Железное сердце

      Не успели обитатели военного лагеря толком выдохнуть оттого, что наступил вечер, и бой до утра остановится, как всё снова переполошилось из-за грохота, который раздался в ущелье на севере. Именно туда отправилась недавняя рота с целью незаметно пробраться к гоблинам и застать тех врасплох (но на деле же всё произошло ровно наоборот). Скалы в той стороне в какой-то момент озарило сильнейшей малиново-красной вспышкой, после чего по округе покатились раскаты грома и рокот падающих с гор валунов.       Эльфы и люди быстро собрались на подмогу товарищам и, захватив оружие, лекарства и носилки, отправились на север. На улице уже начинались сумерки, поэтому действовать нужно было торопливо и в то же время осторожно. Буквально на цыпочках спасатели добрались до ущелья и кое-как нашли место, где ещё полчаса назад шёл загадочный бой с громом и молниями. Пришедших на подмогу солдатов очень скоро пробрал холодный пот от увиденного: всё ущелье снизу доверху было покрыто пеплом и поднятой пылью вперемешку с песком. Где-то валялись булыжники, где-то виднелись вонзённые в землю стрелы. В целом всё смотрелось так, словно битва здесь была очень долгой и жестокой, хотя вылазка планировалась относительно тихой.       Вглядевшись повнимательнее в масштабные разрушения, которые нанёс ущелью взрыв, воины вскоре заметили и своих товарищей, которых сильно засыпало пеплом и тем самым замаскировало с землёй. Раненых начали приводить в себя, но мало кто из них был в состоянии добираться до лагеря на своих двоих. Поэтому большинство из них были погружены на носилки – в том числе и маленький, храбрый Бильбо – и спешно доставлены в и без того переполненный лазарет.       Провал этой вылазки отнюдь не придавал людям веры в свои силы, а лишь наоборот ещё сильнее их уменьшил...       На следующий день Бильбо одним из первых пришёл в себя после того неудачного захода в ущелье. У него на лбу лежали примочки, пропитанные насквозь целебным отваром и пахнувшие так, что у хоббита аж глаза начинали слезиться. Убедившись, что руки и ноги у него всё ещё на месте, он попытался встать со своей лежанки, но эльфы-санитары, ходившие рядом, строго настрого запретили ему этого делать.       – Сегодня вам нужно отдыхать, мистер Бэггинс. Чем дольше вы не будете подниматься на ноги, тем быстрее поправитесь, уж поверьте.       – Хорошо, хорошо, я вас понял. Я буду лежать. Но в таком случае... не могли бы вы позвать в лазарет мага Гендальфа? Мне нужно поговорить с ним как можно скорее.       – Само собой, мы позовём его. Только не суетитесь так сильно. Ложитесь обратно головой на подушку – у вас сильный ушиб.       К своему сожалению, Бильбо не успел спросить у эльфа-врача, откуда у него взялся ушиб, а точнее что стало его причиной, так как сам хоббит напрочь забыл, чем закончилась вчерашняя битва в ущелье. Но всё же что волновало его ещё сильнее шишки на его голове – это Тина. Доставили ли её в лагерь? На какой койке её положили? Жива ли она?..       ... Гендальф вскоре явился в палату и с сочувственным видом сел на краю постели хоббита.       – Ну как ты, Бильбо?       – Гендальф, ты!..       – Тише, тише, не суетись. Мне сказали, что тебе нельзя много волноваться.       – Да как тут не волноваться после вчерашнего? – воскликнул больной, по грудь укрытый тёплым покрывалом.       – Я понимаю тебя, друг мой, но что поделать? Успокойся, откинься на подушку... вот так. А теперь попытайся вспомнить и пересказать мне, что вчера произошло в том ущелье. Я должен знать всё.       – Там... была засада. Мы не были к ней подготовлены. В какой-то момент гоблины просто начали отстреливать нас с выступов скал. Мы ничего не могли против этого сделать... – маг скривил лицо будто бы от боли и самоуничижительно покачал головой. – Всё должно было произойти наоборот: это мы должны были подобраться к ним исподтишка, а не они к нам. Откуда они вообще о нас узнали?.. Это не поддаётся никаким объяснениям. Полный провал и позор...       – Не кори себя за это. Уж кто-кто, а ты – последний, кто оказался виноват в этой ситуации. Даже на войне бывают осечки, и даже у самых опытных воинов... Значит, тот взрыв в ущелье тоже подстроили гоблины, я правильно понял?       «Взрыв!» – и в памяти Бильбо наконец-то вспыхнуло и вернулось это жуткое воспоминание. Вспышка, удар воздухом, пыль, забивающая ноздри и лёгкие и не дающая дышать, оглушительный грохот, как от извержения вулкана...       – Н-нет!.. – отрицательно помотал он головой, глядя магу прямо в глаза. – Нет, взрыв устроили не они. Я вспомнил, кто это сделал.       – И кто же?.. Только не говори, что...       – Тина, – закончил за него хоббит и мелко покивал кучерявой головой. – Да, это была она. Я вспомнил, как мы уже возвращались обратно, спасались бегством от гоблинов. Но она убегать не стала – она остановилась на месте и принялась колдовать. А дальше ты и сам знаешь: всё рвануло... Гендальф, – перешёл на шёпот Бильбо, и его глаза жалобно заблестели, – пожалуйста, скажи мне, что она выжила и тоже сейчас лежит в лазарете. Я больше не могу терпеть неизвестность.       Маг издал тяжёлый вздох, что уже не говорило ни о чём хорошем, и довольно долгое время молчал, не глядя на хоббита. Вид у него был непривычно подавленный и суровый.       – Прости, Бильбо, но я и сам не знаю, что с нашей Тиной. Со вчерашнего вечера я её больше не видел, а в лазарете теперь столько искалеченных людей, что среди них искать Тину всё равно, что искать иглу в стоге сена.       – Надо поспрашивать санитаров. Уж они-то должны знать, кто находится у них на лечении?       – Не думаю, что они запоминают каждого раненного в лицо... Однако среди воинов не так уж и много представительниц женского пола, так что возможно её они и запомнят... Пожалуй, я пойду, займусь её поисками. Если понадоблюсь, позови меня через эльфов.       И Гендальф стремительным шагом ушёл из лазарета, сам не свой от внутреннего негодования и на их командование, и на себя самого. В первую очередь он направился не к санитарам, как он сообщил Бильбо, а в палату к самому главному в этом лагере, а именно к Царю Трандуилу. Обойдя охрану и откинув полог палаты, высокий маг в серой хламиде оказался на пороге пункта командования, видя прямо перед собой в высоком кресле предводителя эльфов, который был сильно увлечён работой над географической картой. На карте, разложенной на дубовом столе, маленькими глиняными фишками были расставлены войска как гоблинов, так и эльфов, гномов и людей. Судя по лицу эльфа, ситуация на поле битвы его далеко не устраивала.       Пришедший Гендальф демонстративно покашлял, чем привлёк к себе внимание изящного светловолосого правителя Лихолесья. Тот неспеша, будто делая одолжение, поднял на пришельца лицо и, окинув его взглядом с головы до ног, заговорил.       – Какова причина твоего недовольства, Гендальф? В первый раз вижу тебя настолько хмурым.       – Было бы странно, если бы я в сложившейся ситуации танцевал и пел от радости, – буркнул маг и подошёл к Трандуилу поближе. – Я пришёл переговорить с вами о вчерашнем происшествии в скалах. Но для начала хотел бы попросить вас об одной небольшой услуге.       – Проси, что уж... – разрешил эльф, всё также высокомерно и с любопытством глядя на Гендальфа.       – Прикажите своим слугам обыскать лазареты и найти среди раненных Тину Эдельвейс.       – Это та самая фея, жена Дубощита?       – Именно. Я никак не могу её найти и потому безумно за неё беспокоюсь. Да и к тому же, в ваших же интересах её обнаружить, так как её сила способна сыграть в этой битве не последнюю роль. Чтобы вы понимали, вчерашний взрыв, который устроил в горах камнепад, сотворила именно она.       Между магом и эльфом повисла значительная пауза, которую Гендальф специально отдал эльфийскому царю на раздумья. В итоге после недолгого молчания Трандуил значительно поубавил в своих глазах иронию и стал выглядеть серьёзным – видимо, понял, что всё это время страшно недооценивал фею. Он плавно отодвинул от себя карту, а затем изящно щёлкнул бледными пальцами, что тут же призвало в палату нескольких слуг с идеально прямыми осанками. Царь одной лаконичной фразой на эльфийском отдал им приказание, и слуги, поклонившись, скрылись на улице.       – И откуда же ты узнал, что взрыв был делом рук феи, позволь спросить? – хрипло проговорил Трандуил. Его тонкие пальцы нервно выстукивали по подлокотнику кресла. Гендальф же, напротив, был спокоен, как гора, и потому ответил без единой дрожи в голосе:       – Об этом мне рассказали выжившие во вчерашнем бою. Я уже успел навестить их в лазарете и расспросить о случившемся. Каждый из них говорит одно и то же: что Тина у них на глазах целенаправленно взялась колдовать и в итоге создала сильнейшую взрывную волну, которая, к великому сожалению, задела не только врагов, но и своих... А ещё, – надавил на голос старец, – они мне сообщили, что в ущелье их, оказывается, ждала непредвиденная засада... И вот мне бы хотелось узнать у вас, Царь Трандуил: такой ли она была непредвиденной на самом деле?       Эльф отвёл глаза от мага и недовольно повёл челюстью, но продолжал хранить молчание.       – Ответьте же мне, вы специально отправили их на верную гибель, зная, что у них даже шанса не будет отбиться?       – Шанс есть всегда...       – Да, но не тогда, когда силы распределены один к двадцати!.. Подумать только... Но раз вы знали о возможной угрозе, вы могли бы отправить с отрядом своих эльфов, которые намного более опытны в боях и от природы обладают тонким чутьём на западни. Или вы полагаете, что они меньше людей достойны быть пушечным мясом?       – С какой это стати ты вздумал, что имеешь право меня отчитывать?! – тоже начал распаляться Трандуил.       – Это я ещё не отчитываю... Я лишь хочу донести до вас, что нельзя ставить народ людей ниже эльфов и жертвовать ими направо и налево только потому, что они слабее и беззащитнее в бою.       – На войне без жертв не обойтись. Большие, маленькие, но они всегда происходят. Возможно, люди и правда этого не заслужили, но Гендальф – на войне как на войне... И да, не буду лукавить: я действительно не считаю, что мне стоит растрачивать силы воинов-эльфов на некрупные вылазки. Они должны воевать на площади перед Одинокой Горой, в самой гуще событий, а не где-то на задворках, прячась по кустам и оврагам... Каждый разумный правитель по возможности бережёт свой народ и использует его силы разумно.       – Но каждый разумный правитель также должен уважать и чужие народы, а эгоизм вам далеко не добавляет величия. Попомните мои слова, Царь Трандуил: однажды ваша гордыня подставит вам палки в колёса, и тогда уже вас кто-то пустит в расход, а не вы...       Только Гендальф собирался покинуть палату, как ему навстречу в неё вошёл юный эльф-слуга с перепуганным лицом и приготовился что-то докладывать.       – В-ваше Величество!..       – Ну, что там ещё? Говори и не мямли.       – Это насчёт Тины Эдельвейс, господин, – парень бегло взглянул на мага, потом перевёл зрачки обратно на своего повелителя и продолжил. – Её не приносили в лагерь вчера ночью.       – Как это так?! – взревел Гендальф, напугав юнца. Трандуил тоже напрягся, а молодой эльф начал заикаться ещё сильнее прежнего.       – Я п-п-правда не знаю, почему так получилось. Но я опросил всех, кто участвовал во вчерашней эвакуации раненных... и никто из них не видел Госпожу Эдельвейс. Её в целом уже не было в ущелье, когда туда прибыла подмога.       – Всё ясно... и всё очень-очень плохо, – забормотал Гендальф, а затем обратился к Трандуилу. – Её забрали в плен гоблины. И что-то мне подсказывает, что ничем хорошим это закончиться не может ни для нас, ни для Тины. Тина буквально может быть убита этими мерзкими тварями, а её медальон, усиливающий магию – использован в самых жестоких целях и, разумеется, против нас всех.       В палате на несколько секунд повисла тишина. Трандуил суетливо бегал глазами по полу и снова выстукивал пальцами, но затем вдруг решительно выдохнул и приказал юному эльфу:       – Доложи генералам, чтобы те собирали отряд по спасению Госпожи Эдельвейс. В этом должны участвовать все, в том числе и гномы. Пошлите гонца в их лагерь на другой стороне площади и доложите им о похищении супруги их короля, Торина Дубощита – это должно их хоть немного смотивировать...       Парень послушно кивнул и стрелой выскочил из палаты на улицу. Оставшиеся в помещении Гендальф и Трандуил перекинулись тяжёлыми и печальными взглядами, в которых уже почти умерла надежда на хороший исход этой битвы...       Мрак перед глазами Тины начинал потихоньку рассасываться. Пытаясь сосредоточиться на своих ощущениях, она почувствовала, как каждая часть её тела нестерпимо болит от ушибов, и как каждую мышцу до невозможности больно тянет. Кожа отчего-то горит, будто её долго натирали о наждачную бумагу, а руки от плеч до самых пальцев затекли до потери чувствительности и кололись иголками. Простонав и попытавшись пошевелиться, фея почувствовала ещё кое-что – что кто-то огромный, намного больше её, тащит её за собой по каменистой земле, и что тащит он её за длинную крепкую цепь, которой как раз-таки были обмотаны Тинины запястья.       Тревога закралась фее в сердце, и та полностью пришла в себя, пытаясь оглядеться. Чем больше она видела и слышала, тем сильнее на неё накатывал страх: её в полуразодранной одежде, уже без брони и без оружия, волокли по земле; руки связаны, тело обволакивает режущий горный мороз, раны пульсируют и ноют от боли, а вокруг раздаётся громкое гортанное гыгыканье гоблинов, которые все, как один, с любопытством провожают Тину глазами и иногда даже пинают ногами, чтобы та быстрее катилась. Она взята в плен! Кругом, на многие сотни метров, её окружают враги! Свои же остались далеко-далеко и вряд ли теперь смогут её вызволить.       «В таком случае, если спасаться, то самой».       С этой мыслью Тина вдруг оживилась и, решив пустить на побег все свои оставшиеся силы, резко упёрлась локтями и коленями в землю и вскочила на ноги. Волочивший её уродливый гоблин-переросток почувствовал перемену в положении своей пленницы и хмуро на неё обернулся. Однако уже через секунду по его потрескавшимся губам отчего-то поползла ехидная улыбка, и монстр разразился низким гудящим смехом, который с радостью подхватили его товарищи. Тина с недоумением огляделась, но всё-таки решила не терять момент понапрасну. Она напрягла свои ладони, что есть силы, снова пуская в ход магию, и толстая железная цепь быстро начала становиться красной от сильного нагрева. Громила гоблин не успел вовремя отпустить раскалившуюся цепь и потому, обжегшись, резко выпустил её из лап, уронив её конец на землю.       Тина же голой рукой подхватила цепь и, размахивая ею, как кнутом, тут же ударила нескольких близко стоявших к ней уродов. Одному попала концом цепи по лицу, оставив на нём царапину и ожог, другому этим же концом глубоко поцарапала брюхо, а ещё парочку гоблинов просто сшибла с ног. От сражения цепью её узел на запястьях феи разболтался, благодаря чему она уже вот-вот сможет высвободить руки. И вот когда Тине уже было показалось, что она слегка расчистила себе путь к бегству и сможет скрыться из вражеских глаз, она побежала... но буквально сразу же упала от неожиданно прилетевшей ей под ноги подсечки. Фея со всего маху ударилась об землю и разбила о неё подбородок, но всё равно не желала сдаваться и, слыша в голове испуганный стук крови, продолжила упорно ползти прочь на локтях. «Куда угодно, как угодно, но главное – не стоять на месте! Не даться, не позволить им посадить меня на цепь!»       Над феей раздалось неразборчивое шипение на гоблинском языке, после чего этот гоблин со смехом наступил ногой на Тинину цепь, не давая ей сбежать. Фея, поражаясь со своих же навыков боя, резко вывернулась и, сделав мах ногой, врезала ею гоблину прямо по колену, отчего то громко хрустнуло и заставило тощего старого гоблина разразиться мерзким писком. Снова выиграв пару секунд, Тина наконец-то выпутала руки из цепной петли и попыталась подняться на ноги, но снова не тут-то было: кто-то из гоблинов, подошедший сзади, вцепился мёртвой хваткой в волосы Тины и поднял её за них над землёй, словно пойманного кролика за уши. Кожу головы у феи неимоверно стянуло, что было далеко не самым приятным ощущением, и Тина, дёргая ногами в воздухе, принялась лихорадочно думать. Быстро оглядывала местность, гоблинов, их снаряжение, прикидывая, что из этого можно использовать против них же.       Скосив глаза на того громилу, что держал её за волосы, она увидела у него на поясе короткий кинжал и, не долго думая, схватила его за рукоять и уже хотела вслепую резануть им по руке обидчика... Однако удар пришёлся чуть ниже, а именно на Тинины прекрасные волосы. С хрустом она обрубила их, оставив длинный клок в лапе врага, но горевать о потерянном украшении не было времени. Добыв оружие, фея вновь проворно кинулась прочь, как гибкий и неуловимый горностай...       Но как бы она ни старалась, её попытки к бегству оказались тщетными: откуда ни возьмись ей по лицу, в район лба, прилетела беспощадная деревянная дубина. Голова Тины бессильно запрокинулась, и та медленно и беззвучно повалилась на камни, провоцируя у гоблинов очередную волну торжествующего рёва...       Вновь придя в сознание, Тина поняла, что те судорожные попытки к побегу не были кошмарным сном: она и правда в плену у гоблинов, далеко от своих, где-то в горах среди острых пик и каменных обрывов. Совершенно одна, совершенно беспомощна.       Поёрзав, фея пришла к выводу, что она прикована к чему-то цепями по рукам и ногам. Вглядевшись сквозь вечернюю темноту в место своего заключения, она поняла, что это было нечто наподобие каменистой площадки с огромным валуном за спиной у феи. К нему-то и были прикованы четыре цепочки – по одной на конечность пленницы. Метрах в десяти впереди было огромное ущелье, а справа, метрах в двадцати – костёр с сидящим вокруг него отрядом гоблинов. Мерзкие, хлюпающие, хрюкающие, кто со свинячим брюхом, кто тонкий, как жердь. Неказистые, непропорциональные, жуткие уроды. И теперь они смогут издеваться над Тиной и держать её на цепи сколько их чёрной душе угодно...       Тина, всё ещё не теряя остатки веры, напрягла свои волшебные силы вновь, но в этот раз раскалить и расплавить цепи у неё не вышло – фея была истощена подчистую и за счёт магии освободиться не сможет ещё долгое время. И как назло ни одного растения рядом, от которого можно было бы подзарядиться, ни еды, ни воды. Неужели это и есть её конец? Неужели это всё Тинино участие в битве за Гору?.. Не может же такого быть...       До самой поздней ночи фея отчаянно билась в своих цепях, пытаясь хотя бы таким путём навредить своим заточителям (капая им на нервы громкими звуками), однако нервы гоблинов оказались крепче, чем она думала, и никто на неё так и не обратил внимания. Вражеский отряд спокойно поужинал у костра каким-то добытым мясом (только бы не человеческим...), побеседовал перед сном на своём языке и лёг спать где попало, прямо в доспехах и прямо на земле. Одной лишь Тине не спалось на голодный желудок. Плюсом ко всему её ужасно мучил горный холод и подсознательное ощущение безнадёжности, перерастающее в апатию.       Никогда ещё Тина не была так не уверена в том, что сможет победить. С каждой минутой, проведённой в одиноком плену, ей казалось, что её погибель всё ближе и что возможно завтра утром она уже не сможет проснуться... Холодные белые звёзды подмигивали ей с небосклона, не давая никакой надежды, никакого ответа, и от этого Тина тихо-тихо заплакала, свернувшись в клубок на промёрзшей земле...       В Эреборе стояла сонная гулкая тишина. Ни звука из громадных коридоров – все уже давным давно видели десятый сон и спали каждый у себя в кровати. Впервые за несколько дней удалось уснуть и королю Торину Дубощиту, который устал проводить ночи напролёт, сидя в сокровищнице. Он лежал в своей постели, а его сознание постепенно уходило в обитель снов и начинало видеть смутные образы каменных коридоров и настенных факелов. О да, ему снился Эребор – та его часть, которая неподалёку от сокровищницы и секретного прохода в Гору. Здесь, в отличие от парадных залов, было тесно, а коридоры больше смахивали на тоннели. Люди бы с трудом смогли по ним перемещаться, так как потолки в них были ровно под рост самых высоких из гномов.       Торин бродил по этим местам в своём сне, изредка находя перекрёстки. Куда-то он сворачивал, куда-то предпочитал не идти. Так он шёл, и шёл, и шёл в тишине и в раздумьях... и в какой-то момент осознал, что он настолько задумался, что потерял всякие ориентиры и забыл, где он находится и как ему теперь возвращаться обратно. Ведь Эребор неимоверно огромен. Его шахты, коридоры и тоннели так или иначе пронизывают всю Одинокую Гору, так что если в них потеряться, то бродить в попытках найти дорогу назад можно целую неделю, если не дольше.       На короля начала накатывать паника, и он принялся резко оглядываться вокруг себя, пытаясь выхватить из бесконечных развилок хоть какую-то деталь, которая бы намекала на выход. Но как назло все стены коридоров были одинаково гладкими и серыми. Под воздействием испуга у Торина возникало чувство, словно коридоры ещё и сужаются, а воздуха в них становится всё меньше с каждой секундой. Тяжело дыша и пыхтя, он носился по длинным тёмным тоннелям, метался от поворота к повороту – ни намёка на путь к парадным залам. Это тупик.       – Э-э-э-эй! – гаркнул он, в душе жутко сердясь на себя за трусость. – Есть здесь кто? Отзовитесь!.. Подайте же хоть кто-нибудь голос! Куда вы все попрятались, чёртовы слуги?!       Стоило ему договорить свой приказ и, так не услышав отклика, тихо ругнуться на гномьем... как что-то за самым дальним от него поворотом начало сиять. Жёлтый приятный свет начинал заливать однотипные стены коридоров, и Торин уже было подумал, что это кто-то из гномов с факелом наконец-то нашёл его. Однако не тут-то было. Подождав ещё пару секунд, гномий король явно почувствовал в воздухе какие-то перемены – словно он стал более душным и жарким. Свет в конце тоннеля тем временем засиял ещё ярче, и Торин уже начал подозревать, что там разгорелся пожар, но и эта теория оказалась не верной.       Из-за того поворота в какой-то момент начала вытекать ослепительно яркая густая золотистая жидкость, которая как раз-таки и излучала свет. Она была жутко похожа на расплавленное в печи золото, и скорее всего им и являлась. Торин изумлённо наблюдал за тем, как золотая лава течёт, приближаясь к нему, и когда жар подступил к нему настолько, что гному стало трудно дышать, он насторожился и решил уйти из этого места. Пройдя несколько десятков шагов, он понял, что лава всё равно его догоняет, и даже более того: она начала вытекать из второго тоннеля, уже в два жарких потока. Учитывая то, что количество расплавленного золота в катакомбах росло, а Торин всё ещё не знал, где выход, ему начало становиться по настоящему страшно.       С ужасом представляя свою смерть в расплавленном благородном металле, Дубощит мчался по коридорам, попутно сбрасывая с себя тёплые шубы и меха – в бесконечных горных коридорах стало жарко, как в бане, и светло, как на солнце. Гном щурил глаза, чтобы не ослепнуть от вездесущего золотого света, и то и дело шарахался, когда видел за поворотами очередной поток золота. Оно постепенно окружало его, загоняло Торина в угол. Словно сговорилось против своего короля, решило убить его, затопить собой и расплавить! Но Король Эребора так просто не дастся.       Из последних сил мечась по каменному лабиринту, Торин вышел на длинный широкий коридор без ответвлений и побежал по нему, только пару секунд спустя осознав, насколько это решение было неправильным. Теперь потоки золота слились в одну большую лавину и гнались за королём по прямой, шипя и озаряя всё кругом. Воздух дрожал от температуры, а Торин всё бежал и бежал, с обречённостью в душе понимая, что он загнан в ловушку. Коридор впереди заканчивался сумасшедшей глубины ямой, перед которой гном в самый последний момент успел затормозить.       Заглянув в эту яму, Торин увидел нечто не менее жуткое, чем текущая к нему со спины золотая лава: там, на огромной глубине, фосфорическим светом сияли призраки древних королей Эребора, тянущие свои костлявые руки к ещё живому Королю под Горой. Торин попятился от них, но тут же понял, что отступать больше некуда – либо в раскалённое золото, либо в яму, из которой доносились хриплые стоны и призрачное шипение. Ни тот, ни другой вариант не казался гному хорошим, однако он посчитал, что лучше уж будет умереть, упав с огромной высоты, чем сгорев заживо. А там, на дне, авось он успеет умереть, прежде чем лава польётся ему на голову. «И всё-таки вот ты какое, золото Эребора, – с бессильной злостью думалось Королю, – всех своих хозяев сгноило в этих катакомбах, всех заставило умереть за себя... Выходит, правы были мои товарищи, когда говорили мне про недуг. Вот как он выглядит, вот что он делает с гномами».       Отчаявшись, мокрый с ног до головы от пота Торин сделал один шаг от чёрной пропасти, собрался с духом и, ощущая со спины огненный жар, прыгнул. Ужас охватил его и вылился в крике. Король летел на дно шахты, прямо к своим изуродованным полупрозрачным предкам, которые протягивали к нему руки. Или же не к нему, а к золоту, которое вот-вот их затопит. Дно шахты приближалось со страшной скоростью, а Торин всё кричал и кричал. Затхлый ветер бил ему в лицо.       И тут он приземлился. И всё померкло...       ... но тут же вернулось обратно, и Торин, вскрикнув, резко сел и забрыкался, чувствуя, как его хватает и удерживает огромное количество рук.       – Сгиньте! Подите прочь! Оставьте меня, демоны!       – Господи, Дори, да принеси ты скорее что-нибудь успокоительное! – строго прикрикнул знакомый голос прямо рядом с Торином, и тот тут же принялся растерянно озираться, ища Балина. И нашёл его. И не только его, но и остальных гномов, его верных товарищей. Крепче всех его держали за руки и ноги Двалин, Кили и Фили. Балин с Бофуром придерживали своего короля за плечи, а за их широкими спинами робко выглядывали три служанки Ида, Бэнгта и Рангильд.       – Спокойно, дядя, всё хорошо, – приговаривал Фили. – Мы здесь, ничего страшного не случилось.       – Кошмар приснился? – спросил у короля Бофур.       – Да... да, это был кошмар... – потихоньку приходя в себя, ответил гном и перестал вырываться из рук друзей.       – Такое бывает. Сейчас все вокруг на нервах, – заметил Дори, который с этими словами протянул Торину стаканчик с успокоительной жидкостью, похожей на чай. – Выпей, тебе станет полегче.       – Спасибо тебе, – вздохнул Торин и сделал пару глотков. Когда он допил содержимое стакана до дна и вернул его лекарю-гному, Король вдруг заметил на себе слишком пристальные взгляды его товарищей. Они глядели на него так, словно не видели несколько лет или словно плохо его узнавали. Торин с недоумением переводил взгляд с одного гнома на другого, затем прислушался к своему собственному состоянию... и вдруг почувствовал, что что-то в нём изменилось. Чего-то, что было в его душе уже несколько недель, вдруг не стало. Но что это исчезло?.. Он чувствовал себя намного лучше обычного, туман в мыслях исчёз, и всё как будто приобрело резкость. Как будто Торин проснулся не только от сегодняшнего кошмара, но и от долгого и тяжёлого бреда длинной в несколько месяцев.       – Недуг... – прошептал он, догадавшись, в чём дело.       – Что ты говоришь, дядя? – переспросил Кили.       – Драконий недуг, – повторил Торин, заглядывая в глаза своим товарищам. – Я был им одержим... но сейчас я его больше не чувствую!       – Не может быть! – ахнул Двалин. – Во имя Дурина, как ты это понял?       – Я не знаю, но всё вокруг и в моей голове просто вдруг прояснилось... Точнее не «вдруг», а от увиденного мною во сне. Мне снилось, что я убегаю по катакомбам Эребора от лавины расплавленного жидкого золота, которое текло за мной долгое время, будто желая меня в себе расплавить... Тогда я почувствовал к своим сокровищам такое отвращение, что мне захотелось избавиться от них и никогда их больше не видеть. Я ужаснулся власти золота надо мной, оно буквально мной руководило... И я решил, что хватит.       – Господи, Торин, ты вернулся, – воскликнул Балин и без стеснения обнял Торина, укутав его своей мягкой белой бородой. Его примеру последовали и остальные гномы, а служанки лишь остались стоять возле постели короля и растроганно вытирали с глаз слёзы, глядя на радостных гномов.       На следующий день, ранним утром, ещё до возобновления военных действий, Торин с отрядом решили примкнуть к войскам его кузена – Даина Железностопа. И так слишком уж долго они засиделись в горе. Облачившись в латы и доспехи и заточив секиры и мечи, гномы выдвинулись к лагерю на эсгаротовских пони – в капюшонах, никем не замеченные. Всю дорогу до гномьего лагеря Торина мучила совесть за всё, что он вытворял во время недуга. Воспоминания тех дней постепенно к нему возвращались и безумно угнетали гнома: вечные ссоры с друзьями, бесконечные часы в холодной сокровищнице, начало войны... изгнание из королевства Бильбо и Тины. «Боже, как они там сейчас? Целы ли? Сердятся ли на меня?.. Да уж наверное сердятся...» Пытаясь перевести дух и прогнать с глаз набежавшие слёзы, Торин вскинул лицо и какое-то время смотрел на морозный сиреневый рассвет на фоне голубого неба.       – Всё в порядке, Торин? – окликнул его чуткий Балин.       – Да, всё... отлично. Не переживай.       Вскоре они уже подъезжали к окраине гномьего лагеря, на входе в который их также, как и в лагере Эсгаротцев и эльфов, остановила охрана, скрестившая перед путниками внушительные боевые топоры.       – А ну-ка покажите ваши лица! – прикрикнул басом один из бородатых гномов-стражей.       – Да, нам не велено пропускать кого попало! – поддакнул второй гном, мало отличавшийся от первого. Вместо ответа гномы медленно скинули со своих голов капюшоны, а когда то же самое сделал и Торин, стража чуть было не рухнула ему в ноги.       – Простите нас, Ваше Величество! Уж не гневайтесь, Ваше Величество – не узнали вас, не додумались!..       – Я разгневаюсь, только если вы и дальше продолжите преграждать мне и моим товарищам путь, – без злобы, а наоборот с добродушным укором заметил Торин, после чего стражники тут же встали по стойке смирно и перестали кривляться. – Лучше отведите нас к королю Даину. Нам срочно нужно с ним переговорить.       Один из гномов остался на страже порядка, а второй, не переставая сыпать неловкими любезностями ни на секунду, провёл отряд через ряды одинаковых тканевых домиков. Гномы не прерывали бесконечный словесный поток своего соратника, однако были безумно рады, когда он наконец-то заткнулся и на цыпочках прокрался в палату Даина, чтобы предупредить его о неожиданных гостях. Уже через минуту оттуда донёсся оглушительный вопль: «Что-о-о-о?! Как-как ты сказал – Торин с отрядом? Так чего ж ты, остолоп, оставил гостей на улице?! Позвал бы их всех сразу в палатку!..»       – А дядя Даин всё тот же, – усмехнулся Кили, и гномы, согласившись, улыбнулись.       – Ага, и, небось, сейчас заобнимает всех до смерти, – ухмыльнулся Фили.       – Ох, этого ещё не хватало, – проворчал Двалин, погладив могучей рукой свою лысину. – Я тогда лучше куда-нибудь отойду, пережду этот припадок радости...       – Двалин, это не вежливо, – улыбнулся ему Торин, и Двалин нехотя остался на месте. В ту же секунду полы палатки разъехались в стороны, и король Даин Железностоп с огненно рыжей и лохматой ото сна бородой без церемоний вцепился в Торина объятиями, чему тот не сопротивлялся, а даже отчасти был рад – как никак родственники. Та же участь под аккомпанемент оглушительного смеха Даина постигла и остальных, и даже бедного не любящего объятия Двалина.       Наобнимавшись, отряд гномов вошёл на порог палаты главнокомандующего, скинул с себя тяжёлые шубы и сумки с оружием и расселся кто где. На самые удобные места посадили трёх гномок-служанок, которым тут же вручили горячий чай и укрыли их тёплым пледом.       – Вам тоже чай, друзья, или вы хотите отведать чего-нибудь покрепче, м? – с лукавой улыбкой спрашивал Даин, суетясь в наброшенном на плечи халате и с радостью обслуживая пришедших. – У меня тут есть немного припасённого эля, бренди и даже медовухи.       – Пожалуй, мы выпьем немножечко эля, – кивнул Торин.       – Ну, эль – так эль. Я пожалуй тоже с вами выпью за компанию, – когда у каждого гнома в руке оказалось по тяжёлой кружке ароматного эля, и когда Даин наконец-то уселся на табурет и перестал суетиться, он снова возобновил допрос своих гостей. – Итак, Торин, ты должен понимать, что у меня к тебе сейчас очень много вопросов. И первый из них будет звучать так: какими судьбами ты вообще здесь оказался? Я ведь буквально от каждого слышал, что тебя одолела та проклятая хворь, золотая лихорадка, чтоб её...       – Поверь мне, это уже в прошлом. Этой ночью я каким-то чудом смог преодолеть Драконий Недуг... и сразу же после этого принял решение примкнуть к твоим войскам. Вообще это нужно было сделать уже очень давно, но... сам понимаешь, я был немного не в себе.       Даин слушал своего кузена с растроганным выражением лица и мелко кивал головой на каждое слово Торина. Когда же тот замолк, рыжебородый король Железных холмов утешительно положил свою широкую лапу на плечо Дубощита.       – Ничего, братец. Я всё понимаю, ты можешь передо мной не оправдываться. Главное, что отныне ты с нами. Теперь-то всё пойдёт, как по маслу, я уверен: воины сразу же воспрянут духом, когда узнают, что Король под Горой стал воевать с ними в одних рядах. Они очень на тебя надеются, Торин.       – В этот раз я их не подведу.       – Вот и здорово, – улыбнулся рыжий гном и с той же широкой, счастливой улыбкой оглядел остальных гномов, которые скромно молчали, попивая свой эль. – Как же я рад вам, друзья, вы не поверите! Так бы и обнял вас по второму разу! Эх-х!..       – Обняться мы всегда успеем хоть пять, хоть десять раз, – вежливо остановил короля от порыва чувств мудрый Балин, – но ты лучше расскажи нам, Даин, как идут дела за стенами Эребора. Как продвигается битва и на чьей стороне перевес. Мы ведь до сих пор ничего об этом не знаем, так как безвылазно сидели в Горе.       Король Железных холмов на этих словах немного успокоился и стал выглядеть мрачно-серьёзным. Пламя маленькой свечки, стоявшей на столике, колыхнулось и чуть не погасло.       – Честно говоря, братцы... пока что до победы нам очень и очень далеко. Я бы даже сказал, что гоблины нас на данный момент побеждают... Не скажу, что я отчаялся – я-то ни в жизнь, – но наши бойцы отнюдь не в лучшем расположении духа. Столько цинизма в их глазах я ни разу не видел. Такие стали, право слово... мрачные. Им срочно нужен, грубо говоря, какой-нибудь пинок. И этим пинком обязаны стать вы, друзья, потому что больше некому.       – А по мне, есть ещё кое-кто, кто мог бы воодушевить наши войска своим примером, – подал голос Фили, обратив на себя внимание находящихся в палатке гномов. – Это ведь Тина – разве нет? Она отважна, сильна и благородна, и я уверен, что многие из наших воинов уступают ей в этих качествах.       – Как она сейчас, Даин? Ты хоть что-нибудь о ней знаешь? – с беспокойством спросил у кузена Торин, пронзительно вглядываясь в него и боясь услышать в ответ что-то плохое. Но к сожалению от этого вопроса лицо у Даина Железностопа поникло, осело и словно состарилось, как от сильного горя. Это далеко не внушило гномам надежду на то, что с их подругой сейчас всё хорошо. – Даин, что бы там ни было – отвечай.       – Ох, Торин... Я соболезную тебе, брат, но твоя жена сейчас, насколько я знаю... в большой-большой опасности.       Вся палата затаила дыхание, а гномки тревожно схватились каждая за своё сердце, готовясь заплакать от новости о гибели их госпожи.       – Как мне доложили днём, вчера вечером она с небольшим отрядом людей ходила на разведку на северные скалы... и не вернулась оттуда, – Торин побледнел и закрыл глаза, пытаясь прийти в себя, и из-за этого Даин поспешил добавить. – Ещё не известно, погибла она или нет, но поговаривают, что её забрали в плен и держат где-то за Одинокой Горой, в одной из военных точек гоблинов. Возможно даже, что это Воронья Высота – со стратегической точки зрения место очень удобное, так что гоблины просто не могли оставить его без внимания... Вряд ли они станут убивать столь сильное создание сразу, Торин. Скорее всего они планируют переманить её на свою сторону и использовать её силу для победы над нами.       – Нет, Тина этого не позволит. Она нас не предаст... – покачал головой Торин, у которого на сердце скреблись даже не кошки, а целые полчища злобных чертей.       – Что ж, для нас это новость, пожалуй, хорошая, но только не для неё самой, – и Даин снова очень серьёзно посмотрел в глаза двоюродному брату. – Ты же понимаешь, что они будут пытать её, если она будет упрямиться?       – Не говори мне об этом, прошу... – поморщился и задрожал всем телом Торин. Ему было буквально физически плохо от вернувшегося страха за жену. – Эх, если бы я тогда не сглупил и не прогнал её... Я ужасный остолоп! Зла на себя не хватает!       – В нашем положении бесполезно злиться, дядя, – вздохнул из тени Кили. – Надо срочно спасать нашу Тину.       – Да, кстати об этом! – воскликнул Даин. – Сегодня днём вместе с новостями о пропаже Тины мне пришла просьба от Царя Трандуила, чтобы мы с ним общими силами организовали отряд по поиску и спасению Тины из рук противника. Так что, дорогой кузен, у нас ещё есть шанс спасти её. Завтра же группы наших воинов отправятся на север, к Вороньей Высоте и скалам вокруг неё.       – Я отправлюсь туда вместе с ними. И не спорь со мной, Даин – она моя жена, и я лично перед ней провинился. Если бы не я, она бы сейчас была в безопасности. А ещё я хочу, чтобы некоторые из моих ребят отправились туда вместе со мной. Думаю, лучше всего будет назначить на эту роль Балина, Двалина, Кили и Фили. Остальные пока повоюют здесь, вместе с другими гномами. Вы согласны на это, друзья?       – Ты ещё спрашиваешь, – хмыкнул Двалин.       – Ради Тины – куда угодно, – тихо добавил Фили, который, очевидно, до сих пор не до конца избавился от некоторых чувств к фее. Но Торин не имел ничего против этого.       – Только бы эти уроды не успели с ней ничего сделать... – непривычно грустно заметил Бофур. Гномы бы и хотели ему ответить, что с ней всё будет в порядке, но они тоже не были в этом уверены.       – Ладно, друзья, – решительно хлопнул себя по коленям Даин Железностоп. – Сейчас уже слишком поздно для таких разговоров, а завтра вам всем нужно быть свежими и готовыми к бою. Так что давайте сейчас я распоряжусь, чтобы вас положили в палатах? А вы пока допивайте свой эль и... будьте как дома, – одарив своих товарищей гостеприимной улыбкой, король тут же поднялся со своего табурета и вышел наружу, тихо раздав кому-то приказания там. Гномам, оставшимся в палатке, было нечего друг другу сказать, из-за чего они просто сидели и молчали, думая только о Тине...