Улыбнись бескрайнему небу

      Асано чувствовала свою вину в том, что не придала значения подозрительному поведению Киоко, так как эта дура одним прекрасным днём сбежала в город. И добавила всем очередных проблем. Айко так сильно хотела стукнуть ее, что еле сдержалась. Хару заметила это и попросила Сасагаву извиниться, а после они сварили карри, чтобы загладить вину. Асано понравилось, что Миура боится ее и опасается. У неё был такой ужас в глазах, а как она отпрыгнула в сторону, когда Айко сделала шаг ей навстречу! Девочка почувствовала собственное превосходство и даже власть над Хару. Возможно, когда-нибудь ей это пригодится. Либо сыграет против неё.       Был один плюс. На базу вернулись Хибари, Бьянки и Футта. По началу Айко даже не узнала в высоком парне того пиздюка, что вечно таскался с большей книженцией и любил погадать. Но последние двое ее мало волновали, в отличие от мрачного Облака. Когда в бункере появился ее верный союзник и хороший друг, Асано стало в разы спокойнее.       Гокудеру положили на время в больничное крыло, так как он сильно пострадал. Когда они навещали его вместе с Тсуной, Хаято чуть ли не умолял о прощении и клялся стать сильнее, а Савада жутко лыбился и молча кивал. Сражение с сильным противником только больше подкосило моральное здоровье Десятого. Он с каждым днём становился все более раздражительнее, а поступок Киоко ввёл его в настоящую ярость, но он смог обуздать свой гнев. А потом выместил его на ней в постели. Нежный Тсуна остервенело вдалбливал ее мордой в пол в коридоре и брал сзади, как какую-то шлюху. А после наивно предложил ей сделать массаж, будто мог загладить этим свою вину.       — Мразь, — шепчет в ночи, открывая-закрывая холодильник, чтобы поймать момент, когда загорается лампочка.       — Чем занимаешься, принцесса? — она вскрикивает и от страха захлопывает дверцу холодильника. Кея усмехался над ней, облокотившись о дверной косяк. Она чертыхнулась и вспомнила, зачем пришла сюда.       — Ночной дозор, — отвечает, вытаскивая продукты для сендвичей. После животного полового акта, ей хотелось заесть весь этот стресс. — Голоден? — спросила чисто из вежливости и Облако покачал головой. — Ну и славно, я возьму всю еду на себя, — довольно улыбается, приступая к готовке.       Процесс занял минут пятнадцать и, довольная собой, Айко села за стол трапезничать. Все это время они молчали и ее это ни капельки не напрягало, но стоило ей развернуться к нему, как атмосфера стала невыносимо гнетущей. Взгляд Кеи был направлен на ее стертые коленки с запекшейся кровью на них, и она поскорее постаралась их спрятать под столом.       — Как? — задаёт всего один вопрос. И она, не остановившись от процесса пережевывания пищи, взмахнула сэндвичем и ответила, что просто упала. Соус из бутерброда брызнул на стол и она прыснула. По правде говоря, хотелось плакать. Такое унижение она испытала только раз в жизни, когда мама продала ее на одну ночь какому-то мужику со своей работы. Она быстро поела и принялась мыть посуду, а когда она в пятый раз начала намыливать руки, мафиози это видимо надоело. Он поднялся и отчеканил стальным голосом: — пошли, — кивает головой на выход и уходит.       Вытянувшись в лице, Асано беспрекословно последовала за ним. Они петляли по коридорам. На улице была глубокая ночь и все спали сладким сном. За все это время, школьница даже ни разу не выбиралась на улицу. И о солнечном свете могла прочитать только в книгах.       Хибари привёл ее в лазарет. Они тихо обогнули отдельную палату Гокудеры и приказным тоном Кея посадил ее на больничную койку. Ей не нравился запах антисептиков и лекарственных препаратов, вызывая собой болезненные воспоминания. Это ей напоминало то, как они с отцом последние дни его жизни мотались по врачам, пока Анна сидела дома и в хуй не дула. Асано-старшая вышла замуж за иностранца только ради того, чтобы сбежать из своей семьи и страны. И, видимо, это стремление передаётся в ее семье по женской линии. Айко всю жизнь старалась не быть, как мать, но ее влияние оказалось слишком сильным.       — Дай посмотрю, — просит он, а не берет силой, как обычно. Он садится перед ней на колено. Айко неловко вытянула одну ногу вперёд, после чего мужчина стал смывать засохшую кровь.       Прежде молчаливый и хмурый Кёя, охладел и, к ее удивлению, сделался покладистым и заботливым. Он со своей грубой осторожностью обрабатывал ее стертые коленки после развлечений с Тсуной. Она поджимала губы, силясь не заплакать, и представляла, как все сложилось бы, если бы они были вместе. Ей нравились его прикосновения: холодные и старательно ласковые. Она поддаётся мимолётному порыву, ничего такого — убирает его волосы с лица и проводит рукой по щеке.       Он смотрит на неё снизу вверх, не двигается, ничего не говорит. Кея из прошлого давно бы отмахнулся от ее руки. Вот если бы она могла поменять этих двоих местами, было бы здорово. Взрослый, сдержанный, любящий. И чем она заслужила его?       — Тебе пора идти спать, — пытается ее прогнать, когда она спускается с кровати к нему на пол.       Она берет его лицо в свои руки и заглядывает прямо в глаза. С ним она чувствовала себя обычной девушкой. Ни богиней, какой ее видел Тсуна, ни исчадием ада, по словам Реборна, ни проклятьем, как зовет ее Анна. С ним она простая девчонка, которая может не прятаться за масками и раскрыть свою слабость. И она поддается еще одному своему порыву. И она ни капельки не жалеет, что полезла к нему с поцелуями, хоть Кея отвечал с неохотой и просил ее остановиться. Но если бы он этого не хотел, то ему бы не составило труда оттолкнуть ее и выставить за дверь.       А на следующий день, они: Айко, Тсуна и Кея, делали вид, что этой ночи никогда не было в их жизнях.       Время текло своим чередом, пока не настал самый важный момент в ее жизни. Судьба вела ее к этому с самого начала. Она знала, что должна была оказаться именно здесь и сейчас.       Этот человек определённо не вызывал доверия, но он не пугал ее. Когда Айко заглядывала в его холодные глаза с прищуром, оценивала взглядом выдержанную, пустую улыбку, Бьякуран не казался ей страшным монстром. Перед ней был обычный человек. Мафиози, наверняка убивший много людей, и объявивший им войну. Он посеял смуту, отчего в мире мафии началась междоусобица, а она сама просто попала под горячую руку.       Белый цвет — это чистота, доброта и радость. Но Бьякуран не сочетался ни с одним из этих понятий. Он скорее порок, обличающий этот цвет, словно пытается доказать, что за невинностью порой скрываются самые жуткие чудовища. А Айко с детства знает, что самые опасные из зверей — это люди.       Она не боялась его. Она чувствовала его. Она тянулась к нему. Этот цвет… привлекательный и такой манящий, всегда был ее любимым. И Айко знала, что он зовёт ее. Ее отца хоронили в белом.       — Айко-чан, подойди ко мне, — Бьякуран хитро улыбается ей, подызвая к себе рукой. — Мне есть, чем с тобой поделиться, — он закидывает в рот маршмеллоу, и вернул взгляд на экраны, где битва Хранителей была в самом разгаре.       — Не думай, Савада, — останавливает ее Скуало, преградив путь. Айко нахмурилась. Пусть она и не горела желанием поболтать с их врагом, но это было только ей решать.       — Хахи! Он такой пугающий! Что ему надо? — пискнула Хару, машинально прячась за Киоко. Сасагава закрылась руками, не выдерживая натиска белой ауры.       — Не волнуйся, Айко-чан, — прожёвывая свой десерт, говорит Джессо. — Я тебе ничего не сделаю!       — Я пойду, — говорит она решительно, взглянув в глаза Суперби. — Хочу послушать, что он скажет.       — Айко-чан, это твой убийца, понимаешь? — спрашивает ее Дино, и она закатывает глаза. Насколько они ее тупой считают?       — Пусть идёт, — даёт добро Реборн, пристально наблюдая за ней. — Мне тоже интересно, что ему нужно.       Она глубоко вздохнула. Ей понадобились все силы, чтобы сделать один шаг. Ноги стали каменными, будто отговаривали ее от этой затеи. Нутром она чувствовала неладное, но этот цвет… Асано понимает, почему взрослая она пошла к боссу Мельфиоре. Белый — это цвет избавления, умиротворения и покоя. А Бьякуран — Бог Смерти.       Когда она подошла, мужчина протянул ей пачку с маршмеллоу, предлагая взять угощение. Асано вытащила пару штук и сразу же закинула их рот. Сладости она любила. А теперь, когда она бросает курить, ей нужно чем-то заесть никотиновую ломку, а также свой вечный стресс.       — Ты мне нравишься, Айко-чан, — говорит он, довольно улыбаясь. — Даже не так, — он задумался подбирая слова, — ты мне интересна.       — И чем же? — спрашивает безразлично, окинув взглядом голубоволосую девчонку. Блюбелл посылала в неё молнии из глаз и всем своим видом грозилась разорвать её, стоит боссу отпустить ее. Айко на это усмехнулась ей в лицо: страшно, пиздец просто.       — Я был в многих параллельных мирах, — начал Шинигами, несколько задумчиво. — И вот, что мне показалось забавным: ни в одном из них никогда не существовало Айко Асано, — он прищурился, наблюдая за ее реакцией.       Девочка нахмурилась, обрабатывая в голове информацию. Она одна единственная? Оригинал без копий? Или он просто хочет запутать ее? Но зачем это ему надо?       — Ты уникум, Айко-чан! Может, именно из-за этого, Тсунаеши-кун в этом мире сошёл с ума? — спрашивает задумчиво, но она лишь прыскает на это заявление, а следующие его слова, бросили ее в холодный пот. — Ты ведь в курсе, что это Он убил тебя?       — Что? — она сглотнула, поднимая на него свои глаза. В них отражался ужас и страх, как бы она не пыталась это скрыть. Бьякуран на это рассмеялся в голос, и погладил ее по голове.       — Милая Айко-чан, — он переходит на снисходительный тон, будто общается с глупым пятилетним ребёнком. — Ты пришла ко мне, потому что боялась его.       — Да-да, плакала и тряслась, — смеётся над ней Блюбел. — А Бьякуран-чан принял тебя, дуру, — и показывает язык. Ее босс строго взглянул на неё и у девчонки тут же отпало желание встревать в разговор.       — Ты врешь, Тсуна бы мне ничего не сделал, — она старается говорить твёрдо и уверено. Но сама в глубине души понимает, что это могло произойти. Даже если он сейчас выдумывает это все.       Таков ее конец. Она умрет от руки родного человека.       — Бедный-бедный Тсунаеши-кун, не смог выдержать предательства от любимой женщины и жестоко расправился с ней на месте!       — Заткнись! — шипит она, сжимая ладони в кулаки.       — А как горько плакал, когда понял, что натворил и не мог поверить в это! — он уже начал откровенно насмехаться над ней, а Блюбел лишь мерзко хихикала. — И он настолько обезумел, что выдумал у себя в голове, будто я убил тебя. И сам же поверил в это, — Джессо с довольством закинул несколько штук маршмэллоу себе в рот.       Айко трясло. Все это казалось таким бредом и в то же время самым правдоподобным из всего того, что он мог бы ей ещё рассказать. Даже ее имя звучит не столь складно, как эта история. Бьякуран продолжил что-то говорить ей, но она не слышала его. Она смотрела на экран, где сейчас был Он и сражался ради Неё.       Она не та взрослая Айко, которую знал Бьякуран. И ни за что не допустит такого исхода событий.       — Спасибо за познавательный рассказ, — она поклонилась, а затем усмехнулась ему и Блюбел в лицо. Дерзко засунула руку в пакет с зефирками и вытащила целую горсть. Бьякуран цыкнул, прищурившись. — Теперь-то я знаю, как избежать своей смерти, — она собирается уйти, но Джессо резко хватает ее за руку и разворачивает к себе лицом.       Зефирки покатились по полу, за спиной кто-то из девочек вскрикнул, послышался лязг меча и Шинигами отпустил ее руку. Видимо, не сегодня он заберёт ее. Асано поправила свою одежду и обернулась через плечо. Вонгола была наготове отправиться спасать ее в любой момент. Джессо примирительно поднял руки вверх.       — Присоединяйся ко мне, Айко, — он наклонился, чтобы прошептать ей это. Шинигами гипнотизирует ее взглядом и предлагает соблазнительное предложение: — стань моей королевой в этом новом мире…       — Айко! — окликнул ее Реборн и она очнулась. Несколько раз моргнула и сделала шаг назад, затем ещё один и поспешила поскорее ретироваться от змея искусителя.       Сейчас как никогда раньше, страсть как хотелось покурить. Достать сигарету из пачки, зажать ее между губ. Чиркнуть зажигалкой и блаженно затянуться. Выдохнуть дым в небо и смотреть за тем, как он исчезает с ветром.       — Что он сказал? — спрашивает Реборн, когда она подошла к ним. Школьница встала возле девочек и ещё раз взглянула на белую смерть. Он больше не смотрел на неё, а следил за исходом битвы.       — Хуйню какую-то нёс, — пожимает плечами, отвечая на вопрос, и переводит взгляд на экраны.       Она чувствовала, что каждый прожигает ее взглядом. И ей хотелось сбежать от них, запереться в своей комнате и пустить только одного человека к себе.