Дыши со мной

Северус обязан был явиться к Лорду ровно в девять утра, но на часах было уже без двух минут, а Гарри всё ещё не мог отцепить рук от его мантии, как будто попытки его удержать заставили бы время идти медленнее. — Мы ведь сможем потом просто увидеться? Я всё понял, я не претендую, но мы можем общаться… я имею в виду, ты ведь не исчезнешь? — Не о том думаешь, — назидательно напомнил Северус, но его действия расходились со словами, потому что, несмотря на строгий тон, прикоснулся к щеке Гарри он довольно нежно, а потом невесомо провел по ней тыльной стороной ладони. — Но у меня же осталась минута, — усмехнулся тот хоть и грустно, но вполне спокойно: все основные эмоции ушли ещё ночью, к тому же сейчас концентрация внимания была слишком важной, чтобы позволять себе нечто большее, чем пару минут сентиментальности. — Проверяй периодически вторую палочку, она всегда должна быть при себе. Защитные заклинания — не только по мере необходимости, но и щитом. Зелья… — Выпил всё, что мог, — уверил его Гарри, укладывая свою ладонь поверх его пальцев и отнимая их от своей щеки, чтобы потом переплести их пальцы на несколько секунд, — и с собой тоже взял те, которые ты говорил, не переживай. Всё у нас получится. Гарри говорил незначительную ерунду, но его глаза блестели, и он знал, что именно Северус должен был в них уловить. Благодарность. Говорить «Спасибо за последний месяц» было бы глупо, но в его взгляде отчетливо отражалось то, насколько важной для Гарри — а он надеялся, что и для них обоих, — была предоставленная возможность, которой они воспользовались сполна. Северус мягко поцеловал его в висок, прежде чем высвободить руку и перешагнуть каминную решетку, а затем моментально назвал координаты места, где они, по всей видимости, должны были собраться вместе с другими Пожирателями. У Гарри такого строгого расписания дня не было: если верить изначальному плану Лорда, большая часть дня должна была уйти на техническую подготовку, а само вторжение планировалось к вечеру. Но это не означало, что Гарри нечем было заняться: сразу после прощания с Северусом он направился в школу, чтобы успеть и пересечься с Гермионой, и оценить общее настроение, и, что самое важное, помочь в укреплении защиты Хогвартса. Ведь чем больше времени армия Лорда должна была потратить на попытки проникнуть в школу, тем меньше сил у них должно было остаться непосредственно на сражение в её стенах. И тем большей была вероятность отделаться меньшими жертвами со своей стороны, не говоря уж о том, что уничтожить оставшихся крестражей на открытой местности гораздо проще, чем в Хогвартсе с его тайными коридорами и неожиданными поворотами. И первым, что почувствовал Гарри по возвращении в школу, было отсутствие всяческих эмоций. Все те теплые чувства к Хогвартсу, которые должны были остаться с младших курсов, как отрезало летними событиями, так что он не ощущал в себе разочарования от осознания того факта, что уже к вечеру эти вековые своды должны были потерпеть крушение. Возможно, они действительно ничего для него не значили, а может быть, он хорошо понимал, что других вариантов в любом случае не было. На то, чтобы пообщаться со встречающимися на пути однокурсниками, ушло не особо много времени, но Гарри казалось, что это должно было морально вымотать его, однако он заметил, что это не повлияло на него ровным счетом никак: он просто участвовал в бессмысленных диалогах, не включаясь в них морально. Он точно осознавал свои цели на сегодняшний день. С нетерпением ждать момента, когда можно будет наконец убить людей, — не самое здравое состояние психики, Гарри это понимал, но в условиях предстоящего сражения считал свой настрой оптимальным. Да он бы хоть самого черта убил, лишь бы всё это наконец закончилось. Первая половина дня прошла в выяснении, в каком именно настроении находится преподавательский состав, в наблюдении за тем, как несовершеннолетних студентов экстренно забирают родители — серьезно, Дамблдору нужно было тянуть до последнего?! — и за общей напряженной атмосферой. Причем однокурсники казались Гарри практически спокойными, а главное напряжение исходило в основном от преподавателей. Они приступили к усилению защиты школы едва ли не с самого утра, а ближе к вечеру, когда МакГонагалл подключила к этому и студентов, оставшихся в школе, Гарри вместе со всеми то и дело выписывал в воздухе привычные узоры щитовых чар. Это был странный момент для школы: они стояли в одном ряду с сильнейшими профессорами и занимались одним и тем же делом, и нельзя было сказать, что вклад студентов был меньше, чем вклад преподавателей. Дамблдор, само собой, превосходил по магической силе, пожалуй, многих из них вместе взятых, и он явно расходовал значительную часть силы на общее дело, причем палочкой он для этого практически не пользовался. Гарри отметил, как внимательно Гермиона наблюдала за колдовством директора, который пользовался исключительно руками, причем выполняя сразу по несколько разных действий. — Герми… — позвал он ее, но реакции не последовало, — Гермиона! — А? Прости, Гарри, я просто… нет, ничего, — она нахмурилась, но прекратила свое наблюдение и вернулась к прежнему занятию. Когда они только начинали подготовку, казалось, что они делают всё слишком рано, слишком утрированно и вообще защищаются от того, что ещё даже не наступило. Но когда на обозримом краю Запретного леса появились первые отряды армии Темного Лорда, это ощущение одновременно — Гарри был уверен — пропало у всех, в том числе и у него самого. Их было слишком много. Нет, он не был идиотом, который рассчитывал, что Лорд приведёт пару десятков приспешников, но их было слишком много. Совершеннолетние студенты, выпускники прошлых лет, почти весь состав педагогов и Орден Феникса во главе с Дамблдором — всё это было той силой, которая могла как максимум задержать их ненадолго, но не дать полноценный отпор, и если изначально Гарри рассчитывал, что у них будет несколько часов, то теперь… теперь он понимал, что едва ли им будет дан хотя бы даже час. — Сколько их вообще? Гарри?.. — растерянно спросила Гермиона, не поворачиваясь к нему. — Понятия не имею. В конечном счете он прекрасно понимал, что это время им было необходимо. Хотя бы для того, чтобы убить чертову змею, которую Лорд то не отпускал от себя ни на мгновение, то отправлял на задания, и никто не имел понятия, как именно он должен был поступить на этот раз. Белла хоть и была первоклассным бойцом, но она явно должна была нарваться на смерть сама, потому что, несмотря на запрет Лорда появляться на поле боя, уже шла в первых рядах, по правую руку от своего хозяина. Но то, что вдалеке, рядом с Люциусом, показался и Драко, было неожиданностью для Гарри. Скорее всего, на «официальную» часть сражения Лорд решил взять с собой всех, включая крестражей, но не дал бы им вступить в бой… потому что если это было не так, то Гарри вообще переставал что-либо понимать. — Нагайна, Беллатрикс, Драко, — проговорил он негромко, наблюдая за тем, как по мере приближения войск Лорда лицо Гермионы становится все более бледным. — Помню, — кивнула она, крепко удерживая палочку и продолжая тратить силы на защиту Хогвартса, над которым уже образовался плотный магический купол. Речь Темного Лорда, без которой просто не мог обойтись этот фарс, не оказала на Гарри никакого воздействия. Само собой, он призывал сдаться — вернее, «принять его покровительство», — без боя, но даже ребенок бы понял, что, когда хотят мира, так численно к войне не готовятся. Альбус Дамблдор ограничился в его адрес молчанием, поскольку был всё еще занят тем, чтобы потратить последние минуты на усиление защиты. Когда отведенное Лордом время на раздумья вышло, они больше не успели даже переброситься несколькими словами. На стороне Хогвартса были несравненно более сильные волшебники, но армия Лорда, пусть и большей частью собранная из магов с довольно средними силами, значительно превосходила их по количеству, так что разрушение защиты происходило куда быстрее, чем ее создание. Не успели они оглянуться — массовое сражение кое-где уже превратилось в личное, а потом и вовсе стало представлять собой абсолютный хаос. Гарри в нем, как ни странно, вполне сносно ориентировался, то и дело отбиваясь от нападений. В скором времени он и сам проникся азартом: еще бы, он ведь даже мантию-невидимку не напялил, хотя обещал, и заполучить самого Гарри Поттера оказалось для Пожирателей, находящихся поблизости, привлекательной идеей. Гарри действительно изначально собирался пробить себе путь к змее исключительно защитой. Но он не успел опомниться, как сам в ответ на попытки обездвижить или обезоружить его прекратил защищаться щитами и начал отвечать непростительными. Он долго хотел это попробовать именно в таком бою. Гарри прекрасно понимал, что сказала бы на это Гермиона, если бы не была слишком занята тем, чтобы обезоружить как можно большее количество нападающих и не пропустить при этом какое-нибудь проклятие. Он знал, что его действия аморальны. Но он убивал тех, кто был намерен привести на верную смерть его самого, и не видел в этом ничего, что превышало бы допустимые рамки самозащиты. Сколько прошло времени, прежде чем он успел оглянуться по сторонам, сказать сложно. Гарри точно понимал, что физически должен был уже устать, но совершенно этого не чувствовал, поскольку единственным, что его занимало, всё ещё была эта проклятая змея. Она участвовала в сражениях, но её целью, судя по всему, были именно старшие маги: к Дамблдору она не лезла, но усиленно извивалась в опасной близости от МакГонагалл, будучи при этом окруженной настолько плотной защитой, что было видно её переливы, хоть потоки магии и не имели определенного оттенка. Как только Гарри пытался подобраться к Нагайне, та моментально оборачивалась в его сторону, и ему приходилось пятиться назад, а потом — начинать все сначала, параллельно отбивая нападения со стороны. Ему явно нужен был какой-то другой план, поскольку любые проклятия отскакивали от неё, как будто её защита намеренно их отзеркаливала, и это злило сильнее, чем любое из сражений до этого. Сколько ещё прошло времени за этим занятием — сформулировать было сложно, и Гарри не оторвался бы от этого, если бы вдалеке не мелькнула и не врезалась в память физиономия Малфоя. Младшего Малфоя, с которым Северус, исходя из их плана, уже давным-давно должен был расправиться, и который, как Гарри был почти уверен, точно не должен был находиться в пределах сражения. Но тот стоял поодаль вместе со своим отцом, который за каким-то чёртом спокойно с ним разговаривал, вместо того, чтобы спрятать куда-нибудь подальше. Гермиона, кажется, попыталась его остановить и что-то сказать, но Гарри уже моментально рванулся в сторону Малфоев, игнорируя мысль о том, что Северус назвал бы такое решение безрассудством. Он понятия не имел, что именно там произошло, но точно должен был сделать всё, что от него зависело, поскольку оставить в живых даже хотя бы одного из крестражей означало огромный риск в сражении непосредственно с Лордом. Едва успев добежать до них, Гарри моментально выкрикнул единственное проклятье, которое от него требовалось, но Люциус оказался быстрее: по всей видимости, он ждал чего-то подобного, поэтому, едва услышав первый слог, резко толкнул сына в сторону, настолько, что тот даже сбился с ног, хоть и быстро поднялся, но теперь совершить задуманное было бы уже не так просто: старший Малфой бы не позволил. Гарри пытался обезоружить его, но тот сражался так отчаянно, что Гарри, едва не выругавшись, медленно опустил палочку, продолжая мрачно всматриваться в лицо Люциуса. Гермиона, которая все же успела к этому моменту его догнать, мелькнула рядом, но уже не пыталась ничего сказать. — Вы же понимаете, что он должен умереть, — вздохнул Гарри, боковым зрением заметив, как Гермиона прикрыла рот рукой. — Я понимаю, — хрипло отозвался Люциус, кивая ему в ответ, потом взглянул на сына — и снова перевел взгляд на Гарри. — Я понимаю даже больше, чем ты. Нам нужно поговорить. — Не о чем! — выпалил Гарри моментально. — Поттер, — Люциус, кажется, впервые обратился к нему по фамилии и с долей отчаяния в голосе. — Не закрывай рот тому, кто пытается открыть тебе глаза. Гарри хмуро взглянул на него, но палочку из рук не выпускал, готовый в случае необходимости остановить Драко, если тот надумает сбежать или напасть. — Я говорил, что во всем, что касается моего сына… Но закончить фразу Люциусу все-таки не удалось: он был оглушен простым невербальным Силенцио, причем сделал это именно Драко. Это привело Гарри в замешательство и дало Драко несколько секунд на то, чтобы попытаться так же невербально, без произнесения заклинаний, обезоружить отца, но тот дал отпор. Гарри решил не тратить время на то, чтобы прекратить их противостояние, произошедшее неизвестно почему, но в тот момент, когда он уже поднял палочку, Гермиона, моментально подбежавшая к нему, силой опустила его руку вниз. — Подожди… — Что? Гарри окончательно начало надоедать происходящее, но Гермиона удерживала его руку все так же сильно и обрывисто пыталась объяснить ему что-то, что никак не выстраивалось в голове в единую картину. — Я все понять не могла, что не так в твоём рассказе было. Сегодня только поняла. Гарри! — как только он снова взглянул на Малфоев, она резко привлекла внимание обратно. — Ну? — Дамблдор… он здоров! — заявила она, в чем Гарри в первую секунду не услышал ничего логичного, но потом действительно прислушался, ощущая, как по телу вплоть до кончиков пальцев проходит холодная дрожь. — Ты ведь сам рассказывал мне, что он умирает, да у него уже рука должна была полностью омертветь! А у него сил вон сколько — весь замок защитой окружил! — И что? — переспросил Гарри почти ровным тоном, потому что мысли его всё ещё путались, но вот тонкое ощущение, что он не хочет слышать ничего дальше, уже присутствовало. — И то! Почему, по-твоему, мистер Малфой не удивился когда ты только что сказал ему, что его сын должен умереть?! — кажется, к этому моменту Гермиона уже что-то для себя поняла, но Гарри подобными успехами похвастаться не мог. Продолжая крепко удерживать палочку, в любой момент будучи готовым к нападению, он тем не менее устало потёр переносицу. — Хочешь сказать, это связано с Дамблдором? — Хочу сказать, — выдохнула Гермиона, мельком поглядывая на Малфоев и чуть пристальнее задерживая взгляд на Люциусе, но тот лишь отвернулся, — что то, что ты мне рассказывал, не было правдой. Я это поняла, когда увидела здоровую руку директора, и это не могла быть единственная ложь, потому что она была бы бессмысленна, так что… — Что? — Мне с самого начала показалось глупостью, что крестражем может быть Драко. Он ведь даже школьник еще… — прошептала Гермиона растерянно, а потом своей палочкой сняла с Люциуса заклинание немоты, видимо, чтобы тот сам озвучил то, что не решалась сказать она, а может быть, просто не была уверена в своих выводах. Прокашлявшись, Люциус не спешил ничего говорить. Он еще раз обернулся к Драко, пристально на него посмотрел, а потом молча покачал головой и отвернулся. — Я не могу. На этом моменте Гермиона, по всей видимости, окончательно все для себя уяснила. И с ужасом взглянула на Гарри, который, по её мнению, тоже должен был уже разобраться в ситуации, однако потом все же намекнула: — Если бы Драко был крестражем, его бы здесь не было, Гарри. — Но он здесь! — Потому что это не… — она вздохнула и растерянно замолчала, поглядывая по очереди на каждого из присутствующих, и лишь сейчас Гарри успел отметить, как Драко снова начал крепко удерживать палочку и приготовился в случае чего её использовать. — Он не крестраж? — переспросил Гарри, ожидая этого ответа с замиранием сердца, потому что категорически отказывался принимать тот факт, что уже окончательно всё понял. — Он не Драко, — резюмировал Люциус, и Гарри на несколько секунд прикрыл глаза, кажется, забывая о том, как нужно дышать. — Оборотное зелье меняет внешность, но не голос, — напомнила Гермиона, поднимая палочку, чтобы произнести длинное заклинание, которое было направлено на младшего Малфоя и явно не относилось к боевым. — Он поэтому и молчит… Время как будто моментально застыло для Гарри, и шум сражения за спиной не имел никакого значения, потому что попросту не долетал до его слуха. Он невидяще уставился на Северуса, к которому после заклинания Гермионы вернулся его привычный облик, и тот, прежде чем что-либо произнести, моментально вызвал Патронуса, и ни Гарри, ни Люциус не успели его обезоружить. Они сделали это секундой после, причем Гарри бы даже не сказал, кто из них, поскольку не мог воспринимать вообще ничего из того, что происходило. Он хотел что-то произнести, но слова будто все разом вылетели из головы, и решительно ничего не получалось сформулировать, а единственное, что его отвлекло от ступора, это громкий голос Люциуса: — Уходите оба! — Нет, — тут же твердо перебил Снейп, окинув его испепеляющим взглядом, в котором явно читался укор за то, что Люциус не закончил всю эту сцену гораздо быстрее, ведь он был единственным, кто знал правду. Гермиона моментально подключилась к словам Люциуса, и хоть по ее щекам уже текли слезы — видимо, от эмоционального напряжения, — она довольно уверенно добавила: — Гарри, уходите… С нами почти весь Отряд Дамблдора, Орден Феникса, мы отразим это нападение, а потом… я не знаю, потом будем думать, что делать дальше… — Уходите! — пока Люциус не коснулся плеча Гарри, тот так и стоял в ступоре, но сразу после этого прикосновения он как будто осознал всё до конца. — Ты… — пробормотал он, подходя к Северусу еще ближе, почти что вплотную, но остановился на расстоянии шага, чтобы всмотреться в его лицо и обнаружить там признаки того, что все они — идиоты, которые всё неправильно поняли. — Ты серьезно?.. — Северус, за решение одного не должны платить все остальные, — произнес Люциус, чей голос был притворно-твердым, но теперь Гарри точно понимал, откуда взялось это притворство: он ведь знал всё с самого начала, и оставаться невозмутимым… было невозможно. По крайней мере у Гарри не получалось. — Скажи, что это неправда… — дрожащим голосом попросил Гарри, впервые в жизни чувствуя себя настолько растерянным. Он готов был рвать и метать, убивать хоть сотнями, хоть тысячами, если бы знал, кого и зачем. Потому что то, что происходило сейчас, не оставляло никакой альтернативы, помимо единственной — сбежать! — на которую Северус не был согласен. — Скажи мне, что это неправда! — не дождавшись ответа, Гарри резко встряхнул его за мантию, однако выглядело это скорее как попытки в него вцепиться, и Северус твердо придержал его за плечи. Его руки даже не дрожали, отметил Гарри, а может, Северусу просто удавалось это контролировать, но и говорил он тоже спокойно. — Успокойся. Послушай меня… — Скажи. Мне. Что это. Неправда! — процедил Гарри, собирая на это все оставшиеся силы и спокойствие, но уже сейчас он был готов сделать всё, что угодно, если не услышит ответа на свой вопрос, потому что повторять его в четвёртый раз было бы просто невыносимо. Всё отошло на второй план, он напрочь забыл о присутствии других людей, поскольку неотрывно вглядывался в глаза Северуса, точно зная ответ, но боясь, что тот действительно произнесет его вслух. Северус, продолжая удерживать его за плечо, медленно скользнул рукой в его волосы, потом мягко провел по ним, и на Гарри этот жест подействовал как окончательное признание: всё это правда. И то, что он делал сейчас, это было… У этого было четкое определение, но произносить его даже мысленно категорически не хотелось. — Слушай меня, — почти шепотом произнес Северус, стараясь сделать так, чтобы Гарри сконцентрировал внимание исключительно на нём, — помнишь, я говорил тебе, что битвы можно выиграть и извне, но войны — только изнутри. Помнишь? Произнося это, Северус касался губами его виска, и осознание того, что всё это происходит в реальности, выбивало у Гарри из груди воздух, заставляя еще сильнее цепляться за мантию Северуса, создавая для себя иллюзию, что так он точно никуда не денется. — А еще ты говорил, что если есть время на разговоры… — Гарри не смог закончить фразу, потому что сделать вдох стало практически невозможно. — Дыши, — твердо, как и много месяцев назад, произнес Северус, но если тогда это возвращало его в реальность, то сейчас от этой реальности хотелось навсегда убежать. — …ты говорил, лучше потратить его, чтобы… попытаться выжить… — Я помню, — кивнул Северус, продолжая перебирать его волосы, и Гарри не знал, провоцирует это истерику или наоборот — успокаивает её, но он всё меньше мог воспринимать окружающую реальность. — Услышь меня, пожалуйста. Гарри, который к этому моменту уже зажмурился и даже не пытался справиться с комом в горле, всё же поднял взгляд на Северуса, не обращая внимания ни на слёзы, ни на нехватку кислорода. Какое это всё вообще могло иметь значение. — Дыши вместе со мной, — повторил тот снова. — Всё, что мы делали, должно быть не напрасно, — он говорил, и его слова одновременно были легкими поцелуями, поскольку он всё ещё касался губами виска Гарри, произнося всё это так, чтобы слышал только он. — Давай уйдём отсюда… — бездумно пробормотал Гарри, не вникая в то, что именно до него пытался донести Северус. — Это всё… это не может быть правдой! — Пообещай мне, что ты закончишь всё так, как мы договаривались, — проигнорировав его слова, попросил Северус, на что Гарри только истерично покачал головой, как будто отрицал вообще всё, что мог услышать сейчас, и больше не собирался верить своим ушам. Он не верил до последнего. Не верил даже тогда, когда прикосновения Северуса стали своеобразным прощанием. Он не верил даже тогда, когда Северус несколько раз повторил, как важно, чтобы Гарри в одиночку закончил их план. Но когда, снова крепко удерживая его за плечи, Северус произнес следующую фразу, Гарри захотелось ударить его только для того, чтобы он замолчал: — Последний крестраж — это действительно я, а не Драко. Прости меня.