Больше не могу лететь

По комнате проходит волна смятения, расходясь пульсирующими кругами от ее центра, как рябь по глади реки от брошенного в воду камня. Окружавшие Азирафеля ангелы бросаются врассыпную, прижимаясь в поисках защиты к дальним стенам, и в течение считанных секунд они с Гавриилом остаются одни. Но и Гавриил, пользуясь неожиданностью Ее появления, выворачивается из ослабленной хватки Азирафеля и тоже удирает в сторону, оставляя Азирафеля одного на пути Ее гнева. Но Азирафель к этому готов. Он пришел сюда, зная прекрасно, что для него все может закончиться именно так. И вот он расправляет плечи, гордо поднимая голову и сжимая в дрожащей руке сосуд с Адским Пламенем. И устремляет взгляд перед собой, туда где из ослепляющего эфира вылепляется существо с бездонными глазами цвета вселенной. «Покарай меня», просит он мысленно, зная, что Она способна слышать любую его мысль. «Покарай меня, но оставь его в живых.» Она наблюдает за ним молча, прищурившись как бы в раздумье, и Азирафель старается подавить желание облизать пересохшие от волнения губы в ожидании грядущей кары. Она переводит взгляд на смертоносный сосуд в его руке, на паутинообразные трещины, расползающиеся по его поверхности. Один взмах ее ресниц, и сосуд исчезает, и пальцы Азирафеля судорожно сжимаются вокруг пустого воздуха, тщетно, отчаянно пытаясь удержать свое оружие, свой единственный козырь, без которого.... О боже.... И вдруг… Движение, которое он замечает только краем глаза. Промельк бледной, веснушчатой кожи. И вот Кроули вклинивается между Азирафелем и Всевышней, выступая против Нее как ослабевший, тяжело раненый Давид против Голиафа. Он стоит, качаясь на нетвердых, дрожащих ногах, раскинув руки в стороны и расправив обезображенные, обгоревшие культяпки своих некогда величественных крыльев, инстинктивно пытаясь прикрыть стоящего за ним ангела несуществующим боле щитом. И он рычит, он рычит на Нее со всей мощью своей израненной глотки. Рычит в его, Азирафеля, защиту, яростно и непокорно. И Азирафель вдруг остро, до потери дыхания, осознает, что Кроули готов сражаться с Ней. Ради него. И никогда в жизни еще не испытывал он такого страха и такого благоговения. Она склоняет голову набок, и безупречную кожу Ее лба робкими, осторожными штрихами прорезает тонкая сеть морщинок. Взгляд Ее серьезен, внимателен... непостижим. Ее как будто не удивляет выходка Кроули, скорее... забавляет. – Ты хочешь, чтобы я низвергла тебя ради него, – задумчиво говорит Она, переводя свой всезнающий взгляд обратно на Азирафеля. И ангел видит, как напрягается от Ее слов Кроули; слышит очередной угрожающий рык, что вырывается из его окровавленного, обезъязыченного рта. – А не хочешь ли ты знать, что думает он о твоем пожертвовании? Она делает взмах рукой в сторону Кроули, и тот резко вдыхает, захлебываясь воздухом. Тонкая, костлявая рука взлетает ко рту, и демон сгибается пополам, вздрагивая как от боли. Секундой позже он снова выпрямляется, убирает руку от рта. Азирафель замечает, что она дрожит. – Я думаю, что Тебе ссследует осссставить его в покое. – Голос Кроули слабый и охрипший от долгого молчания, но вызов звучит в нем ясно как Божий день. – Ты не можешь зассставить его Пасссть. Я Тебе этого не позволю. – Ах вот как? – Одна идеально ухоженная бровь изгибается в легком недоумении, и Она снова переводит свой взгляд на Азирафеля. – Ты слышишь, Начало? Азирафель резко мотает головой, с трудом сглатывая слюну пересохшим до боли горлом. – Нет, это не.... – Нервный смешок вырывается из его уст, и он делает шаг вперед, протягивая руку в сторону демона, чтобы оттянуть его назад, спрятать его за собой, укрыть его от Ее неминуемого гнева. – Кроули просто- Но Кроули уклоняется от его попытки, отшатывается ближе к Ней. – Ты уже выбросссила досссстаточно ссссвоих детей, – шипит он, покачиваясь неровно из стороны в сторону, как готовящаяся к нападению раненая змея. – Ты не поссссмеешшшь сссделать это еще ссс одним. Не ссс ним. Тебе придетссся сссначала убить меня. Она слегка сжимает губы, высказывая свое неодобрение или недовольство, и Азирафель чувствует, как замирает его символичное сердце. – Не надо, – молит он дрожащим голосом. Потому что не так все должно было произойти, не для этого он сюда пришел. Не может он опять потерять Кроули. Только не так. – Прошу Тебя, не слушай его. Всевышняя, как и ожидалось, не обращает на его мольбы никакого внимания. Она скользит вперед, наклоняется ближе к демону. – Убить тебя? Азирафель перестает дышать. – Ну Ты ж не можешь заставить меня Пасть дважды, – беспечно пожимает плечами Кроули. – А даже если бы могла.... – Его тонкие губы искривляются в горькой усмешке, но голос звучит твердо, несмотря на явное напряжение. – Свободный полет в озеро горящей серы со скоростью в миллион световых лет? Плавали, знаем. Меня этим уже не испугаешь. – А когда-то можно было? – В Ее голосе нет осуждения. Но в нем слышится какое-то по-странному ранимое любопытство. Кроули кажется задумывается над Ее вопросом. – Когда-то, да, – подтверждает он наконец. – Когда я добивался Твоей любви и одобрения. Когда я считал, что это что-то изменит. – А больше ты так не считаешь? Кроули скрипит зубами. – А почему я должен так считать? – с вызовом бросает он Ей в ответ. – Ты бросила мен... нас. Вышвырнула половину из нас из дома, как будто мы ничего не стоили, как... как... какой-то мусор, который нужно было выбросить вон. А вторую половину оставила играть в Бога в Твое отсутствие. – Напряжение в его голосе переходит в откровенную дрожь, и Кроули на мгновенье замолкает. Стоит, сжимая в кулак и разжимая пальцы левой руки, пытаясь взять себя в руки. – Ты перестала говорить с нами, Ты отказываешься нас слушать. Ты оставляешь во главе ублюдков вроде Гавриила и даешь им право претворять то, что они считают Твоей волей на Твоих же творениях. Ты не считаешь нужным вмешаться, когда они пытаются уничтожить единственного ангела, который остался верен Твоим заветам несмотря на то, что Ты Сама успела нарушить их уже тысячи раз. И теперь, когда Ты наконец решила удостоить нас Своим присутствием, Ты пришла лишь для того, чтобы низвергнуть единственного правильного ангела, которого Ты когда-либо создала. Правая нога Кроули вдруг подгибается, заставляя его пошатнуться. Азирафель рвется было к нему, но Кроули выставляет руку назад, удерживая его на месте, а сам медленно, с трудом выпрямляет колени, упрямо, силой сжимая их. – Ты можешь делать сссо мной... шшшто захочешшшь, – шипит он сквозь стиснутые зубы. –Но его не трожжжь. Она смотрит на него в молчаливом раздумье, и цвет Ее глаз темнеет, становится темно-, почти черно-синим, как цвет неба за несколько часов до рассвета. Азирафелю кажется, что Ее глаза выглядят... печальными. Даже как будто наполненными болью. Будто то, что сказал Ей Кроули, каким-то образом причинило Ей боль. – Я забыла насколько упрямо ты способен защищать свои убеждения, дитя мое, – говорит Она задумчиво, как будто обращаясь Сама к Себе. – Все время ты оспаривал мои решения, переспрашивал, давал отпор…. – Вот видишь, почему я выжег его чертов язык? По крайней мере это его хоть на время заткнуло, –недовольно ворчит со стороны двери Гавриил. Азирафель оборачивается, чтобы бросить на него гневный взгляд, и вздрагивает, увидев злорадствующий блеск в лиловых глазах. Как будто Гавриил уже знает, что сейчас будет, и ликует в предвкушении заслуженной кары, которая несомненно постигнет демона за то, что тот осмелился говорить так с Ней. Азирафеля от этого неприкрытого злорадства бросает в холодный пот. В панике поворачивается он обратно к Ней с очередной (наверняка бесполезной) мольбой на устах, и к ужасу своему понимает, что не может ее произнести. Говорить не может. Двигаться не может тоже. А может только смотреть в безмолвном, безнадежном отчаянии, как Она медленно, пристально обводит взглядом сначала Азирафеля, потом Гавриила и его свиту, а затем останавливает его на Кроули. Пожалуйста, не надо, безмолвно взывает он к Ней, тщетно пытаясь освободиться от Ее невидимых пут. Вся сущность его рвется, изнывает от боли и горя. Не убивай его, прошу! Она не показывает виду, что услышала его. Она делает шаг вперед, подступая вплотную к демону. – Возможно ты все же был прав, – тихо говорит Она, и по Ее лицу как темным облаком по ослепительно чистому небосводу проходит тревожная тень. – Возможно я, действительно, отсутствовала здесь слишком долго. – Она бросает очередной взгляд в сторону Гавриила, и губы Ее неодобрительно сжимаются. – Я никогда не ожидала, что дети мои в мое отсутствие станут такими жестокими. Кроули, единственный, на кого не распространилась эта странная сковывающая магия, намерен, похоже, продолжать искушать судьбу. – Жестокость – это заученное поведение, Мама, – выпаливает он осуждающе резко. – Когда по Твоей Воле из наших душ была вырвана Твоя Благодать, а наши крылья пожирало пламя, пока мы падали камнем вниз.... Это было жестоко. – Он простирает руку назад, вслепую указывая в сторону сбившихся в кучу, застывших ангелов. – А они стояли в первых рядах и у них был прекрасный обзор. По Ее лицу пробегает еле заметная рябь эмоций – дуновение ветерка над стеклянно-чистой гладью озера. – Совершенно верно, – выдыхает Она, и губы Ее при этом слегка подрагивают. Затем Она вдруг поднимает руку и прижимает ее ладонью к груди Кроули. Из уст Кроули вырывается сдавленный вскрик. Он резко вздрагивает, неестественно выгибается и замирает, скованный судорогой боли, а из Ее ладони в грудь его льется Ее Свет. Азирафель тоже кричит, но его отчаянный, безмолвный крик отрицания и боли вдруг прерывается. Приходит осознание того, что Кроули не исчезает, не превращается в груду освященного пепла на глазах у Азирафеля. Вместо этого прямо на его глазах ужасающие следы священных пыток, изранивших сущность Кроули, исчезают, а за его спиной, сотканные прямо из эфира, распахиваются два огромных крыла цвета ночи, переливаясь россыпью золотой звездной пыли. Она отпускает его, и Кроули отшатывается назад, спотыкаясь как пьяный, прижимая дрожащую руку к груди. – Шш...што...,– кряхтит он, – шшто Ты сссделала...? – Просто исправляю кое-какие ошибки, – загадочно выдает Она. Затем Она бросает взгляд в сторону Азирафеля и манит его пальцем к себе, и Азирафель повинуется немедля, с облегчением отмечая, что вновь обрел возможность двигаться. Торопится скорее встать пред Ней рядом с Кроули, и руки его подрагивают от непреодолимого желания обнять своего друга, прижать к себе, спрятать себе за спину. Ее взгляд переходит на его руки, и губы Ее расплываются в знающей, непостижимой, и неожиданно ласковой улыбке. – Забери его домой, Азирафель. Хорошо? Она опять протягивает руку к Кроули, легонько ударяет его подушечками пальцев по лбу, и Азирафель еле успевает подхватить своего друга, когда глаза Кроули вдруг закрываются и он резко и тяжело оседает в лихорадочно крепких объятиях ангела. – Не волнуйся, он всего лишь уснул, – уверяет его Она, усмиряя вспыхнувшую было в нем панику. – Мне показалось, что ему не помешало бы отдохнуть. – Она смеривает Азирафеля долгим, оценивающим взглядом. – Кажется вам обоим это не помешало бы. Азирафель кивает ошеломленно Ей в ответ, все еще боясь поверить, что все кончилось, что они в безопасности, что они свободны. – Ну, хорошо тогда... эммм... спасибо, – бормочет он, прижимая своего друга покрепче на случай, если Она вдруг передумает. – Тогда мы... это... пойдем. – Давай, давай, – согласно кивает Она, и вокруг Ее глаз проявляются веселые лучики морщинок. – А когда вы оба достаточно хорошо отдохнете, спроси у него, не сможет ли он вернуться сюда с тобой, чтобы помочь мне хорошенько со всем разобраться. – Она бросает взгляд на замерших по Ее Воле ангелов. – Похоже, у меня еще здесь очень много работы.