Дыши со мной

Отыскать Гарри взглядом в гостиной — единственное, что Северус успел сделать, прежде чем спустя несколько секунд оказаться уверенно прижатым к стене. Он не мог не понимать, как Гарри должен был метаться по дому от невозможности узнать хоть что-то. Да и сам Гарри имел все шансы как вернуться домой благополучно, так и остаться на той поляне рядом с таверной, так что тревога, которая сопутствовала Северусу в течение всего пребывания рядом с Лордом, обернулась тем, что он поддался эмоциям. Он ответил на поцелуй и сам не заметил, как теперь уже именно он целовал Гарри, удерживая его одной рукой за затылок, а другой крепко прижимая к себе. Слабость после напряжëнных суток — объяснимая, но непозволительная, поскольку после нее слишком многое придется объяснять и доказывать, и сказать, что все, что надумал себе Гарри, — лишь плод его собственного воображения, он уже не сможет. Мальчишка цеплялся за него так отчаянно, что он целовал его в ответ, а в сердце что-то тонко покалывало, как чувство вины, которое было подавлено эмоциями, но все же давало о себе знать, напоминая с каждой секундой, что игнорировать его попросту не получится. Слишком уж весомым было это чувство и огромную роль играло во всем, что происходило. Даже отстранившись от Гарри, Северус мягко поглаживал его ладонями по спине, зная, что иначе тот налетит на него снова. Он вгляделся в его лицо, отмечая и раскрасневшиеся щеки, и усталость во взгляде, и тихо спросил: — Тебя не задело ни одно заклинание? Гарри тут же отрицательно замотал головой. А потом снова уткнулся носом в его шею, обвивая руками, и спросил в ответ: — А тебя? Ответить на это было довольно сложно. Технически Снейп действительно остался вне проверок, но напряженная атмосфера, невозможность взять паузу и необходимость постоянно удерживать ментальные щиты повлияли не лучшим образом, так что, уводя Гарри в сторону дивана, он все же расцепил его руки за своей спиной и усадил его, а сам направился в сторону своей спальни. — Мне нужно немного времени, — ответил он, когда уже снимал мантию и расстегивал рубашку, прикрыв дверь спальни, и появление Гарри на пороге не оказалось неожиданным, но все-таки Снейп был почти уверен, что тот предпочтет дождаться его в гостиной. — Я вернусь через двадцать минут, — произнес он, приподняв бровь и прекратив расстегивать пуговицы, успев расправиться только с двумя верхними, а продолжил когда Гарри, хоть и с недовольством, но закрыл за собой дверь его спальни. На то, чтобы привести себя в порядок и сходить в душ, действительно ушло немного времени. В первую очередь нужно было вернуть себе моральное равновесие, поскольку долгое ожидание и эмоциональная встреча — не то, что могло помочь остаться невозмутимым. Гарри ждал его, явно практически не спал, хотя Снейп ведь оставил соответствующие зелья для него, и игнорировать это было нельзя даже с учётом необходимости соблюдать дистанцию. Когда Северус вернулся в гостиную, Гарри предсказуемо никуда не ушел с дивана и уж тем более не отправился спать. Он притянул его за руку, хотя в этом не было необходимости, поскольку Снейп и сам собирался сесть с ним рядом, и тут же прижался сбоку, укладывая голову на плечо мужчины. — Тебе идут белые рубашки, — усмехнулся Гарри с интересом во взгляде, а потом закусил губу и всмотрелся в глаза Северуса, полностью игнорируя его серьезность. — Ты что-нибудь ел сегодня? — спросил Снейп, окончательно передумав заводить разговоры о дистанции. С учётом того, как он сам только что целовал этого мальчишку и насколько у него из-за этого до сих пор были припухлые губы, это прозвучало бы не только абсурдно, но даже смешно. — Какое-то печенье, — Гарри пожал плечами и моментально, буквально в доли секунды, вцепился пальцами в его рубашку. — Мне не нужна еда, я не собираюсь ничего есть. — Слушай, — вздохнул тот, попытавшись отцепить от себя его пальцы, но выразительный взгляд Гарри дал понять, что это слишком принципиально для него, так что профессор оставил эту идею в покое. — Я не хочу тебя отпускать, — сказал Гарри тихо, но уверенно, с решимостью в голосе, которая явно была связана с последними событиями. Он поднял руку, чтобы коснуться пальцами лица Северуса, провести тыльной стороной ладони по его щеке, обращая на себя внимание и не прерывая зрительного контакта. Снейп точно знал, чего именно он хотел и как ему это дать, но только сказал, надеясь, что смысл слов дойдет до него: — Это всего лишь эмоции. — Ты знаешь, что нет, — моментально отозвался Гарри, продолжая гладить его по щеке, затем вдоль линии скул и в конце концов касаясь кончиками пальцев его губ. То, насколько он был тактильным, выражалось с каждым днём все сильнее, и решительность Гарри дополняла эту его потребность в прикосновениях как нельзя органичнее. Он требовал, чтобы его поцеловали. И его хотелось поцеловать, так же, как полчаса назад. Однако Северус точно понимал, что подобное поведение допустимо в шестнадцать лет, но не в тридцать семь, так что в конце концов отвёл его руку. — Не нужно этого делать. Гарри даже не возразил, по крайней мере словами, но вот его хватка, которая ослабла ненадолго, снова стала такой же сильной, как и до этого, и он явно давал этим понять: как минимум находиться рядом для него было необходимо. Они говорили долго: о любви, так, как ее понимали оба, о прошедших и предстоящих событиях, о Темном Лорде и его методах решения проблем. Гарри узнал, что назвать Лорда сумасшедшим было нельзя, и Авадой он во все стороны не раскидывался, когда речь шла о его соратниках, но было видно, что его это не успокоило. А может быть, он попросту не поверил, и это было логично, потому что долгое время в его голове Волдеморт представлялся совершенно иным образом. Но как только Северус отметил, что им давно пора спать, Гарри снова демонстративно уткнулся в его плечо, давая понять, что и сам никуда идти не собирается, и его не отпустит, однако в этот раз это не помогло. Снейп все равно поднялся, мягко убирая от себя его руки, но когда Гарри уже на пороге спальни подошёл к нему, чтобы пожелать спокойной ночи, — причем во взгляде его читалась действительная решимость уйти и не мешать, — он не удержался. Провел пальцами по щеке юноши, буквально повторяя его недавний жест, а потом коснулся его волос, чтобы лишь слегка их потрепать, что было больше похоже на поглаживание. — Доброй ночи, — произнес он, прежде чем убрать руку и скрыться за дверью своей спальни, где собирался действительно лечь спать, поскольку уже утром должен был присутствовать в школе. Через несколько минут в дверь раздался тихий стук, и Северус даже решил, что на этот раз напомнит Гарри о том, что ему нужен отдых после возвращения, но, когда открыл дверь, не обнаружил его в коридоре. Лишь через пару секунд он опустил глаза — и его взгляд наткнулся на подарок, завернутый в простую крафтовую бумагу и перевязанный, причем под веревкой он обнаружил ещё один конверт, такой же, как тогда, на Рождество. Витиеватые буквы на обратной стороне конверта складывались в простую надпись «С днём рождения», и ему не нужно было открывать его, чтобы приблизительно представить содержание вложенного письма. Как не нужно было и разворачивать подарок, чтобы убедиться, что за бумагой скрыта та самая вторая часть трактата, который был подарен на Рождество и теперь занимал свое место на верхней книжной полке. Прощупывающийся сквозь бумагу камень-украшение на обложке окончательно подтвердил это предположение. Северус молча закрыл дверь, потом положил подарок на тумбу и задумчиво уселся в кресло в своей спальне, напрочь игнорируя решение лечь спать прямо сейчас. Дело было не в цене этих подарков, а в том, что именно Гарри должен был сделать, чтобы их приобрести, и это уже даже не настораживало, это конкретно давало понять, что все идёт так, как идти просто не должно было. И с этим нужно было что-то делать. *** Гарри брел вперёд, не разбирая дороги перед собой, и, казалось, совершенно не ощущал, чтобы толстый слой снега мешал ему делать каждый очередной шаг. Все это его раздражало, вызывало желание по меньшей мере показать, на что он способен на самом деле, если не разнести кабинет к чертям, потому что такие разговоры были выше его сил. «Время — удивительное явление, Гарри. Оно способно стирать старые обиды. Иногда на это уходят месяцы, иногда — десятилетия, но рано или поздно плохое забывается». Голос директора, который совсем недавно резал слух, теперь всплывал уже в воспоминаниях, но раздражал ничуть не меньше, поскольку звучал так же явственно, как и десять минут назад. Гарри злостно толкнул какую-то ветку, которая мешала ему выйти из леса на поляну, зацепился за нее и в конце концов — сломал ко всем чертям, чтобы швырнуть на снег и пойти дальше. Пинать сугробы было идеей бессмысленной, по крайней мере успокоиться это не помогало, так что он брел вперёд, надеясь, что, когда устанет физически, желание раскрасить директору его лицо пройдет само собой. Январь выдался слишком снежным, как для Лондона, но в самом городе это не было так заметно, как на привычных Гарри полянах, однако сейчас его это не успокаивало. Напряжение, которое копилось в последнее время, достигло точки кипения, но его просто некуда было выплеснуть, так что он только оглядывался по сторонам, слегка щурясь от слишком белого снега с солнечными отблесками. А потом набрал немного снега в ладони, дождался, пока он практически растает, чтобы осталось только несколько маленьких снежных льдинок, и резко умыл лицо этой холодной водой, ощущая обжигающее покалывание на щеках. Это не помогало. Ничего не помогало, потому что он учился справляться со своим волнением, страхом, но не с яростью, и теперь, когда она захлестнула его и отчаянно искала выхода, этого выхода попросту не было. Когда Гарри наконец остановился, уставившись куда-то вдаль и прокручивая в голове одни и те же мысли, его плеч вдруг коснулись чужие ладони, а ещё через секунду его укрыли теплой мантией, которая была для него слишком длинной. Северус ведь точно знал, где именно его искать. Он не окликнул его, а подошёл бесшумно — и помог так, как мог помочь, одним жестом давая понять, что он рядом. Это подействовало как спусковой крючок, и Гарри, неуклюже укутавшись в эту мантию, от которой пахло так, что сбросить ее с плеч он бы не смог даже будучи в истерике, тихо процедил сквозь зубы: — Мы с ним ещё встретимся однажды, — и сам отметил, как хрипло и сжато звучал его голос и сколько в нем было неприкрытой злости. — Он понял, что допустил ошибку, и пытается найти к тебе подход, — мягко, но логично заметил Северус, укладывая ладони поверх мантии на плечи Гарри и притягивая его к себе. Сопротивляться этому Гарри просто не мог. — Не может найти подход — пусть обходит, — без тени участия ответил он, но ощущение того, как его уверенно прижимают к груди, не могло остаться незамеченным. Он хотел выкрикнуть что-то только для того, чтобы освободиться от жгучего ощущения искренней злости, но когда попытался, лишь закашлялся и прижался к Северусу ближе, чувствуя, как тот уже крепко его обнимает. — Всеобщего блага не бывает, — только и сумел невпопад пробормотать Гарри, опровергая слова директора о том, что все они действуют во благо всего мира, и прикрыл глаза, давая то ли себе возможность успокоиться, то ли Северусу — возможность его успокоить. — Пора домой, — на ухо ему произнес Снейп полушепотом, мягко касаясь губами его волос, и Гарри обернулся, чтобы стоять к нему лицом, но при этом не отходя ни на шаг, чтобы тот продолжал его обнимать. — Почему я просто не могу разгромить его чертов кабинет, чтобы от него осталась только шелуха? Хоть один аргумент этому есть? — обреченно спросил он, вглядываясь в глаза Северуса и не надеясь на какой-либо ответ, потому что прекрасно знал все, что он может на это сказать. Он потянулся за поцелуем — Северус не отказал ему в этом. Но отчаяния в нем было больше, чем нежности, причем не того порывистого, которое сметало все на своем пути, а какого-то тягучего, которое Гарри сам же первым и прекратил, отстраняясь от его лица. Он коснулся его щек замерзшими пальцами, буквально вставая на носочки, чтобы смотреть на него хотя бы не настолько сильно снизу вверх, а потом прошептал на выдохе со всей серьезностью, на которую был способен. — Я не потревожу тебя после окончания… всего этого, чем бы оно не закончилось. Но сейчас, когда мы… когда у нас ещё есть возможность… — слова давались легко, но чтобы подобрать правильные, требовалось время, — ты можешь быть со мной? Не только присматривать, но быть со мной… можешь? Была стойкая уверенность, что его поймут правильно, да и какой ещё смысл можно было вкладывать в эти слова, помимо того, что он хотел любить и быть любимым. Все напряжение последних недель, достигшее пика в кабинете Дамблдора, решившего прочитать ему лекцию о прощении, так или иначе было связано с трудностями в их взаимоотношениях, так что ответ Северуса был для Гарри чрезвычайно важен. — Пойдем домой, — ответил тот, кивнув, но Гарри моментально впился пальцами в его плечо, хотя только что довольно нежно касался щеки. — Ответь мне. — Я забираю тебя к себе домой, — с нажимом произнес тот, — после требования вернуть тебя в Хогвартс любой ценой. Какой ответ тебе нужен? Гарри застыл на пару секунд, а потом отрицательно помотал головой, давая понять, что больше ничего ему не нужно. Он следовал за Северусом практически через весь лес, отмечая и заснеженные кроны деревьев, и внушительные для Британии сугробы, и ту самую поляну с полынью, где теперь из-под снега торчали лишь редкие наполовину сломанные стебли. Силы как будто покинули его в тот самый момент, когда они только начали выходить из леса, и теперь он шел на автомате, но главным во всем этом было то, что шли они именно домой. Потому что возвращению в Хогвартс Гарри собирался противиться до последнего. *** Впервые за долгое время Северус видел во взгляде Люциуса настолько неприкрытую надежду. Ещё бы: раньше он и слышать не хотел о любых попытках обойти установленный план, а теперь сам пришел к Малфою, чтобы узнать, насколько продвинулись его старания найти какой-нибудь способ. Но вариантов, которые действительно могли сработать, просто не было. Спустя полтора часа непрерывного перелистывания нескольких припыленных фолиантов и попыток сверить полученную информацию с записями в других, не менее старинных трактатах, оба пришли к выводу, что вернулись к тому, с чего начинали: невозможно уничтожить часть души в живом носителе, не убивая при этом самого носителя. — Чтобы больше укоризненного взгляда не было, — пробормотал Северус, устало потирая переносицу и стараясь не концентрировать свое внимание на том, что в какой-то момент подумал, будто они действительно что-то найдут. — Северус, ты можешь… — Мы проверили всё, — оборвал он, не желая слушать все это заново, тем более что воспринимать слова Малфоя все ещё было сложно, хоть он и находил в себе силы давать на это максимально нейтральные ответы. — Ты можешь отказаться от этой затеи, — с нажимом добавил Люциус, что прозвучало довольно наивно, но винить его за это было нельзя: между жизнями сотен светлых магов и жизнью лучшего друга он сделал бы довольно предсказуемый выбор. — Не могу. Они оба знали, что Северус действительно уже не мог этого сделать. Да и не мог бы в любом случае: независимо от того, продолжили бы они с Гарри свою затею или нет, планы Лорда уже были в работе, оставалось не так много до финальной битвы, избежать которой едва ли удастся при каких угодно условиях. Около нескольких минут они провели в абсолютной тишине. Люциус посматривал в сторону камина, но вглядывался как будто сквозь него, не замечая языков пламени. Потом перевел взгляд обратно на друга. — Мальчишку жалко, — на выдохе произнес он, но на самом деле он говорил совсем не то, они оба это понимали. Даже если Малфой теоретически успел проникнуться к Гарри симпатией, это был тот максимум, на который он был способен. Северус понимал, что он говорил на самом деле: ему было жаль не Гарри. Ему было жаль его, Северуса, и самого себя. И в этом, как ни странно, Снейп был с ним солидарен, хоть и не произнес бы этого вслух. Люциуса действительно было жаль, но он смирился бы, а вот Гарри… Гарри было жалко. И что самое нелепое, впервые за очень долгое время себя было жалко тоже. Северус позволил себе пропустить эту мысль, не вдаваясь в детали, и так же благополучно о ней забыл, потому что жалеть себя ему было не свойственно в последние пятнадцать лет точно. Не стоило и начинать. Тем более сейчас, когда единственная его задача на всю оставшуюся жизнь была давно расписана до мельчайших деталей и не представляла никакой моральной сложности, разве что техническую, поскольку им предстояло уничтожить довольно сильных оставшихся магов. Чувства, любые проявления которых он на долгие годы задвинул на самый дальний план, проявились достаточно сильно, но не сказать, чтобы неожиданно. Он точно знал, что Гарри будет к нему привязан, даже тогда, когда Гарри ещё сам этого не понимал, что уж было говорить о себе. Правда, Северус все-таки был уверен, что с его стороны это ограничится дружбой, но ошибся. И теперь эта ошибка привела его в Малфой-менор, чтобы в середине февраля, когда было уже слишком поздно, искать среди ночи в старинной родовой библиотеке то, чего там не было. Потому что этого чего-то попросту не существовало в природе. Северус помнил, каким пристальным взглядом окинул его Лорд, когда он отдал ему свои воспоминания о том вечере девятого января. Он помнил, как злилась Беллатрикс, как побледнел Драко, впервые увидев на лице Лорда холодную ярость. Помнил, как едва выбил себе право продолжить жить в своем доме, аргументируя это необходимой лабораторией и достаточным уровнем защиты, вместо того, чтобы остаться рядом с Лордом, поскольку оставшихся крестражей тот был намерен тщательно оберегать. Он точно помнил его слова о том, что теперь все стало слишком серьезно. И так же ярко он помнил огни гирлянд в собственном доме. Их там отродясь не было, но потом там появился Гарри — и они тоже появились, удивительным образом органично дополнив выдержанный дизайн, не предполагавший никаких украшений. Помнил подарок под рождественской елью и конверт, который до сих пор хранился в его личной спальне. И второй подарок — под дверью в день рождения. И тихий стук в эту самую дверь, и взгляд, в котором явно читалась сумасшедшая привязанность, и сбивчивое дыхание Гарри, который пытался прошептать что-то, не отрываясь от поцелуя. — Ты должен это прекратить, — ещё раз повторил Люциус, делая акцент на слове «должен», и Северус, отрываясь от своих мыслей, решил ответить что-то язвительное, но потом лишь неопределенно повел плечом и задал простой вопрос: — Как? Ответа у Люциуса, судя по всему, не было. Вернее, он был, но они оба были достаточно объективными, чтобы понимать, что бросить все на полпути означает не уменьшить риски, а лишь увеличить шансы Лорда на победу. Малфой только нахмурился, поскольку у него явно промелькнуло в голове все то же самое. Искать выход нужно было раньше. Тогда, когда все только начиналось. Но тогда в этом не было необходимости, поскольку смысла в том, чтобы выходить из этой войны живым, Северус попросту не видел. Теперь же этот смысл появился, но шансы были уже упущены, так что они оба, вглядываясь в никуда и думая каждый о своем, не спешили что-либо говорить, как будто если не произносить приговор вслух, он от этого будет выглядеть менее устрашающим. *** «Ты как будто неживой, Гарри», — внезапно всплыли в голове слова Гермионы после сегодняшней встречи, где подруга, оглядывая его, выглядела крайне напряженной. Она ошибалась. Настолько живым, как сейчас, когда по его спине уверенно скользили сильные руки, он не чувствовал себя никогда. В глазах Гарри, сказала Гермиона, появился нездоровый блеск, и в этом была права: он не мог видеть себя со стороны, но готов был поклясться, что его глаза блестели, и здорового в этом было крайне мало. Впиваясь в губы Северуса и даже не пытаясь сделать это более нежным, он соглашался со словами подруги о том, что его поведение местами напоминало одержимость. Она подумала не о том, но не ошиблась в сути, потому что иначе, кроме как зависимостью, назвать это было нельзя. — Я останусь с тобой, — произнес он, стараясь не прерывать поцелуя ни на секунду, будто если бы не дал возможности что-либо на это ответить, Северус согласился бы с его решением. То, как Гарри утащил Северуса в сторону его же личной спальни, мелькнуло на краю сознания как действие, за которое его могут вышвырнуть с порога, если, конечно, удастся отцепить его руки, которые со всей силой сжимали ворот рубашки мужчины. — Отойди от меня, — выдохнул Северус, когда все-таки остановился и отошёл от него на шаг, но на Гарри такие фразы давным-давно не действовали, так что он ее будто бы не заметил, потащив его на себя за рубашку так сильно, что в конце концов Северус, нависая сверху, прижимал его к стене, опираясь о нее ладонями. — Ты сам сказал, что у нас осталось мало времени, — как скороговорку произнес Гарри, стараясь донести свою мысль как можно скорее, но при этом не пытаясь совладать со сбившимся дыханием, — что он нашел четвертый артефакт, что остался один, потому что шестой и седьмой, по его мнению, — это я и змея. Чего ещё мы должны ждать? Ты же сам сказал… — Успокойся, — тверже, чем до этого, перебил Северус, видимо, пытаясь совладать с ним с помощью интонации. И прогадал, поскольку ровно на этой фразе в голосе Гарри явственнее, чем до этого, прорезались металлические нотки: — Я имею право, — с нажимом процедил он, — делать то, что делаю. Иначе ты вернул бы меня в школу черт знает когда! — Поттер, — в той же манере отозвался Снейп, медленно отходя от стены вглубь комнаты и в конце концов отворачиваясь от него, чтобы прервать зрительный контакт, — ты забываешься. — Да неужели, — саркастично парировал тот, скрестив руки на груди, и румянец на щеках от недавнего поцелуя моментально приобрел странную багровую окраску, в которой едва ли можно было уловить что-то, помимо негодования. Он не получил на это никакого ответа и так и остался стоять, опираясь спиной о стену и сверля Северуса пристальным взглядом. И долго так продолжаться просто не могло. В конце концов тот обернулся. Он не выглядел собранным, каким Гарри привык видеть его практически всегда, и это на минуту привело Гарри в замешательство, но ни своей позы, ни взгляда при этом он не поменял. — Ты прав, — произнес Северус твердо, судя по всему, не допуская даже мысли, что ему будут перечить, — тебе пора вернуться в Хогвартс.