***
Сатин утёрла с губы кровь и в бессильной злости подняла яркие голубые глаза на членов Дозора смерти. Двое из них наставили на неё своё оружие, один — без шлема, знакомый ей воин, мандалорец по имени Лорн и бывший капитан отряда под руководством ее же правящей династии, вёл допрос. — Глупо отрицать, герцогиня, — заметил он, — но выхода у вас нет. Вы расскажете нам, где храните карту. В противном случае, вы понимаете всю степень риска, которую на себя берёте. Мы не можем предать дело Дозора. — Тогда, Лорн, вы должны понять, что и я не могу предать своё дело. — Решительно сказала Сатин. — Я не предоставлю вам нужно информации. Но за свои действия и это вторжение вы ответите перед судом. Похоже, Дозор это лишь позабавило. Переглянувшись, воины остались глубоко безразличны, а один даже хмыкнул под шлемом. Лорн, высокий, смуглолицый мужчина с темными волосами, подстриженными «лодочкой», и выбритыми висками и затылком внезапно приподнял вверх указательный палец, точно просил герцогиню замолчать, и вслушался в доклад одного из своих людей, звучавший в вокодере шлема. Сатин сжала губы. — Замечательно. — Сказал Лорн. — Ведите ее сюда. Ее? Сатин ощутила, как по телу разлились оцепенение и липкий страх — не за себя. Она молча смотрела, как распахивается дверь, и в комнату вводят уже не сопротивлявшуюся, но, судя по пятнистому от синяков лицу, избитую Оби-Ван. Хотя вводят — сказано сильно. Скорее, ее вволокли внутрь и бросили на пол, отчего девушка застонала и съёжилась, поджимая насколько возможно колени к опавшему животу. Сатин сразу увидела, что ткань халата Оби-Ван была мокрой, липла к ногам, облегая влажным шелкоблеском, и закричала, рванувшись к подруге: — Оби!.. Лорн быстро приставил бластер к виску Сатин, и она вынуждена была замереть на месте. — Помогите ей! — яростно сказала она. — Эта девушка… Она ни в чем не виновата! Она рожает! Вы разве не видите? Позвольте вызвать ей дройда, она может умереть, если ничего не сделать! Вы же избили ее… Бессильные слёзы нахлынули на герцогиню, и она надрывно всхлипнула, глядя на Оби-Ван. — Эта безвинная девушка трех из наших обезоружила, — заметил дозорный, что ввёл Кеноби в комнату. — Я думаю, это одаренная. Возможно, даже джедай. Слишком уж уверенно себя вела. — Черт! Лорн скривился. Серые глаза резко обратились к лежащей ничком Оби-Ван. Сейчас она действительно была в схватках. Пот выступил на ее лбу, и кольцеобразная боль охватывала поясницу, спину и низ живота, нарастая и усиливаясь. Оби-Ван знала, что так стремительно схватки не должны протекать, а значит, подумала она, что-то не так, и во время стычки с Дозором они могли ускорить процесс или как-то навредить ей или ребёнку… Оби-Ван скрючилась от боли, резко пронзившей позвоночник и ударившей разрывающей волной вниз. Пульсирующая дрожь охватила ее, она ощутила напряжение, идущее по животу, и стиснула зубы. Сквозь ватную боль она понимала, что дело плохо. Как ни посмотри. — Что с ней делать? — спросил один из воинов своего командира. Лорн задумался, явно размышляя, как лучше поступить, но в итоге дал ответ, и когда Сатин услышала его, закричала и рванулась вперёд. — Что хотите. — Нет!!! Сатин рванулась вперед, но ее ловким пинком снова заставили ее упасть. — Я вижу, Пре Визсла не погнушался нанести вам метку Дозора на доспехи, — словно выплюнула эти слова Сатин, которую уже схватили за плечи и поставили на колени перед Лорном, удерживая, хотя она и яростно сопротивлялась. — Вы преступники и ублюдки! Вас будет судить трибунал. — Если найдёт. Лорн легко, одним жестом, разорвал домашнее платье Сатин. Тонкая ткань треснула в его руках — от воротника до пояса под грудью. Лорн дал знак двум своим людям крепче держать герцогиню. Оби-Ван привстала, тяжело дыша, и в бессилии и страшной боли, охватывающей ее тело, видела, как захватчик обхватил одной рукой шею Сатин, а второй бесстыдно вытащил из-под разорванного платья молочно-белую обнаженную грудь. — Нет!.. Оби-Ван использовала толчок Силы, и Лоран немедленно отшвырнуло от Сатин. Он упал на пол, впрочем, сразу же поднимаясь. — Вырубите эту сучку! — гневно рявкнул он. — Стойте! Не надо!!! — закричала герцогиня, пытаясь вырваться из рук своих пленителей им же на потеху: кто-то засвистел, один из державших ее дозорных перехватил девушку за талию, попутно ныряя рукой к ее паху… Это было похоже на ад, разверзшийся перед Оби. Впервые она ощутила себя настолько ничтожной и бессильной, и впервые не могла сопротивляться. Из-под неё медленно потекли воды, пятном расползаясь по полу. Схватка туго пронзила живот. — Помогите ей!!! Позвольте дройду ей помочь! Она же рожает… Я всё скажу!!! Сатин кричала и билась в руках своих врагов. Но крик оборвался, когда Лорн ударил ее, профессионально и размашисто, по лицу, а после, сжав полную бледную грудь в руке, грубо всосался в неё и укусил до крови. Сатин надрывно закричала. — Ты и так все расскажешь, — пообещал он, впился в твёрдый сосок рукой, выкручивая его. В глазах герцогини потемнело от такой боли, и она сжалась, стараясь увернуться. Бесполезно. Ещё один удар — в скулу — до звона в ушах, оглушил ее. Лорн осмотрелся и резко смахнул со стоявшего позади высокого комода две стеклянные статуэтки и лампу: все полетело на пол и разбилось в острые осколки. Швырнув Сатин на комод, Лорн не обратил внимание на то, что девушка сильно ударилась спиной об его угол и взвыла, запрокидывая назад голову. Оби-Ван даже не могла кричать, лишь тихо застонала, когда один из дозорных за ногу оттащил ее из лужи на полу и оставил на спине, откидывая полы тонкого халата в сторону и присаживаясь рядом на колени. Сатин все казалось дурным сном, ночным кошмаром, не имеющим конца. Лорн раздвинул ей ноги, крепко удерживая их, поскольку Сатин все ещё отчаянно сопротивлялась, и рукой сместил вбок ткань белья, чтобы грубо ухватиться промеж ног и сорвать ещё один крик страшной боли с губ своей пленницы. — Говори! — прорычал он. — Где чип с кодами?!***
Страх… Страх — ничто. Страх ведёт к гневу. Страх — мой союзник. Я помню. Я — страх. Я помню. Я — ничто. Под темными очками открылись две вспышки — ярко-желтые пополам с красным глаза, быстро привыкшие к темноте. Забрак редко моргал, но сейчас сделал исключение. Он выдохнул раз и другой более шумно и глубоко, и напряг мышцы, рванул ремни на себя. Одна из рук освободилась, как он сперва решил, но затем Мол понял, что ремень просто оттянут к стеклу. Тогда он рванулся ещё и ещё раз, наполняя себя яростью и злостью — и наконец ремни надорвались и лопнули, оставив связанными лишь ноги Мола. Он ударил кулаками закаленное стекло, утолщенное после того, как он разбивал его дважды. Сконцентрировавшись, он представил, как стекло разрывает, точно выстрелом, Силой… прочувствовал это, прогнал энергию через все тело. Выброс был весьма мощным, таким, что Мол вывалился наружу вместе с хлынувшим и непривычно жидким для бакты раствором. Питательные трубки, которые были подключены к его артериям и венам, оборвались. Падая, Мол сильно поранил плечо острыми осколками стекла и распластался на животе, с хрипом вдыхая и выдыхая воздух, которым его пока обеспечивала маска. Глаза резало от боли даже в очках. Кислорода уже не хватало. Мол дрожащей рукой сорвал с лица маску и хрипло втянул в грудь воздух, привыкая к нему. В маске воздух был обогащен спецраствором, снижающим нагрузку на восстанавливающийся организм. Горло резануло, и Мол вновь с хрипом прижал маску ко рту и носу. После он привстал на локтях, медленно упёрся в пол коленом. Первая попытка встать не увенчалась успехом. Он тут же рухнул, ударившись всем телом, не способный сгруппироваться. Как его учили? Он должен вспомнить все уроки. По дому разлились истошные вопли, и Мол безошибочно определил: это она кричала, Сатин. Оглушенный этими криками, ситх вновь уперся коленом в пол, затем, сжав зубы, на это самое колено уже встал, отталкиваясь ладонями. Странное это было ощущение… Он поднялся на обе ноги, пошатываясь и качаясь, но времени привыкнуть не было. Он пошел на крики, медленно, шатаясь, но с каждым шагом — приближаясь к своей цели. Дышать было все тяжелее, кислорода оставалось меньше. Мол сорвал с лица бестолковую маску и швырнул ее на пол, хрипло втянув воздух ртом и чувствуя, как яростнее забились оба сердца, сражаясь с новой перегрузкой. Сатин уже не кричала: только надрывно стонала, срываясь на всхлипывания. Ей вторил тихий, утробный полустон еще одной женщины, которую Мол определил как знакомую ему. Он не понял до конца, кто это: энергия перебивалась другим источником, и Мол, всмотревшись в Силе, понял, что вторая была беременна и сейчас готова была родить. По дому были расставлены дозорные, но с ними проблем не возникло. Их Мол устранил быстро, одному — сломав шею резким хватом руки, второго удушив в Силе… в общей сложности, он убил пятерых. Тяжело дыша, добрел до той высокой двери, за которой так жалобно стонала Сатин, и, упершись в нее обеими руками, медленно начал переть вперёд, как магнадройд, уперто выставив лоб с острыми рогами. Запертые двери изнутри вздулись в двух местах, деформировались. И тогда Мол с усилием их раскрыл, параллельно ломая Силой охранную систему. Впечатление это произвело сильное, учитывая, что дверь заперли на код-замок. Явно не ожидая посторонних, дозорные изумленно покосились на ввалившегося в комнату нового «гостя». Вид он являл собой необычный: татуированный забрак, не считая длинной черной повязки на бедра, абсолютно обнаженный — весь в сгустках зеленой слизи. По его плечу из глубокого пореза стекала темная кровь, руки были сжаты в кулаки. Забрак осмотрел присутствующих презрительным, разъяренным взглядом, удивительным образом сочетая в себе обе этих эмоции — и вдруг без промедления ринулся вперед, на ближайшего воина. … В свою очередь, увиденное вошедшему в комнату Молу совершенно не понравилось. Сразу же он бросил взгляд на то, что взбесило его, впрыснуло в кровь адреналин и окутало голову пылающей яростью. Сатин! Этот мандалорский ублюдок распластал ее на комоде с явным намерением изнасиловать. Синяки и кровоподтеки на бледном теле — следы пыток. Ярость заклокотала в крови. Воцарилась секундная мертвая тишина, и герцогиня, приподнявшись на локтях, с ужасом посмотрела на забрака и хрипнула: — Мол… Дозорный похабно залез Сатин под платье, раскинув ее ноги, уже усеянные синяками, в стороны, и обернулся посмотреть на Мола. Это последнее, что ты увидишь, — пообещал себе забрак, и быстро перевел взгляд ярких глаз на стонущую на полу девушку с большим круглым животом. Она точно напоминала ему кого-то, но кого? В воспаленном и все еще больном сознании ситха места этой мысли не было. В висках пульсировало: убить. С того момента, как он ворвался в комнату, прошло секунд пять — не больше. Мандалорцы вскинули бластеры. Мол бросился вперед и нанес первому же близстоящему врагу один удар — под колено, а второй обрушивая на голову, запросто ломая ему шею, даже прикрытую доспехом. Все это время воины столбами не стояли: на Мола обрушился град бластерных выстрелов. Он ловко увернулся вбок, прикрылся телом их мертвого товарища и мощно швырнул его в двух воинов, сшибая их с ног. Мол не мог быстро двигаться, но все же действовал профессионально и, как было видно невооруженным глазом, любил и умел убивать. Однако противников было несопоставимо больше — семеро против одного, да и сам Мол едва очнулся после пребывания в бакте. — Отрубите его! — скомандовал Лорн, одной рукой крепко удерживая взъярившуюся Сатин. Девушка точно обрела второе дыхание и забилась, лягаясь и силясь извернуться. — Не смейте!!! — крикнула она, когда Мол, жестоко отделывая одного из дозорных, получил выстрел бластером в спину — на минимальном уровне поражения. Он словно ничего не заметил и не остановился, так что сразу прозвучал второй выстрел. Оби-Ван, которую отпустили в сложившейся суете, хотела бы помочь… очень хотела… но не могла. Она извивалась и корчилась на полу, вся обливаясь потом, и дрожала. Боль была такой — распирающей и охватившей тело — что ниже пояса все отнялось. Она в отчаянии смотрела на свою, как ни было это иронично, последнюю надежду — того убийцу с Набу, ситха, который самым невероятным образом очнулся и пришел к ним на помощь. Ещё один выстрел пальнул ему в живот, и забрак на секунду выпустил дозорного. Этого оказалось достаточно. Выстрелы не убивали его, но ранили, оставляли болезненные внутренние гематомы, и скорее были нацелены на оглушение. Но кое-кто уже перевел огонь на поражение, ясно понимая, что слабый заряд забраку — что банту дробинка. Мол упал на колени и руки, группируясь и не давая полностью свалить себя на пол. Но в рёбра, а затем и в живот его несколько раз ударили так, что из горла невольно брызнула кровь. … дальше все было, как в тумане. Мол не успевал подняться и остановить сыпящиеся по всему телу удары. Только крепкий череп спасал от ещё одного сильного сотрясения, хотя его били преимущественно в голову, в виски и затылок, стремясь вырубить. Он напрягся так сильно, как только мог, чтобы снизить последствия этих ударов… как сквозь слой вязкой бакты, слышал крики Сатин, и с усилием поднял на неё глаза, минуя взглядом окруживших его мандалорцев. — Не трогайте! — короткий вдох — и она кричит и отбивается от Лорна. — Я все и так вам скажу!!!.. Глаза ситха налились кровью, когда он смотрел, как защитная ракушка Лорна валится на пол, и он отводит голову герцогини назад, наматывая ее светлые волосы на кулак. На доспехах зачем-то нанесён знак Дозора смерти, — вдруг устало подумал Мол, все ещё вырываясь из-под рук уже навалившихся сверху мандалорцев. Но это же не дозорные. Дозор бы никогда так не поступил. Никогда бы не сделал это с Сатин. Никогда не запятнал себя позором… Мол закрыл глаза, отрешившись от всего и падая, падая в глубокую бездну, в непроглядную мглу, расслабляя каждую клеточку тела — вопреки сыпящимся градом ударам. Он погрузился в Силу, и лицо его на секунду обрело странное, потустороннее выражение… Он провалился до конца, на самое дно глубокого темного колодца, и оттуда медленно взглянул на своих врагов, зная, что каждого ждет смерть. Сатин брыкалась и кричала, пытаясь отбиться от Лорна, но вдруг ощутила, как его вмиг отшвыривают в сторону — легко, будто сметая. Девушка медленно стонет и пытается сесть, но ее хватают в охапку и кидают к Оби — и Мол, который сделал это, рявкает: — Сидите тихо! Не мешайтесь!.. Сатин стиснула за плечи стонущую подругу, испуганно вжалась в стену, наблюдая за поистине ужасающим зрелищем. Перед ней был не мужчина, которого она знала и любила, а существо темной стороны, воплощение ярости и гнева. Она только и видела, как он мастерски отражает удары, невзирая на ранения, которые ему наносят, и не мешкая убивает дозорных — одного за другим… всех, кроме Лорна. Лорн сбежал. Он просто сбежал! Сатин не могла поверить своим глазам. Пока Мол избивал одного из мандалорцев, а второго душил Силой, приподняв в воздух, предводитель бросил своих солдат умирать! Сатин стиснула дрожащие руки, наблюдая за тем, как мечущийся между мандалорцами Мол не дал больше уйти ни одному, жестоко расправляясь со всеми, и замер посреди комнаты, даже не глядя на тела у своих ног. Когда все было кончено, Сатин и Оби-Ван, прижавшись друг к другу, продолжали смотреть на тяжело дышащего, замершего посреди комнаты ситха — Сатин с тревогой, Оби — настороженно. Неизвестно, о чем он думает. Не бросится ли он на них в этом припадке ярости?.. Ощутимый толчок пронзил позвоночник Оби-Ван, и она глухо застонала. Началась новая схватка. — Оби!.. Сатин вскочила, как подстреленная, и бегом устремилась прочь из комнаты, за дройдом-акушером. Нужно спешить! Кто знает, успели ли навредить ей и ребенку? Оби-Ван нечего было делать, она вынужденно осталась в одной комнате с озверевшим, все еще напряженно дышащим ситхом, не зная, что его частое дыхание обусловлено не гневом, который он уже укротил в себе, а нехваткой кислорода. Спустя минуту вернулась Сатин. — Оби, вставай… Вставай, тебе нужно в медкапсулу. Там помогут. Там тебя уже ждут… Джедайка застонала и попыталась приподняться, поддерживаемая дрожащими руками подруги, но повалилась к стене, застонав. — Нет… не могу. — Оби! А как же малыш?! Ты же не хочешь его потерять! Вставай! Уговаривая её, герцогиня как могла приподняла девушку и попыталась едва не волоком тащить ее к родильной капсуле… Решительно отодвинув обомлевшую Сатин в сторону и все еще с надрывом дыша, забрак, окинув джедайку взглядом, не менее болезненным, чем у самой Оби-Ван, быстро поднял ее на руки. — Куда… идти?.. … Оби-Ван толком ничего больше не помнила… Лишь свою панику — и дикую боль, охватившую все тело, будто огнем. Она провалилась в темноту, теряя нить с реальностью, и слышала лишь теплый голос подруги, который твердил: — Только держись!..