Дыши со мной

Они вернулись домой практически одновременно. Гарри тут же прошел в спальню, которая за последний месяц уже перестала быть спальней только Северуса, а стала общей, и отметил, как Снейп готовил то, что, по всей вероятности, должно было пригодиться им на следующий день. Несколько палочек, ножи, флаконы — казалось, в одном из них было противоядие, в другом, если он не ошибался, кроветворное, а остальные по виду были ему неизвестны. Разве что взгляд зацепился за один из крайних пузырьков с болотного цвета жижей, и эта субстанция показалась Гарри знакомой. — Оборотное? — уточнил он, подходя к Северусу со спины, но надежда на то, что он шёл бесшумно, не оправдалась: тот ответил совершенно спокойным голосом, будто почувствовал его приход и готовил этот ответ заранее. — Стандартный набор. Ты всё помнишь? — Угу, — вздохнул Гарри, обнимая его со спины и не обращая никакого внимания на то, что Северус еще не до конца разобрался с тем, что делал. — На мне змея, на тебе Драко. Что еще? Лорд запретил крестражам появляться на поле боя, так что тебе придется отлучиться, чтобы до него добраться. Остальное по ситуации, что там ещë помнить. Зачем тебе оборотное? — А ты думаешь, Люциус не предупредил сына о том, что не стоит идти со мной на контакт? — резонно заметил тот, и Гарри только фыркнул, сильнее утыкаясь в его спину и обнимая уже настойчивее, чтобы сцепить руки на груди Северуса. — Оставь это всё, пожалуйста, — попросил он, сам не до конца понимая, почему это прозвучало именно как вежливая просьба, но его слова и действия этим вечером расходились кардинально. Возвращаясь домой, Гарри был намерен завладеть всем вниманием Северуса и запомниться ему этой ночью так экспрессивно, как только мог. Но теперь за окном были уже полноценные сумерки, а настроение неумолимо менялось в сторону объятий и прикосновений на грани необходимого. Как будто пытаться изображать настойчивость было бы слишком неестественно. — Минуту, — тут же отозвался Северус, складывая до конца всё то, что должен был сложить, и Гарри не стал спорить, а лишь прижался к его спине, терпеливо ожидая, пока он закончит все свои дела. Утро в любом случае должно было наступить не раньше и не позже срока, и от того, что он стал бы торопить Северуса, оттянуть момент битвы бы в любом случае не удалось. — Когда вернешься, сможешь выбросить к чертям половину твоих флаконов со всякими зельями, — усмехнулся Гарри, мельком оглядывая шкафы, которые даже в личной спальне Северуса были заставлены этими пузырьками. — С чего вдруг? — переспросил тот, наконец разобравшись с подготовкой, и расцепил его руки, чтобы иметь возможность хотя бы повернуться к нему лицом, но Гарри, недовольно нахмурившись, моментально обнял его обратно, теперь уже касаясь щекой его груди. — А зачем они будут нужны в таком количестве? Экстренно приводить кого-то в себя уже не понадобится, — Гарри пожал плечами, обнимая его сильнее и окончательно прижимаясь практически всем телом, на что Северус выразительно поинтересовался: — Мы простоим всю ночь здесь? — Угу, — последовал более чем рациональный ответ, но, по всей видимости, с таким решением Северус согласен не был, поскольку всё же увел его в сторону дивана. Гарри, в общем-то, было решительно всё равно. Едва сменив местоположение, он повторил всё то же самое и теперь прижимался к Северусу еще сильнее, навалившись гораздо больше на него, чем на спинку дивана. Бокалы с коньяком — в этот раз даже без льда, — скорее были ритуалом, хотя Гарри прекрасно понимал, что Северус надеялся таким образом быстрее уложить его спать. Им ведь нужно было выспаться. К своему бокалу Гарри практически не притронулся. Потом взял в руки, немного покрутил, пытаясь привести в порядок внезапно рассеявшиеся мысли, и в конце концов уткнулся лицом обратно в грудь Северусу. Вопрос в голове был всего один, но на фоне других он казался самым важным, хоть и должен был прозвучать глупо. — Могу я спросить кое-что? — в конце концов произнес он осторожно. Он не мог даже вспомнить ситуации, когда Северус бы действительно злился на него за эти полгода, но сейчас показалось, что стоит ему это произнести — и атмосфера спокойствия тут же нарушится. — С каких пор ты начинаешь с предисловий? — Не знаю, — пробормотал он сдавленно. — Просто не могу подобрать слов, чтобы спросить… В общем, ты всегда говорил, что мы не сможем быть вместе после того, как всё закончится, но… ты никогда не объяснял, почему. Подожди! — прервал он еще даже не начавшийся ответ, чтобы успеть добавить. — Я не считаю, что ты обязан отчитываться о своих решениях, просто… мне кажется, что мы достаточно… я не знаю, доверяем, что ли, друг другу, чтобы я мог поинтересоваться причиной... В течение секундной паузы Гарри предпочел даже не ждать реакции. Он только лежал на его груди, прислушиваясь к стуку сердца и старался не предполагать, что именно услышит в ответ. Как вариант — что это совершенно не его дело, и, скорее всего, это было бы справедливо, потому что договаривались они давно. Вместо ответа Северус мягко запустил ладонь в его волосы, проходясь пальцами по затылку, и Гарри моментально устроился еще удобнее, принимая и такой ответ, если Северус предпочел отреагировать именно так. На самом деле, скорее всего, ответа на этот вопрос просто не существовало. Северус был взрослым мужчиной, и он имел полное право на любую жизнь, которую решил выбрать после того, как всё закончилось бы. И точно такое же право он имел на выбор жизни в которой Гарри бы не было рядом с ним. — Обстоятельства будут складываться именно таким образом. — Лучше бы вообще ничего не отвечал, — фыркнул Гарри на эти шаблонные слова, которые слышал уже несколько десятков раз, и решил не возвращаться к этой теме. Когда он спешил домой, хотелось сказать Северусу как можно больше всего, но теперь, прижимаясь к его груди и ощущая мягкие прикосновения к волосам, он понимал, что любые попытки завести какой-либо разговор были бы просто бессмысленными. Долгое молчание, в котором единственными звуками были треск камина и размеренное дыхание, было тем единственным, что оставалось им обоим, чтобы собраться с мыслями. Мимолетный взгляд со временем превратился в долгий и пристальный, и в конце концов Гарри первым потянулся за поцелуем, касаясь губ Северуса почти невесомо. До того момента, когда с дивана они переместились в полутьме на постель, не стягивая покрывала, прошла, казалось, целая вечность. Настолько неспешно Гарри позволял себе целовать его, безо всяких намеков на то, чтобы сделать свои действия более интенсивными, насколько он был способен это сделать. Ведь это, если нужно было верить всем предыдущим разговорам, была их последняя ночь наедине, и он намерен был запомнить каждый взгляд и каждое прикосновение, потому что другой такой возможности Северус ему, по всей видимости, давать не планировал. К тому моменту, как захотелось снять с Северуса мешающую одежду, голова уже кружилась от ощущения того, что в их взаимодействии вообще возможно было проявить столько нежности. Гарри не требовалось сохранять здравый рассудок, наоборот, он позволял делать с собой практически всё, утопая в ощущениях и даже не пытаясь думать о том, что будет, когда наступит рассвет. Как быстро исчезла лишняя одежда, как сильно Северус решил ещё приглушить свет — это оставалось где-то за гранью восприятия, поскольку Гарри едва успевал воспринимать то, что происходило непосредственно с ним самим. Северус успел за этот месяц изучить его вплоть до каждой мельчайшей детали, иначе никак нельзя было пояснить то, что любые его действия вызывали настолько сильный отклик, не говоря уже о том, что постепенно с выдержкой становилось все сложнее. Спустя еще время Гарри уже откровенно прогибался навстречу его движениям, не вспоминая о былой медлительности, но о том, чтобы Северус двигался быстрее, не просил, хотя бы потому что был вовсе не в состоянии формулировать мысли. Гарри притягивал его к себе максимально близко, цепляясь за его спину ногтями и оставляя на ней множество следов, которые наверняка перекрывали друг друга и должны были быть весьма болезненными, но не делать этого он не мог: хотелось быть максимально близко. И даже после того, как они оба отчасти пришли в себя и обессиленно опустились обратно на кровать, стараясь выравнивать дыхание, Гарри ни на сантиметр его от себя не отпустил. Абсолютная тишина, разбавляемая лишь тяжелым дыханием, произвела на этот раз вовсе не успокаивающее действие. Осознание происходящего, которое было отодвинуто на задворки сознания, теперь возвращалось медленно, но верно, и отгородиться от этих мыслей у Гарри получалось все слабее. Это ведь действительно была их последняя ночь вместе, независимо от того, чем именно обернулось бы завтрашнее сражение. Единственный шанс провести с Северусом немного больше времени — это задержать Волдеморта с его планами еще на пару недель, но возможным это не представлялось. Гарри резко поднял голову, чтобы обернуться и взглянуть на окно. — Что такое? — моментально уточнил Северус, поворачивая его за плечо обратно к себе. — Ничего, — сдавленно пробормотал он в ответ. Внезапно показалось необходимым проверить, точно ли еще не начал наступать рассвет. Гарри попытался отогнать от себя все те мысли, которые теперь роились в голове и не находили выхода, но только сильнее загонял себя в размышления о том, какие еще могли бы быть варианты повернуть всё так, как было нужно ему. По всей видимости, не было никаких, ведь основная сложность заключалась не во внешних стимулах, а в решении самого Северуса, и этому просто нечего было противопоставить. — Нужно выспаться, — мягко раздалось над ухом, на что Гарри очень хотелось фыркнуть, но он лишь устроился удобнее и просто кивнул, давая понять, что прекрасно это осознает. Спать в самом деле было необходимо, но хотелось оттянуть этот момент как можно дольше, потому что другого шанса засыпать в объятиях любимого человека ему бы не представилось. Но то ли специально, то ли от усталости, Северус категорически не поддерживал ни один разговор, который пытался завести Гарри, и на это можно было бы даже обидеться — специально ведь, чтобы уснул, — если бы у них еще оставалось время на обиды. Наконец Гарри и сам не заметил, как начал медленно погружаться в сон. Он вцепился в Северуса такой крепкой хваткой, что она не ослабла даже когда он уснул, настолько важной для него была уверенность, что тот останется с ним до конца ночи. Засыпая, Гарри даже не догадывался, что лично для Северуса этой ночью ни о каком отдыхе не могло идти и речи. Если Гарри только предполагал и боялся, что эта ночь окажется для них последней, то Северус знал это наверняка, и именно поэтому сам не стал бы подниматься и убирать от себя его руки. За окном была уже глубокая ночь, но и до рассвета было еще довольно далеко, так что по крайней мере несколько часов на то, чтобы вспомнить все, что происходило в последние полгода, у него точно оставалось. Казалось, будто чего-то он все-таки не сделал, что-то упустил, но, прокручивая в голове все предполагаемые события, он не находил никаких изъянов, помимо главного, на устранение которого они с Люциусом безрезультатно потратили столько сил. Умирать, оставшись виноватым в глазах двух близких людей, было отвратительной затеей, но альтернативы для него не существовало, и главным, на чем нужно было сконцентрировать внимание, было правильное осуществление всего запланированного на завтрашний день. Северус не сказал Гарри о том, что Альбус с самого начала обыграл их двоих. Он и сам окончательно убедился в этом выводе совсем недавно, во время последнего их диалога, а до этого лишь имел подобные опасения, но теперь это выглядело элементарным фактом. Но даже если бы этого не случилось, финал бы все равно был тем же, поскольку тактикой Дамблдора оказалась такая банальная политика невмешательства. Узнать об этом Гарри еще только предстояло, а Северусу уже не было никакого смысла всё это обдумывать, так что он лишь медленно и задумчиво перебирал волосы Гарри, мягко поглаживая его по затылку, чтобы не разбудить, и раз за разом прокручивал в голове уже отпечатавшийся в сознании сценарий поведения, начиная с завтрашнего раннего утра. Они всё сделали правильно, успели выполнить то, что планировалось, дело оставалось за малым, но чем именно должно было обернуться это после сражения, предугадать было сложно, а повлиять на это — практически невозможно. Даже несмотря на оставленные Люциусу детальные инструкции.