Ane Brun — The Light From One
Той тихой ночью Оби-Ван и Сатин присели в спальне герцогини на большой кровати под балдахином, не зная, с чего начать разговор. Сатин все ещё была одета как на прием, но пальцы ее тревожно комкали жемчужно-серый подол. Почему она вернулась? Она мотнула головой, не в состоянии дать ответ. В это время, снаружи начался дождь, забарабанил в окна.
— Я почувствовала, что-то не так… — вдумчиво сказала она и набрала команду на паде. Дройд довольно быстро принёс девушкам горячие напитки, и Сатин быстро взялась за кружку, грея холодные — что там, просто ледяные — руки.
Оби-Ван внимательно всматривалась в сжавшуюся подругу.
— Ты очень изменилась, — сказала она тихо. — Сасси. Пойми. То, что ты затеяла… очень опасно для тебя, для всех. Возможно, найдя его — как, не знаю — ты пожалела несчастное искалеченное существо. Это было милосердно с твоей стороны. Но милосерднее было оборвать его жизнь в тот момент, когда ты поняла, что он умирает — потому что сейчас, когда ты выходила его, ситха ждёт трибунал.
Словно от удара, Сатин вздрогнула и сжалась еще сильнее, но упрямо помотала головой.
— И посмотри на себя. Он питается тобой. — Продолжила Оби-Ван, указав рукой на открытую дверь в комнату с капсулой. — Темная сторона не дала ему погибнуть, а она всегда голодна. И всегда требует жертвы.
— Все не так просто, — покачала головой Сатин, запуская пальцы в светлые спутанные волосы и опустив голову.
— Ошибаешься, — возразила Оби-Ван. — Все проще некуда. Он не должен был выжить.
— Это ты ошибаешься, — вдруг подняла на неё глаза герцогиня. Оби-Ван ощутила, что по пальцам бежит противная дрожь. — Я очень хорошо знаю его. И я не дам ему умереть!..
Три месяца он был блестящим сотрудником, работал на мою семью — телохранителем. Несмотря на то, что он был очень молод — всего лишь двадцать один год — он был собранным, грамотным, профессиональным. Всегда предупредительный, всегда настороже. От обычного телохранителя он быстро продвинулся в ранг личного круга. А ты сама знаешь, как это серьезно. Личный круг — это постоянная служба возле меня и членов моей семьи. После того, как он предотвратил одно из нападений на меня убийцы Дозора, его сделали моим личным телохранителем. Наверное, все началось даже не тогда, а намного раньше…
Из всего своего окружения я чувствовала в нем какую-то особенность. Он был однозначно не таким, как все, хотя ничем, кроме своей очень уж экзотической внешности, не выделялся, всегда был молчалив и тих. Сближаться со мной он не хотел и даже избегал, впоследствии признался мне, что я не была его целью. Целью были документы, связанные с каминоанскими договоренностями… Узнав, где они, и похитив их, а также другие ценные сведения, однажды он просто исчез из моей жизни, словно его и не было. Это было поразительно. Никто — совершенно никто! — не помнил этого забрака. Я была в ужасе. У меня-то сохранились все воспоминания, в отличие от других людей… Я уж уверилась, что он — странный сексуальный плод моей фантазии! Но однажды он навестил меня… снова, тайно, просто наблюдая за мной издали, и я поняла, что он реально существовал…
— Просто не хотел светиться перед другими, — задумчиво сказала Оби-Ван и нахмурилась, потерев подбородок. — Странно… почему?
— А ты не думаешь, — усмехнулась Сатин, — что он хотел уберечь меня? Скрыть факт нашей связи.
— Думаю. Вот только не знаю, от кого конкретно. От своего учителя… или по его велению.
Сатин вспыхнула, резко отставила чашку в сторону.
— Да пойми! — повысила она голос. В таком состоянии Оби-Ван ее еще не видела. — Он любит меня! Я не могла допустить, чтобы тогда он погиб! Я знала о его задании…
— И не сказала мне? — поразилась Оби, неверяще качая головой. — То есть… ты знала, что Федерация нападет на Набу. Что ситх — настоящий ситх! — должен будет украсть королеву…
— Нет! — едва не плача, выкрикнула Сатин. — Нет, не так. Я знала, что он будет на Набу… Неужели ты думаешь, что он со мной всем делился? Если бы только я знала, если бы только предвидела…
Оби-Ван сделалось стыдно. Подозревать в предательстве Сатин Крайз — это сильно. Сатин была той девушкой, которая скорее плюнет на свои интересы, чем на интересы народа или государства. Однако сейчас Оби засомневалась в этом, впервые за все время.
— Что было после того, как он… — нет, так не нужно говорить. Сатин и без того едва не плачет. — Как ты узнала, что он… ранен?
Сатин задумчиво встала у окна, глядя на косые струи дождя и слыша, как они стучат по стеклу.
— Почувствовала, — сказала она убито.
Оби-Ван прикрыла лицо руками. Очевидно, связь между ситхом и Сатин была довольно сильной, раз она ощутила в момент его падения сильный всплеск и ощутила, что с ним что-то произошло. Плохо… как все это плохо… Нужно донести до Сатин, как это опасно. Нужно что-то делать!
— А дальше? — потребовала Оби-Ван.
— Дальше… — задумчиво повторила Сатин и подернула плечом. — Дальше я отправила специальный отряд, они обшарили дно коллектора, но ничего не нашли, кроме половины светового меча с разрубленным кайбер-кристаллом. По красному цвету я поняла, что это меч Мола… Мы искали несколько дней, что могло случиться, как и куда из коллектора мог пропасть человек. Но потом выяснилось, что Мола… вместе с мусором… — ее голос дрогнул, а губы скривились. -… просто перевезли на Лото-Минор, на планету-свалку. То, в каком состоянии мы нашли его…
Оби-Ван не хотела слушать это. Она с удовольствием бы просто ушла и отрешилась от этого жуткого рассказа. Да, неприятно знать о последствиях своих поступков, — вдруг почудился ей знакомый голос, сказанный с теплой усмешкой, как обычно говорил Квай-Гон.
— Световой меч прижег его рану моментально, возможно, поэтому он не погиб сразу, но он был просто разрублен пополам. Я была бы рада, если бы он упокоился с миром — вместо тех страданий, что получил взамен. Но убить его не могла, так что поддерживала по мере сил, обеспечив лечение. Телу… вернее, тому, что от него осталось. Но разум его пошатнулся, и он стал безумен. Он грезил местью… — Сатин замолкла и печально добавила. — Тебе.
Оби-Ван расширила голубые глаза, невольно обернувшись на зловещую фигуру в бакте.
— И я подумала, что если отправлю его на… одну из планет, если доверюсь им — ведь они великолепные генетики — быть может, они смогут вернуть
его! Речь шла не о клонировании… всего лишь о возмещении недостающих частей тела… Но меня предупредили, что это гораздо сложнее, чем воссоздать заново целый организм. Много особенностей, в том числе — психических. Я решила за него. Сказала, что мы попробуем. И вот…
Сатин бессильно опустилась в кресло, прикрыв глаза. Это признание отняло у нее столько энергии, что она сейчас хотела лишь одного: зарыться в одеяло, заснуть и не проснуться. Но Оби-Ван требовала объяснений:
— Я вижу, что эксперимент прошел удачно, и эти генетики… действительно отрастили ему ноги. Но почему он без сознания?
— Потому что, — устало пояснила герцогиня, — процесс был слишком болезненным, и Мол Силой мешал работе, творил в лаборатории… всякое. Поэтому его поместили в искусственную кому.
— Но я слышала, как он кричит, — недоумевала Оби-Ван. — Слышала стоны.
— Его разум борется с этим состоянием. Он пару раз выходил из комы, разрывал ремни и разбивал камеру. Но лечение его пока не закончено. Для него применяют специальные препараты… Мол не может находиться вне камеры с раствором, иначе начнется внутреннее кровотечение, а с его кровообращением… — она махнула рукой. — Мы успевали оба раза поместить его в раствор. Однако другого выхода не было, и мы поместили его в глубокую кому до тех пор, пока не закончится его лечение.
— И что будет дальше? — тихо спросила джедайка, отпив глоток напитка. — Ты выпустишь черта из коробочки?
Сатин сузила глаза, невольно сморгнула с ресницы слезу и быстро вытерла ее ладонью. Выпрямилась.
— Не знаю. — Так же тихонько ответила она. — Я верну его к свету. Я не дам ему пасть во тьму окончательно. Но… Если он будет так же безумен, я…
Она замолкла, опустила взгляд. Но Оби-Ван все поняла. Она просто не выведет его из комы, вот и все. А что после? Медленная, угасающая смерть, которая для ситха — для такого ситха, как этот забрак — будет худшей смертью. Бесцельной. Бесполезной. Унизительной.
Донести все это до Сатин невозможно, она видит решимость и в то же время растерянность в ее глазах. Вздохнув, Оби-Ван медленно подошла к подруге, чтобы поцеловать ее в лоб — и молча уйти к себе, оставив Сатин наедине со своими мыслями. Герцогиня не плакала наедине с собой, лишь устало опустив плечи, сидела на постели, напротив открытой двери в комнату, где в своей камере плыл по волнам коматического сновидения одинокий узник.
***
Со знанием того, кто является еще одним обитателем особняка Крайз, к Оби-Ван пришла ответственность. Она понимала, что ее прямой долг — сообщить о выжившем ситхе Ордену, но с другой же стороны, пока совершенно неясно, останется ли он жив. Оби решила помедлить с этим, до тех пор, пока что-то не разрешится, и забрак либо умрет сам, не выдержав тяжелого лечения, либо останется безумен и забудется вечным сном.
И тот, и другой варианты были куда милосерднее того, как если бы Оби-Ван вынуждена была сдать любовника своей подруги под джедайский трибунал.
По крайней мере, теперь она знала, куда сбегает Сатин и кто нарушает спокойствие редкими ночами. Однажды Оби спросила, почему ситх кричит только ночью, но Сатин не могла дать точного ответа.
— Возможно, он чувствует что-то, — поделилась она своими мыслями, — или чувствует, что наступила ночь, и его это пугает. Он пробыл во мраке слишком долго… И не переносил его, когда мы привезли его с… ну, ты понимаешь.
Убить врага на Набу, отомстить за гибель мастера, который заменял тебе отца, смотреть, как тело ситха, первого за несколько тысячелетий, падает в коллектор, и вглядываться в его непонимающий взгляд за секунду до этого падения, слышать предсмертный стон — все это достойно. Это — часть сражения, дело чести. Но сейчас Оби не чувствовала себя победителем. Она ощущала себя убийцей, непонятно, по какой причине, и содрогаясь думала о том, что совершила поступок не лучший, чем этот же ситх. Она не добила врага, не подарила ему возможность милосердной, достойной смерти.
Несколько недель Сатин не доверяла подруге, и Оби-Ван чувствовала это. Герцогиня боялась покинуть дом, чтобы по возвращении не обнаружить пустую бакта-камеру и убитого бессознательного ситха, но напрасны были ее тревоги. Оби-Ван не намеревалась делать ничего подобного.
Спустя месяц она в отсутствие Сатин, отъехавшей по делам первой важности, навестила ситха — снова. В доме кроме них двоих не было больше никого: Сатин распустила всю прислугу и заменила людей — дройдами, чтобы не выдать свою маленькую тайну.
Так что теперь Оби-Ван задумчиво прислонилась плечом к дверному косяку, глядя на парящего в жидком бакта-растворе ситха, опустившего голову к татуированной мощной груди. Его тело при жизни было его оружием. Таких результатов, в том числе — в фехтовании, стиле боя, тактике — не добиться быстрым путем. Его тренировали, и Оби была уверена, делали это жестоко. Стоило ли это того? Стоили ли страдания прошлого — страданий нынешних?
Невольно, Оби-Ван подошла к камере, вглядевшись в спящее лицо забрака. Грудь ровно поднималась и опускалась, мышцы рук и спины были странно напряжены, но статичны. Он явно был без сознания.
Вздохнув, девушка медленно приложила к стеклу руку, прикрыла глаза. Вдумалась. Вчиталась в ровный поток энергии вокруг него.
Кипящая, холодная, темная… она была заключена в нем, пряталась внутри, пока еще укрощенная, но готовая в любой момент восстать и пробудить своего хозяина. Этот забрак был настоящей бомбой, готовой сдетонировать в любой момент. Оби-Ван убрала ладонь, стряхнула оцепенение с онемевшей руки и быстро вышла за дверь.
Больше она в ту комнату не заходила.
***
Время шло, один день сменялся другим. И Сатин, и Кеноби прекрасно понимали: вскоре Оби-Ван предстоит еще одно испытание: роды. Сатин уже приобрела запрограммированного дройда-акушера, отвела под родовую отдельную комнату, понимая, что Оби-Ван не хочет афишировать рождение сына. В том, что это был мальчик, джедайка сомневалась все меньше.
Отношения между девушками наладились, хотя некоторая недосказанность и осталась, но разве могут сестры ненавидеть друг друга? Оби-Ван искренно считала Сатин своей родной душой, своей сестрой, и сейчас, оставленная всеми и покинутая даже Орденом, лишенная возможности служить, она жила единственной мыслью: по крайней мере, у нее есть Сатин и ее малыш, который должен родиться со дня на день.
Однако в тот день, отмеченный печатью рождения ребенка, должен был стать трагическим для Сатин, поскольку случилось нечто, чего никто не ожидал. Стояла глубокая спокойная ночь.
Оби-Ван мирно спала в своей постели. Особняк защищал небольшой вооруженный отряд, как и всегда.
Герцогиня спустилась со второго этажа на первый, прошла сквозь зал на кухню, сняла с полки стеклянный стакан, чтобы налить в него воды. Она работала над речью, которую должна была произнести перед Сенатом в поддержку Набу…
Но ствол бластера, упершийся между ее лопаток, прервал ночной покой, и Сатин, холодея, поняла: в дом проникли посторонние.
