, тревожно расширяются, и вдруг он впивается обеими руками в плечи Азирафеля и разворачивает их на месте, грубо, бесцеремонно. До ушей Азирафеля доходит какой-то звук — глухой хлопок, похожий на обратный выхлоп двигателя, и тело Кроули резко дергается вперед, как будто какая-то невидимая сила ударила его в спину, толкая его прямо Азирафелю на грудь. На какой-то миг все поглощает невероятная, оглушающая тишина, и сама реальность, кажется, зависает в какой-то оцепеняющей, ужасающей невесомости. Из сознания Азирафеля исчезает все, кроме пальцев Кроули, судорожно, до боли сжимающих его плечи, кроме перепуганного, по-кроличьи быстрого биения сердца в его собственной оболочке, и глаз демона — широко распахнутых, ядовито-желтых глаз с вытянутыми змеиными зрачками, сузившимися почти до полного исчезновения от боли.       Еще один удар сердца, и время рвется вперед, и Кроули начинает медленно с хриплым стоном оседать. Его пальцы разжимаются, руки безвольно падают с плеч Азирафеля. И ангел еле успевает обхватить его дрожащими, непослушными руками, отчаянно прижимая к себе вдруг ставшее безжизненным тело демона.