Дыши со мной

Путь до неработающего обветшалого магазина в одном из ответвлений Лютного занял около десяти минут, в течение которых Гарри не говорил ни слова. Он молча следовал за Снейпом, не задавая глупых вопросов, поскольку суть того, что они делали, была объяснена ему несколько раз: в случае, если Долохов все-таки не будет спать, он может заметить перемещение по каминной сети раньше, чем они успеют сориентироваться на месте, и камин из дома Снейпа не должен иметь к этому отношения. Он не был зарегистрирован в Министерстве, но это не означало, что ни одному из Пожирателей не могли быть известны координаты дома, где Снейп проводит значительную часть времени. В кругу Лорда шпионили даже за своими. Камин в заброшенном некогда общественном месте был универсальным вариантом, а дезилюминационные чары, которые они применили к себе ещё до выхода из дома, давали в случае чего лишние несколько секунд. Переступая грязный порог мрачного помещения, Гарри первым делом отметил покрытые слоем густой пыли полки, потом обратил внимание на какие-то оставшиеся стеллажи, в которых, судя по всему, даже сохранилась часть ассортимента, и едва не споткнулся о валяющуюся на полу балку. — Сосредоточься, — резко произнес Снейп, не оборачиваясь, и получил не менее резкий ответ, поскольку Гарри воспринял это негативно. — Я помню. Переступая высокий порог камина вслед за Снейпом, он из-за их невидимости толкнул его плечом несколько раз, а потом медленно прикрыл глаза на несколько секунд. Две палочки, помимо собственной, две недели отработки заклинания, несколько часов обсуждения, чтобы в конце концов, когда от задуманного их отделяло лишь произнесение координат, он понял, что не готов и не может быть к этому готов. Гарри сделал шумный вдох, собираясь сформулировать хоть что-то, что объяснило бы его опасения, но Снейп только крепко взял его за предплечье. — Палочка наготове, — после чего с паузой в пару секунд, — видимо, ожидал внезапной истерики, которая так и не наступила, — произнес длинные координаты. Закашляться от каминного пороха, на секунду заполонившего все вокруг, Гарри не успел: дымка моментально рассеялась, превращая одно мрачное помещение перед глазами в совершенно другое. Темная спальня без лишней мебели, несколько шкафов, кровать в дальнем углу. Гарри в последний момент понадеялся, что она окажется пустой, но тот, кто был им нужен, спокойно спал в ней, и, скорее всего, их присутствие осталось для него незамеченным. Гарри упорно молчал, не шевелясь и не пытаясь сделать хоть что-то. Он не ожидал того, что Снейп терпеливо даст ему возможность собраться с мыслями, но чем быстрее бежали секунды, тем больше он ощущал, как его охватывает паника, унять которую просто не представлялось возможным. Снейп сильнее сжал его предплечье, практически до боли, но Гарри лишь покачал головой, хоть и понимал, что они не могли видеть друг друга, а значит, Снейп бы этого не понял. Он словно впал в оцепенение, и для того, чтобы он снова имел возможность что-то чувствовать, им нужно было как минимум вернуться обратно, подготовиться нормально и основательно. Гарри не заметил, как в какой-то момент хватка ослабла, а потом исчезла вовсе. Профессор Снейп отпустил его и замешкался на несколько мгновений, а потом довольно громко — намеренно громко! — произнес, хотя Гарри показалось, что он скорее выкрикнул это в абсолютной тишине. — Долохов. По телу прошла ледяная волна страха, и Гарри, кажется, впервые за последнюю минуту почувствовал, как резко вдохнул холодный воздух в лёгкие. Тот, кто до этого спал, резко приподнял голову. — У тебя секунда на решение, — одновременно с этим раздался над ухом полушëпот. Гарри не успел понять, как моментально вскинул палочку, отчётливо вырисовывая в воздухе необходимый контур молнии, повторяющей его шрам, и произнес во весь голос заклинание, утонувшее в не менее твердом голосе Снейпа, произносящем название магазина, из которого они прибыли минуту назад. — Авада Кедавра, — раздалось в голове снова, и Гарри показалось, что в момент, когда кислотно-зеленый луч рассек комнату, время резко замедлилось, и он сумел рассмотреть и яркость светового потока, и то, как мужчина, в которого было направлено проклятье, хватал с прикроватной тумбы свою палочку, и то, как он, пораженный лучом, упал замертво обратно на подушки раньше, чем успел бы направить палочку в их сторону. Ничего больше увидеть возможным не представлялось: все вокруг затмил летучий порох, пеплом окруживший их, а когда он развеялся, взору открылся все тот же мрачный магазин с пыльными полками и валяющимися прогнившими балками на деревянном полу. Гарри продолжал крепко удерживать в руке палочку, которую просто опустил вниз, когда позволил вначале вывести себя из магазина, затем аппарировать из Лютного на поляну неподалеку от Паучьего Тупика. После этого до дома Снейпа они шли еще несколько минут, и Гарри не нужно было удерживать для этого, он шел сам и совершенно этого не замечал, и единственное, на чем он сфокусировал внимание за весь этот путь, — то, что в пороге, ведущем в дом профессора, ровно пять ступеней. Как только за ними обоими закрылась дверь, первым делом Снейп снял с них обоих дезилюминационные чары. И вид собственной руки, удерживающей палочку, попал во внимание настолько резко, что Гарри будто бы отшатнулся от самого себя, а в итоге отошёл на несколько шагов назад и наткнулся спиной на уже закрытую входную дверь. — Дыши, — спокойно произнес профессор, убирая свою палочку, и Гарри даже услышал это, но не смог воспринять так, как следовало. Он уставился в одну точку, не говоря абсолютно ничего и действительно не прикладывая усилий к тому, чтобы сделать вдох или выдох, так что Снейп повторил еще раз. — Иди сюда, — вначале протянул к нему руку, но потом, не дожидаясь ответной реакции, сам подошёл ближе, — дыши. Это не помогало. Он смотрел на лицо профессора, даже наверняка дышал, иначе давно бы свалился в обморок, но не ощущал этого, глядя как будто бы сквозь него и только механически подхватывая его темп дыхания. В конце концов, когда Гарри сумел взглянуть на него уже осознанно, профессор мягко взял его под руку, уводя в сторону ванной, и пояснил: — Прими душ, станет легче. Тебе помочь? Гарри отрицательно замотал головой. Он действительно прошел в ванную, закрыл дверь, кое-как стащил одежду и забрался в душевую кабину, но даже воду включил не сразу, продолжая бездумно рассматривать что-то в стене, хотя даже не смог бы сказать, какого она цвета. Воду он включил минут через пять. Вначале она ничего не дала, но тело постепенно расслаблялось под потоком, а мышечное напряжение начало проходить, и как только Гарри это ощутил, то предпочел бы, чтобы оно вернулось, потому что лучше полное отсутствие мыслей, чем то, как они настигали его одна за другой. Его раздражало то, что миллион раз повторенный в голове сценарий по сути оправдался, но все равно повлек за собой отвратительное ощущение, которое никак не удавалось охарактеризовать. Это было одновременно пугающе, словно он своими руками запустил механизм, который не прекратит свою работу, пока не будет осуществлено последнее убийство, и вместе с тем — отвратительно. В первую очередь по отношению к самому себе. Когда Гарри, кое-как натянув на себя одежду, вышел из душа, он поймал себя на мысли, что хочется прислониться к стене, хотя бы коснуться ее руками, хотя физической усталости он не ощущал. Дрожь в пальцах никуда не делась, несмотря на длительное пребывание в горячей воде, разве что стала мельче, но этой разницы он ощутить не мог. Он прислонился к стене спиной, тряхнув головой, чтобы отогнать образы последних событий, и осознавая, что выбор у него небольшой: либо к себе, либо — в дверь напротив. Он сделал глубокий вдох и честно направился в свою спальню, но даже не коснулся ручки. Справиться с ворохом мыслей, среди которых одна была настойчивее другой, он был просто не в состоянии. В тот момент, когда он неуверенно постучал в дверь личной спальни Снейпа, ему уже приходилось крепко сжать челюсти, чтобы оставаться в относительном спокойствии. Так глупо было драматизировать то, что он сам называл необходимостью, но это понимание исчезло само собой, когда изнутри раздалось тихое «Проходи». Гарри раньше не был в этой комнате, но не мог найти в себе силы оглянуться по сторонам: он опустил голову, видимо, стараясь таким образом спрятать лицо за челкой, и выдавил из себя почти сдержанно: — Я не могу… просто принять это, — он покачал головой дополняя этим свои слова, но взгляда все-таки не поднял, боясь увидеть в глазах профессора осуждение. Однако Снейп даже не стал ничего говорить: он наблюдал за ним в течение нескольких долгих мгновений, а потом подошёл ближе, и Гарри почувствовал, как его притягивают и обнимают. Захотелось по-идиотски вцепиться в его мантию, однако он сумел ограничиться тем, что лишь уткнулся в плечо мужчины, стараясь успокоить по крайней мере дыхание. — Северус, мне жаль… — пробормотал он куда-то в ткань плотной мантии профессора, — если бы ты не… я бы не смог, хотя мы занимались… Никакого ответа не последовало. Гарри было достаточно объятий, но одновременно с этим он хотел выразить так много всего, что в итоге не произнес в течение ближайших минут больше ничего. Он даже не мог бы сказать, имели ли место слезы, поскольку, хоть и ощущал что-то, не осознавал этого настолько, чтобы сделать выводы ни о своем самочувствии, ни о физическом состоянии. Он бы не сказал, сколько прошло времени, прежде чем он нашел в себе силы отстраниться хотя бы на шаг. Однако, поднимая лицо, он отметил, что свет в комнате как будто был ярче, чем до этого, а потом понял, что, пока он стоял, уткнувшись в плечо профессора Снейпа, глаза всего лишь привыкли к темноте. Осознание, что профессор все еще его обнимал, мягко согрело, но потом надавило на то, что Гарри будто потерял в памяти на несколько долгих минут. — Простите, я не хотел вас оскорбить… — произнес он, окончательно путаясь в себе и своих ощущениях. Волна растерянности и нахлынувшего ужаса, казалось, прошла, но теперь оставалось столько вопросов без ответа, что они едва не разрывали его голову. — Тебе нужно отдохнуть, — игнорируя и прежнее неподобающее обращение, и извинение, ответил Снейп, окончательно выпуская его из объятий, и Гарри моментально захотелось вернуть это ощущение, потому что от него веяло привычной — привычной, — заботой, о которой он по-настоящему узнал лишь в этом доме, а теперь мог прочувствовать ее максимальную концентрацию. — Можно мне остаться? — с искренней надеждой спросил он, не готовый возвращаться в свою комнату, поскольку точно знал, что там вернётся все то, что сейчас временно утихло: и дрожь, и страх, и осознание собственной ничтожности. По всей видимости, выглядел он достаточно напуганным, чтобы профессор, окинув его тяжёлым взглядом, медленно кивнул, а затем увел в гостиную в сторону небольшого дивана. Гарри забрался на него с ногами и, как только профессор сел рядом, моментально прислонился к нему, укладывая голову на его плечо и наблюдая, как тот взмахом палочки разжигает огонь в камине. Это отчасти отвлекло: огни пламени всегда давали несколько минут бездумного состояния. — Я не хочу возвращаться к себе. — Пока что ты в гостиной, — профессор в ответ на это мягко притянул его к себе за плечо, и Гарри даже поймал себя на лёгкой улыбке, за которую моментально стало стыдно, и это оказалось катализатором воспоминаний всего произошедшего в ускоренном темпе. Все было так просто и прошло практически по плану, но… Гарри собственноручно, находясь в трезвом уме, поднял палочку на беззащитного человека и направил в него убивающее проклятье. Это появилось в голове — и не вылезало оттуда, формулируясь во все новые и новые определения, основным среди которых было все-таки убийство. — Ведь нет разницы, убивать во благо или просто так? — хрипло спросил он, поднимая взгляд, и заметил, что профессор разглядывает пламя так же задумчиво и отстраненно, как и он сам. — Убийство есть убийство, — подтвердил он, за что Гарри в какой-то мере был ему благодарен, потому что выслушивать более корректные версии ответа было бы просто дико. — Я больше не имею право называть себя светлым волшебником. Профессор Снейп аккуратно провел пальцами по его плечу, на что Гарри никак не отреагировал, но поглаживание это заметил. Снейп будто делал все, что нужно, чтобы он оставался в стабильно спокойном состоянии, причем ни больше, ни меньше, чем для этого было необходимо. — И у светлых волшебников бывает кровь на руках, — прокомментировал он и вначале не добавил ничего, но, видимо, отметив, как Гарри поежился, решил уточнить. — Ты хочешь проанализировать все именно сегодня? Гарри вначале неуверенно, а потом активнее закивал головой, понимая, что мысли, которых слишком много, гораздо сильнее него, и в одиночку ему со всем этим будет не справиться. — Только позже. Пожалуйста, — тем не менее попросил он, давая себе ещё немного времени в тишине. Он хотел попытаться сконцентрироваться на том, что происходило сейчас: на камине, пылающем спокойным огнем, равномерном дыхании профессора и его грубой, но уже теплой ткани мантии, которая этим вечером ассоциировалась с единственно важной поддержкой. *** Стакан с коньяком в руках — очередная слабость, которую Гарри позволил себе этим вечером. Он не услышал укора или напоминания, что это не соответствует его возрасту, да и о каком возрасте уже могла идти речь. Убивать нельзя независимо от наступления совершеннолетия. Прошло почти сорок минут, прежде чем его разрозненные вопросы, ответов на которые он наверняка даже не слышал, превратились в относительно осознанную речь. Он практически не менял своего положения, продолжая сидеть, прислонившись к плечу профессора, хотя в этом уже не было острой необходимости. А может быть, и наоборот, проверять это не хотелось. — Неужели вас это не задевает? — спросил он после небольшой паузы, говоря негромко, чтобы не нарушать спокойную обстановку. — Что именно? — Вы были знакомы с ним, — туманно пояснил Гарри. Он не знал, считал ли Долохов Снейпа своим другом, так что не мог понять для себя, насколько этот вечер должен был быть трудным для профессора, но о факте их знакомства и долгого взаимодействия в одном кругу точно знал. — Я был знаком со многими, кому пришлось погибнуть. Оплакивать каждую смерть — не хватит здоровья. — Это жестоко. Гарри отчего-то чувствовал, что должен это произнести. Не для того, чтобы задеть Снейпа, но чтобы выразить ту внутреннюю борьбу, которая так и не успокоилась внутри него, не получив рационального ответа, удовлетворившего бы совесть. — Каждый, кто принял на себя подобное обязательство, осознавал связанные с этим риски, — напомнил профессор, и как и в прошлый раз, это не принесло никакого результата. Гарри не считал, что быть крестражем считалось равным готовности умереть в любой момент, не имея даже убеждения, что эта смерть не будет напрасной. Ведь по сути, если они не успеют уничтожить хотя бы одного из семи, это будет означать, что шесть предыдущих погибли зря, по чьей-то прихоти, несправедливо… — Я хочу, чтобы ты понимал, — голос профессора ненадолго оторвал ото всех мыслей, которые грозились снова овладеть им основательно, — сегодняшняя ночь — исключение из правил. — Больше нельзя будет обнять вас? — глупо, но с долей обреченной усмешки кивнул Гарри, хотя вернул себе серьезность быстрее, чем Снейпу пришлось бы акцентировать на этом внимание. — Я не об этом. Технически убить Долохова было примитивным заданием, справиться с которым по силам посредственному волшебнику в одиночку. — Но это все равно должен был сделать я, — со странной долей детской обиды вставил Гарри, хоть и не нуждался в объяснениях, почему именно он был там нужен. — Тренироваться на подушках недостаточно, — подтвердил профессор его и без того завершенную мысль. Гарри прекрасно понимал, что против той же Беллы ему сейчас не выйти, если он после одной-единственной Авады, не встретившей сопротивления, едва не сполз по стене в душевой кабине. Ему нужно было погрузиться в это настолько, чтобы мысли об убийстве не вызывали дрожи, но сейчас дрожь вызывало одно лишь понимание, что это должно стать нормальным. Его несколько раз пытались убить, на него охотился гигантский змей, огромный дракон, свора темных магов, в конце концов, его пытались убить с тех пор, как ему едва исполнился год. Его насиловали в течение всего лета, оставляя без еды и воды, возвращая из побегов и наказывая ещё сильнее, применяли физическую силу… Но как только от него потребовалось лишить жизни Пожирателя, который, вполне вероятно, причинил много боли людям, он внезапно почувствовал, что это нарушает справедливость и лишает человека права на жизнь. От собственной правильности было тошно. А еще больше — от того, что он понятия не имел, облегчит ситуацию уничтожение следующего крестража или только усугубит. — Почему мы не можем просто исчезнуть? Мы оба, почему? — спросил он снова, хотя в вопросе не было даже как таковой вопросительной интонации, поскольку ответ у него уже отпечатался в голове так отчетливо, что он сам бы мог составить список причин. — Ты всё ещё можешь, — отозвался профессор Снейп, забирая у него стакан, чтобы бросить в него несколько кубиков льда и плеснуть ещё немного из бутылки. Сам же он к алкоголю этим вечером даже не притронулся. — Мы уже начали, — нахмурился Гарри, который отказался от этого варианта окончательно ещё несколько часов назад. — Одна смерть не составит статистики для Лорда. — Но вы ведь продолжите. Услышав предсказуемый положительный ответ, Гарри сделал небольшой глоток из стакана, ощущая, что, наверное, предыдущий стакан должен был быть последним, и снова устало уткнулся лицом в плечо профессора, отрицательно помотав головой. — Я уже сказал, — и сказано это было даже не из упрямства. Как бы там ни складывались обстоятельства, если он мог оказать хоть малую помощь человеку, который был рядом и проводил не первый вечер наедине с ним у камина, слыша его и разговаривая с ним, он должен был эту помощь оказать. — В таком случае придется учиться контролировать эмоции. Если тебе жаль спящую жертву, убить ту, что просит тебя ее пощадить, ты не сможешь. Гарри сдавленно кивнул. Никакого понимания о том, что именно ему необходимо сделать, чтобы перестать чувствовать то, что он чувствовал, не было, но поговорить обо всем этом хотелось уже завтра, поскольку, как бы ужасающе это ни звучало, настолько спокойной атмосферы, как в последние минуты, у них ещё не было.