PUNK BOY

— Лань Ванцзи!       Вэй Ин шумно выдыхает, резко останавливаясь на асфальтной дороге. Осенняя ночь казалась тёплой прежде, но не теперь, когда прохладный ветер задувает со всех сторон, насилу врываясь под тонкий слой одежды. Парень успел продрогнуть за пару секунд, ощутив, как покрывается гусиной кожей с ног до головы. Мир слегка пошатывается, а тело едва ориентируется в пространстве, цепляясь лишь за яркий белый образ в мрачном сумраке, не освещённом фонарем. — Лань… Ванцзи! — выходит с паузой и пьяно, хоть голова проясняется с каждым мигом всё сильнее, а горло прошибают тошнотворные спазмы. Скулы выкручивает, да так, что незамедлительно хочется вытошнить всю дурь, лишь бы стало легче. Но станет ли?       Фигура в белом — одежда не школьная, но всё такая же выглаженная и кипенная, — с белой лентой, вьющейся по ветру, и сжатыми до побеления костяшек кулаками. Ванцзи, он напряжён, это и издали видно, а ещё, кажется, зол. Подойдя ближе на ватных ногах, Вэй Ин видит его нахмуренные брови и поджавшиеся тонкие губы. — Зачем ты пришёл? — пробормотал парень, вглядываясь в точёный холодный профиль.       Лань Ванцзи не ответил, зашагав дальше по дороге, и Усяню пришлось догонять его, чтобы идти вровень. Ощущение лёгкости неприятным осадком осело где-то на дне живота, превращаясь в тяжёлый груз и таща вниз, но непонятно — куда ниже? В Преисподнюю? — Молчишь, — констатирует Вэй Ин, с силой переворачивая язык. Во рту сухо и горько, так же и на душе. Остатки алкоголя всё ещё плещутся где-то внутри, мешаясь со смрадом наркотического дыма, но сознание не мутится, только жжёт отвратительная реальность, как пепел горящей сигареты, упавший на кожу. — Я пришёл, потому что ты позвал, — изрекает спустя бесконечные минуты Ванцзи, кося взгляд на с трудом шагающего рядом Усяня. — Вот как, — кивает тот и облизывает потрескавшиеся губы. — Насколько ты пьян? — спрашивает первый ученик. Он замедляет шаг, стараясь подстроиться под шатающегося Вэй Ина, но это едва удаётся, настолько его походка неуверенна и крива. — О, Лань Ванцзи, я пьян до задорных чёртиков перед глазами. — Задорных? — непонимающе вторил он. — Да, так выглядит настоящий задор! — с наигранным весельем улыбается Вэй Ин, пряча заледеневшие пальцы в рукава полупрозрачной блузы.       Ванцзи оказывается рядом в мгновение ока и с непроницаемым выражением лица снимает с себя светлый плащ. Под ним у него одна белая рубашка, но он, кажется, даже не задумывается об этом, накидывая плащ на напряжённые плечи Вэй Ина. — Ты замёрз, — серьёзно говорит он, вновь отходя на пару шагов. Вдоль дороги, по которой они идут, начинается ровный ряд горящих жёлтым фонарей, и две длинные тени скользят по асфальту, то исчезая в тёмных промежутках, то вырастая в светлых пятнах. Вокруг тишина, только вдалеке слышится шум автомагистралей. Дом Цзинь Цзысюаня довольно далеко от центра города и совсем рядом проходят длинные трассы, полные движущихся беспрерывным потоком машин. — Да, замёрз, — признаёт, кутаясь в сохранившую его тепло вещь, и слабо улыбается. Кажется, по-настоящему. — А куда мы идём? — Домой. — Нет-нет, подожди, мне нельзя домой, — тараторит Вэй Ин, активно махая руками, да так, что плащ чуть не слетает с него на землю. Он подхватывает его дрожащими руками, вновь прижимая к себе лёгкую таслановую ткань. — Только не домой! — Почему? — спросил Ванцзи, кидая на юношу слегка растерянный взгляд. — Просто… нельзя мне домой, понимаешь? — Нет, — качает Лань Ванцзи головой и останавливается, сверля внимательным взглядом. В свете фонаря его золотистые глаза приобретают особенный блеск, и пребывающий в лёгком дурмане Вэй Ин надолго залипает, не замечая расцветшей на чужом лице резкой хмурости. — Они не знают, что я был на вечеринке, — говорит наконец Усянь, обходя Ванцзи. Он идёт вперёд, выныривая из света и снова в него окунаясь. — И что я пил. — Мгм, — слабо хмыкает Лань, следуя за юношей в его плаще. — Тогда теперь… куда мы идём? — В Академию. — Что?! — восклицает Усянь, и его голос разносится по улице звонким эхом. — Хочешь сдать меня своему отцу с поличным? — Успокойся. В здании Академии его сейчас нет. — Тогда зачем? — Увидишь, — бросает Лань Ванцзи и берёт над Усянем шефство, ускоряя ход и сворачивая на дорогу, ведущую к академическим корпусам.       До Академии отсюда недалеко. Но совсем не это занимает мысли Вэй Усяня, каждый второй шаг выпадающего из реальности и ориентирующегося только по широкой белой спине впереди и постоянно зыркающему на него лицу Лань Ванцзи. Что они забыли в Академии? Вот это стоящий вопрос. На дворе ночь, корпуса пусты, и только старушка-смотрительница восседает где-то в уголке главного здания, запивая очередной сладкий пряник горячим чаем из термоса. Вэй Ин тихо фыркает от представшей в его голове картины, ловя исключительно непонятливый взгляд первого ученика. Ну и чёрт с ним! Ведёт в Академию — да пусть ведёт, коли вздумалось, а уж что он там собрался делать с периодически отсутствующим в этом мире Усянем — это уже вопрос второстепенной важности, потому что состояние у парнишки явно не подходящее для вдумчивых размышлений.       Когда показались стены Академии и юноши пересекли ровно подстриженный газон заднего двора, до Вэй Ина наконец дошло, что идут они вовсе не в главный корпус, а куда-то в сторону, к спортивному залу. Гонимый интригой и скорыми шагами Лань Ванцзи Усянь успел разглядеть только дверь, ведущую в раздевалки, и блеск мелькнувших в руках первого ученика ключей, после чего его силком затащили в тёмное помещение. — Здесь темно, — прошептал он тихо, силясь увидеть хоть что-то, кроме черни. — Вижу, — раздалось совсем рядом. У Вэй Ина чуть ноги не отнялись, когда нечто коснулось его волос, но в следующее мгновение зажёгся свет, а нечто оказалось рукавом Лань Ванцзи, вытянувшего руку к переключателю.       Это была явно мужская раздевалка — пахло здесь очень хреново, и Вэй Усянь, даже будучи человеком не совсем разумным и уравновешенным, здраво поразмыслил над тем, сколько платят уборщику здешних помещений и почему он откровенно плохо выполняет свою работу. Хотя, быть может, этот аромат нельзя было вывести ни одной химической обработкой. Кто знает, Усянь мысленно пожал плечами и осмотрелся. Длинный стеллаж из блестящих металлических шкафчиков раскинулся на всю стену, в центре большого светлого помещения стояло несколько лавок с высокими балками и крючками для одежды. Несколько квадратных окошек, расположенных у потолка, были наглухо закрыты. — Непорядок, — высказался Вэй Ин, вставая на носочки и под угрозой падения от потери равновесия распахивая оконные рамы.       В раздевалку сразу же хлынул поток свежего осеннего воздуха, едва ли скрасивший царившее здесь благоухание. Вэй Ин недовольно сморщил нос и последовал за Ванцзи, скрывшемся во втором помещении за арочным проходом. Первый ученик прислонился к стене и махнул Усяню в противоположную сторону. Там висели большие чистые зеркала, и Вэй Ин с ужасом рассмотрел своё отражение, подойдя вплотную и ухватившись за края кафельной раковины.       Отчего-то тёмно-бордовая помада на его губах смазалась, превращая его лицо в маску клоуна, а уложенные тёмные волосы растрепались. Он смотрел достаточно долго, чтобы зубы начали поскрипывать в сдерживаемом раздражении, а глаза нездорово заблестели, покраснев. Его первая пьянка закончилась… этим. Он хотел повеселиться в компании старых знакомых и друзей, но по итогу выхлебал бутылку вина и накурился с каким-то А-Яо, который… вообще кто, боже?!       Вэй Ина снова замутило, но он сдержался, прикрыв лицо ладонью. Всё внезапно стало слишком невыносимым: слишком яркий свет, слишком острый запах раздевалки, слишком… просто слишком. По телу пошла дрожь, но юноша быстрыми рваными движениями включил воду и стал смывать с лица остатки макияжа. Полегчало. И опять ненадолго, уж это он хорошо понимал. Из зеркала на него смотрела его бледная версия с красными глазами и дрожащими губами. Совсем как полтора года назад…       За спиной показалось движение. Скосив глаза вбок, парень увидел Лань Ванцзи, робко шагнувшего к нему и застывшего на месте под пристальным взглядом исподлобья. — Откуда у тебя ключи? — спросил Усянь, не отрывая глаз от зеркала. Ванцзи поджал губы, но всё же ответил: — Директор дал мне их. Так я могу тренироваться сам в любое время.       Вэй Ин удивленно приподнял брови и повернулся, упираясь в раковину поясницей. — Тренироваться, говоришь? Какого рода тренировки? — Фехтование, — коротко ответил Лань, опустив взгляд. — Я хочу посмотреть, — внезапно оживился парень, подходя ближе и оценивающе рассматривая первого ученика с головы до пят. — Покажешь? — Не сейчас. — Но почему? — надул губы Усянь, сложив руки на груди. Лань Ванцзи, кажется, не собирался отвечать, молча отвернувшись в сторону, поэтому пришибленный в голову Вэй Ин фыркнул и дошатался до высоких шкафов, приставленных к стене в самом углу. Из-за открытой дверцы на него опасно сверкнуло оружие — металлические ученические сабли, подвешенные за рукояти. — Ого. — Не трогай, — предупредительно наказал Лань Ванцзи, вырастая за правым плечом. Вэй Ин обернулся и встретился с парой решительных глаз. Однако жизнь не учит дурака, а потому юноша лишь ухмыльнулся и потянулся за саблей, мгновенно ощутив железную хватку на запястье.       Лань Ванцзи дёрнул его за руку, припечатав к стене, и закрыл дверцы шкафа. Он выглядел больше усталым, чем разгневанным, поэтому Усянь снова неловко усмехнулся и окончательно поплыл, чувствуя слабость. Стена позади показалась чересчур скользкой, а пол — привлекательным, поэтому его непослушное тело сползло вниз, задрав плащ и усевшись задницей на холодную плитку. Вэй Ин запрокинул голову и встретился глазами с совсем уж растерянным Лань Ванцзи. Тот выглядел так, словно впервые в жизни повстречал пьяного человека, и это вызвало в юноше новую бурную волну смеха. — Что смешного? — Лань Ванцзи вспыхнул ушами, собирая осыпавшееся под ноги этому несносному юноше самообладание по кусочкам. — Ты… ты смешной, Лань Ванцзи, — с трудом выговорил Усянь, расплываясь в глупейшей улыбке. — Дашь мне свой номерок? — Нет, — тяжело выдохнул Ванцзи, покачав головой. Дело совсем плохо. Кажется, в тепле выпитый алкоголь по новой ударил этому припадочному в голову. — А имя? Имя-то хоть назови, мы с тобой уж не первый день как друзья, — разболтался парень, не снимая с лица улыбки. Она казалась Лань Ванцзи неестественной, карикатурной, словно Усянь показывал пародию на самого себя, но делал это так неумело, что в глаза бросалась излишняя вычурность и крикливость. Ванцзи видел, каково ему, всего пару минут назад. Там, у зеркала, в отражении мелькнул Вэй Усянь настоящий; тот, что с бледным болезненным лицом, кривоватым оскалом, искажённым отвращением, и напряжённой фигурой, застывшей в ожидании нового удара под дых от судьбы.       Он смотрел и видел вовсе не того лучезарного мальчишку, искрящего задором и весельем в классе на виду у всех. Не того, кто ухмыляется нагло и дерзко, а затем посылает далеко и надолго, просто потому что так взъелось. И совсем не того, кто пристаёт к нему, к Лань Ванцзи, без тени стыда на лице, а ещё губы алые тянет в светлой улыбке и, не замечая, притягивает.       Лань Ванцзи увидел боль. Застарелую, ноющую, какую только в алкоголе и можно пытаться утопить, но всё тщетно. Над Вэй Усянем будто толпа призраков вьётся, тянет к нему свои скользкие мерзкие ручонки, а он и рад бы отстраниться, удрать, но боль — она тяжела — и заставляет подчиниться, сидеть ровно и смотреть. Смотреть, как воспоминания разъедают кожу и плоть, втираются в кости, причиняя нестерпимые мучения.       У Ванцзи, может, глаза преисполнены металлического холода, но за ним кроется понимание. Сопереживание. И он готов подождать, пока этот Вэй Ин — ненастоящий, искусственный, — отступит, а на его место вновь придёт тот, что скрывается в тени едкой улыбки.       Глаза прикрывает, расставаясь с сомнениями, и садится рядом, бок о бок. Вэй Ин, он тёплый, несмотря ни на что, но дрожит, как от испуга. — Лань Чжань, — говорит тихо, не понимая, чего хочет больше: чтобы он забыл поутру или навсегда запомнил. — Ах, Лань Чжань, — выдыхает шёпотом, приторно, и Ванцзи чувствует аромат вина. Он пряный и резкий, от него хочется отшатнуться, но он этого не сделает. Ощущает дрожь чужого плеча подле своего, с быстро бьющимся сердцем придвигается ближе, так, чтобы прижаться. Вэй Ин дёргается, но не двигается, позволяя быть рядом. — Странно. — Что — странно? — Я тебя не боюсь, — шепчет ещё тише и усмехается сам себе, мурча под нос какую-то мелодию. Ванцзи остаётся только теряться в догадках — почему он бояться должен и почему не боится конкретно его. У Вэй Усяня, человека весьма неординарного и причудливого, в голове не то что ларец — там целый храм с лабиринтами и испытаниями, которые, даже если и удастся пройти, ответов на все вопросы не дадут. Сможет ли Ванцзи его разгадать? А нужно ли ему это?       Сердце стучит как-то неправильно гулко и быстро, и ответ на этот исчерпывающий вопрос теряется в звуках дыхания и шелеста одежды. Вэй Ин поправляет плащ, кутаясь в него, как в одеяло, а затем неожиданно для Ванцзи кладёт голову ему на плечо. Лань делает глубокий вдох и выдыхает сквозь зубы, чувствуя, как пряди из упавшего длинного хвоста сползают по его спине. Рубашка тонка, а страх щекотки силён. — Тебя не накажут за отсутствие дома, Лань Чжань? — вдруг спрашивает Вэй Ин и чуть приподнимает голову, почти что касаясь лбом чужого подбородка. Домашнее имя из его уст звучит как-то по-особенному мягко. — Нет, если скажу, что всю ночь упражнялся в фехтовании, — отвечает Лань Чжань и окидывает взглядом чёрную макушку. — Собираешься солгать? — хитро щурится, но Ванцзи этого не видит, только слушает, как звенит привычное лукавство в его голосе. — Из-за меня?       Лань Чжань молчит, умело пряча смешок, закусив щёку изнутри. Может, и из-за него, но он не признает этого вслух. — Знаешь, а я вот телефон потерял, — фыркает негромко Вэй Ин и, кажется, прижимается теснее. — Оставил в доме Цзысюаня, Небеса, как же нелепо!       А после этого затихает. Его дыхание становится медленным и глубоким, а голова начинает сползать вниз, но Лань Чжань опускается ниже, и по итогу взъерошенная макушка оказывается у него на животе. Неловко очень, прям очень неловко, — мельтешит в мыслях смущённого до пламенного румянца на щеках Лань Ванцзи, того самого первого ученика и холодного нефритового юноши. Кто бы знал.       Наконец, лицо Усяня стало безмятежно. Он очень бледен, — отмечает Ванцзи про себя, и, забывшись, проводит ладонью вдоль кромки волос, убирая с вспотевшего лба вьющиеся пряди. А затем, опомнившись, с ужасом одёргивает руку и прижимает её к груди, где сердце обрушивается на его рёбра шквалом смертоносных ударов.       Эта ночь стала самой долгой из всех в жизни Лань Чжаня. Его то кидает в жар, то в холод, а мысли насчёт внезапной болезни перекрываются яркой картинкой перед глазами — с длинными ресницами, слабым красным следом помады на губах и острыми скулами. Закутанный в его плащ Вэй Ин кажется ещё хрупче и худощавей, чем то есть на самом деле, и невольная мысль закрадывается в голову: а нормально ли он ест? Ведь если он всё это время за улыбками скрывал настолько болезненное нутро, то что мешает ему притворяться вообще всегда?       Где-то после этой жуткой мысли Лань Ванцзи прикрыл глаза и впал в лёгкую дремоту. Сон был неспокойным и кратким, проснулся юноша вместе с солнцем, закравшимся в раздевалку дребезжащими лучами через квадратные оконца. На животе что-то завозилось и замерло. Ванцзи распахнул глаза.       На него ошарашенным взглядом смотрело заспанное лицо Вэй Ина. Его зрачки пытались покинуть границы серой радужки и застлать всё глазное яблоко целиком, настолько силён был его шок. — Я… это… а ты?.. — просипел он нескладно и замолк, хлопая ресницами. — Я, — утвердительно кивнул Лань Чжань, сохраняя полное спокойствие. — И ты. — Что мы здесь делаем, Лань Чжань? — вопросил Вэй Ин, поднимаясь с чужих колен, на которые перекатился во сне. Ванцзи едва ли не улыбнулся самым глупейшим образом, но сдержался. Он запомнил. — Спим. — Вдвоём? — моргнул Усянь, случайно схватившись за чужое бедро, пока вставал. Он смущённо отнял руку и улыбнулся. Именно так, как бы это сделал сам Ванцзи пару мгновений назад. — Ты видишь кого-то ещё? — равнодушно отозвался Лань Ванцзи, внутренне вскрикнув. — Нет, — пробормотал Усянь и отодвинулся на безопасное расстояние. — Что бы я вчера не вытворил, прости меня, пожалуйста. — Всё в порядке, — сказал Лань Чжань и поднялся на ноги, отряхнувшись. — Как ты себя чувствуешь? — Да в общем-то… — протянул юноша, ощупывая себя. — Скверно.       Ванцзи хмыкнул только и прошёл к зеркалам. Там он снял ленту со лба и умылся, отложив её на раковину. — Зачем ты её носишь? — спросил подошедший из-за спины Вэй Ин и уже потянулся, чтобы потрогать, но Ванцзи резко схватил ленту и повязал её обратно. — Семейная традиция, — сухо изрёк он, отходя от раковины. — Приведи себя в порядок. — Да, да, конечно, — буркнул Усянь и, завязав волосы в небрежный пучок, ополоснул лицо. — Значит, традиция. Я думал, это что-то вроде монашеского убора. — Можно и так. — Так ты монах? — воскликнул Вэй Ин, когда Ванцзи уже запирал дверь снаружи раздевалки. На улице было свежо и ветрено, солнце стремительно поднималось вверх по небосклону. — Прям настоящий? — Нет, — вымученно прикрыв глаза, выдохнул Лань Ванцзи.       Они пошли по газону в сторону главного корпуса Академии, шагая совсем рядом. Вэй Ин ловил смутные образы того, что происходило вчера, но в памяти всплывали только бессмысленные обрывки разговоров. Поэтому он пересилил себя и выпросил у Лань Чжаня (он внезапно понял, что знает его домашнее имя) информацию о вчерашнем вечере. Исходя из краткого сухого рассказа первого ученика, ничего криминального он не совершил. Хоть на том спасибо. — Тебе тоже нужно в главный корпус, да? — спохватился Усянь, когда они вдвоём почти что достигли ступеней. — Да, а тебе? — Думаешь, я бы потащился с тобой в Академию субботним утром просто так? — риторически вопросил он и, разглядев в золотистых глазах напротив что-то, похожее на разочарование, поспешил добавить: — Может, и потащился бы. Но мне и так нужно записаться в актёрский кружок на весь курс вперёд. К тому же, если Цзян Чэн рванёт меня искать поутру, то непременно последует за Не Хуайсаном. А моему дружку Не тоже сегодня горит срок записи на актёрку. Кстати, ты тоже записываться идёшь? — Да, — ответил Лань Чжань на всю эту болтовню одним кивком. — На фехтование. — Точно! — ударил себя по лбу Вэй Ин, резко вспоминая, как вчера пытался урвать себе саблю. — Ой.       Они поднялись по ступеням и распахнули двери в главный корпус Академии. Здесь было просторно, а ещё людно, и Усянь незаметно держался к Ванцзи поближе, пока они шли в сторону учительских кабинетов. Завернув за угол, Вэй Ин увидел возле кабинета искусства своих брата и друга. Оба — бледны и молчаливы, как в воду опущены. Похмелье, — махнул рукой Усянь, приближаясь к привалившимся к противоположным стенам парням. Лань Ванцзи следовал за ним. — Выглядите дерьмово, — прокомментировал Вэй Ин, останавливаясь посреди коридора, прямо напротив их обоих. — Спасибо, и… — Не Хуайсан обмахнулся купленным вчера веером и сложил его, указав на друга. — Что это на тебе?