Больше не могу лететь

Chapter 9 – А ты знаешь, ангел, что мои крылья когда-то были золотыми? С того момента, когда Азирафель, шатаясь, вышел из небесного портала посреди еще необставленной спальни их недавно купленного домика, бережно прижимая к груди своего спящего демона, прошло уже несколько дней. Он тогда был настолько уставшим, что его хватило всего лишь на то, чтобы чудеснуть в этой комнате кровать достаточно большую для них обоих. Он положил туда Кроули, прямо так, поверх одеял. Лег рядом с ним и, не желая отпускать его ни на минуту, обхватил его руками и крыльями, укутал своей Благодатью, обвил покровами Защиты и Любви. И сам не заметил, как заснул. Три из этих дней Азирафель спал мертвым сном. А большую часть четвертого он провел, охраняя сон Кроули и наслаждаясь тем, что вот он здесь с ним рядом, в безопасности, что он спит так спокойно и безмятежно, что он цел и невредим. Что он жив! – Сталкер, – шутя пробормотал Кроули, когда, наконец, еще день спустя, он открыл один глаз и увидел перед собой караулящего его ангела. А потом он охнул, потому что в этот момент Азирафель кинулся к нему, обхватив руками, и прижал к себе так сильно, так отчаянно, с таким трепетом и дрожью, что Кроули мог только обнять его в ответ, немного скованно, немного неуклюже, и держаться за него, растерянно шепча какую-то успокаювающую чушь, пока ангел смеялся и плакал ему в шею. Азирафель не помнит, как долго они сидели вот так вдвоем. Минуты? Часы? Дни? А может быть недели? В конце концов они прервали свои объятия, неохотно отстраняясь друг от друга. Главным образом, потому что Кроули пожаловался, что у него онемела рука, которая оказалась придавленной между их телами. И вот они встали с постели, и Азирафель взял Кроули за руку и повел его за собой через все еще необставленный дом (У них будет еще время, чтобы его обставить. У них теперь была уйма времени, почему-то Азирафель был в этом абсолютно уверен. Он проснулся, уверенный в этом.), и вывел его на улицу, на бархатисто-мягкий ночной воздух, туда, где меловые скалы Семь Сестер белели на фоне чернильно-черного, усыпанного звездами неба. – Ну что, дорогой, полетаем? – спросил он, когда они дошли до вершины скалы, и он отпустил руку демона, раскрывая за собой свои крылья. Кроули не ответил сразу. Медленно, шаркая ногами, он подошел к краю скалы и долгое время стоял там, спиной к Азирафелю, запрокинув голову вверх и молча созерцая нависшее над ним темное небо. А потом он заговорил, и голос его в окружавшей тишине звучал как-то необычно сбивчиво и хрипло и так безумно неуверенно… – Я.... – Азирафель хмурит брови, глядя нерешительно на напряженную спину своего друга, обескураженный его неожиданным вопросом. – Нет, я... не знал. Кроули хмыкает. Взгляд его все еще устремлен куда-то в звездную даль, а в голосе слышатся грусть и тоска. – Она сказала, что Создателю Звезд положено иметь такие крылья. Что они помогут направлять меня в моих творениях, будут освещать мне путь во тьме, чтобы я знал, где вешать звезды. Они были такими красивыми, эти крылья. Такие огненно-золотые, яркие, как пожар, и обсыпанные звездной пылью.... Нехило так пламенели. Кроули замолкает, опустив голову, и эхо его собственных слов – слов, которые он сказал Азирафелю много тысяч лет назад на Восточной Стене – тянется между ними напряженным, неловким напоминанием. – Все это сгорело во время Падения. То золото, те звезды, Ее Любовь.... Голос Кроули дрожит, обрывается, руки сжимаются в кулаки. И Азирафелю так хочется подойти к нему, дотронуться до него рукой, утолить боль, которая окрашивает этот родной голос, прочерчивает каждую дрожащую линию этого высокого, стройного тела. – Кроули, – зовет он, умоляюще протягивая к нему руку. Но Кроули не поворачивается на его зов. Упрямо тряхнув головой, он заставляет себя говорить снова, выдавливая душащие его слова. – Я привык к этому. К... к темноте, к Ее безмолвию. Приветствовал даже. Я… я научился снова летать. Это не было – мы не…. – Он усмехается горько и устало. – ...нам нельзя было. Падшим, то есть. Мы ж Пали, понимаешь. Нам не положено было летать. Больше не положено. А я... я так соскучился по полетам. Я не хотел это терять, и я... я просто не стал. Азирафель вспоминает те дни в Риме много веков назад, их пьянящий голову полет высоко над ночным городом, как они парили свободные и невидимые для всех внизу, как встречал их своими нежными объятиями ветер, как обнимала своей прохладой ночь.... Он вспоминает, как легко и непринужденно он чувствовал себя в полете, как естественно, как хорошо. И впервые он задается вопросом о том, как же в то время чувствовал себя Кроули, какого было ему идти против собственной природы, природы, которую Своим гневом навязала ему Она. – Это было больно, – шепотом говорит Кроули как будто в ответ на мысли Азирафеля. – Каждый раз. Чувствовалось так, будто спина горела огнем. – Ка...каждый раз? – Азирафеля мутит. В тот день они провели в небе много часов подряд. Азирафель чувствовал себя так хорошо, так свободно после гнетущей духоты кабинета Гавриила, куда он был вызван ранее для очередного выговора по поводу его излишней мягкости в отношениях с людьми. Азирафелю так не хотелось тогда прекращать полет, и он настоял на том, чтобы продлить его до раннего утра. И все это время Кроули испытывал боль. – Мой дорогой мальчик, мне так.... – Это стоило того, ангел, – прерывает его Кроули, поворачиваясь наконец к нему лицом и бледно улыбаясь. – Это стоило того каждый раз. Наступает очередь Азирафеля мотнуть головой. – Это не... не так, – запинаясь говорит он, пытаясь подобрать нужные слова в захлестнувшей его волне вины и страха. – Это не должно быть так. Я... я не могу даже вынести мысли о том, что тебе было так больно. Если бы я знал, я б.... – Он нервно сглатывает, дернув кадыком. Сжимает пальцами подол своего жилета, пытаясь хоть немного успокоить их дрожь. – Я думаю, нам следует вернуться в дом, – решительно заявляет он, кивнув головой. – Я довольно насмотрелся твоих страданий. Мне на несколько жизней хватит. Я не намерен больше подвергать тебя боли. – Возможно, тебе и не придется. Тихие слова настораживают, и Азирафель хмурится, наблюдая за тем, как Кроули делает шаг ближе, и раскрывает свои крылья. Они такие же, какими их помнит Азирафель: красивые, огромные, черные. И повсюду усыпанные крупинками золотой пыли. Вот те на. Он думал, ему это просто показалось там на Небесах. Думал, что это был всего лишь плод его больного воображения. – Она что-то... что-то сделала. – Кроули вытягивает одно крыло вперед, пробегает нерешительными, дрожащими пальцами по золотым каплям, сияющим на иссиня-черных перьях. – Они чувствуются по-другому, более легкие, почти... почти как.... – Он вдруг замирает, поднимает взгляд на Азирафеля. В его расширенных глазах читается смесь благоговения и страха. Он прижимает руку к груди. – Я чувствую себя по-другому, – шепчет он, и Азирафель чувствует, как его собственное сердце сжимается от страха. – Как по-другому? – Азирафель делает почти неосознанный шаг вперед к Кроули, протягивая к нему руку, чтобы... чтобы остановить его, оттащить от края, чтобы…. Кроули отступает, правая нога его уже нависает над краем. Губы его растягиваются в немного напряженной улыбке, такой улыбке, которая говорит Азирафелю о том, что Кроули сейчас сделает что-то... что-то сумасшедшее или глупое или по-сумасшедшему глупое. И в следующую секунду Кроули прыгает вниз, растворяясь в мгле за краем скалы. Секундой позже Азирафель прыгает следом, и его отчаянный крик тонет в потоке встречного ветра. Кроули он замечает практически сразу – видит его знакомый силуэт, парящий над темной гладью воды, его огромные величественные крылья, раскинутые черным полотном за его спиной. Азирафель зовет его тревожным, дрожащим голосом, и уже несется к нему вниз, когда Кроули поднимает голову, направляя на него янтарный взгляд своих глаз, светящихся еще ярче в окружающей их тьме. А потом Кроули взмахивает своими крыльями, один раз, другой, быстро и легко поднимаясь к нему навстречу, поднимая тучи золотой пыли с каждым неторопливым взмахом крыла. – Мне больше не больно, ангел, – говорит он, поравнявшись в воздухе с Азирафелем, и смеется, когда Азирафель в ответ хватает его за руку и, с всхлипом «глупый, глупый демон», тянет к себе, увлекая в немного отчаянные, страстные объятия. – Я клянусь тебе, что не больно, – настаивает он, в свою очередь обвивая ангела своими руками. – Я чувствую себя так, как... как Раньше. И я... я чувствую.... – Руки Кроули сжимаются чуть сильнее, и Азирафель чувствует, как по прильнувшему к нему телу пробегает дрожь. Азирафель слегка отстраняется, вглядывается тревожно в лицо демона. – Что ты чувствуешь? – легонько подталкивает он его. Кроули подносит одну руку к груди, прижимает. – Ее, – выдыхает он. И в его блестящих золотых глазах Азирафель опять читает то трепетное, тревожное благоговение, которое он увидел там за секунду до прыжка. Кроули смотрит на него выжидающе, ждет от него хоть какой-нибудь реакции, ответа. Но Азирафель не может, не способен ответить. Все его мысли, все слова в его голове – все слилось в один оглушительный, восторженный крик «ОнчувствуетЕеОнчувствуетЕеОнпрощен!» – Я не знаю, что это означает, ангел, – робко вставляет Кроули, когда молчание Азирафеля затягивается, и восторженное выражение на его лице медленно сменяется беспокойством. – Я... Мои глаза, мои крылья... Я все еще... все еще демон. Ведь демон, так? Почему Она …. Азирафель заставляет себя сосредоточиться, стряхнуть с себя дурманящее, одухотворенное оцепенение. Он поднимает руку, проводит дрожащими пальцами по лбу Кроули, там, где прикоснулась к нему Она, чувствуя как покалывает его пальцы от следа Ее прикосновения. – Я полагаю, – начинает он, улыбаясь его прекрасным, широко распахнутым в робкой надежде глазам, – я полагаю, дорогой мой, что Она оставила тебя... самим собой. – Я не.... – В янтарно-золотых глазах отражается недоумение. – Она сказала, что собирается исправлять ошибки, не так ли, – вслух размышляет Азирафель, и наконец последние кусочки той кошмарной головоломки дня встают для него на свои места. – Что бы ты сказал Ей, если бы Она предложила тебе вернуться на Небеса? Лицо Кроули мгновенно искажает гримаса потрясенного отвращения, и Азирафель едва сдерживается, чтобы не рассмеяться в голос при виде такой яркой, импульсивной реакции. – Жить среди этих белокрылых ублюдков? Нет уж, увольте! – Кроули осекается, смутившись. Добавляет уже более тихим голосом, – Извини, ангел. Я не имел в виду.... – Ничего страшного, дорогой мой, – усмехаясь, заверяет его Азирафель. – Я не обиделся. – Он слегка опускает руку, нежно, благоговейно проводит Кроули по щеке. – Но я полагаю, что Она тоже... подозревала о твоих чувствах по этому поводу. Кроули хмурится сильнее. – Хочешь сказать, что Она превратила меня в такого... такого приукрашенного демона, потому что Ей показалось, что мне не придется по душе небесное общество? В голосе Кроули наравне с негодованием звучит столько боли, что улыбка сползает у Азирафеля с лица. – Нет, милый, – отвечает он серьезно, тихо и искренне. – Я думаю, что Она просто дала тебе выбор, выбор, которого у тебя раньше не было. Что ты волен быть тем, кто ты есть, тем, кем ты был всегда. – Азирафель поднимает вторую руку, прижимает ее ладонью к груди Кроули. – И знать, что любовь Ее будет с тобой вовеки, как и должна была быть все эти тысячелетия. – И обещает клятвенно, от всего сердца, – Как будет и моя. Кроули выдыхает шумно и рвано и резко опускает взгляд, но ангел успевает заметить слезы, блеснувшие в его медово-золотистых глазах. Азирафель не привлекает к ним внимания. Просто крепче обнимает своего демона, раскрыв свои крылья пошире и принимая на себя вес Кроули, который дрожит в его объятиях, цепляясь за Азирафеля, как за спасительный круг. – Она хочет видеть нас обоих, – мягко говорит он, когда чувствует, что дрожь Кроули стихает. – Хочет нашей помощи, чтобы навести там Наверху порядок. – Он улыбается Кроули, когда тот отстраняется от него, недоверчиво вскинув бровь. Кивает в подтверждение своих слов. – Когда будем готовы. Я уверен, что в этом нет никакой спешки. Она ясно сказала, что мы оба заслужили отдых. – Сказала, да? – Кроули аккуратно высвобождается из объятий ангела, украдкой скользнув по глазам тыльной стороной ладони. – Что ж, хорошо, –говорит он хриплым от волнения голосом. Он вновь раскрывает свои иссиня-черные, усеянные золотой пылью крылья, берет Азирафеля за руку, и взмывает ввысь в звездное небо, утягивая Азирафеля за собой. – Думаю, тогда Она не будет против, если мы с тобой полетаем немного подольше. И они летают. Сегодня и завтра, и в последующие дни. И, если они заставляют Ее ждать дольше, чем позволяют приличия, когда имеешь дело с Ней Самой, ну, что ж… Азирафель считает, что они это заслужили. Ведь, если уже на то пошло, им с Кроули подобный отдых причитается уже более 6 000 лет.