Селен

Караковый жеребец легко несётся сквозь лес. Всадница ведёт его среди деревьев, одной рукой заправляя за уши непокрытые волосы. Солнце, приобретающее оттенок коралла, клонится к закату. Из укрытия охотница вышла, когда оно едва взошло. Хоть она клялась себе, что шла на охоту, никакой добычи к седлу привязано не было. Конь замедляет шаг и направляется к знакомой кормушке. Ариана спрыгивает, и поправляет ружьё, висящее за спиной. Со вздохом заходит внутрь, и на долю секунды замирает, оглядываясь. ЧЁРТ! Она рывком огибает комнату, и лицезрит лежащую на полу дверь. Возле неё лежат новейшие тяжелые петли, разбросанные гвозди и тяжёлый дубовый засов. — Чтоб меня! — зарычала француженка и нырнула в подвал. Изогнутый железный браслет лежал на полу. Девушка подняла цепь. С какой же силой нужно было рвануться, что бы превратить первосортные кандалы в мятый кусок стали. — Грёбаный Селен. — шепчет охотница. Куда она побежит? Что она говорила, пытаясь меня предостеречь? Она говорила… про богиню, которая появится на вершине горы. На долю секунды в груди Арианы что-то перемкнуло. Оно взмолилось, отговаривая. Но темновласая безжалостно отмела этот всполох, поднявшись наверх, и одним щелчком крепления открыв кожаную сумку. Из объятой бархатом темноты на неё взирал дробовик с набойками цвета жидкой луны. Ее пальцы пробежались по его древесине, подхватили увесистую коробку с дробью и пересчитали патроны. Когда она берет оружие в руки, в нос ударяет запах мёда из гвоздик. Крепкий, оставляющий горький привкус на языке, напоминающий ей, как в свои тринадцать лет она впервые навела этот прицел на нечисть. В ушах до сих пор стрекот той твари, которая успела лишь оскалить окровавленные зубы. Эта тяжесть заставила меня повзрослеть слишком рано. И начать искать противоядие от слабости быть смертным человеком. Клацанье заряжаемого затвора. Охотница тихо уронила самую короткую молитву, какую знала и вскочила на ноги. Тёплая конская морда поворачивается к ней. — Не сейчас. На эту охоту я пойду одна. — отпихивает лошадь Ариана. Она в очередной раз проходит мимо поющего реквием ветряного колокольчика, остановившись на нём взглядом ненадолго. Белые кости выделяются на фоне постепенно погружающегося в темноту леса. Никто не повесит его над моей могилой, если я доберусь до этой горы.

***

Обрывки алого набухшего солнца просвечивают сквозь деревья. И, лишь оно касается своим краем горизонта, вдалеке слышится вой. Затем, в другой стороне присоединяется ещё один голос. Волки, один за другим, оповещают весь лес о начале Селена. Француженка молча закидывает дробовик в кобуру и ускоряет темп. Сосны безмолвно расступаются перед ней, не слышно ни одного шороха. Деревья стоят багровые, словно горят и кровоточат. Мох на них выглядит будто запекшаяся рана. Небо стремительно темнеет, начинается ветер, набирая силу минута за минутой, с облаков, закрывших собой первые звезды, начинает сыпаться мелкий снег. Подножье горы давно осталось позади, атмосферное давление становится все ниже, чуть придушивая на каждом шаге. Темновласая не роняет ни единого слова, словно боясь разговора с самой собой. Ближе к вершине снег закрывает всю землю под ногами. И в тот же миг, когда солнце целиком уходит под землю, словно утопленник, охотница среди начавших редеть деревьев видит гладь озера. Она срывается на бег и выскакивает на открытое пространство, что бы замереть. Словно по травам и мхам, белая волчица неспешно идёт по воде. Морда ее поднята, она смотрит на стоящую над лесом луну, прорвавшуюся сквозь завесу из облаков. Ариана, закрыв одной ладонью рот, едва сдерживает изумленную брань. Елена прошла по воде уже не менее двух сотен ярдов. Темновласая, едва найдя в себе силы сделать первый шаг, направляется вдоль озера, то и дело оглядываясь на волчицу, но та непоколебимо следует своему курсу. Снежинки тихо падают на гладь озера, соединяясь с прозрачной темнотой.