Мэгги встретил творческий беспорядок во всех смыслах этого слова, когда она вошла в комнату Элис. На полу и кровати лежали скомканные листки и везде валялись рисунки. Девушку она застала за чтением книги, сидя на кровати вполоборота от двери. Поздоровавшись с ней, она услышала сухое приветствие, а голос обладательницы был каким-то равнодушным. Когда Мэгги бесцеремонно упала на диван, та отложила книгу, глубоко в душе радуясь появлению подруги.
Маргарет или же Мэгги, как ее называют самые близкие, скоро должно исполниться четырнадцать лет. Элис, глядя на эту жизнерадостную девушку, которая наполнена яркими эмоциями, иногда думала о том, что и ей не помешала бы небольшая порывистость такого же как у нее характера, особенно в те моменты, когда нужно действовать.
— Как вчера отдохнула? — Спросила Элис, аккуратно собирая рисунки на кровати. Их уже заметила Мэгги, но будет лучше если их визуально станет меньше, думала та.
— Разве это отдых? Родители с другой кучкой людей собрались, чтобы отметить старение своего друга. Альберту повезло, не знаю как, но он смог отмазаться. А-а, нет, знаю, — секундой спустя выпалила она. — Он сказал, что гостил у тети Роуз, и теперь моя очередь страдать. Он не совсем так сказал, но смысл понятен.
Прошло еще несколько секунд, и она снова заговорила:
— Альберт, кстати, сказал, что у тебя туго с творчеством, и я подумала про отсутствие вдохновения, но никак ни это. — Мэгги провела рукой в сторону разбросанных портретов, которые валялись на полу. — И кто это такой?
Она выхватила из рук Элис остальные рисунки. На них в разных позах и ракурсах был изображен один и тот же парень с черными чуть длинными волосами и худым лицом. Элис старалась его нарисовать отчетливо, вспоминая его немного бледные из-за холода губы, нос с небольшой горбинкой, которую она сумела разглядеть, стоя от него так близко, насколько могла себе это позволить. Но чаще всего она вспоминала его взгляд, который был направлен на нее в момент приветствия.
Он лишь кивнул ей, ничего не сказав. Размышляя над той ситуацией, она расценила это, как знак безразличия и не интерес к ее персоне. Элис и раньше не пользовалась популярностью у парней и старалась игнорировать этот факт, приказав себе никогда не влюбляться, чтобы не причинить себе боль, но вчера она дала слабину своей воле и чувствам, начав симпатизировать этому юноше, для которого она, по ее домыслам, была обычной девушкой, каких вокруг много.
Мэгги, не дождавшись ответа на поставленный вопрос, оторвалась от рисунка и посмотрела на подругу.
— Элис, все хорошо? — Спросила та, наконец заметив поникшее состояние девушки и отложившееся на ее лице отпечаток усталости.
— Все хорошо, просто не спала всю ночь, — сказала она так, будто это для нее в порядке вещей. — Ну и… что скажешь? Я про рисунок, — последнюю фразу пришлось добавить, видя, что Мэгги не сразу поняла, о чем она спросила.
— Отлично, как всегда. Ты для меня бог в этом деле, даже если есть кто-то, кто рисует лучше тебя.
Элис тихо поблагодарила, но она хотела услышать мнение о парне, что изображен. Ей хотелось поговорить о нем, все рассказать и поделиться своими переживаниями.
— Его я увидела вчера, когда прогуливалась с Альбертом. Он встретил Филипа, школьного приятеля, а с ним был этот парень. Его зовут Генри, я запомнила, — тихо, словно виновато, говорила Элис. — Придя домой, я все думала и думала о нем до того момента, пока не изобразила. У меня такое бывает, думаешь о чем-то долго, пока не нарисуешь, и мысли об этом сами пропадают, потому что уже как-то воплощены, но в этот раз все было наоборот. Я переставала о нем думать, только когда бралась за уголь и не начинала снова и снова его изображать.
— Он тебе понравился? — Мэгги лукаво улыбнулась в ожидании услышать подтверждение, но Элис долго молчала, опустив глаза. — Ну же, Элис!
— Я… Я хочу сказать да, но боюсь этого чувства. Я не хочу об этом думать, Мэгги, ты знаешь.
Мэгги прекрасно знала причуды своей подруги и ее клятву, которую она дала себе, но для нее это было больше забавной ситуацией.
— Я его придумала, как придумывала многие образы, нарисованные мной. И с ним поступлю так же. Обману себя и буду думать, что его не существует.
— Тогда: а) тебе рано или поздно надоест обманывать саму себя; б) психические расстройства тебе обеспечены и в) если он действительно больше не появится в твоей жизни, то думаю, ты его забудешь, что очень вряд ли. Интересно будет посмотреть, какой вариант из оставшихся произойдет.
Элис серьезно задумалась над последней фразой, не поняв, что Мэгги сказала это не всерьез и лишь с мыслью, заставить ее иначе как-то посмотреть на ситуацию или что-то предпринять.
— В каком веке ты живешь? Почему бы тебе самой его не найти и не пригласить на свидание? — От этого предложения у Элис только округлились глаза в недоумении.
— Да никогда, — твердым голосом выпалила та, но затем мягче добавила:
— Я уверена, что у него уже есть девушка или та, которая ему нравится. Он очень красивый и не думаю, что он страдает от одиночества. Но я бы все равно не сделала первого шага, если бы все было иначе.
Мэгги тяжело вздохнула, не в силах спорить с подругой. Уходя, она мысленно надеялась, что завтра Элис вспомнит об этом Генри, лишь как о случайном встречном.
Но на следующий день Элис душевно и физически стала чувствовать себя только хуже. Вторая бессонная ночь и недоедание истощили ее, и она ходила по дому словно призрак. Факт того, что с последующим днем становилось еще сложнее, пугал. Элис выходила из комнаты только пару раз и то, чтобы поесть, думая, что вернув прежний образ жизни, воспоминание о том парне просто поблекнут, но этого не происходило. Еда не лезла в горло, а говорить вообще не было желания, даже произнести короткое «да» и «нет» для нее стоило усилий.
Когда Вильям увидел бледное лицо и опустошённый взгляд дочери, то подумал, что та заболела или отравилась, последнее бы объясняло отсутствие аппетита. Все попытки напрямую узнать о ее состоянии были разбиты фразой «Все хорошо, я здорова», которая, могла свидетельствовать, что она действительно здорова. Вильям знал, что дочка не стала бы врать на счет болезни, поэтому он немного успокоился.
Собственная спальня для девушки превратилась в камеру наказания, где ей приходилось все время браться за карандаши или черный уголь, уже который раз рисуя образ того, кто так ее изводит. Перерывы она делала, когда ее уже начинало тошнить от этого процесса. Упав на кровать от беспомощности, она сама не заметила, как уснула и проспала так до следующего дня. Снов не было, но зато она ни разу не просыпалась.
На утро к ней вернулась какая-то доля энергии, а мысли о том юноше на время исчезли. Выйдя из спальни, она услышала голос Джона, который громко рассказывал что-то ее отцу. Быстро спустившись вниз, Элис очутилась на кухне.
— Всем доброе утро. — Она изобразила некое подобие улыбки, что придало ее болезненно-бледному лицу еще более жуткий вид, но это заметил только Вильям.
— Ты как раз вовремя, — сказал Джон. — Я подхожу к самой интересной части истории. Если коротко о главном, то в нашем офисе появилась новенькая, при чем она выбрала не самое удачное для себя время работы в нашем отделе, и сейчас расскажу почему. Вся история заключается в том, что я с кое-каким сотрудником решил проверить один факт: правда ли, что женщины боятся мышей? Эту тему изначально поднял не я, а Том, Вилли его однажды консультировал. Там такая смешная история случилась, помнишь? — Он посмотрел на Вильяма, легонько толкнув его локтем в плечо.
— Да, да, помню, но что там с мышами?
— Так вот, он сказал, что страх мышей у женщин очень неразумен и нелогичен, что, по сути, одно и то же. Сначала я просто сказал, что он не прав, и женщины в принципе не боятся мышей, за редким исключением. Это же глупо!
— Вам заняться больше нечем? — Спросил Вильям, находясь в недоумении от того, какой же ерундой занимается его брат на работе, обсуждая подобные темы.
— Я полностью с тобой согласен, Вилли, спор просто дурацкий. Том продолжал утверждать, что почти все женщины боятся мышей. Меня это взбесило, и в итоге мы поспорили, решив проверить нашу теорию на новенькой. Причем она меня тоже взбесила, потому что, увидев этого милого зверька, она истерически умоляла его убрать или убить. Вот как можно такого убить, скажите?
Он достал из кармана платок, в который был завернут маленький серый спящий комочек. Когда Джон поднес его поближе к брату, тот, поправив очки, уставился на бедного мышонка, будто бы видел подобного зверя впервые. Элис тоже было интересно взглянуть на того, кого ее дядя прятал все это время в кармане пальто.
— Она ведь полевая, где ты ее нашел, да еще и зимой?
— У меня целое семейство живет на заднем дворе, — довольно сказал брат. — Мне не сложно было найти их норки, а этого малыша я нашел сегодня и сегодня же мне придется вернуть его домой.
— Погоди. Ты его сегодня нашел?
— Угу, — произнес Джон, укутывая обратно мышонка.
— Тогда, ты на работу приходил лишь за тем, чтобы напугать вашу сотрудницу?
— Не напугать, а посмотреть, как она отреагирует. То, что она испугалась, было ее решением, хотя я рассчитывал на другое.
— Мне кажется, ты надеялся, что она не испугается, потому что сам не боишься мышей, — сказала Элис, которая на время забыла про свои проблемы, слушая историю дяди и разделяя его мнение. — Я их тоже не боюсь и не видела еще девушек, которые боялись бы их, разве что в фильмах или книгах.
Джон одобрительно покивал головой, соглашаясь с племянницей. Вильям сказал Элис, что еда стоит накрытой, если та решит позавтракать, и ушел, не в силах дальше проявлять интерес к разговору. Когда за ним закрылась дверь, Джон обратился к девушке:
— Ну что, рассказывай, — он сел напротив нее, до сих пор держа в руке зверька, который проснулся и пытался вырваться из своего «одеяла».
— О чем ты?
— Мне Вильям все рассказал, ты себя неважно чувствуешь.
— Все хорошо, я ему это так и сказала, просто сплю в последнее время плохо, может он из-за этого заметил что-то неладное во мне.
— Плохо спишь из-за парня?
«И почему вы каждый раз улыбаетесь, спрашивая это?», — подумала Элис, когда увидела, что и дядя принялся копировать поведение Мэгги.
Ее молчание Джон расценил как согласие и уже сделал серьезное лицо, видя, что его племяннице и так не легко.
— И кто он, я его знаю?
— Нет, я сама его не знаю.
— М-да… Ну, я тебе ничего не могу посоветовать.
— И я тебе за это благодарна, одна советчица уже насоветовала. Я про Мэгги.
В дверь позвонили, и для Джона этот звонок сейчас был неким спасением, ведь он не знал, как дальше продолжить разговор, а еще сильнее ему было не по себе от того, что ничем не может помочь девушке. В сердечных делах он не был мастером, впрочем, как и его брат, а понять женскую влюбленность было еще более проблематично.
Оказавшись снаружи дома, Элис сразу почувствовала, как за эти дни изменилась погода, став еще снежнее и холоднее. На пороге стоял рыжий паренек, лицо которого украшали мелкие веснушки. Он держал в руке букет ярко-красных цветов, что очень сильно создавали контраст на фоне заметенных белоснежным снегом дорог и домов.
— Мне нужна Элис, это вы? — Он дружелюбно улыбнулся, показывая белоснежные зубы.
— Да, это я, — сказала девушка, съеживаясь от холода и обнимая руками плечи.
— Отлично, тогда это предназначено вам, меня просили передать, — он протянул ей цветы и уже собирался уходить, но та его окликнула, до конца не осознавая, что только что произошло:
— Погодите, это от кого?
— Меня просили не говорить, — обернувшись, сказал конопатый, а затем зашагал быстрее.
— Ты чего холод пускаешь? — спросил Джон, который все это время с интересом наблюдал за происходящем, стоя в дверном проеме.
Девушка быстро забежала в дом, полностью ощущая, как мороз добрался до каждой клеточки ее тела. Немного согревшись, ее внимание привлек пышный букет, который она держала в руках и внутри которого лежал небольшой белый конверт. Джон все это время наблюдал за племянницей, подпирая стенку и скрестив руки. Он хотел было уйти, но сам не ожидал такого поворота событий, которого просто не мог пропустить.
— Так-так, интересно от кого…
— Ты прекрасно слышал, что я сама задалась этим вопросом, — перебив его, сказала девушка.
— Ну, а предположения есть? Может откроешь конверт?
— Только у себя в комнате, Джон.
Но предположения у нее возникли, и Элис они не понравились, хотя ощущение радости от первого подаренного букета в ее жизни все же смогли затмить неприятные мысли.
— Красивые цветы, не находишь? — Сказала она больше про себя.
— Угу, если я не ошибаюсь, то это герберы. Но ты же мне расскажешь, что в том конверте, хотя бы основное содержание? — Не унимался Джон.
— Ладно, но только самую малость, — ей пришлось сказать это, зная, что дядя так просто не отстанет.
***
Стеклянная прозрачная ваза, которая теперь не пустовала после долгих лет, располагалась на маленьком столике в ее спальне. Элис, сидя на диване, крутила в руках конверт, не решаясь открыть, растягивая момент приятного волнения. Не то чтобы она чего-то особенного ожидала прочесть там, для нее была важна сама интрига.
Немного задев треугольную часть конверта, она все же открыла его. Это действительно было письмо с мелким и очень красивым почерком, почти каллиграфическим. Рассматривала она его не долго, потому что ее больше интересовало содержание, которое гласило следующее:
«Привет. Я должен был познакомиться с тобой раньше, еще когда впервые увидел тебя, а теперь я только и могу лишь написать, потому что не решаюсь лично встретиться.
Поначалу я принял свои чувства за сильную симпатию, но теперь я понимаю, что это нечто большее. Я влюблен, и уже который день думаю о тебе, Элис. Никогда мне еще так сильно не нравилась девушка, как понравилась ты. Я мучаюсь от того, что не могу снова увидеть тебя, наверно, поэтому ты поселилась в моей голове и не хочешь из нее уходить. Глупо, ведь мы ничего друг о друге не знаем, кроме наших имен, но, наверное, ты мое уже давно забыла.
Я хотел увидеться, очень, и должен был сам прийти и лично сказать эти слова, но, как написал выше, не решаюсь этого сделать. Знаю, что такая черта не красит мужчину, поэтому я не буду называть своего имени.
Знаешь, Элис, мне приятно от мысли, что ты читаешь сейчас мое послание к тебе. Мне приятно выводить твое имя, будто мы уже знакомы, и я могу неофициально и так просто к тебе обратиться. Мне просто приятно сейчас писать тебе, хотя человечество давно придумало социальные сети, но я не только трус, но еще и старомоден, как видишь.
Можешь смеяться надо мной, опыт в любовных признаниях, да еще и таким способом, у меня первый, и прости, если как-то или что-то не то сказал. Надеюсь, тебе понравились цветы. Было множество вариантов, какие тебе подарить, но я остановился на герберах. Они спят зимой, но видимо этот год особенный, будто бы они продолжают цвести специально ради кого-то. Хотя бы их не выбрасывай безжалостно, если решишь сделать подобное с этим письмом, цветы ни в чем не виноваты».
Элис и не собиралась выбрасывать ни это письмо, ни тем более цветы. И смеяться она не думала. На ее лице читалось безразличие, но на самом деле она просто не знала, как реагировать. Еще там, в коридоре, ее посетила мысль, что букет прислал тот белобрысый по имени Ричард. Только он в тот день проявлял к ней ярый интерес и всеми силами пытался обратить на себя внимание. Этим он ей сразу не понравился. Выскочка или бабник – вот кем был Ричард для Элис. Письмо несло очень красивые и теплые слова, но если это писал он, то она не верила ни одной фразе и запятой. Но если не он, тогда остается Филип и Генри. При мысли о последнем, Элис охватило приятное волнение, будто бы письмо содержало имя адресата, и оно принадлежало ему.
Мечты о, том, что это мог быть Генри, улетучились, заставляя посмотреть на реальную ситуацию. В действительности же это письмо мог написать кто угодно, а расстраиваться из-за того, что это мог быть Ричард – глупо. Письмо было и есть, и продолжало олицетворять нежные для девушки слова и признания, а неуверенность автора она не считала таким уж изъяном, скорее это было для нее необычно, может даже и мило.
«Если только это не писал Ричард», — думала Элис, злясь на него уже за то, что он приписывал себе качества, которые ему не свойственны, пытаясь таким образом привлечь еще большего к себе внимания.
Пока не известно имя тайного поклонника, она решила на время думать, что цветы и признание могут быть от Генри. Для нее это лучше, чем в который раз угнетать себя, и она же сама хотела придумать себе иллюзию, а эта подходит лучше всего.
