Железное сердце

      Тине казалось, что время тянется невыносимо медленно, со скоростью густой вулканической лавы, стекающей по склону горы. Оружие у них отобрали, так что потренироваться не выйдет, общаться с гномами из других камер нельзя, книг нет – ничего нет, чтобы хоть как-то сгладить времяпровождение в темнице. Они с Торином сидели молча, то рядом, то порознь. Торин хмурился и, казалось, думал над планом их побега... А может, и не над ним, но Тина надеялась, что он скоро что-то выдаст, что-то, что спасёт их отряд. Она тоскливо вжалась в угол между стеной и дверью и машинально плела из сена, лежавшего толстым слоем на полу, косички и венки. "Меня научила их плести Ромашка" – с лёгкой ностальгической грустью подумала фея и вздохнула. Через десять минут плетения косичек и венков вокруг неё валялось уже штук двадцать таких, и Тине они надоели. Она тоскливо смотрела на дворец, потом смотрела на Торина, потом в потолок, и одна жуткая, но желанная мысль назойливо завопила у неё в голове: "Убейте меня, кто-нибудь! Лучше убейте, чем это! Лучше смерть! Как я хочу спокойно и тихо умереть прямо сейчас... Как бы это было хорошо..." Тина сползла на пол, легла на спину и попыталась представить, что она умерла – от тоски и скуки и не такой ерундой начнёшь заниматься. Она закрыла глаза, сложила руки на груди и сделала глубокий выдох. "Вот воздух выходит из меня, а вместе с ним и жизнь. Ме-е-едленно, пла-а-а-авно... Так вот каково это – умирать. А что будет, если я не буду дышать ещё дольше?" Тина чувствовала, как у неё к лицу приливала кровь и, наверное, у неё сейчас лоб и щёки были красные, как маки. В груди у неё что-то требовательно заныло, а в глазах поплыли фиолетовые и зелёные круги. Виски́ застучали, в шее пульсировала артерия. Тут фею так сильно качнуло, словно пол провалился из-под неё, а в глазах потемнело. Тина испугалась и вскочила, глубоко вдохнув воздух. Фея ощутила лёгкую досаду на себя за то, что она сейчас струсила и осталась жива... Ой, как бы Торин грустил, если бы она умерла! Нет, наверное, она правильно сделала, что вскочила.       – Что с тобой? – настороженно спросил Торин и подошёл к ней. Тина усиленно дышала, как после тренировки с мечами, посмотрела на своего жениха и не знала, что ему отвечать. "Со мной всё хорошо, я просто пыталась тихо умереть, но – что поделать? – не получилось"? ... И её пробрал странный, истеричный, понятный только одной фее смех. Она согнулась пополам, прикрыв рот руками, и весело хохотала. Ещё более странно было слышать такой задорный хохот из тюремной камеры, и от осознания этого Тине стало ещё смешнее.       – Тина, я всё хуже и хуже тебя понимаю, – на лице гнома появилась лёгкая улыбка, а из светло-голубых глаз исчезли тяжёлые мысли и тревога. Тина положила ему свою лёгкую руку на плечо, но от смеха до сих пор не могла ему ответить и только вытирала глаза от слёз другой рукой.       – Не обращай внимания, – простонала она сквозь смех, – я просто дурочка, – она увидела изумлённые лица стражей-эльфов в коридоре и прыснула смехом ещё раз. Но тут же у неё в голове прозвучал отрезвляющий голос: "Королевам так себя вести не подобает. Посмотри на Торина – разве он хихикает? Нет... Ты его не достойна!" – Всё, всё, – и она пару раз вдохнула и выдохнула, чтобы восстановить нормальное дыхание и прогнать глупую истерику. – Я успокоилась. Прости, тебе за меня стыдно, наверное, – и она по-детски виновато посмотрела на своего будущего мужа.       Торин в ответ только улыбнулся той улыбкой, которой он улыбался ей на холме... на том холме у подножья Лихолесья... Добрая и слегка насмешливая улыбка и чуть приподнятая густая бровь... Ни с того, ни с сего Тине захотелось уснуть, а проснуться уже тогда, когда она с Торином и отрядом будет жить в Эреборе; проснуться и увидеть Торина в королевских сияющих доспехах, а себя – с королевским плащом на плечах и с тяжёлой короной на голове... Они бы правили вместе и были такими грозными, великими, богатыми, властными. Никто бы не осмелился подойти к их Королевству Под Горой. Как она этого хочет! Тина была готова прямо сейчас с ноги вышибить стену или дверь этой каморки, вывести всех отсюда поскорее – и в Эребор... Но ей не вышибить дверь и уж тем более стену. Даже Торин с его силищей не сможет... Одинокая Гора где-то там, далеко, и ни кусочка, ни даже её макушки не видно из окошка в их камере – там только старые, гнилые деревья...       – О чём ты думаешь? – спросил Торин, уловив изменения на лице молодой феи: она сникла и уставилась глазами куда-то в сторону, размышляя.       – О том, как же я хочу в Эребор, – сказала она и оторвала взгляд от стенки. – Я ни разу в жизни его не видела, а уже по нему скучаю... Как думаешь, я бы справилась с ролью Королевы?       – Думаю, что справилась бы.       – Но почему ты так думаешь? Я всё время веду себя, как настоящая дурочка...       – В любом случае, ты уже не такая, как в нашу первую встречу. За эти две-три недели, что мы с тобой знакомы, ты сильно изменилась. Ты уже можешь кое-как пользоваться оружием...       – Ну не "кое-как"! – встряла Тина, в шутку обидевшись, – а вполне себе хорошо! Я один раз тебя победила на мечах, ты помнишь?!       – Тогда я просто споткнулся, – защищался он.       – Это не считается за смягчающее обстоятельство, Ваше Величество, – улыбнулась Тина. – Если бы мы были противниками на войне, ты был бы мёртв, – Торин тем временем восхищался её торжествующим, весёлым лицом.       – Хорошо, пускай победа за тобой.       – А что это значит, "пускай"? Не делай одолжение. Признай, ведь я тогда честно тебя победила!       – Ну да, да! – сдался он, и теперь они смеялись уже вместе, но тише, чем Тина смеялась в прошлый раз.       До вечера они обсуждали кхуздул и фейский язык. Тина спела Торину крестьянские фейские песенки, которые звучанием походили на звон бубенцов и колокольчиков: там было много буквосочетаний "кли", "тли", "дили", "кон", "дон", "тин" и тому подобное. Торин же тихо пел величественные гномьи напевы и гимны, от которых пробирало до мурашек. И снова в воображении Тины возникали огромные Эреборские пещеры с безмерными богатствами, которые сверкали в полумраке миллионами золотых огоньков... А среди этих огоньков лежало чудище, которое Тина себе даже примерно не могла вообразить – дракон... Если она с гномами и Бильбо когда-то доберётся до Одинокой Горы, ей страшно представить, как они будут бороться со Смаугом... А если что-то пойдёт не так? Боже, нет, лучше не думать...       Наступил вечер. Та эльфийка – Тауриэль – разговорилась с обаятельным Кили, и из их с ним разговора остальным узникам стало понятно, что у эльфов намечается какая-то "пирушка" и что охраняться их камеры будут чуть хуже. Это радовало: всем казалось, что это как-то им поможет выбраться... Но как именно – пока что никто из них не придумал. Эльфы ушли, и где-то наверху уже явно слышалась музыка арф, балалаек и гитар, бубнов, маракасов и прочих музыкальных инструментов. Слуги эльфов волокли туда огромные деревянные бочки с вином и элем, на что бедным гномикам оставалось только завидовать и облизываться.       – Вы нам хоть по маленькому кусочку мяса принесите в честь праздника! – крикнул одному из слуг Кили.       – Вас этот праздник не касается, – проворчал один слуга. – Вы гномы.       – И что с того? Гномы не могут праздновать эльфийский праздник? – возмущался Фили на пару с братом.       – Не могут! Потому что вы – гномы, а не эльфы! – повысил голос сердитый слуга и поволок бочку дальше.       – Чтоб им там подавиться, – буркнул Двалин и сложил могучие татуированные руки на груди.       – Ни у кого не появилось идеи, как нам выбраться отсюда? – спросил Балин без особой надежды на положительный ответ.       – Ни-у-ко-го, – уныло отозвался Бофур, который в шутку сделал из своей шапки-ушанки гнездо, набив её сеном. Критически осмотрев своё творение, он понял, что оно ему не нравится и выпотрошил свою шапку.       – Не лучше ли сдаться? – буркнул из своей камеры Бомбур. – Тут хотя бы кормят. А то если мы выберемся отсюда, то, получается, опять попадём в тот чёртов лес!       – Нет уж! Я не собираюсь тут торчать до конца своих дней! – возмущённо воскликнул Дори. – Бомбур, даже не думай о таком!       – Раз "не собираешься тут торчать", так придумай что-нибудь! – раздражённо крикнул Нори.       – Я думаю... А почему я один должен за всех вас думать?!       – Ты не один думаешь, Дори, – утомлённо ответил Балин. Он сидел на своей кушетке, осунувшийся, похудевший и теперь выглядящий ещё старше. – С тобой за компанию думаю как минимум я... Я уже всё перебрал у себя в голове... Ничего из этого не сработает...       Тину огорчали такие разговоры её товарищей, и она снова приникла головой к железной решётчатой двери... "Шлёп-шлёп-шлёп" – услышала она босые шаги где-то неподалёку и прислушалась сильнее... Словно кто-то крался.       – Пс! – шёпотом позвал кто-то невидимый. Тина подпрыгнула от удивления и забегала глазами туда-сюда по коридору. Никого нет. – Тина, это я! – и тут прямо перед камерой Тины и Торина возник как из-под земли Бильбо Бэггинс собственной персоной!! Это точно был он: кудрявая каштановая голова, его рубашка, перепачканная травой и землёй, коричневая жилетка и штаны, босые длинные ноги, покрытые слоем светлых, кудрявых волос.       – Бильбо! – громким шёпотом воскликнула Тина и двумя руками схватилась за решётки дверей. Её возглас услышали и другие гномы. Они все по очереди подбегали к дверям и принимались смеяться, звать Бильбо и ликовать. – Как ты тут оказался?!       – Меня не поймали, опять, – сияя ответил хоббит – он был ужасно рад видеть своих друзей. – Тише вы! Тише! – испугался он, услышав шаги эльфов парой этажей выше. – У меня ключи, сейчас я вас выпущу. Затем вы сходите в оружейную, заберёте там свои мечи и секиры и пойдёте за мной! – и он принялся максимально тихо ковыряться ключами в замочной скважине камеры Тины и Торина.       – Бильбо, ты не представляешь, как я тебе благодарен! – со сдержанным восторгом сказал Торин. Он всегда был сдержанным, но Бильбо понял его.       – Не благодарите, – усмехнулся он и тихонько открыл дверь. Не успел он никак среагировать, как Тина сильно сжала хоббита объятьями. Единственное, чего она желала последние два дня – это свободы (о смерти она теперь напрочь забыла), и Бильбо дал ей эту свободу.       – Спасибо-спасибо-спасибо! – протараторила она, но, поняв, что хоббит хочет её поторопить и освободиться от объятий, она послушно отпустила его и вместе с Торином пошла искать оружейную. Бильбо тем временем освобождал гномов одного за другим, а они с нетерпением скакали у дверей и хвалили его всевозможными словами. Об оружейной кладовке Бильбо уже позаботился и отпер её, так что Тине, Торину и гномам не составило труда забрать свои вещи.       – Вот твой Оркрист! – воскликнула Тина и протянула Торину тяжёлый меч. У гнома радостно сверкнули глаза при виде этого клинка. Ори оступился и споткнулся о несколько копий, приложенных к стене. Копья тут же поехали и с металлическим звоном упали на груду гномьих мечей.       – Ори! – шикнул Торин. Молодой, неосторожный гном виновато сжался и принялся поднимать копья одно за другим.       – Я тебе помогу, – шепнула Тина.       – Ну, вы готовы? – спросил прибежавший с оставшимися гномами Бильбо.       – Практически, – отозвался Двалин.       – Надо торопиться, – и хоббит постучал пальцем по запястью, словно у него там были наручные часы.       – Ори, Тина, умоляю вас, оставьте всё как есть! – взмолился нервничающий Дори. – Уходим, уходим!       Бильбо семенил впереди всех и осторожно заглядывал за угол. Прямо за ним шёл Торин, держа меч наготове, потом шла Тина со своим колчаном за спиной и с кожаным поясом, а дальше все остальные. Наверху играла весёлая эльфийская музыка, сопровождаемая смехом и пением. Им сейчас не до заключённых – возможно, отряду и удастся сбежать... В итоге Бильбо привёл своих товарищей в винный погреб, где дном вбок лежали пятнадцать бочек из-под вина, яблок и эля.       – Бильбо, а ну, посвяти-ка нас в свой план, – с подозрением сказал Торин. Гномы тоже вопросительно смотрели на хоббита. Бильбо откашлялся и заговорил шёпотом.       – Я понимаю, это не самый лучший план и даже не самый безопасный, но он единственный, который я смог придумать. Это – винный погреб, тут эльфы складывают пустые бочки от различных напитков и потом спускают их через люк по реке...       – Так ты хочешь и нас спустить по реке? – громко переспросил Оин, приложив к уху железную слуховую трубку. Гномы недовольно заворчали.       – У нас уже нет времени придумывать другой план побега! – раздражённо ответил Бильбо, плохо контролируя свой голос, который на некоторых буквах нервно взвизгивал. – Если вам не нравится этот, то предложите мне что-нибудь другое!       Гномы бурчали, но не знали, что предложить вместо этого опасного заплыва в бочках по бурной реке. Тина с содраганием слышала, как она пенится и бурлит там, внизу, прямо под их ногами. Где-то неподалёку послышались голоса эльфов, идущих прямо к отряду. Но голоса были весёлые и нетрезвые, значит это не погоня.       – Быстро в бочки! – скомандовал Торин, и гномы, с недовольством, но всё же пошли прятаться в бочках. Бомбуру опять пришлось тяжелее, чем остальным: его живот застрял и не влезал в бочку. Но Кили и Фили сильно пихнули его, ободрав Бомбуру рубаху на животе, и гном втиснулся. Тина легко запрыгнула в свою бочку, аккуратно сложила рядом с собой меч в ножнах и колчан и приготовилась к не самому комфортному в своей жизни путешествию. Сердце стучало у неё в груди, а ладони покрылись холодным потом. Бильбо залез в свою бочку самым последним, так как перед этим он закрывал каждую из пятнадцати бочек крышкой. Только он залез в бочку с сеном, как в погреб зашли эльфы. Они хором распевали частушки и хихикали над чем-то. Один из них, по-видимому, был настолько пьян, что когда он закрыл бочку Бильбо крышкой, он даже не заметил там хоббита. Тина упёрлась руками и ногами в деревянные стенки бочки. "Какие же они хрупкие! – испуганно подумала она. – Стоит этой бочке наткнуться на небольшой порожек, как она разлетится в щепки!.. Нет, лучше не думать об этом. Не думай – лучше молись..."       Один из эльфов, судя по звукам, потянул рычаг, и пол накренился. "Ну вот и всё". Бочки покатились, а звуки реки стали более чёткими и устрашающими. Стало темнее, а через секунду бочку Тины сильно тряхнуло, и через щели в стенках в бочку затекла ледяная вода. У феи дыхание перехватило: водой окатило колени и руки, потом живот, и спину. Вода уже текла с волос, которые как назло прилипли к лицу феи. Бочку тряхнуло ещё пару раз, и Тина, не удержавшись, врезалась в бочку носом. Всё смешалось в кашу: пена, брызги, шум воды, бочка, наполовину заполненная мутной водой, ночные сумерки, вкус крови, которая текла из раненого носа. Толчки, толчки, толчки, руки и ноги покрывались ссадинами. Тут бочку перевернуло так, что Тина оказалась головой под водой и начала брыкаться в поисках воздуха. Это был один из самых кошмарных и страшных моментов в её жизни. "Только не теряй сознание, Тина, не теряй! Будь тут, иначе захлебнёшься! Держись, Тина, держись! Скоро всё пройдёт..."       Но всё-таки в какой-то момент она не сдержала своё слово и случайно отключилась, но уже на более безопасном месте реки. Пороги прошли, теперь бочки будут плавно плыть по реке, пока не достигнут Эсгарота...