Глава выберет меня!

      — Раймей, мне нужно идти. Уже рассвет.       — …А?       Девушка удивилась, что так крепко уснула. Обычно она была «ранней пташкой». Но, видимо, на груди у любимого спится слишком сладко.       Учиха помог ей выбраться из лодки, и слегка поправил на девушке одежду. Все же, им лучше постараться сделать вид перед остальными (если кто-то встретится им до его ухода), что они просто гуляли всю ночь напролет. Не стоит дискредитировать Раймей перед Сенджу.       — Ты сейчас уходишь? Возвращаешься в клан? — Раймей выглядела очень расстроенной.       Мадаре жаль было уходить и оставлять ее, особенно теперь. Но он осознал, что ему уже давно нужно было вернуться. Даже эта задержка почти в сутки уже потребует серьезных объяснений перед членами клана, которые ждут возвращения главы и не могут решать без него вопросы, пока Мадара развлекается. Пусть и очень хорошо развлекается…       — Да. Но сначала отведу тебя к Сенджу, конечно.       Он приобнял ее за плечи, и они пошли обратно.       Девушка хотела осыпать его потоком вопросов, на подобие «когда он вернется», и «как ему понравилась сегодняшняя ночь», но она решила этого не делать, не позволяя себе поступать ожидаемо. Хоть Мадара и сказал ей, что любит девушку просто так — она прекрасно понимала, за что именно Учиха полюбил ее. И собиралась и дальше соответствовать непредсказуемому и взбалмошному образу, что с такой легкостью создала для себя. Но при этом, не задействуя те рычаги, на которые давить не стоило по отношению к этому противоречивому человеку.       Мадара поглядывал на нее, в самом деле предвидя упреки и обиды по поводу того, что бросает ее прямо сразу, после того как «присвоил себе окончательно» (еще и так эгоистично). Но Раймей вела себя спокойно, даже намеком не касаясь того, что было.       «Умница. Она очень хорошо знает, как вести себя со мной. Пусть Раймей часто и поступает порывисто — она видит людей насквозь. И, без всяких сомнений, изучила меня в совершенстве…» — думал Мадара, решив поощрить ее за такое разумное поведение.       — Я пришлю тебе личного сокола — чтобы мы с тобой могли вести переписку каждый день в любое время суток, — сказал он.       — Спасибо. Если никаких проблем у тебя от этого не будет — я с удовольствием буду писать тебе каждый день! — бодро сказала она.       В таком умиротворенном состоянии они пришли в Рёкан, и Мадара собирался оставить ее тот час.       — Нет-нет, — не позволила ему этого девушка, — пока ты не позавтракаешь — я и не подумаю отпустить тебя.       С этими словами Раймей затянула его за руку в гэнкан*, помогая разуться и толкая по направлению к обеденной комнате.       — Садись, пятнадцать минут ничего не решат. А если уйдешь голодный — я целый день не смогу ни о чем другом думать! Сейчас принесу тебе завтрак, — с этими словами она его оставила, не дав сказать ни одного слова.       Мадара хоть и вправду спешил так сильно, что даже не собирался прощаться с Сенджу перед уходом, все же не смог противостоять такой приятной опеке Раймей. Она как всегда очень старалась во всем угодить ему. И всегда думала о том, что может ему понадобиться… И при этом — он ни разу не помнил, что бы сама она хоть когда-нибудь просила его о чем-то, жаловалась, или предъявляла ему претензии, тем более просто для того, чтобы привлечь свое внимание. Впервые в жизни он чувствовал себя эгоистом…       — Вот и я, — девушка внесла поднос, расставив собранную на кухне с помощью повара еду. Разливая ему чай и рассказывая о том, чем она собирается заняться в ближайшее время, дабы Мадара не завтракал в гнетущей тишине, Раймей вдруг осеклась на полуслове, и слегка усмехнулась.       — Что такое? — уловив на ее лице перемену, спросил Мадара.       — Просто подумала о том, что мы сидим сейчас, прямо как настоящие супруги.       Мадара отложил палочки, и, повернувшись к девушке, на полном серьезе сказал то, о чем думал:       — Раймей. С сегодняшнего дня мы с тобой больше не жених и невеста. Мы — муж и жена. Поэтому, не нужно говорить, что мы ведем себя, как супруги. Мы и есть супруги.       Раймей было приятно это слышать. У нее отлегло от сердца. Ведь все утро он был довольно сдержан с ней, будто пытаясь показать что-то, и сейчас снова был похож на того Мадару, которого девушка любила.       — Это конечно не освобождает меня от обязанности жениться на тебе официально, — поспешил сказать он, видя, что молчание девушки затянулось.       — Если это будет тяжело устроить — не нужно, — великодушно сказала девушка, при этом прекрасно помня слова Тобирамы о том, что она заслуживает намного большего, чем просто быть тайной любовницей главы клана.       — Это не обсуждается. Только ты можешь быть первой женщиной клана. И моей женой, — он не спеша поднялся, — Мне пора.       Стоя уже на выходе, шиноби всунул девушке в руку денежные купюры неизвестного номинала.       — Отдашь Сенджу, чтобы он расплатился тут за все. Должно хватить, — пояснил свои действия он, — а вот это возьми себе, — протягивая ей визуально в два раза больше.       — А сколько здесь вообще? — она впервые видела деньги этого мира.       — Хватит на личные нужды, — ответил Учиха.       Раймей все не спешила положить всученные ей купюры в свой рукав. Правильно ли это? Всю жизнь она зарабатывала сама, и не привыкла к «подачкам». Но вряд ли Мадара хотел как-то обидеть ее таким образом… Что же делать?       Видя ее замешательство, Мадара сказал, слегка сжав ее ладонь с деньгами:       — Я сказал тебе ранее, что мы теперь супруги. Когда муж дает деньги жене — это нормально. Будешь разумно их тратить — я с удовольствием буду отдавать тебе весь наш бюджет в твое распоряжение.       Раймей была польщена этим жестом с его стороны. Спрятав, наконец, деньги, она улыбнулась.       — Я не из тех женщин, что любит тратить кровно заработанные на лево и на право! — сказала она гордо.       — Я в этом не сомневаюсь. Ну, пока, — он притянул ее слегка к себе, чмокнув в лоб.       Раймей хотела бы конечно, чтобы он «попрощался» с ней в губы. Но, он часто целовал ее именно так. Видимо, у него это было какой-то личной «фишечкой».       — Передавай привет Цубаки! — крикнула она ему уже вдогонку, и он лишь слегка поднял руку, не поворачиваясь, в знак того, что он ее услышал.       — Цубаки — это твоя сестра? — спросил ее знакомый голос сзади.       — Доброе утро, Тобирама, — Раймей приветливо ему улыбнулась, удивленная, что он «дотерпел» до ухода Мадары, дабы подойти к ней. Борясь с его тяжелым испытующим взглядом, она уже предвидела, как беловолосый шиноби устроит ей допрос в стиле «где была всю ночь». Может, он и вправду хотел узнать. Но он не спросил.       — Я тоже хочу завтракать вообще-то. Не хочешь ли и мне предложить это? Или твое доброе отношение распространяется только на тех, кто это не ценит? — изрек Тобирама, недовольно отвернувшись от девушки.       Раймей посмеялась, но не могла проигнорировать эту его просьбу.

***

      Так или иначе, веселые выходные для всех них закончились, и путникам нужно было вернуться в клан Сенджу. Главе и его брату — для дальнейшей работы, которая была прервана из-за своенравной Учиха, а Раймей — дабы снова с головой взяться за обучение, и, когда у Тобирамы появится на нее свободное время, найти человека, заключившего договор с жабами горы Мьебоку. Хотя, она была не вполне уверена, стоит ли ей мешать Сенджу сейчас этой просьбой… Строительство новой общей деревни шло полным ходом. Были задействованы почти все.       Мито вместе с Раймей прибыла в поместье Хаширамы и Тобирамы вначале на первое время, пока отец не явится за ней. Но в итоге так и осталась тут. Как и ожидала Раймей — их свадьба благодаря ее стараниям была предрешена, и ее сыграли очень быстро и пышно.       Позвали и Мадару, как почетного гостя усадив чуть ли не рядом с молодоженами. Хотя тот с большим удовольствием предпочел бы скромное место в отдалении, рядом с Раймей. После банкета он, все же, не преминул сказать своей «жене», что их свадьба будет намного лучше и богаче, чем у Сенджу и Удзумаки. Раймей хотела верить, что она вообще состоится…       Вскоре жизнь Раймей вернулась в уже привычное для нее русло. Пребывать в селении Сенджу было для нее так же обыденно, как и у себя дома, ведь в общем и целом за все то время, что она провела в этом мире — клан Сенджу фигурировал в ее жизни намного больше.       Но это не значит, что она забыла о доме. Ей было жаль, что пока ей запрещено посещать родителей, и сестру. Даже письма она могла передавать лишь через Мадару.       Девушка давно прониклась идеями и стремлениями Мадары о важности и первостепенности общего благосостояния клана, и сама искренне полюбила клан и считала его семьей. Не смотря на то, что ее до сих пор считали предателем. Она даже слегка скучала по братцу Изуне…       Словом, кем бы она ни была на самом деле — Раймей считала себя истинной Учиха. И хотела, чтобы клан признал ее.       Для этой цели она неустанно совершенствовала свое ирьениндзюцу, наибольшее внимание, конечно, отдавая вопросу о восстановлении зрения. Она была готова помогать любому, кому это потребуется в ее клане помимо Мадары, и знала, что это будет играть ей на руку в будущем. Плюс ко всему, как и говорил Тобирама до этого, в клане Учиха шиноби не могли достичь хороших результатов в Шосен Дзюцу в результате своих физиологических особенностей. А к помощи в другие кланы не прибегали из-за своей необоснованной гордости… Поэтому, Раймей собиралась выиграть на этом обстоятельстве.       Мито продолжала общаться с девушкой на правах своей подруги, даже не думая пренебрегать ею, когда узнала истинное положение Раймей в клане своего мужа. К тому же, она была не тем человеком, что с легкостью находит себе друзей, и юная Учиха еще долгое время была единственной, с кем Удзумаки общалась более-менее близко. Раймей всегда с удовольствием проводила время с ней, не раз сравнивая ее и свою сестру Цубаки у себя в голове. Но и не собиралась изменять своим принципам пользоваться ситуацией по максимуму — так как не преминула возможностью обучить себя с ее помощью технике накапливая чакры в своем теле в определенном месте, как, например, делала Мито — в точке своего лба.       Хаширама все еще был ее учителем, и советовал уделять внимание не только вопросу восстановления глаз Мадары и Изуны. А постараться научиться лечить все части тела одинаково хорошо. Раймей не понимала, зачем ей тратить время на все остальное, и лишь под его натиском ей приходилось читать и о других болезнях. Если бы она знала, как была неправа — она бы с самого начала делала так, как говорил тот, кто понимал в этом намного больше нее…       В один из абсолютно ни чем не примечательных для нее дней, Раймей как обычно занималась своими делами. Как в друг в окно к девушке постучал сокол Мадары. Ничто не екнуло у нее в сердце, разворачивая послание. Мадара писал ей почти каждый день, и она совсем не ждала каких — то плохих вестей. Но то, что она читала на маленьком листке, заставило ее в шоке бросить все, и примчаться к Хашираме тот час.       — Хаширама-сан! — влетела она в его кабинет, в котором, оказывается проходило совещание… Четверо незнакомых мужчин, в том числе и Хаширама с Тобирамой обескураженно на нее глядели, явно прервав свое обсуждение на полуслове. И, несмотря на то, что Раймей некогда было ждать окончания их переговоров, она послушно закрыла дверь, снова направляясь в свою комнату, дабы быстро собраться.       Почти сразу за ней вошел Тобирама, пренебрегший совещанием ради девушки.       — Что случилось?       — Цубаки … Цубаки, кажется, в большой беде…- чуть ли не плача сообщила она.       — Твоя сестра ведь беременна? У нее произошел выкидыш? — спросил Тобирама, не особо разбираясь в подобных вопросах.       — Сейчас она на седьмом месяце. И, кажется, что-то не так с ребенком. Или с ней самой. Не понимаю, Мадара так неясно написал! Но, кажется… она умирает!..- Слезы брызнули из глаз девушки, и Сенжу тут же оказался рядом, дабы поддержать ее и усадить.       — Успокойся. Ты могла не так понять его послание. Подождем, пока придут новые вести о ней.       — Нет-нет, я должна идти к ней сейчас!.. Я не видела ее так долго… И в тот день, когда мы расстались — мы ведь и слова на прощание не сказали друг другу…       Раймей была сестрой Цубаки совсем недолго. Но это не мешало девушке любить ее, и привязаться к ней. Она дорожила Цубаки, и всегда хотела устроить ее счастье… А теперь она практически при смерти, и все может закончится так ужасно для ее старшей сестренки.       — Это все чертов братец Изуна, плохо о ней заботился… — не зная, на кого еще переводить стрелки, сказала она, вытирая слезы.       — Если ты придешь туда — тебе позволят осмотреть ее? Может, твое дзюцу поможет, — постарался успокоить ее Тобирама.       — Я ничего не знаю о родах! Я учила только общую медицину, и все в подробностях о том, что касалось глаз…- неуверенно ответила девушка, и это было правдой. Скорее всего, она не сможет помочь. И все из-за того, что пренебрегала советами Хаширамы, — но я все равно предложу свою помощь…       — Хорошо. Шиноби из клана проводит тебя домой, а я тем временем сообщу Учиха, чтобы ждали твоего прихода.       С тем самым, уже через час она быстро следовала по направлению к дому. Ей даже выделили лошадь для того, чтобы девушка добралась как можно быстрее, и, если бы не эта щедрость со стороны Сенджу — она бы даже близко не застала Цубаки живой…       Охрана Учиха была в курсе, что Раймей вот-вот должна явиться, и пропустила ее в поместье. Все-таки, произошедший случай — был беспрецедентным, и даже старейшины не имели силы отказать ей попрощаться со своей сестрой.       Почти сразу ее встретил Изуна, который без лишних слов поспешил проводить девушку в комнату ее сестры. Как оказалось, Мадары не было дома, он выполнял миссию.       — Раймей. Медики сказали, что Цубаки умирает… И ничего нельзя сделать, — сказал Изуна пока они шли по коридорам, — Она… Она всегда очень хотела увидеться с тобой…- говорил он о ней, как будто ее уже не было в живых.       Девушка вздрогнула от его слов, до этого момента все же надеясь, что, возможно она просто накрутила себя почем зря, и с Цубаки ничего серьезного.       Но Изуна, хоть и говорил крайне спокойно, выглядел просто хуже не куда. Впервые Раймей видела его таким… Она, конечно, знала, что младший брат главы любит ее сестру. И их будущего ребенка, разумеется, тоже. Но сейчас эти глаза и слегка дрожащие губы говорили просто сами за себя. Раймей поняла, что он еле держится, чтобы не разрыдаться…       — Братец…       Она только и могла, что взять его за плечо, понимая, что им сейчас стоит поддержать морально друг друга, пусть раньше у них и были большие разногласия…       — Братец, я пойду, посмотрю, как она… Может, я смогу что-то сделать своим ирьениндзюцу, я не знаю…- уже стоя у седзи в ее комнату молвила она ему, на что тот лишь слегка кивнул, уже мысленно стараясь совладать со скорым известием о том, что его жена и ребенок погибли.       Раймей, изо всех сил стараясь сохранить спокойствие, вошла внутрь.       В голове прочно стоял образ счастливой и красивой старшей сестры в белом свадебной хаори. Но что же Раймей видела перед собой сейчас? Ее Цубаки лежала мертвенно бледная, с ввалившимися глазами и обескровленными губами. Раймей забыла, как дышать.       Некоторое время она просто смотрела на сестру. И медик с повитухой, стоящие рядом с ней, уже начали переживать, что девушка вот-вот потеряет сознание. Раймей совсем недавно исполнилось восемнадцать, и, видимо, в глазах других она должна была все еще быть крайне впечатлительной и пугливой. Но Раймей не была такой. Совладав с окатившим ее ужасом, она сразу подошла к сестре, в которой теперь видела лишь пациентку. Если она хочет спасти Цубаки — ей нужно думать не как сестре. А как врачу. Тогда у нее получится что-нибудь сделать.       У нее были большие сомнения в том, что она способна вытянуть Цубаки практически с того света, но она должна хотя бы попробовать…       Прощупав пульс, девушка почувствовала, что «пациентка» не просто выглядит умирающей. Она в самом деле должна будет умереть до того, как сядет солнце… Времени было мало.       — Каков анамнез**? — спросила Раймей, снимая свое кимоно, принявшись переодеваться в медицинское хаори, предусмотрительно захватившее с собой, и подвязывая высоко волосы.       — Э…- медик и повитуха лишь растерянно переглянулись между собой, не зная, рассказывать ли это девушке.       Раймей понимала их колебание, поэтому сказала так.       — Для нас всех очевидно, что Цубаки умрет, несмотря на все то, что вы сделали для нее. А я уверена, вы сделали все, что только могли. По приказу старейшин я обучалась ирьениндзюцу у самого Сенджу Хаширамы — как раз для подобных случаев. Поэтому, хотите вы этого или нет — я буду делать то, что должна.       Те, к кому она обращалась, все так же и молчали, не зная, как реагировать на нее. Они совершенно не верили в ее умения! Даже если ее учителем и вправду был глава клана Сенджу… Это не дает никакой гарантии, что она способна хоть на что-то.       Раймей не ждала их «одобрения», вымыв до локтя руки и подойдя к сестре уже в полном медицинском обмундировании, она принялась осматривать сестру самостоятельно, понимая, что помощи ей не дождаться.       Несмотря на ужасную бледность Цубаки, вся она горела, и была мокрая, как мышь. Мышцы были напряжены, но девушка была не в сознании (как ей стало известно, еще со вчерашнего дня). Разместив несколько иголок на теле больной, Раймей принялась «прослушивать» плод — ее еще неродившегося племянника.       «Ребенок жив. Значит, это не замершая беременность. Уже что-то…» — подумала про себя Раймей.       — Хм… Похоже на инфекцию антропонозного генеза, — сказала она вслух то, что думала, глядя на чашечку с реагентом, куда опустила иглу, извлеченную из запястья своей пациентки.       — Д…да, — наконец, вышел из ступора врач, которого девушка сумела убедить в том, что она может иметь какие-то познания в медицине, — заражение произошло совсем недавно и развивалось стремительно.       — Судя по всему, ребенок не заражен. Иначе уже был бы мертв. Поэтому, будем бороться за их жизни до самого конца, — сказала Раймей, складывая печать для усиленного контроля чакры. Она не зря сказала «мы», в надежде, что медики ей помогут… Одной ей все же не справится. И, к ее великой радости, и врач, и повитуха встали возле нее, ожидая дальнейших указаний со стороны девушки. Альтернативных вариантов все-равно у них не было…