Железное сердце

      Этот морозный и ясный день определённо запомнится народам Средиземья на долгие годы – это был день, когда на северных скалах началась великая битва за золото Эребора.       Люди из Эсгарота и эльфы Лихолесья – все на одном поле боя против маленького отряда сошедшего с ума Дубощита. Пришельцы все как один были вооружены, разъярены и одержимы одной лишь сверкающей древней добычей, которая кроется в где-то недрах Одинокой Горы и в результате осады обязательно достанется им.       Зимний воздух то и дело гудел и выл от протяжных звуков литавр и труб. Эхом гремели щиты и доспехи, отовсюду звучали воинственные кличи и призывы. Однако бой всё ещё не начинался, так как с востока на подмогу Эребору вдруг начало приближаться ещё одно войско – войско гномов с Железных Холмов с королём Даином Железностопом во главе. Грубые, отливающие на солнце малахитом и медью кольчуги гномов против лёгких и изящных мифрилловых доспехов эльфов и людей. Луки против секир, топоры и булавы против мечей и копий. Казалось бы, сейчас между ними начнётся кровожадная битва, и два воинственных потока воинов вот-вот столкнутся между собой в смертельной схватке.       Но тут снова произошла неприятная неожиданность, которой не предвидел никто, даже мудрый эльфийский царь. Под грохот барабанов и дикие рёвы из-за гор и из-за каждой скалы на площадь начало высыпаться бесчисленное количество серых (под цвет скал) вооружённых гоблинов, которые тут же неведомым образом окружили собой всю Одинокую Гору и заодно – войска гномов, эльфов и людей.       Попавшим в неожиданную осаду воинам не осталось ничего, кроме как объедениться под влиянием ситуации и начать биться плечом к плечу, так как большим из зол на данный момент всё-таки оказалась армия гоблинов, а не делёжка сокровищ. На площади перед Одинокой горой сошлись и столкнулись четыре стороны: гоблины, люди, эльфы и гномы. Бой разгорелся тотчас, ощетинившись пиками и мечами, как гигантский дикобраз. И брызгала кровь, и слышались стоны, и снег окрашивался в красный. Размахивали руки, летели стрелы и падали под ноги своим товарищам воины. Гоблины злорадствовали и убивали своих противников крайне жестоко. Эльфы действовали аккуратно и скоординировано, гномы все как один шли напролом, а люди же делились на отважных героев и на тех, кто трусил и предпочитал прятаться товарищам за спины.       Что же насчёт Короля под Горой, то он очень ясно и детально видел происходящее на площади со своего балкона, однако всё равно ни в какую не позволил своему отряду принимать участие в битве. «Отныне наше дело – защищать сокровища Эребора! С остальным Даин справится и без нас... Надеюсь, все меня поняли?» Немногочисленным жителям королевства под Горой оставалось только подчиниться своему королю-самодуру и выжидать, с угрызениями совести слыша раздирающие крики союзников прямо за стенами. Бурная битва шла во всю мощь до самого вечера, а Торин Дубощит с затуманенным разумом так и продолжал чахнуть в сокровищнице над своим ненаглядным золотом, напрочь забыв и о чести, и о дружбе, и о Бильбо, и даже о своей жене – Тине Эдельвейс...       Тина не застала начала той битвы, которую гораздо позже назовут Битвой Пяти Воинств: не успел Торин толком объявить о начале войны, как нахлынувший приступ слёз и рыданий зажал фее горло и заслонил ей глаза. Она убежала оттуда прочь, буквально вслепую и, непонятным образом найдя именно ту палатку, в которой они с Бильбо сегодня ночевали, спряталась в ней, повалилась на лежанку и расплакалась. Горячие слёзы залили ей руки, лицо и мех на воротнике её королевского плаща. Она рыдала без остановки, без передышки и без утайки – во весь голос, горько и тоскливо. Всё, о чём она мечтала всё это время, всё, что двигало её вперёд, к Горе – всё в раз оказалось бессмысленным, жестоким и неправильным. Её супруг сошёл с ума и больше не желает её знать. У неё нет дома, практически не осталось друзей. Пути обратно в Лес Фей тоже нет – ей всегда не было места на родине. Тина была в полнейшем отчаянии, и её в этом можно было понять.       Весь первый день боя она провела в той самой палатке, лёжа ничком и ни с кем не общаясь. Отыскавший её Бильбо хотел было её подбодрить и утешить, но подавленная фея не захотела идти на контакт, из-за чего хоббиту пришлось оставить подругу в покое. Он в тишине приносил ей еду и воду, укрывал её пледом, сидел неподалёку, чтобы хотя бы своим присутствием выражать ей поддержку, но Тине всё ещё было плохо. Ей нужно было время, чтобы отойти ото всего, что с ней произошло за последние сутки.       Сумерки. Где-то вдали, за пределами лагеря, всё ещё громыхал бой с гоблинами. Носились между палатками беспокойные санитары. Бильбо и Тина молча сидели в разных концах палатки, слушая свист зимнего ветра и треск от пламени мелкой свечи...       Несколько дней подряд в военном лагере царила всё та же страшная суета. Ни утром, ни днём, ни ночью не было тишины и покоя в палаточных коридорах. Постоянно сновали туда-сюда военные, то переговариваясь, то нервозно переругиваясь между собой. Эльфы вели себя тише людей, но и от них иногда возникали проблемы – к примеру из-за того, что они безумно любили делать людям замечания и как-то цеплять их язвительными фразами за живое, что никак не способствовало мирному настроению в лагере. Всё было как на иголках, всё куда-то спешило, и буквально каждый был очень напуган происходящим. Войска эльфов и людей были как никогда близки к полнейшей деморализации. Это же можно было сказать и о гномах, так как те ожидали, что позвавший их Торин примкнёт к ним и будет бороться за гору плечом к плечу со своими соратниками. Однако тот лишь спрятался, оставив Даина и его войска разгребать всё самостоятельно, без каких-либо объяснений, что было не очень красиво со стороны Короля Эребора. Но того это ничуть не волновало...       Размышляя о войне и подслушивая разговоры о ней окружающих, маленький Бильбо, закутанный в плащ с глубоким капюшоном, сидел на небольшом валуне, который лежал неподалёку от входа в его с Тиной палатку. Он сидел и с сосредоточенным выражением лица царапал маленьким ножиком на том же самом валуне простые рисунки: изящный цветок с широкими лепестками, дубовый жёлудь, гора с заснеженным пиком, нагруженные сумками пони, сундук с сокровищами... клыкастый гоблин в броне. Поглядев на последнего пару секунд, хоббит медленно и неуверенно поднёс к груди нарисованного уродца остриё своего ножа... и вдруг коротким ударом «пырнул» его, вложив в этот жест всю свою злость. Ножик жалобно звякнул от удара о камень. Гоблин же внешне остался цел и был ни капли не ранен...       – Я бы на твоём месте приберёг этот нож и не тратил бы его на подобные пустяки, Бильбо Бэггинс. Вдруг бы ты его сломал? – раздался глубокий старческий бас над головой у хоббита, заставив того чуть подпрыгнуть от неожиданности. Бильбо скинул с кудрявой головы капюшон, чтобы лучше видеть подошедшего собеседника – которым являлся никто иной, как Гендальф – и с неприкрытой иронией ответил:       – К чему, интересно, мне его беречь, если кое-кто всё равно даже близко не подпускает меня к полю боя?..       – Этот загадочный Кое-кто всего лишь хочет уберечь непутёвого хоббита от мучительной и глупой гибели в неравной битве.       – Так значит, и у тех, кто там сейчас воюет, гибель будет считаться глупой – так, Гендальф? Ведь все те воины тоже гораздо слабее, чем гоблины! Их силы также не равны! – взъелся Бильбо, с вызовом заглядывая магу в глаза. Тот лишь издал тяжёлый вздох и направился прочь, но хоббит не унимался и тут же соскочил с валуна, догоняя волшебника, чтобы закончить начатый спор.       – Нет уж ты меня выслушай, Гендальф!.. Ну скажи, с чего ты взял, что я имею право отсиживаться в лагере и не принимать в войне никакого участия? Чем я хуже остальных, ответь наконец?       – Как минимум тем, Бильбо, что ты любому из здешних воинов по пояс ростом! – проворчал маг, широко шагая между рядов серых палаток. – На тебя наступят и не заметят, так что не смеши меня, умоляю.       – А гномы? Они тоже не высокие, но им это ничуть не мешает сражаться.       – Гномы с самого детства растут с секирой в одной руке и с щитом в другой. Ты же, уж не сердись, рос в полях и в лесу, нюхая цветы и отлавливая сачком бабочек – какой из тебя воин?       – Пусть так, но всё-таки с августа я кое-чему успел научиться, – заявил Бильбо, взявшись за рукоять своего кинжала, подвешенного на набедренном ремне. – Я, чтобы ты знал, даже собственноручно убил парочку гоблинов во время нашего похода.       – Хорошо, пускай с парочкой из них ты сумел расправиться, – остановился и повернулся к хоббиту Гендальф, – но что ты будешь делать против тысячи таких же упырей, вооружённых до зубов и не щадящих никого живого?!       – Вероятно, я буду делать то же, что и все, – упрямился кудрявый коротышка, на что маг только раздражённо вздыхал и закатывал глаза. – Каждый из воинов сражается против «тысячи гоблинов», Гендальф. И для всех – для меня, для эльфов, для людей – опасность в битве одинаковая... Я не хочу отсиживаться в тени – я хочу быть хоть чем-нибудь для них полезен. Как же ты не можешь этого понять?..       – Я очень даже понимаю тебя, мой маленький храбрый хоббит, и я бесконечно ценю твоё стремление помочь, – смягчился маг и, склонившись, положил свою шершавую ладонь на плечо мистеру Бэггинсу. – Но я никогда не прощу себе твоей гибели в первый же час твоего пребывания там.       – Ты меня недооцениваешь. А как же твои слова о том, что я не так прост, как кажусь на первый взгляд?       Гендальф растроганно улыбнулся, похлопал хоббита по плечу и снова распрямил спину.       – Я подумаю над твоим желанием воевать, Бильбо... Но учти, без Тины я тебя на поле боя всё равно не выпущу. Будете держаться вместе – вдвоём, так уж и быть, сойдёте за целого воина.       – Ты случайно не хочешь сказать, что в силы Тины ты веришь больше, чем в мои?!       – Не забывай, мой друг, что с недавних пор наша Тина не простая фея, а фея, обладающая магией. А тот таинственный кулон может сделать её намного сильнее десятерых гоблинов, уж поверь мне. К тому же, вспомни, кто не так давно одолел Смауга в рукопашном бою... – они оба значительно помолчали какое-то время, проникнувшись уважением к их маленькой подруге. – То-то же... Кстати, как она сейчас?       – Тина? Да вроде бы всё также... Мне её так жаль. Я постоянно пытаюсь за ней ухаживать, но она как будто под гипнозом – не замечает ни меня, ни моих ежедневных усилий.       – Не торопи её. Поставь себя на её место – тебе тоже было бы очень непросто пережить расставание с любимым человеком подобным образом, не так ли?       – Это точно... Но всё же мне её не хватает – той Тины, которой она была по пути к Одинокой Горе.       На пару секунд в их диалоге повисло скорбное молчание, пока Гендальф его не нарушил своим вздохом.       – ... Давай-ка, Бильбо, мы с тобой обойдём наш лагерь кругом, а затем заскочим обратно к вам в палатку. Я хочу повидаться с Тиной – уже двое суток не навещал нашу маленькую героиню.       – Хорошо, Гендальф, я не против...       Пройдясь по однообразным коридорам между рядов военных палаток, Гендальф и Бильбо вдоволь насладились гнетущей атмосферой войны: уставшие воины, у которых нет сил даже на то, чтобы сидеть; запах медицинских настоек, ржавого железа и костра; болезненные стоны раненых и жуткие сплетни сидящих в запасе, содержание которых неизменно сводилось к тому, что победа над гоблинами им и близко не светит. «Куда же подевалась их вера? Откуда такое уныние?..» – с тоской думал про себя хоббит, боязливо поглядывая по сторонам и опасаясь увидеть кого-нибудь с оторванной рукой или ногой. И такое бывает в боях, тут уж никуда не денешься.       Пройдя мимо столовой и лазарета, маг и хоббит снова оказались у той самой неприметной палатки, в которой обитали Тина и Бильбо. Её края, не закреплённые у земли верёвками, то и дело трепыхались на ветру, запуская внутрь ледяной воздух, что так сильно мешало хоббиту засыпать по ночам. Отодвинув, словно занавеску, край палатки, Бильбо и Гендальф проникли внутрь неё... но тут увидели то, что совершенно не ожидали увидеть.       В центре палатки в медитирующей позе стояла Тина с плащом на плечах. Расставлены в стороны руки, веки прикрыты, а вокруг неё, как мотыльки вокруг источника света, парят поднятые левитацией простые маленькие камни. Какие-то парили на уровне её головы, какие-то на уровне пояса. Заворожённые этим странным зрелищем, Гендальф и Бильбо замерли на пороге палатки молча, но долго оставаться незамеченными не смогли. Тина приоткрыла глаза и, увидев пришедших, тихо охнула и опустила руки вдоль тела. Летавшие вокруг неё камни тут же со стуком упали на землю.       – Ну, чего вы так смотрите? – смущённо спросила она, переводя усталые глаза с одного пришельца на другого. Похудевшая, бледная – сама на себя не похожая... – Как будто в первый раз видите, как я колдую.       – Да нет, мы просто... эм, – торопливо отозвался Бильбо, еле скрывая на лице радость от того, что фея вновь заговорила и встала с постели. – Нам уже непривычно видеть тебя такой. Мы думали, что застанем тебя в кровати, как всегда.       – Да я тут, знаешь ли... решила, что пора бы мне уже немного размяться, – сиплым голосом отозвалась она, чуть пнув валявшиеся под ногами маленькие камни, а затем добавила с печальным смешком. – Не век же мне теперь лежать и плакать, верно?       – Это хорошо, что ты сама пришла к этой мысли, не то я уже было подготовил целую речь по возвращению тебя снова к жизни, – подал голос маг в остроконечной шляпе и совсем слегка улыбнулся. – С возвращением тебя, Тина.       Та улыбнулась через силу в ответ, а Бильбо не выдержал и наконец-то сжал убитую горем подругу в крепких объятиях, на которые та с радостью ответила.       На следующий день Тина выглядела уже совершенно оправившейся, что очень радовало мага и хоббита. Фея начала разговаривать, выходить из палатки, гулять и дышать воздухом, в котором, правда, было слишком много пепла, чтобы он мог называться свежим. И всё бы ничего, да вот только по её суетливым и грустным глазам каждому было понятно, что в ближайшее время Тина собирается примкнуть к воюющим против гоблинов, и ей абсолютно не было важно, переживёт она эту битву или нет. Возможно, ей даже хотелось не пережить её и погибнуть героем. По крайней мере так, по её мнению, было куда лучше, чем уйти в историю изгнанной королевой и предательницей гномьего рода...       В один из дней, когда Тина в одиночку гуляла по военному лагерю, она заплутала между палатками и, чуть позабыв, где находится её собственная, случайно набрела на лазарет, из которого ежесекундно слышались тяжкие оханья, стоны и всхлипы, а также шли запахи лечебных эльфийских трав и чего-то со спиртом. Сердце феи тревожно сжалось при мысли о раненых. Прекрасно понимая, что она может увидеть в том лазарете, она подумала секунду и всё же решила поддаться своему любопытству: Тина смело и как можно более незаметно шагнула внутрь врачебной палатки, запахнув за собой вход, и из-под капюшона оглядела тесное помещение.       Зеленоватый цвет от ткани палатки падал на лица больных, делая их ещё более похожими на трупы. Худые, полураздетые и забинтованные то в одном месте, то в другом: руки, ноги, головы или то, что от них осталось после боя. У некоторых бинты и вовсе были насквозь пропитаны кровью, но к таким пациентам быстро подходили лекари-эльфы и начинали заниматься перевязкой. Почти у каждой кровати стояли тазы с окровавленной водой и плавающими в ней белыми тряпками. Лекарственные зловония остро врезались в ноздри феи, отчего ей хотелось прикрыть нос рукавом, но та зачем-то терпела.       С одной из лежанок возле неё раздался требовательный хрип, и Тина развернулась к этому человеку. Хрипевший в результате битвы остался без глаза, и потому часть его головы, включая правый глаз, была забинтована, но уцелевшим левым глазом мужчина смотрел прямо на фею и параллельно протягивал к ней свою тонкую изодранную руку.       – П-передайте!.. – сипел он еле слышно и с таким отчаянием в голосе, словно он вот-вот уйдёт на тот свет.       – Что? Что вы хотите? Воды? – присев на корточки, спросила у него Тина. Отбросив брезгливость, она осторожно взяла его за руку в качестве хоть какой-то поддержки и пристально глядела в лицо больному, выпытывая ответ на свой вопрос. Мужчина отрицательно помотал головой, елозя затылком по подушке, и договорил свою фразу до конца.       – Передайте... моей дочери... что я безумно л-любил её... Я редко говорил ей об этом... Она должна это знать – экхе-кхе-кхе!.. – после чего тот страшно закашлялся и привлёк тем самым внимание эльфов. Пока те хватали нужные лекарства и бежали к больному, Тина продолжала держать его за руку и громко говорить ему, чтобы утешить:       – Она знает, знает это, поверьте мне! Она понимает, что вы её любили, и верит в вас! Вы выживете и сами ей в этом признаетесь, слышите? Вы увидите свою дочь, обязательно! Только потерпите немного, вам надо лечиться.       – Госпожа, прошу вас, посторонитесь немного, – попросила остроухая санитарка и присела на то место, с которого только что поднялась фея. Тина всё ещё была не в силах оторвать глаз от того больного и обезумевшего от отчаяния человека, но эльфийский ровный голос одного из лекарей быстро вывел её из транса.       – Госпожа, вам не хорошо здесь находиться. Раненые воины – крайне неприглядное и невесёлое зрелище. Вам может стать плохо от их состояния, так что давайте мы с вами лучше выйдем на улицу. Вы в порядке?       – Да... Да, со мной всё хорошо, не волнуйтесь. Благодарю вас, но я выйду сама – не стоит меня провожать, – и та, еле сдерживая подступившие от смешанных чувств слёзы, широкими шагами вышла на воздух, так и не узнав, выжил тот человек или нет.       Перед её глазами быстро сменялись нечёткие образы: человек на поле битвы – гоблин с занесённым мечом – гоблин, поранивший воину лицо и часть груди – маленькая девочка, она же дочь того воина. Да, Тину очень зацепила эта история. Как минимум потому, что она внезапно узнала в той несчастной девочке себя.       Девочка, отец которой ушёл на неизвестную войну и может с неё не вернуться...       Отец, не по своей воле покинувший дочь...       Скрипнув зубами и проглотив образовавшийся в горле ком, Тина вдруг вспомнила расположение своей палатки и зашагала прямо к ней – решительно, как никогда прежде.       Войдя на её порог и застав там Бильбо и мага Гендальфа за чаем, она схватила с порога давно заброшенные лук и колчан, наполненный стрелами, надела это всё на себя и без предисловия заявила:       – Хватит с меня здесь отсиживаться – отправляй нас с Бильбо на битву, Гендальф. Сегодня же, как только туда отправится свежий взвод. И даже не пробуй со мной об этом спорить.       От этих слов бедный хоббит вздрогнул и с перепугу уронил в свой чай лишние пару кубиков сахара...       На закате, в последний рывок за сегодняшний день, отправлялась на битву новая партия воинов, в числе которых были и двое отважных полуросликов – Тина и Бильбо, одетые в лёгкие латы и прочные гномьи кольчуги. Даже несмотря на сегодняшнюю полуторачасовую тренировку, Бильбо не выглядел слишком уверенным в своих навыках ближнего боя. Но всё же в его глазах можно было увидеть искреннее желание прекратить отсиживаться в тылу. Умеет он воевать или нет, но хотя бы попытаться внести свой вклад в общее дело он должен.       Тина, напротив, смотрелась непривычно серьёзной и собранной. С таким лицом, какое было у неё перед выходом на поле битвы, она действительно производила впечатление бывалого и опасного воина, который не будет щадить своих врагов и сможет расправиться с ними на месте. Закатное медное солнце красиво освещало фею, отбрасывая ослепительные блики на её снаряжение и делая её глаза прозрачно-янтарными, с узкими точками зрачков. Её волосы выглядели иссиня-чёрными и блестели, как воронье крыло, а кожа была словно отлита из золота.       Такое описание при взгляде на Тину в этот момент приходило в голову сентиментальному хоббиту, у которого буквально руки зачесались зарисовать подругу такой: черноволосой неуловимой воительницей с волшебным амулетом на шее и с колчаном за спиной. «Но да ладно, не время сейчас думать о художествах. Надо сосредоточиться на битве. Думай о битве, Бильбо, думай...» – мысленно говорил хоббит сам себе, чтобы немного успокоиться. Хотя, признаться, мысли о битве – это самая последняя вещь, которая могла бы успокоить...       – Тина, ты как в целом? Г-готова? – чуть заикнувшись от волнения спросил хоббит.       – Думаю, что готова... Я никогда так не хотела взять в руки оружие, как в сегодняшний день. Можно даже сказать, что я по этому соскучилась.       – В таком случае, тебе везёт чуть больше, чем мне, – грустно усмехнулся тот, рассеянно пиная маленькие колючие камешки у себя под ногами.       – Ничего не бойся, Бильбо, – доверительно сказала фея, положив ему нежную ладонь на плечо. – Пока я буду рядом с тобой, гоблины тебя и пальцем тронуть не успеют.       – А как насчёт стрел или копий?       – Моя магия и против них сработает, поверь мне. Она остановит их на лету.       – Да я верю, правда... Кстати о магии: ты же запаслась своими силами, так? Тебе точно их хватит в сегодняшнем бою?       Тина в ответ на переживания хоббита лишь слегка засмеялась – к слову, впервые за долгое время.       – Ну конечно же я запаслась ими, Бильбо – я не настолько наивная, как вам всем кажется... Знаешь, ты такой милый, когда волнуешься за близких.       – В нашем положении это замечание не сильно меня утешает, но... спасибо, – слегка смутился хоббит, и Тина успокаивающе взяла его за руку.       – Ну что ж, ни пуха вам, – в какой-то момент тихо сказал один из эльфов, чьи обязанности не выходили за пределы лагеря и отчего ему не грозило участие в бою в ближайшее время.       – К чёрту, – отозвался бородатый мужчина из отряда, слегка улыбнувшись. Глядя на него, можно было с лёгкостью зарядиться мужеством и храбростью на несколько битв вперёд. Поэтому, взяв со своего товарища пример, остальные воины расправили плечи, нахмурили брови и приготовились к наступлению, а точнее к удару гоблинам в спину. Мечи, луки и стрелы на изготовке. Щиты взяты покрепче.       – Да прибудут с вами силы и храбрость ваших предков, – пророкотал из-за большого валуна Гендальф и пристально, с родительским волнением, поглядел на маленьких Тину и Бильбо. – Заклинаю вас, будьте аккуратны и не лезьте лишний раз на рожон. Тина, слышишь меня? Не геройствуй.       – Тут уж как получится, Гендальф. До встречи, – улыбнулась она краем рта и, дождавшись сигнала, вместе с Бильбо и ведущими воинами юркнула в тень огромной северной скалы. Вечерняя вылазка началась.       В серых плащах на фоне серых скал и камней немногочисленную роту людей практически не было видно. Они крались к одному из лагерей гоблинов по дну ущелья в полной тишине, даже не переговариваясь, так как каждый изданный звук мог сыграть с ними очень злую шутку. В спину им светил раскалённый алый закат, озаряя скалы цветом близким к кровавому. Не самая добрая примета...       У Бильбо ощутимо колотилось в груди его маленькое хоббичье сердце, а ладони предательски потели, из-за чего меч в них лежал не надёжно и при неосторожном движении мог легче лёгкого выскользнуть из рук. Перед ним по-кошачьи бесшумно бежала трусцой Тина, полусогнув спину и колени, а у неё из колчана высокими и лохматыми ёршиками торчали оперения стрел. «Надо же: не успело ещё ничего толком случиться, а меня уже до мурашек настораживает происходящее, – рассуждал про себя хоббит. – Как-то подозрительно пусто вокруг. Не может быть такого, чтобы ни один гоблин здесь в это время не околачивался... А может нас поджидает засада?»       Ватная тишина этого места действительно со страшной силой давила на уши воинов, а также на их напряжённые нервы. Каждый шорох казался грохотом, а каждая тень – тенью врага. Казалось, что в любой миг объявится затаившийся гоблин. В любой момент выпрыгнет из-за большого валуна и даже мокрого места от тебя не оставит. Размажет о скалы, искромсает, а под конец своего грязного дела – улыбнётся... Представляя в головах кровожадные исходы этой рискованной вылазки, кто-то из воинов нервно пыхтел, кто-то непрестанно крутил головой в разные стороны, а кто-то просто бормотал себе под нос слова молитвы.       – Слышь, Дикон, хорош тебе там колдовать! – шикнул на молившегося парня тот самый предводитель с густой бородой. – Я твой шёпот постоянно путаю с гоблинским шушуканьем! Прислушиваться мешаешь!       – Простите, господин. Я просто... молился за наше спасение, – смирно признался ссутуленный парнишка, неловко державший свой меч наготове.       – В нашем случае молитвы уже никакой пользы не принесут: ты вот будешь молиться, а к тебе со спины подберутся и как всадят стрелу меж рёбер... Так что впредь не отвлекайся на всякую чепуху, а лучше оглядывайся по сторонам почаще...       – Вера – не такая чепуха, как ты думаешь, Годрик, – строго заметил один чуть седой человек из отряда, обладавший звучным и приятным голосом. – Некоторым, например таким, как Дикон, она придаёт немало уверенности – а это многое значит в бою, уж тебе ли не знать.       – Всё равно я считаю, что лучше верить в свои силы и могущество, чем в чьи-то чужие, – отозвался суровый Годрик, развернувшись лицом к шедшему за ним отряду. – А если уж вы и так не умеете, то можете верить в меня – я хотя бы здесь, среди вас, и в случае чего действительно прикрою одного из вас своей спиной. Бог же вряд ли станет спускаться с небес на бренную землю и жертвовать ради вас своей «всесильной» шкурой – разве я не прав?.. И не надо на меня так обиженно глядеть, Дикон. Ты же и сам в глубине души со мной согл...       К сожалению, договорить свою мысль Годрик не смог. Первые пару секунд никто даже толком не понял, в чём дело, но приглядевшись к товарищу, они-таки заметили причину того, почему их лидер вздрогнул, замолк и так смертельно побледнел: прямо у него из-под бороды теперь торчала подозрительная железка, отливающая красным и жирным блеском, похожим... на кровь?       – Господи, Годрик!.. – ахнул тот самый воин, который буквально минуту назад упрекал товарища в отсутствии веры, и шагнул к нему, чтобы подхватить под руку. Годрик ему лишь слегка улыбнулся окровавленными губами и тут же начал падать лицом вперёд, показав отряду вонзившуюся ему в шею стрелу целиком. Её древко внушительно торчало из его шеи со стороны затылка, что мигом посеяло панику в рядах разведчиков. Тина не сдержалась и испуганно ахнула от этого зрелища, схватившись за рот обеими ладонями. Бильбо же сдержал испуг в себе, но в душе был напуган не меньше подруги.       Сердобольная фея кинулась к Годрику, который уже был заботливо уложен на землю, и принялась приводить его в чувство, но было уже поздно. Могучий и бородатый Годрик не отзывался – он погиб в этой маленькой вылазке первым, и погиб так нелепо, что это даже в мыслях не желало укладываться...       Тут же ущелье прорвало звуками свистящих в воздухе стрел и боевыми криками гоблинов, которые всё это время таились где-то на выступах скал. Часть из них уже спешно спускалась, чтобы биться с отрядом людей в рукопашную, а часть оставалась на местах, чтобы отстреливать лазутчиков сверху.       Это было поражение.       Очевидная и ловко спланированная засада, которая была приготовлена специально для наивного народа людей. Будь в их рядах более опытные в битвах эльфы и гномы, они бы не допустили такого падения отрядика в грязь лицом...       – Госпожа, назад!! – рявкнул тот самый солдат, что подхватил Годрика на руки, и одним рывком оказался перед Тиной, загораживая её корпусом и щитом от града гоблинских стрел, летящих со скал. – Ему уже не помочь, так что лучше бегите отсюда и как можно скорее!.. Это и вас касается, братья – вы их не одолеете, их здесь намного больше, чем мы думали – остаётся только отступать! Скорее, уносите же ноги!.. Аа-а-а-а-х, ч-чёрт!.. – воскликнул он, когда ему в правую ногу выше колена вонзилась такая же стрела, как и у Годрика. Вторая через пару секунд прилетела ему в левую ногу, пройдя её насквозь, отчего этот воин тут же повалился на колени, вздрагивая и скрежеща зубами от боли.       – Боже, да вы ведь так погибнете!! – закричала Тина. – Зачем, зачем вы закрыли меня собой?! Зачем вы это сделали?!       – Ваша роль в этой битве важнее моей, госпожа Тина, – слегка улыбнулся этот человек, тяжело дыша и вздрагивая. – Я многое узнал о вас от солдат, и потому... вы не имеете права умереть в этот день. Ваш час ещё не пробил... Обо мне не думайте – спасайтесь сами и спасайте их, а я постараюсь задержать этих упырей так долго, как только смогу...       – Но я ещё могу вылечить вас! Я же колдую, вы помните?       – Приберегите ваши силы для более важных вещей – я того совсем не стою...       Тина жалобно всхлипнула, обняв этого воина, стоявшего перед ней на коленях, но тот осторожно отстранил её от себя и, пытаясь привести её в чувство, прикоснулся губами к тыльной стороне её кисти и сказал ей, глядя фее прямо в глаза:       – Г-госпожа, вы сейчас зря тратите время! Секунды капают – гоблины уже близко! Бегите, бегите, не оглядываясь! Бегите за подмогой и даже не думайте геройствовать, слышите!? Ну же, уходите прочь!!       С этими словами он оттолкнул её к Бильбо и остальным участникам отряда, глядя на неё настолько умоляющим взглядом, что та просто не посмела его ослушаться. Последний раз окинув воина глазами, Тина попыталась как можно лучше его запомнить: серый плащ, подтянутое тело в кольчуге, лет сорок на вид, лёгкая щетина на лице и мелкие морщины на лбу, волосы покрыты начинающейся сединой, а глаза – волевые, голубые и такие пронзительные...       – Прошу, скажите мне напоследок ваше имя! – попросила фея, из последних сил сдерживая в голосе слёзные нотки.       – Меня зовут Феликс, – снова со слабой усмешкой ответил человек и, чуть шатнувшись от слабости и большой потери крови, опёрся ладонью о землю. – А теперь... оставьте меня. Бегите, друзья. Торопитесь...       – Отступаем, живо, живо! – гаркнул один из воинов, быстрее всех пришедший в себя, и отряд с саднящей душой кинулся прочь из ущелья в сторону лагеря.       Бильбо бежал в хвосте со всех ног и не думал ни о чём кроме того, как им поскорее спастись и оказаться в безопасности. Стопы кололи острые и мелкие камешки, сердце колотилось, как ненормальное, а в глаза ему всё ещё бил яркий закат, так сильно напоминающий разлитую по небу кровь. На бегу оглянувшись через плечо и желая увидеть за собой Тину, Бильбо вскрикнул и затормозил, так как не увидел, что его боевая подруга тоже бежит вместе с ними. Остановившись и развернувшись назад, он лишь закричал: «Ти-и-и-ина-а-а-а-а! Беги-и-и-и!»       Но та не собиралась его слушать – Тина была бы не Тиной, если бы хотя бы раз не решила «сгеройствовать».       Отряд вооружённых до зубов гоблинов бежал прямо на неё и на Феликса, который кое-как пытался встать на ноги и взять в руки двуручный меч. Стрелы всё ещё сыпались на дно ущелья со всех сторон, гоблины надвигались, но Тина стояла как вкопанная с ужасно сосредоточенным и недобрым лицом. В какой-то момент она медленно закрыла веки и также медленно и спокойно развела в сторону руки с напряжёнными пальцами. От этих загадочных манипуляций амулет с рисунком у неё на шее начал сиять и в конечном счёте загорелся ярко-алым, будто накалённый в гномьей печи металл.       Гоблины не были глупыми и потому, завидев магию, замедлили ход. Феликс тоже растерянно оглянулся на фею и с тревогой ждал того, что она собирается сделать.       Тина же наконец-то раскрыла глаза, которые теперь горели также, как и её амулет – двумя золотыми огнями.       И дальше всё произошло очень резко и неожиданно: фея развела напряжённые руки ещё сильнее, отчего перед ней начала концентрироваться и разгораться яркая и искрящаяся огненная сфера... а затем о всей силы выбросила руки вперёд, в сторону отряда гоблинов. От этого жеста сфера взорвалась, отчего в воздухе возник сильнейший импульс. Горячая ударная волна, извергнутая Тиной, тут же понеслась по скалам плотной воздушной стеной, снося на своём пути всех и каждого. Гоблинские лучники были успешно сбиты с ног и с грохотом доспехов сброшены в пропасть. Гоблинская пехота тоже была повержена и прижата воздухом к земле. Со всех сторон звонко посыпались камни вперемешку с песком, а земля задрожала от мощи выпущенного феей взрыва, будто от настоящего землетрясения...       Как только гром слегка утих, измотанная Тина выдохнула и, дрожа всем телом, упала на пыльную землю, пытаясь осознать то, что она сейчас вытворила. Звон в ушах, противная ватность в мышцах и непонятная муть перед глазами мешали ей трезво оценить обстановку, но, повертев головой, фея сделала вывод о том, что гоблины были удачно обезврежены...       Правда что же насчёт не-гоблинов?..       Ведь в ущелье были не только они, но и её друзья и товарищи! «Неужели и их зацепило взрывом?! Господи!»       Испугавшись за своих до холодного пота, Тина ахнула и принялась вглядываться сквозь поднятое искусственным взрывом облако пыли, пытаясь увидеть хоть кого-то живого. Но к сожалению, в ущелье царили лишь мёртвая тишь и безмолвие. Никто не двигался и не шептался. Никто не шевелился и не окликал её. Метрах в десяти от Тины, неподалёку от погибших гоблинов, она разглядела силуэт лежавшего на земле Феликса, который вероятнее всего тоже погиб под ударом взрывной волны магии.       Чувствуя, как сердце у неё сжимается, болит и тяжелеет от горя, а глаза застилает слезами, Тина вцепилась пальцами себе в волосы и отчаянно выкрикнула:       – Нет! Не-ет! Не может этого быть! Я не могла погубить их всех! Не могла!.. Бильбо! Бильбо-о-о-о-о, где ты-ы-ы-ы?!!       Но не успела она толком поплакать и погоревать над своей огромной ошибкой, как ей по затылку наотмашь приложилось что-то очень тяжёлое и прочное, что тут же выбило из Тины все мысли и способность к сопротивлению. В голове у неё будто разлилось нечто горячее, земля поползла из под ног, как на большой карусели, и фея медленно упала во мрак...