Какое-то название

Чехо проснулся от шума. В его комнате кто-то был, и этот кто-то... плакал? Чехо на всякий случай схватил тяжёлый будильник и как можно тише выполз из-под одеяла. Он не боялся. Во-первых, тот, кто хнычет, забравшись в чужой дом, — явно слабак, а, во-вторых, Чехо в принципе мало чего боялся. Ему было 15, он собирался начать карьеру футболиста, он мог, точно мог, если бы не мама, стать торреро, так что страх — это не про него. Его осторожные шаги явно не были услышаны. Перед распахнутым окном сидел мальчик, возможно, чуть постарше самого Чехо и всхлипывал, держа в руках что-то темное и полупрозрачное. — Ты чего? — шёпотом спросил Чехо, усаживаясь рядом. Никакой опасности почему-то не ощущалось. — Моя тень... — Мальчик повернулся. — Она оторвалась... Чехо не в силах ничего сказать молча тонул. Тёмные огромные глаза засасывали его, и он понимал только, что не хочет, чтобы в них когда-нибудь были слёзы. Он встряхнул головой, избавляясь от наваждения и улыбнулся: — Хочешь, я буду твоей тенью? Только не реви. Мальчик нерешительно посмотрел на него уже с надеждой, а Чехо протянул руку, чтобы взлохматить соломенные вихры и щёлкнуть по конопатому носу: — Я Чехо, а ты? — Фернандо. — Нандо — так короче. Как ты тут оказался? Нандо не спешил отвечать. Он отвёл глаза, потом посмотрел на потолок. На секунду его взгляд метнулся к окну, будто в поисках пути к отступлению, но Нандо твёрдо, очень по-взрослому сжал губы и решительно мотнул головой: — Я прилетел. Что-то потянуло. Чехо знал, что его считают легковерным. Он действительно верил в сказки, в судьбу и гороскопы, и часто эта вера оборачивалась насмешками и неприятностями. Но не поверить Нандо он не мог. Это казалось таким естественным, что Нандо просто прилетел. К нему, Чехо. — А откуда? Нандо помедлил и вдруг улыбнулся так ясно и одновременно хитро, что дух захватило: — А хочешь, я покажу? Чехо только кивнул, ни капли не удивившись, когда, окутанные коконом золотой пыльцы, они оба поднялись в воздух и, взявшись за руки, полетели в сторону яркой звёзды, направо и до рассвета. Домом Нандо оказался волшебный остров. Здесь жили пираты и индейцы, русалки и единороги, летали феи, и Нандо показывал Чехо всех обитателей и все сказочные уголки Нетландии. Когда они опустились на покрытую листьями землю возле огромного дуба в лесу, Нандо внезапно растерял всю энергию, с которой неутомимо носился по острову с Чехо на буксире, как-то неловко повёл плечом в сторону внушительного дупла: — А тут я живу. Только там ещё толпа народу, так что... Да и тебе уже пора. Ночь заканчивается. Чехо понятливо хмыкнул — здесь светило солнце и прошло гораздо больше, чем пара часов, что оставались там, в Камасе, до утра, но время в Нетландии явно шло по-другому. Уходить не хотелось. Нандо смотрел так отчаянно, будто тоже боялся потерять его. Они обнялись и Нандо прошептал: — Подари мне что-нибудь на память. — У меня ничего нет... — Чехо уткнулся в шею под спутанными прядями и пробормотал: — Разве что... поцелуй? Чехо уже целовался с девочками. В конце концов ему было 15. Но когда Нандо, согласно кивнув, накрыл его губы своими, понял, что такой поцелуй действительно станет подарком на память для них обоих. Он подался вперёд, плотно прижимаясь к Нандо, цепляясь за его голые плечи и чувствуя, что его просто разорвёт сейчас изнутри неведомое ощущение то ли счастья, то ли горя, от которого трудно было дышать, сомкнутые ресницы стали влажными, а коленки — ватными. Нандо легонько оттолкнул Чехо от себя, облизнул покрасневшие губы и улыбнулся: — Обратно ты доберёшься сам. Чехо почувствовал, как неумолимая сила уносит его от острова, скрывающегося в тумане.... *** Серхио часто вспоминал этот сон, наполненный волшебством. А потом, в сборной, сразу узнал тёмные глаза и твёрдо сжатые губы. — Серхио Рамос. — Фернандо Торрес. — Чехо... — Нандо... Нандо улыбнулся той самой улыбкой и заговорщически прошептал, наклонившись к самому уху Серхио: — И помни, ты обещал стать моей тенью...