Железное сердце

      Грохот от падения дракона в Пустоши был слышен во всей восточной части Средиземья. Земля содрогнулась у Лихолесья и встревожила эльфов, вода в Долгом Озере пошла рябью. Эсгаротцы переговаривались и с тревогой глядели на север, боясь даже предположить, что могло вызвать там такой грохот. Слово "дракон" не произнёс никто, но все точно о нём подумали. Детям не спалось, взрослые тоже с минуты на минуту ожидали, что из-за северных скал вот-вот вылетит их Смерть и спалит Эсгарот до углей, как это случилось с Дейлом. Но, сколько они не ждали, сколько ни прятались в подвалах и не смотрели на противоположный берег озера, никто так и не прилетел. Опасность миновала. Самые мудрые решили списать гул и дрожь земли на сход лавины и принялись успокаивать суеверный и перепуганный народ.       У Одинокой Горы тем временем происходили суетливые поиски Тины, победительницы самого Смауга. Гномы вооружились, поспешно оседлали своих пони и бегом помчались в облако пыли, поднятой драконом. Кричали и звали Тину – от неё ни слуха, ни духа. Только жёлто-коричневая пыль и тёмное, невероятно огромное тело побеждённой рептилии.       – Кили! Как успехи? – крикнул Торин.       – Нигде нет! – отозвался откуда-то из пыли племянник короля. Сердце Торина очередной раз заныло от этих двух слов. Он беспомощно оглядывался и скакал туда-сюда. Мимо крыла дракона – под ним копались Глоин и Оин. Мимо лап – там кричали Нори и Дори. Ори бегал чуть подальше от них и тоже звал подругу. Торин проехал мимо хвоста Смауга – там бродил в пыли, пепле и земле Бильбо с Балином. Они тоже не нашли ничего и никого. Торин доехал до головы Смауга – до мёртвой, застывшей головы с оскаленными клыками и распахнутыми глазищами. Зрачок до сих пор сохранял в себе озлобленность и хитрость своего хозяина. Морда дракона была настолько огромной, что если бы Торин встал на седло своего пони ногами, то и то бы не смог стать выше макушки Смауга.       – Жаль, что не мне было суждено убить тебя, поганая тварь, – тихо процедил Торин и сжал руками поводья. Пони беспокоился при виде дракона рядом и то и дело фыркал и пятился. – Двалин! – окликнул его король. – Что у вас?       Не успел Двалин ответить что-либо, как из облака появился Бомбур, аккуратно державший на руках небольшой, лёгкий меч. Пыльный и немного окровавленный, с красивой резной ручкой. Правда кончик меча, раньше увенчанный рубиновым камнем, теперь был отломан. Торин обернулся на грудь дракона и увидел под ней лужу тёмной крови. Она до сих пор вытекала из недостающей чешуйки густым потоком. "Молодец моя Тина" – грустно подумал Торин, и у него на глаза слегка навернулись слёзы.       – Торин, – тихо-тихо сказал Двалин, с сочувствием глядя на друга из-под своих густых бровей, – я боюсь, что она может быть там, – и он показал рукой на Смауга, – под его чёртовым брюхом. Если это так, то нам её уже не достать.       Торин, не глядя на товарищей, спрыгнул с пони на землю, снял с седла своё копьё, со злостью замахнулся им и, рявкнув, метнул дракону прямо в глаз. Копьё полетело и глубоко вошло в узкий зрачок. Крик Торина эхом разлетелся по Пустоши и завяз в облаке пепла, окружавшем драконий труп. Глаз Смауга потёк, как проткнутый желток яичницы. Стояла скорбная тишина.       – К чёрту это золото, если оно такой ценой нам досталось! – отчаянно сказал Торин. – Куда я смотрел? Как я это позволил? Почему вы меня не переубедили не пускать туда Тину? – допрашивал он их, махая руками.       – Торин, она его всё же убила...       – И он убил её тоже!       – Эребор спасён, – продолжал Двалин. – Она герой, Торин. Мне жалко её, очень жалко. Мы все её любили как сестру, но... Теперь наш долг исполнен: Смауга нет, Эребор полностью твой. Это победа. Её победа.       – Я не чувствую тут никакой победы... – охрип Торин. – Я раздавлен так же, как и этот златобрюхий гад. Если мы, такие бравые воины, не смогли защитить Тину, то мы далеко не победители. Мы того не стоили, Тина! – он закрыл лицо пыльными ладонями. Бомбур, Двалин, Бофур и Бифур грустно понурили головы. – Ни мой народ, ни золото, ни сам Эребор того не стоил!..       Тишину и тихий шелест о кусты ветра нарушили далёкий топот ног и звон доспехов. Кто-то бежал к ним. Из нерассеявшегося облака показался силуэт гнома.       – Дядя! – крикнул силуэт голосом Фили. Через секунду показался и он сам, с растрёпанными русыми косичками и с румяными от бега щеками. Глаза гномов приковало к нему. – Дядя!       – Что, Фили? – тут лицо Торина изменилось, и он подался навстречу племяннику. – Нашёл?!       – Да, она там! – он показал рукой вглубь пылевой стены и убежал обратно. Гномы сорвались за ним, гремя и бряцая кольчугами, сапогами и мечами.       – Бофур, сбегай лучше к остальным и веди их сюда! – распорядился Торин. Бофур без пререканий исполнил приказание: вскочил на своего пони и погнал его галопом к остальным товарищам. Гномы бежали за Фили довольно долго. Смауга уже не было видно – он скрылся в поднятом пепле. Не было видно ничего, кроме земли под ногами и бегущих рядом бородачей. У Торина в груди теплилась робкая надежда. Что-то ему подсказывало, что Тина выживет, иначе Фили не так бодро прибежал бы докладывать, что нашёл её.       Внезапно молодой русый гном замедлил шаг и остановился. Гномы остановились рядом с ним и немного опешили от увиденного. Среди всего этого полумрака и пепла с комьями земли рос свежий, зелёный куст, который цвёл белыми яркими цветками. Это растение было совершенно неуместно в Пустоши, где растут одни колючки и вереск. Пышное растение благоухало ароматом весны и, как через пару секунд все заметили, было немного примято сверху. Торин начал подкрадываться к кусту первым, за ним мелкими шагами пошли остальные. Все с опаской и благоговением выглядывали из-за плеча своего короля. Торин подошёл совсем близко к кусту, и вдруг с облегчением выдохнул чуть ли не весь воздух, который был в нём. Он увидел лежащую на листве куста Тину. Его живую и вроде целую Тину, разве что пребывающую тут без сознания. Разлохмаченные ветром косы, какая-то маленькая царапка на щеке и на подбородке, пальцы рук красные, как обмороженные. На платье у неё ещё виднелись следы тающего инея. Сапожки в драконьей крови. Она лежит тут, а не раздавленная под драконом, лежит, словно спит на мягкой перине. Тина была жива – дышала.       – Господи! – у Двалина задрожал голос. Хоть он и первым похоронил Тину, но это не значило, что ему было всё равно на её жизнь. Он очень обрадовался, что она цела и готов был тут же заплакать от счастья. – Живая!       – Слава Дурину! – взмахнул руками Бифур и отошёл от куста.       – Я верил, Торин, я верил в неё! – подпрыгнул от радости Бомбур и хлопнул Торина по плечу толстой ладошкой. – Я так и знал, что мы найдём её живой! Знал же!       Все они начали обниматься и восхвалять высшие силы, ответственные за судьбу смертных. Скоро прискакали на пони все остальные, которые были не в меньшем восторге. Они скакали и радовались между собой, а Торин стоял на коленях рядом с Тиной, как мать над колыбелью малыша. Он был слишком рад, чтобы прыгать и кричать. Ему было просто не выразить своё счастье, настолько оно было объёмным и огромным. Нарадовавшись и выдохнув от переживаний и страхов за Тину, гномы аккуратно вытащили её из спасительного куста, который она неосознанно вырастила себе, как спасательную подушку, погрузили на пони и направились к Горе. Пепел оседал, и ясность над Пустошью повысилась. Какая замечательная ночь! Какие замечательные звёзды!..       Тина начала приходить в себя и снова чувствовать свои конечности. Приоткрыв глаза, она увидела над собой каменный высокий потолок, а в нос тут же ударил запах каких-то трав, хвои и лекарств. Она огляделась и увидела у стола, недалеко от кровати, на которой она лежала, Дори, размешивающего что-то ступкой в стакане. Со своей аккуратно-стриженной бородой и сосредоточенным выражением лица он был очень похож на врача с приличным стажем. Он разговаривал с кем-то ещё, находившимся в комнате, но его Тина ещё не увидела.       – ... во всяком случае мне это помогало после былых битв, – объяснял Дори. Эхо голоса гнома-лекаря отражалось от стен и потолка. – Такие раны затягивало! Так что против её ссадин точно подействует, не беспокойся.       – Если они настолько несерьёзные, почему она так долго не приходит в сознание? – недовольно пророкотал голос из угла комнаты. Тина тут же опознала в этом голосе Торина.       – Не так уж и долго, учитывая, что она упала с дракона. Тут дело больше не в ссадинах, а в пережитом ею шоке. Дай ей время оправиться, Торин. Она почти здорова, надо только чуточку подождать.       Тина зашевелилась под тёплым одеялом и почувствовала, как у неё ноют все мышцы: в шее, в руках, в кистях, в икрах. Вскарабкиваться по чешуе дракона в то время, как он находится в полёте и когда тебе в лицо бьёт ветер со скоростью больше ста километров в час, не самое лёгкое дело.       – Ребята, – хрипло сказала она, не узнав собственный голос – настолько он был странный после обморока, – я цела, не бойтесь...       – Тина! – Торин тут же подлетел к кровати Тины, и она его увидела. Чистый, причёсанный и одетый в какую-то свежую, не похожую на походную одежду. Он, улыбнувшись, убрал Тине со лба волосы своей сухой и тёплой ладонью. – Как себя чувствуешь?       – В целом, неплохо. Синяки и царапины пройдут, так что насчёт них не бойся... – и она с некоторым беспокойством посмотрела в глаза мужу. – Я же смогла? Я его убила?       – Убила, убила! – и Торин поцеловал её сначала в макушку, а потом в лоб. – Ты наш герой! Смауг мёртв.       Дори тоже просиял и подошёл к постели со своей ступкой.       – Тина, дорогая, как же мы рады, что ты цела! Мы так испугались, ты бы видела! Мы думали, что дракон своей мерзкой тушей раздавил тебя! Как бы это было ужасно, даже представить страшно... Хорошо ты была без сознания: этот дракон валялся там в Пустоши весь в пыли и крови. Зрелище жуткое! А запах!..       – Ну хватит, Дори, – мягко остановил его Торин. – Сам же сказал, что Тине нужно отдыхать, а теперь рассказываешь ей такие ужасы.       – Я это к тому, что всё это сделала с ним ты, Тина, – оправдался гном и добавил лукаво. – Оказывается, ты у нас та ещё воительница, раз смогла в одиночку завалить целого дракона!       – Ага... – рассеянно кивнула Тина и пошарила рукой у себя по шее. Не найдя на ней шнурок, она принялась беспокойно оглядываться. Торин тут же понял её, взял что-то с тумбочки и положил ей это в ладони. Это был тот самый амулет: бронзовый, холодный, с квадратными узорами, на жёсткой надёжной верёвке.       – Не в одиночку, Дори, – сказала она и показала ему амулет. – Я убила дракона с помощью этого. Без этой странной штуки я бы никогда не смогла к нему подобраться... Смауг рассказал мне об этом амулете. Оказывается, он маскирует меня. Не даёт понять моим "соратникам", что я – маг, как и они...       – Тина, расскажи ты мне уже, что это за чёртовы маги? – не выдержал Торин. – Ты часто говоришь, что у тебя есть их силы, но откуда? Откуда?       Тина покосилась одним глазом на Дори, и тот тут же тактично понял, что ему пора.       – Ладно, у вас тут семейные дела, – выдохнул он и поставил чашку с чем-то неизвестным, но ароматным на каменную тумбу у кровати. – Тина, Торин, тут мазь, уже готовая. Нужно будет нанести её на раны, так они быстрее затянутся. Когда будете готовы пообедать – сообщите. Может быть вы придёте вместе, а может мы доставим обед Королеве в постель.       – Надеюсь, я смогу придти на своих ногах, – улыбнулась Тина. Дори тоже послал ей напоследок улыбку и вышел за тяжёлую дверь. Камин – Тина только сейчас его заметила, так как Дори закрывал его собой – потрескивал и нагревал воздух. Пахло дровами, воском от свечей, свежевымытыми полами и свежевыстиранным бельём. Тина окончательно убедилась, что они находятся в Эреборе, а точнее в одной из его спален. Видимо, она и правда долго была без сознания, раз гномы уже успели тут обустроиться и прибраться. Всё вокруг выглядело давно жилым.       – Ну так?       – Погоди, Торин, дай и мне задать тебе немного вопросов. Сколько я спала?       – Три дня. Точнее, та ночь, когда ты убила дракона, и три дня после неё.       – Ого... А мышцы до сих пор болят...       – Ты голодна? – Торин держал её руки в своих огромных, как две створки панциря моллюска-переростка, ладонях и грел её. Это успокаивало.       – Совсем нет. А странно, ведь я столько дней не ела... Наверное, это моя магия поддерживает во мне силы...       – И всё же вернёмся к "твоей магии", – понизил тон голоса гном и пристально посмотрел фее в лицо своими светло-голубыми глазами. – Ты явно знаешь насчёт неё что-то, чего не знаем мы. Так? – Тина кивнула, потёршись вверх-вниз затылком о подушку. – Ты видела этих твоих магов? – она подумала чуть дольше и кивнула, но уже менее решительно. В её глазах мелькнул еле заметный страх. – И когда ты их видела? Где?       – Они приходили за мной в Эсгароте. Хотели завербовать, – она улыбнулась краем рта. – Почувствовали во мне какой-то потенциал или что-то типо того... Им нужны были воины для какой-то секретной войны... Я не согласилась пойти с ними, и с тех пор их не видела... Они были странные и много говорили загадками. Кажется, они вообще не из Средиземья...       – То есть, они не друзья Гендальфа? – пытался разобраться Торин.       – Нет, эти – нет. Они считают, что он – дитя по сравнению с ними. Говорят, что масштаб их магии намного более огромен... – она зажмурилась и помотала головой снова. – Мне страшно, когда я о них думаю. Я не хочу быть к ним причастной и разбираться, хорошие они или плохие. Не хочу примыкать к ним и не хочу думать, что мои предки каким-то образом были одними из них и передали мне свою силу по наследству... Я хочу быть обычной феей, которая умеет выращивать на камнях мох и цветы – и всё! Я хочу, чтобы этими простыми фокусами и ограничивалась моя магия... – она помолчала. Торин тоже не заговорил. – Но знаешь, зато теперь я больше доверяю этому амулету. С тех пор, как я его ношу, я, разумеется, стала сильнее и опаснее, но зато эти маги теперь меня не найдут, так ведь? – и она хитро улыбнулась, крутя двумя пальцами амулет.       – Да, надеюсь, что Смауг не соврал насчёт его свойств.       – Не соврал. Я видела его глаза. В тот момент он точно говорил правду... – и тут глаза Тины округлились, а чёткие чёрные брови поднялись. – Слушай, Торин... А вдруг мне этот амулет передал... папа? – Торин тоже удивился, что не предполагал этого раньше. – Вдруг он – один из магов и тем самым захотел укрыть меня от всех магических забот и воин? Вполне похоже на правду, да?       – Да, похоже... Но где же он сам?       – Наверное, очень занят... Или он в опасности и не хочет бывать рядом со мной, чтобы не подвергать опасности и меня... – на лицо Тины нашло облачко тоски. – Так бы он и сделал, да. В его стиле... – и она с любовью погладила амулет пальцем по узорам, уже точно веря, что это амулет её отца. Торин полностью понимал чувства своей супруги – он знал, каково это, скучать по отцу и гадать, жив он вообще или уже давно покоится. Он аккуратно приподнял её голову за подбородок и встретился с ней взглядом.       – Грядёт новая жизнь, Тина. Не похожая на старую и более счастливая. Представь: ты убила дракона и освободила Эребор от его проклятого угнетателя. Теперь мой народ может вернуться обратно домой! А мы будем править ими вместе.       – Теперь мы наконец-то будем нормальной семьёй и не будем бояться, что умрём в любую минуту? – и фея улыбнулась.       – Именно!       – Я уже отвыкла от безопасной жизни! – и она засмеялась. – Думаю, я буду долго к ней привыкать... – и она резко стала задумчивой. – А вдруг она мне наскучит? После сражений с гоблинами, эльфами и прочими лесными уродами? Вдруг я не создана для спокойной домашней жизни?       – Ну знаешь, жизнь королей никак нельзя назвать нудной, – улыбнулся Торин. – У них много забот, и иногда эти заботы вполне себе опасные, как ты и любишь.       – Ты имеешь в виду – воины?       – Ну да. Воины, делёж территории... Только дворцовые интриги чего стоят! Борьба за корону между наследниками... Тина, быть королевой отнюдь не скучно.       – Возможно, – согласилась она. – Но в таком случае моя мама была неправильной королевой. Потому что и она, и её жизнь были очень скучными и однообразными...       – Мы будем жить иначе, – убедительно сказал Торин. Тина улыбнулась и крепко обняла его.       Примерно через двадцать минут весёлых разговоров Тина и Торин решили, что пора бы уже сходить пообедать. Король подозвал гномок-служанок, чтобы они помогли Тине одеться. Бенгта, Ида и Рангильд ещё долго не могли выпустить из объятий свою милую, молодую госпожу и заливали её слезами, приговаривая, как же они за неё боялись. Даже Торин не мог их успокоить. Ему пришлось смириться с тем, чтобы поток эмоций гномок стих сам собой, и он ушёл из спальни.       Первой перестала плакать Бенгта и тут же принялась успокаивать своих младших сестёр. Две оставшиеся гномки всхлипнули по последнему разу и принялись переодевать Тину за ширмой. Фея держалась на ногах вполне уверенно и старалась игнорировать боль в мышцах. Ей казалось, что пока она была без сознания, кто-то очень большой и сильный пытался оторвать ей все конечности: руки, ноги, голову. Словно он тянул их все в разные стороны, но так и не оторвал от тела. Вот такая примерно боль. Тину нарядили в новые платья, которые целыми сундуками хранились в Эреборе. Эти платья были шикарными и уже постиранными гномками. Меха, какие-то драгоценные камни, узоры из золотистых ниток, вроде даже вкрапления такого редкого камня, как мифрилл... Тину причесали, одели, и она вновь была на вид прежней: здоровой, целой, прекрасной. Торин тем временем стоял внизу, у лестницы, ведущей в их с Тиной спальню, и ждал Королеву Эребора. И она появилась.       В полумраке горных пещер и в свете факелов на стенах она выглядела загадочно и величественно, как никогда. Небольшая женственная фигурка в тёплом гномьем платье медленно и степенно спускалась по лестнице, но скорее всего не из-за того, что хотела произвести на Торина впечатление, а из-за того, что её настрадавшиеся мышцы не могли ей позволить спускаться быстрее. Одной рукой она слегка вела по перилам, чтобы схватиться за них, если что. Чёрные косы снова сплетены по голове и заколоты, чтобы не болтаться по шее, плечам и спине. Венчала эту элегантную причёску лёгкая диадема из блестящего белого камня. На воротнике, на рукавах и на подоле платья Тины был плотный короткий мех, а на плечах он был чуть длиннее и пушистее, что создавало некоторый эффект крыльев или мантии за спиной. Шея вытянута, смуглая кожа казалась бронзово-золотой, а чёрные глаза – отполированными аметистами. В ней сочеталось и что-то лесное, цветочное и лёгкое, и в то же время что-то горное, холодное и суровое. Как только Тина столкнулась взглядом с Торином, она улыбнулась, и её зубы осветили Эребор своей белизной куда лучше факелов. За всё это время, что я описывала Тину, в Эреборе прошли секунды три. Торин, налюбовавшись Тиной, подбежал к ней и подал руку, чему она была очень благодарна – каждый шаг отдавался болью в ноги и спину. Но ей всё равно не хотелось лежать в кровати, как инвалиду, а прогуляться по Эребору – её новому дому.       – Ты прекрасна! – прошептал Торин. – Иногда мне кажется, что ты невозможна, настолько ты идеально выглядишь!       – Торин, ты меня смущаешь подобными словами, – улыбнулась Тина, придерживая рукой край платья, чтобы не наступить на него во время спуска по лестнице.       – Не смущайся правды. Тина, ты выглядишь, как богиня!       – Спасибо, – и Тина неловко улыбнулась Торину. – Я не привыкла слышать такое в свой адрес. Понимаешь каково это, когда тебе всё детство говорили, что ты уродка?       – Да как они могли?!       – А вот так: кожа тёмная, волосы тёмные, глаза чёрные – всё, уродина. Чёртик. Болотная тина... Давай теперь закроем тему моей внешности?       – Как хочешь... – после пары секунд тишины Король снова заговорил. – Только погляди на это место! Тебе нравится Эребор?       – Ох, Торин, ты ещё спрашиваешь! – и Тина с блестящими от восторга глазами осматривала зал, который было видно отсюда. Мрамор, изумруд, огоньки сотен факелов, пыхтение далёких печей, опасные мостки без перил, похожие на те, что бывают у эльфов, окна под потолками, сквозь которые проникали косые дневные лучи. – Всё такое древнее! – и Тина перевела взгляд на старые рисунки и узоры, выбитые прямо в камне какими-то древними гномами-каменотёсами.       – Ещё бы. Даже я не знаю, насколько давно был построен этот зал. Пойдем, нам нужно в столовую.       Они, держась за руки, то шли, то бежали по переходам и коридорам Эребора и так и не встретили ни одного гнома, хотя их голоса постоянно были слышны и эхом летали по подземному королевству. Шаги Торина и Тины гулко отскакивали от пола и пролетали под потолком, между колоннами, рядом со статуями. Эребор уже завоевал сердце Тины, хоть она успела увидеть только малую его часть. Некоторые коридоры ещё были в паутине и пыли, а некоторые уже были убраны и вымыты гномами. Голоса их друзей становились ближе. Вдруг Торин резко свернул из коридора вправо, пробежал с Тиной по лестнице и они оказались в уютной, хоть и тёмной, столовой. Тут было столпотворение – весь отряд Торина общался здесь, бродил между стульями туда сюда и курил трубки. Обогнавшие Торина и Тину окольными путями гномки уже обслуживали некоторых гномов и желали им приятного аппетита. Столы были заставлены отмытыми бокалами, графинами и тарелками, от которых шёл пар и запах свежего мяса. Видимо, гномы ездили на охоту. Тут Кили обернулся к выходу из столовой и, увидев Тину с Торином, закричал радостным, не своим голосом. Все гномы тут же обернулись и также радостно заголосили и пошли обниматься с подругой. Благодарили её, спрашивали о самочувствии. Маленький Бильбо ничего не смог сказать от радости и просто стиснул Тину объятиями.       За обедом обсуждали победу над Смаугом, охоту на кабана, который сегодня и был у гномов на обед, а также пытались обсуждать ближайшее будущее королевства Эребор. Скоро сюда должны съехаться гномы – с Синих Гор, родных для Торина, Кили и Фили, с Железных Холмов, с Мории и так далее. Но также есть вероятность – и весьма неприятная, – что на отвоёванное золото гномов могут позариться и те, кому оно ни коим образом не должно принадлежать: всякие эльфы, люди и может даже гоблины – они в каждой бочке затычка. Раньше всех их не подпускал к золоту Смауг, но теперь его нет, а гномов принято бояться меньше, чем дракона. Поэтому, скорее всего, теперь некоторые народы Смедиземья решат обнаглеть и полезть в Эребор за своей долей. Тине это не нравилось. Хоть она по природе и любит битвы, но теперь она видела их по другому: не как развлечение и подвиг, а как риск потерять близких и самой быть убитой. У всех было общее ощущение того, что ничего ещё не позади. Что их приключения отнюдь не закончились на смерти Смауга...       Обед прошёл мило, сытно и вкусно. Убрав последствия пиршества, гномы снова разбежались по Горе, кто куда. Некоторые разошлись проверять работу печей, топивших помещение вместо Смауга, некоторые чинили стену, которую также проломил дракон, пока удирал от Тины. Гномки продолжали драить полы, а Тина и Торин, наслаждаясь тем, что отныне они могут быть друг с другом сколько влезет, решили проветриться и прокатиться на пони по Пустоши вблизи Горы. Они бежали по коридорам, смеясь и припрыгивая. То вбегали в тоннели, то бежали по мосткам. И вдруг их путь прошёл через один из ярусов сокровищницы. Тина убежала немного вперёд Торина и перешла на шаг, разглядывая обгорелые каменные бортики ярусов. Тут было светлее, чем тогда, три дня назад, а светлее было потому, что был день, а не вечер, и потому, что в стене до сих пор зияла огромная дырища. Далеко внизу блестело бликами золото. Тина не успела разглядеть его вблизи, но ей не то чтобы это было сильно нужно. Она легко могла жить без золотых украшений, колец и корон. Драконий недуг не переходит на фей, слава Богу. А вот на гномов... Тина обернулась на Торина.       – Торин, ты идёшь? – и эхо её голоса ещё несколько раз повторило за ней: "Идёшь?.. дёшь?.."       Он стоял у обугленного бортика, замерев, как околдованный, и смотрел вниз, на блестящие холмы. Сияние драконьего древнего золота освещало половину лица гнома, другая половина его лица была в тени.       – Торин, – сказала Тина погромче и медленно пошла к нему навстречу. – Ты может не заметил, но ты стоишь на месте.       – Тина, как ты можешь так относиться к нашему сокровищу?       – Как "так"?       – Невнимательно, – и он краем глаза посмотрел на Тину. Ей этот взгляд не сильно понравился. – Тебе словно всё равно на него! Ты только подумай: это золото добывалось моими предками целыми сотнями лет! Оно древнее, чем Эребор!.. Больше ни у кого в Средиземье нет таких богатств!.. Разве у тебя это не вызывает восторг? – и он посмотрел ей прямо в глаза. Взгляд помешанного: такое странно-счастливое лицо и расширенные до невозможности зрачки.       – Торин! – напуганно сказала Тина и взяла его за руку. – Тебе не кажется, что ты стал странно себя вести?       – О чём ты? – рассеянно спросил гном. Его потемневшие глаза блестели в полумраке.       – Ты уже ходил смотреть на золото, пока я была без сознания? – серьёзно спросила она. Торин понял к чему она ведёт и стал говорить уклончиво и с осторожностью.       – Я был тут пару раз. Недолго. Один раз, чтобы потушить пожар, а второй, чтобы посмотреть, как идёт ремонт стены. Тина, у меня нет Драконьего Недуга. Я это уже проверил. Почему я не могу просто восхищаться своим золотом, не будучи больным?       – Потому что ты... наследник Эребора, – робко ответила она, – внук Трора, сын Траина... Вы, к сожалению, этому подвержены. Оно у вас в крови.       – Это вовсе не значит, что мне тоже передастся их болезнь, – Торин говорил это уверенно и твёрдо. – Это были их проблемы, в их головах. Я же другой, я видел, что с ними творилось и не допущу, чтобы со мной случилось того же.       – Ты меня, конечно, прости, но зависимые люди всегда отрицают свою зависимость до последнего.       У Торина появился недобрый прищур. Давно он на неё так не смотрел – с тех пор, как они познакомились. Черты лица гнома в полумраке стали казаться резче и острее.       – Ты мне всё-таки не веришь? – сказал он густым басом.       – Торин, я не могу тебе верить, – взмолилась Тина. – Драконий Недуг очень коварен, он в миг способен завладеть твоим разумом! Я просто хочу тебя от него уберечь!       – Уберегать меня не надо, – отрицательно помотал он головой. – Мне надо верить, – он всё сильнее напирал на Тину и непроизвольно повышал голос. Фея пятилась и сжималась, испуганно глядя на мужа. – Я не хочу, чтобы ты подозревала меня во всякой ерунде! Я способен противостоять чему угодно: и нужде, и боли, и всяким соблазнам типа золота и власти. Я сильнее духом, чем мои предки, ты понимаешь или нет?!       – Я п-понимаю! – пискнула Тина. Голос Торина до сих пор гулял эхом по залу. Увидев круглые от страха глаза Тины, он вдруг остыл и понял, что пора бы ему сбавить обороты.       – Прости, – с недоумением по отношению к себе сказал Торин. – Что-то на меня нашло...       – Ничего, – чуть дрогнувшим голосом отозвалась Тина. Она всё ещё настороженно косилась на мужа. – Бывает. Ты же холерик, – неловко усмехнулась она.       – Просто пойми меня, – уже сдержанно и тихо сказал он, – я вполне могу отрицать наличие у себя Драконьего Недуга, если у меня его и правда нет. Я не болен, Тина.       Его глаза внезапно снова стали прежними – зрачки сузились и перестали быть размером со всю радужку. Торин вернулся. Тина выдохнула и чуть с натяжкой улыбнулась.       – Хорошо. Я тебе верю, – она провела своей маленькой ладонью по его щеке. – Просто ты меня немного напугал тем заворожённым взлядом, которым ты туда смотрел... Ну да ладно! – сказала она бодрее. – Мы же собирались на пони прокатиться, так ведь?       – Да! – опомнился Король и улыбнулся прежней улыбкой, что немного утешило Тину. – Точно! Пошли, нам нужно подышать свежим воздухом.       – Вот это уже другой разговор!       И они убежали из сокровищницы прочь, к стойлу, в котором их ждали пушистые пони. Хоть Тина и делала вид, что всё уже прошло, что она больше не беспокоится насчёт Торина, но это было далеко не так. Наоборот, теперь у неё на душе было очень неспокойно. "Эти его глаза были первым звоночком. Такие чёрные и одержимые! Господи, что с этим делать? Как его спасать! Он уже болен, но не видит этого... Дальше будет только хуже..."