Дыши со мной

К середине марта Гарри начало казаться, что студенты, которые шляются по коридорам с каким-то учебниками, домашними заданиями и пергаментами, — просто идиоты. Он презрительным взглядом окидывал их по пути к собственным покоям, а как только закрывался изнутри, колотил в стену кулаками, в очередной раз срывая злость от бессилия. За две недели, прошедшие с момента последнего разговора со Снейпом, он сделал всё, что вообще мог. Он пообщался со всеми магами, которые, по его мнению, были знакомы с Драко, попытался пробраться в несколько мелких поместий, которые, если верить информации из открытого доступа, принадлежали роду Малфоев, даже попробовал магически отследить его местоположение с помощью волшебника, который оказывал такие услуги. Все было бессмысленно. Проклятый Малфой словно провалился сквозь землю, и вариантов, которые бы он еще не перепробовал, у Гарри просто не осталось. Когда он, прислонившись к стене спиной, медленно и устало осел на холодный пол, вернулись те мысли, которые он так старался гнать от себя как можно дальше. Северуса ему не хватало дико. Он жил с ним в одном доме полгода, и теперь несколько недель в школе, где нельзя было в любой момент обратиться к нему, казались отвратительным недоразумением. Гарри готов был вцепиться в него и просить прощения за всё, что угодно, чтобы только Северус обнял его в ответ, но любые попытки спуститься в подземелья заканчивались тем, что он останавливался на полпути и уходил обратно. Гарри не мог себе этого объяснить. Это была ломка, которая вела его туда, где находился единственный важный для него человек. Но потом он, как советовал Снейп, включал мозг и понимал, что там его никто не ждёт, и в прошлый раз ему это явно дали понять. Гермиона говорила что-то о том, что Гарри стоило бы подумать о себе, но эти слова всплывали и исчезали из мыслей сами собой, так что он отмахивался от них как от навязчивых мух. Хотелось просто сдохнуть. Лечь на кровать — и тихонько выть, сцепив зубы, потому что были вечера, когда отсутствие Северуса становилось болезненным настолько, что подняться не было сил. Гарри полюбил его так сильно, как мог. Он любил его той самой любовью, что отдаёт горечью во рту, и теперь готов был разбить кулаки о стену ко всем чертям, чтобы только удержаться и не спуститься к Снейпу, потому что его там не ждали. Это было больно. Северуса не было рядом с ним чересчур долго, и его отсутствие рядом было вроде пустоты на фотографии, где кто-то вырезал ножницами чье-то лицо, и теперь эта дыра стала важнее и значительнее всех оставшихся лиц. *** К концу марта Гарри, который сделал все, что мог, и не добился никакого результата, больше не замечал ни студентов в коридорах, ни укоризненных взглядов встревоженной подруги, которая, казалось, начала его караулить под дверью личных покоев. Кое-как от нее отделавшись, а может, и сказав что-то грубое, он широким шагом ушёл по коридору прочь, к ближайшей лестнице, потом к ещё и ещё одной, оттуда в холл и наконец — на улицу, а затем как можно дальше от Хогвартса. За границы антиаппарационного барьера, чтобы больше никогда не видеть ни эти стены, ни людей, ни… никого. Имя Северуса застывало горечью даже в мыслях. Гарри был уверен, что справится и переболеет, но раз проклятому Снейпу так не хотелось, чтобы Гарри даже знал о переносе даты нападения, значит, Снейп планировал справиться со всем сам. Следовательно, Гарри ему был не нужен. Так какого черта он должен был быть в принципе нужен хотя бы себе самому. Дальше, еще дальше, за пределы двора, территории, ближе к полям, чтобы хогвартские башни полностью пропали из виду. Пусть он остаётся один, если ему так хотелось, чтобы Гарри не было рядом с ним. Пусть забудет о глупом мальчишке как о страшном сне. Гарри ведь — надо же! — пытал его слизеринцев, что, конечно же, недопустимо. Особенно с учетом того, что выпускников этого же факультета они на пару собственноручно убивали в течение последних месяцев. Это было можно, это во благо, а задать несколько вопросов студентам — из ряда вон выходящее поведение! Гарри прекрасно знал, что Гермиона не могла просто вернуться к себе и успокоиться, знал, что она будет его ждать. Но когда он аппарировал с поляны, находящейся в километре от Хогвартса, в лес, который находился от него в десятках километров, ему было на это уже совершенно плевать. Тучи, которые собрались над знакомым лесом, были удостоены секундного внимания и тут же забыты, потому что Гарри мельком взглянул туда, где несколько месяцев назад с восторгом бродил в зарослях полыни. Теперь там были только иссохшие ветки, которые раньше были прибиты снегом, а теперь он давно растаял, но новые ростки еще не успели показаться настолько, чтобы привлекать внимание сильнее, чем сухие и изломанные. Вполне себе символично. Первые холодные капли дождя были встречены Гарри с полным равнодушием. Он прошелся вдоль некогда пышных, а теперь иссохших стеблей полыни, сломал некоторые из них и практически не ощутил того дурманящего аромата, которым мог раньше наслаждаться часами. Здесь все умерло и осталось сухим, это была лишь оболочка когда-то живых растений, от которых остались разве что воспоминания. Кусты рябины, вдоль которых они прогуливались, теперь тоже выглядели пустынно. Ничего не осталось, ничего из того, что было дорого, и никакого успокоения это место принести больше не могло… И Гарри точно знал, что проблема была не в изменении природы. Ему было тошно от всего не из-за сухой полыни, а потому что он находился здесь один, а когда в их месте он был один — место теряло свой смысл. Дождь усиливался, что было логичным продолжением первых капель, а грозовые тучи ясно давали понять, что дальше будет только хуже, но вместо того, чтобы уйти, Гарри уселся под деревом прямо на землю, тут же касаясь затылком коры. Именно под этим деревом он сидел в прошлый раз, когда Северус применил к нему согревающие чары. Теперь Северуса здесь не было — и чар тоже не было, потому что греться просто не имело смысла. Гарри не чувствовал ни тепла, ни холода, ничего, все внутри него заполняла ноющая боль, которая периодически напоминала о своей непрерывности мощными острыми вспышками, и тогда нужно было искать в себе лишние силы, чтобы просто сделать очередной вздох. Он поверил, что нужен кому-то. Сам добился этого — и сам поверил, а теперь его выгнали как какого-то ненужного щенка и даже ни разу не спросили о самочувствии за всё время пребывания в школе. Он был лишним, он мешал Северусу, и эта мысль колола чем-то особенно тонким и острым, но Гарри раз за разом повторял еë себе, пока наконец не понял, что с холодным дождем все-таки смешиваются и его собственные слёзы. Надо же, а ведь уже почти забыл о том, что он ещё был на это способен. Сколько прошло времени, прежде чем стемнело, Гарри сказать не мог. Он то успокаивался, молча подставляя лицо под струи дождя, то захлëбывался снова, поражаясь тому, как это совпадало с накатами грозы. Мантия была нещадно перепачкана грязью, весь он промок до нитки, а судя по тому, что пальцы дрожали, его телу было холодно, но сам Гарри по этому поводу не чувствовал ничего. На ночном небе молнии выглядели впечатляющими, и Гарри даже забылся на мгновение, наблюдая за яркими ломаными линиями, появляющимися и исчезающими за секунду, но мгновение забытия отозвалось острой душащей болью, потому что вскоре на него снова накатилось всё сразу. Он просто позволял слезам течь по щекам, всë равно этого нельзя было различить в ночной темноте с редкими вспышками грозы, да и различать было некому. И в целом ему было на это просто плевать. Тёплая ладонь на плече не заставила его вздрогнуть, хотя он не ждал, что его все-таки кто-то найдет. Он зажмурился, стараясь преодолеть накатывающую истерику, чтобы ком в горле прошёл и позволил произнести хоть слово, и за это время профессор Снейп склонился над ним, вытирая с его щек слезы с каплями дождя и вглядываясь в глаза. Гермиона не могла не обратиться к Снейпу. Снейп вынужден был отреагировать. Только и всего. — Пришел проверить, жив ли будущий убийца Волдеморта? — спросил Гарри, но из-за истерики, которую никак не удавалось приглушить, это вышло не злобно, а отчаянно. — Ты выиграл, — прошептал он на выдохе, прикрывая глаза и отнимая лицо, чтобы тот не трогал его щёки, потому что прикосновение теплых ладоней и знакомый аромат трав были до боли невыносимы. — Я думал, пройдёт… ты говорил, всё пройдёт, но… но ничего не проходит… — он говорил обрывисто и сбивчиво, не глядя на него и обняв себя руками за плечи. — Я не могу без тебя, мне нет смысла без тебя никакого, ты не понимаешь… Я вспоминал, как ты меня успокаивал после каждого убийства… И если для того, чтобы ты еще раз ко мне прикоснулся, надо убить половину магической Британии, я это сделаю! Потому что я… я не могу… На последних словах Гарри пронаблюдал за тем, как Снейп опускается на землю прямо рядом с ним, а потом ощутил, как его мягко обнимают. Северус прижимал его к своей груди, поглаживая по спине так нежно, что только теперь Гарри понял, что такое по-настоящему сильная истерика. Он не понимал, откуда она взялась, но едва успевал набирать в легкие воздух, потому что чем сильнее Северус прижимал его к себе, тем судорожнее он вздрагивал, окончательно признаваясь в собственной ничтожности. — Ты не представляешь… как это, когда ты… когда сутками пытаешься забыть одну минуту… — бормотал он, успокаиваясь медленно и тяжело, потому что внутри было чувство, будто успокаиваться на самом деле не хотелось. Потому что было опасение, что если он наконец вернётся в адекватное состояние, то объятия прекратятся и больше их уже никогда не будет. Поэтому Гарри решил сказать то, что думал, сразу, пока мог. — Если я тебе не нужен… — выдохнул он, впервые за последние минуты отстраняясь от груди Северуса и глядя на него воспаленными глазами, — скажи мне об этом сейчас. И верни мой дневник с лезвиями. Потому что… — договорить ему так и не удалось, так как произносить это вслух было бы глупо, но он сказал другое. — Ты не заслуживаешь того, чтобы тут, в грязи, на холоде, со мной… ты… Пока он пытался что-то сформулировать, очередная молния на мгновение резко осветила лицо Северуса, и Гарри пораженно замер, потому что столько тревоги он, казалось, не видел в нём еще никогда. Это выглядело так, будто та боль, которая была у Гарри внутри, у Северуса очень ярко отражалась в глазах, и ничего подобного раньше Гарри видеть не приходилось. Говорить что-либо еще не было необходимости. Выслушав то, что он пытался сказать, Северус коснулся ладонью его щеки, затем скользнул к шее и мягко зарылся пальцами в волосы на затылке, притягивая к себе, чтобы поцеловать, и Гарри этот поцелуй показался слишком отчаянным. Он ответил на него не менее порывисто, будто уже был чертовски пьян, и единственное, что во всем мире его волновало — это небходимость целовать его в ответ. На грязной промокшей земле, в безлюдном весеннем лесу под ночным ливнем — это оказалось, тем, что было необходимо — теперь Гарри больше не сомневался, — им обоим. Он хватал губами его губы, прикусывал их, жадно и громко вдыхал холодный влажный воздух — и впивался снова, так надолго, насколько это было возможно. Почему это выглядело как сумасшествие, думать не получалось, но факт заключался в том, что это было единственным правильным развитием событий. Гарри чувствовал, что он нужен. Тех, кто не нужен, так не целуют. Северус словно раз и навсегда давал ему понять, что Гарри — только его и ничей больше. И тот взгляд, полный волнения, который четкой картинкой застыл в памяти, был лучшим тому подтверждением. Когда Северус прижал его к себе еще ближе, Гарри почувствовал, как он перемещает их обоих, и через мгновение они оказались в спальне Снейпа в его собственном доме. Еще пару секунд — и высушивающее заклинание помогло им вернуться в человеческий вид, но Гарри всё это интересовало мало, поскольку он не отвлекался от поцелуя ни на мгновение, хотя за это время уже искусал Снейпу все губы и даже прорычал что-то, когда тот в очередной раз отвлекся. — Гарри, — мягко позвал Северус, проводя по его щеке тыльной стороной ладони, и Гарри, который только что довольно агрессивно перенимал инициативу в долгом поцелуе, неожиданно даже для себя отозвался за эту невесомую ласку. — Я не должен был прогонять тебя. Мне казалось, так будет лучше для тебя, но я ошибся. Гарри молча кивнул. Он только сейчас подумал о том, насколько у него, должно быть, были красные глаза от истерик, но эта мысль улетучилась сама собой, когда лицо Северуса стало встревоженнее, чем до этого. — Я скажу в последний раз и больше не стану. Но услышь меня, — попросил тот, на что он согласно кивнул, хватая его ладонь и теперь самостоятельно мягко прижимая к губам, выводя на руке какие-то невесомые узоры чередой мажущих поцелуев. — Ты нужен мне, — произнес Северус на выдохе, наблюдая за тем, как аккуратно Гарри касается его руки, — ты сказал о лезвиях, поскольку считал, что не нужен никому, и это не так. Но после того, как мы победим Темного Лорда, я не смогу быть с тобой рядом. Все закончится. Ты слышишь?.. Гарри честно слышал. Он вдыхал до безумия родной тонкий аромат каких-то сложных трав, уткнувшись в шею Северуса, и все слышал, и ему было что на это ответить. — Это будет твое право… — выдохнул он, опаляя кожу на его шее горячим дыханием. — Но нападение на школу только через месяц… Хотя бы месяц мы можем побыть счастливыми?.. В ответ на это Северус только сильнее притянул его, шумно выдыхая и давая понять, что действия Гарри с его шеей не остаются без внимания. — Я прошу тебя… — прошептал Гарри в его губы, не удержавшись от поцелуя, а потом продолжил шептать, — если ты решишь, что всё — я приму, я говорил это еще черт знает когда… но в течение этого месяца, я прошу тебя, мы можем никак об этом не упоминать? Говоря всё это с перерывами на поцелуи, Гарри настойчиво уводил Снейпа за собой в сторону кровати, пока они не опустились на нее вместе, но, когда Гарри одними губами недвусмысленно прошептал ему на ухо, что хочет его, Северус остановился, вынуждая Гарри едва ли не зарычать. — Что такое опять? — недовольно протянул он, но своих прикосновений к нему не прекратил ни на мгновение. — Если в данный момент ты хочешь всего и сразу… — Само собой, — моментально мурлыкнул он, буквально впиваясь в его шею, на что Северус выдохнул и произнес тише: — Дай договорить. Ты не сможешь подать в суд на дядю, потому что предоставлять придется любые воспоминания, связанные… — Мерлин всемогущий! — прорычал Гарри, словно в отместку за долгое ожидание перебивая его и при этом оставляя на его шее следы собственных зубов. — Придушу его своими руками безо всякого суда, нашел о чем волноваться! Властный поцелуй, от которого на этот раз у Гарри прилично закружилась голова, можно было считать согласием Северуса на его просьбу. Они целовались долго, насколько могли, пока Гарри от всë нарастающего возбуждения, причем во всем теле, вплоть до подрагивающих кончиков пальцев, не начал прижиматься еще сильнее, а потом потянулся, чтобы расстегнуть и выбросить куда-нибудь подальше ко всем чертям мантию Снейпа. — Не обязательно сейчас… — Я хочу! — моментально перебил Гарри, расстегивая одну пуговицу за другой. — Мне это нужно, я уверен, — он бормотал так, словно отвечал в перерывах между поцелуями на вопросы, которые Северус обязательно должен был ему задать, но был слишком занят тем, чтобы исследовать губами его шею, тоже избавляя от мантии, потом расстегивая рубашку и постепенно нависая над ним. — Уверен? — Хочу почувствовать, что мы оба все ещё по-настоящему живы, — прошептал Гарри, потянувшись, чтобы расстегнуть не его, а свою собственную рубашку, и Северус, пронаблюдав за этим, убрал его руку, а за очередным — Гарри уже сбился со счёта, — долгим поцелуем тот факт, что рубашка была снята и отброшена, а свет в комнате приглушен почти полностью, остался за пределами понимания Гарри. Он чувствовал себя опьянëнным, а главное — живым, чего не было за последние недели. Он впивался ногтями в плечи Северуса, который неизвестно когда успел снять и свою мантию с рубашкой, оставаясь лишь в брюках, пока тот исследовал его шею чередой полуукусов, за каждым из которых следовал мягкий поцелуй. Некстати пришла мысль о том, что Гарри знал лишь об одном прошлом любовнике Северуса, а сколько их было на самом деле… впрочем, когда тот скользнул от шеи ниже, касаясь губами груди и обводя языком вначале один, а потом второй сосок, мысль растворилась в тихом, но протяжном стоне. Гарри запоминал каждое его прикосновение. Он не замечал, как одежды становилось все меньше, а полумрак и не располагал к тому, чтобы наблюдать за этим, но он не мог не запоминать касания, становившиеся его личной манией. Он точно знал, что теперь уже не смог бы жить без этого, хотя еще несколько часов назад не мог представить, что это всё-таки будет возможно. Гарри цеплялся за плечи Северуса, чтобы прижаться к нему ближе, хаотично оставлял отметины на его шее, и чем дольше это продолжалось, тем более откровенно он прогибался в спине, давая понять, что не собирался отступать прямо сейчас. Собственно, он не собирался больше отступать вообще, чего бы ему это ни стоило. Гарри не контролировал ситуацию, ему не хватало на это ни опыта, ни выдержки, но своим поведением он давал понять, что всё, что происходит, было ему жизненно необходимо. Ни о какой пошлости в его понимании здесь не могло быть и речи. Северус в какой-то момент начал действовать мягче, и Гарри недовольно замычал, показывая, что не нужна ему ни долгая подготовка, ни осторожные поглядывания на него с целью отслеживания реакции. Как будто он мог внезапно вспомнить о том, что когда-то там в прошлой жизни имел какой-то там травмирующий опыт… Кого это вообще могло волновать, если прикосновения этого мужчины были тем единственным способом продолжать дышать, который был ему доступен. Слишком медленно. Невыносимо медленно по сравнению с первоначальным накалом эмоций, но где-то на краю сознания он понимал, что Северус бы не позволил себе сделать ему больно, так что, сцепив зубы, терпел… не боль, её не было и в помине, но мучительно долгое ожидание, в течение которого окончательно уяснил для себя, что больше никогда не покинет надолго ни этот дом, ни эту спальню, потому что это чревато последствиями, которые он не смог объяснить даже самому себе. Первое проникновение, как и подготовка до этого, оказалось слишком медленным. Гарри даже пристально взглянул на Снейпа едва ли не предупреждающе-грозным взглядом, давая понять, что если тот не ускорится прямо сейчас, Гарри сделает что-то ужасное… но угроза категорически не формулировалась. Это просто было ему необходимо, прямо сейчас, гораздо быстрее, без прочих условностей и осторожности. Он сам подался навстречу, потом еще и еще раз, пока наконец окончательно не установил свой темп, отчаянно цепляясь за спину Северуса и оставляя на ней багровые следы от ногтей. Сумасшествие, не меньшее, чем ночная истерика в холодном лесу, но куда более правильное, если это можно было таковым назвать. Необходимость на грани допустимого… если, опять же, они имели право рассуждать о том, что теперь для них вообще могло быть недопустимо. Голова кружилась и до этого, но теперь Гарри настолько был поглощен ощущениями, что ему казалось, еще немного — и он потеряет сознание. Можно было сойти с ума от одного лишь понимания, что Северус делал это с ним потому что сам этого хотел, потому что сам привел его в свой дом обратно… и Гарри неотрывно наблюдал за ним, лишь ненадолго прикрывая глаза, когда происходящее оказывалось выше его сил. С увеличивающимся темпом нарастало и понимание, что дольше он просто не выдержит. Гарри уже не мог ничего с собой сделать, потому что происходящее одновременно отрезвляло ото всего прошлого, но и сводило с ума своей нежностью и отчаянием. Он продержался еще не больше минуты, понимая, что именно этого мгновения полного отсутствия контроля, наверное, и ожидал так долго. Он сам передал полный контроль над своим телом Северусу, и теперь, прогибаясь в спине и ощущая крупную дрожь по телу, понимал, что у него едва-едва оставались силы на то, чтобы сделать очередной вдох. Еще несколько минут после всего этого Гарри не мог выдавить из себя ни единого слова, поскольку всё, на что оставались силы, это просто дышать. Он вглядывался куда-то в потолок, устроившись со временем на плече Северуса, когда тот занял место рядом с ним и несколько минут прошло в абсолютной тишине. Но как только Северус пошевелился, Гарри моментально вцепился в него, давая понять, что не намерен никуда его отпускать. Северус на это только мягко поцеловал его в висок. — В душ я могу уйти? — Нет, — абсолютно серьезно ответил он, прикладывая усилия, чтобы, потянув его на себя, заставить лечь обратно, а потом устроился на его плече снова, потратив на это гораздо больше времени, чем в прошлый раз. Следующие полчаса прошли в тишине, прерываемой лишь мерным дыханием, легкими поглаживаниями, которыми Гарри вырисовывал на груди Северуса невесомые узоры, и тем, что он призвал с кресла плед, чтобы укрыть их обоих. — Без палочки? — отметил Снейп, наблюдая за тем, с какой легкостью он это сделал. — Угу, — ответил он, не желая даже задумываться об этом, потому что эти мысли автоматически вернули бы его к занятиям, к школе, а там — и к остальному, что вспоминать категорически не хотелось. — Останешься здесь? — спросил Северус, аккуратно перебирая пальцами его взлохмаченные волосы. — Нет, побегу обратно в Хогвартс, — фыркнул Гарри недовольно. — Я имел в виду, в какой из спален тебе будет комфортнее сегодня, — не без насмешки парировал Северус, и Гарри даже сам обратил внимание на то, как быстро его настроение меняется с полной расслабленности на недовольство. Наверное, это было ненормально, но ему было всё равно. — Всё еще глупый вопрос. Он пробормотал это, не прекращая рисовать что-то кончиками пальцев на его груди, готовый в любой момент вцепиться в него снова, чтобы только Северус даже не думал куда-то уйти, потому что отпускать его он не собирался. Во всяком случае — не этой ночью.