Часть 30
26 мая 2020 г. в 01:07
В комнате царил полумрак и можно было бы сказать, что было весьма тихо, если бы не стук капель дождя об карнизы снаружи. Но Ючан их не слышал. Он вообще ничего не слышал, находясь глубоко в себе.
Было прохладно, но несмотря на это Чан лежал на животе совершенно ничем не прикрытый. У него не было сил даже на то, чтобы элементарно перевернуться. Какой-то мужчина, Сынхун, Сырёк… Чан не помнил его имени, хотя тот просил его выстанывать уже третью ночь, как приходил «навещать парня», ушёл минут десять назад. Или двадцать. Или час. Время для Ючана перестало бежать с того момента, как этот «гость» переступил порог дома и небрежно коснулся щеки парня.
Пончалу, Ючан был бойким и пытался дать отпор, только вот чем больше он сопротивлялся, тем хуже делал себе.
Попав в трясину, нельзя брыкаться.
Но Чан упорно не верил в это и старался найти момент для того, чтобы сбежать, только вот ничего у него не получалось.
Ючан был слишком слаб против всех, кто тут присутствовал.
И против этого самого «гостя» тоже.
Вся прыть иссякла, когда мужчина, озверев от нахальности парня, просто на просто взял его силой. Он что-то бормотал про то, что Донхун обещал «сладкого и покорного мальчика», а по итогу ему нужно было быть осторожным, потому что Ючан лягался, словно борзой конь.
Но всё прошло после.
После Ючан почувствовал себя разбитым, надломленным, использованным. Он тоже был мужчиной. Молодым мужчиной, который недостоин испытывать такие унижения.
Ему несколько раз доводилось видеть женщин, которые на допросах горько плакали лишь от одного упоминания о том, что случилось. Чан всегда приносил им какой-нибудь вкусный горячий напиток, чтобы они хоть немножечко, но успокоились и ощутили себя в безопасности. Эти женщины были подавлены, измотаны и выглядели так, словно в них что-то угасло. Чан всегда стремился защищать и оберегать их, всегда пытался найти и наказать виновных.
Но теперь сам оказался на месте таких жертв.
И сам был подобен им.
На вторую ночь, когда снова пришёл этот мужчина, Чан больше не брыкался. Он пытался оказать сопротивление, но оно было совершенно незначительным, потому что всё его тело ныло дикой болью. Казалось, что каждая косточка, каждая клеточка жила отдельно и страдала тоже отдельно. Этот шум и гам из боли отдавался абсолютно везде.
Второй раз с ним не обращались как с животным, но Ючан всё равно предпринимал попытки к сопротивлению, на что мужчина реагировал с какой-то ухмылкой и сильнее вжимал в кровать, больно сминая ягодицы. Он был намного крупнее Ючана, старше и сильнее. На фоне него Чан выглядел через чур щуплым и слабым, хотя его тело было в отличной атлетической форме из-за частых тренировок на работе.
Чан всегда считал себя сильным. Он верил в то, что он был весьма волевым человеком и всегда мог добиться всего, чего только захочет.
Но это оказалось не так.
Ему было больно. Ужасно больно, а ещё стыдно. Когда мужчина поставил его перед выбором: сопротивляться дальше или же поддаться, то Ючан не колеблясь выбрал второе.
Он не попытался вновь дать отпор, не попытался язвить. Он не попытался сделать абсолютно ничего, потому что сейчас это был наиболее лёгкий путь для облегчения боли.
Поддаться и терпеть.
Ючан сломался, отдаваясь мужчине на третью ночь. Он беззвучно плакал, выполняя всё, что скажет ему старший. Стонать? Он стонал. Перевернуться? Он с трудом, но переворачивался. Тому было абсолютно всё равно, что там испытывает Ючан. Пускай хоть в соплях захлебнётся, но выполнить указ он был обязан.
За эти три дня парень схуднул, потому что после первой ночи аппетит отбило окончательно. Дэхви просто ставил перед ним контейнер с едой и небольшой термос, но Чан не притрагивался ни к чему, кроме последнего.
Ему хотелось омыть себя не только снаружи, но и изнутри, поэтому он хлестал лишь одну только воду совершенно игнорируя еду.
Он так и продолжал лежать на кровати глядя куда-то в одну точку. Было намного удобнее думать, что это всё просто сон, а все эти размытые лица охранников лишь плод его воображения. Он находился настолько глубоко в себе, что совершенно не ощущал, как зябко дрожит его собственное тело.
Как вышел на свободу Ли Донхун? Что он задумал? Что успел ещё натворить за это время? Зачем он всё это делает?
Ючан медленно прикрыл глаза. По щекам моментально стекли горячие слёзы и впитались в простыни, оставляя после себя мокрые следы. Чан почувствовал себя слишком одиноким, а ещё никому не нужным. Ищет ли его Сэюн? Жив ли Сэюн вообще? Мало ли, Донхун добрался до него и прикончил в отместку за то, что хён упрятал его за решётку… А Джунхи? Неужели Джунхи действительно сейчас с Донхуном?
Было так много вопросов и совершенно ни одного ответа. Окутанный молчанием, Ючан снова тихо всхлипнул, ощущая себя безнадёжным.
Как бы ему хотелось просто взять и сбежать из реальности, чтобы совершенно ничего не чувствовать. Как Джунхи.
Раньше Кан не понимал Джуна, он считал, что тот притворяется, очень умело маскирует все свои эмоции, но чем дольше он жил с ним, тем больше понимал, что Пак на самом деле ничего не чувствовал. Он просто не умел и учился всему этому прямо на ходу. Сейчас бы Ючану тоже научиться, только не чувствам, а бесчувствию. Ему хотелось закрыть глаза и забыться, он даже думал о том, а не покончить ли с собой, когда им воспользовались в самый первый раз.
Но Чану не хватило смелости удавить себя. Он не хотел умирать, не взглянув в глаза Джуна. Неужели его парень действительно сейчас с Донхуном?
«Где ты, Джунхи?», мысленно шепчет себе Ючан, пытаясь представить образ Пака. Он был слишком красив и слишком нереален для того, чтобы существовать.
«Где ты?», снова громче у себя в мыслях повторяет Кан. Он не мог поверить в слова Ли, Джунхи бы не поступил так по отношению к Ючану. Он любит его и ни за что бы не примкнул назад к Донхуну не говоря уже о том, чтобы ложиться под него, как сказал старший.
«Где же ты?», эхом отдаётся в голове очередной вопрос. Джун не предатель, он ищет Ючана и обязательно найдёт. Он защитит Сэюна и Кванни и вместе они вновь упекут Ли назад за решётку. Ючан верил в это. Он хотел бы, чтобы всё так и произошло. Хён и Джун волнуются о нём, Чан это знал. Они не могут забыть и оставить всё, как есть. Джунхи сможет отыскать, Джунхи любит Чана, он всё сделает, но не вернётся к Донхуну и не предаст младшего. Об одном Ючан лишь боялся, что Джун пойдёт против закона и прихлопнет Ли, попадая тем самым в неприятности.
«Джунхи… Я не могу шевелиться…», горько произносит про себя Чан и отбрасывает попытку сжать дрожащими пальцами простынь, чтобы накинуть на себя. Вся его спина и ягодицы были покрыты чужими метками, которые алели багровыми засосами на бледной от недосыпа и недоедания коже. Чан поморщился и снова предпринял попытку укрыться, но по телу вновь пронеслась волна боли заставляя прекратить пытаться что-либо сделать.
«Джунхи…», даже его собственный немой голос звучал как-то подавленно и ослабленно. Чан медленно набрал в лёгкие воздуха и так же выдохнул. От всего этого даже дышать было сложно.
Джун всегда говорил ему, что его улыбка была прекрасной. Что лишь одна его улыбка могла заставить Джуна вновь хотеть жить. Кан улыбался всегда, когда ему было тяжело, когда ему было грустно, когда он был в замешательстве или растерянности. На каждый случай у него была своя улыбка и Джунхи это нравилось. Ему нравилось, как легко и безмятежно Чану всё это даётся, поэтому Джун пытался всегда повторять и копировать его эмоции, чем только больше вызывал улыбку у младшего.
Только вот сейчас Ючан совершенно не улыбался.
«Джунхи, спаси меня…»