Стражи Далёкой Галактики

Галактическая Республика! Звучит грандиозно. Не правда ли? Нет-нет… Вслушайтесь... Галактическая Республика! Можете ли вы представить себе этот масштаб? Галактика! Четыреста миллиардов звёзд! Сто восемьдесят миллиардов планет! Где-то десятая часть из них пригодна для жизни! И пусть большинство не заселены разумными, а эта “пригодность” весьма условна... Но даже так масштаб находится за гранью понимания. Республика охватывает едва ли не половину галактического диска, половину этого несчётного множества планет, планетоидов, астероидов, космических станций и кораблей, курсирующих между ними. Потому, говоря о Республике, нужно понимать, что её законы и идеи часто трактуются весьма вольно и избирательно. Как, например, можно рассуждать о запрете рабства, когда говоришь о виде инсектоидов, обладающих коллективным разумом? А о свободе торговли? И это лишь самые очевидные примеры. По сути своей, Республика обеспечивает взаимодействия между планетами, но весьма опосредованно воздействует на них самих. То, что для жителя Корусанта или Кореллии покажется несусветным варварством, может быть единственной нормой на планете Корпоративного сектора или Среднего кольца. Однако сложно винить Сенат и джедаев в таком положении вещей. Сколь бы ни были велики и богаты миры Ядра, их слишком мало на фоне остальной галактики. Когда-то Республика пыталась навязывать свою волю и образ жизни. Кульминацией подобных идей стал культ Пиус Деа — радикальные ксенофобы, порождённые реакцией на столкновение с Хаттами и другими нелицеприятными для просвещённого человека цивилизациями. Итоговый результат спокойно обогнал на лифте своих шагающих по лестнице идейных врагов и взял почётную пальму первенства главных говнюков известного космоса. Именно поэтому, за редким исключением, джедаи вмешивались во внутренние дела субъектов Республики лишь по одной причине. Официальному запросу сенатора. Потому, рассуждая про Республику, нужно понимать следующую простую истину. В каких-то считанных парсеках от райского царства, социального и технического прогресса, может притаиться токсичная клоака, покрытая язвами техногенных катастроф. Великими счастьем для населения последней будет, если безумный диктатор или криминальный барон, безраздельно властвующий над своим проклятым миром, настолько потеряет связь с реальностью, что перейдёт дорогу другому крупному игроку. Вот тогда в дело уже вступит бюрократическая республиканская машина, а может даже и джедаи. Даттра Десилиджик Ааррпо, или, как его называли представители иных рас, Даттра Хатт, прекрасно знал как устроена Республика и сполна пользовался своим пониманием. Да и много ли нужно честному предпринимателю из каджидика* Десилиджик? Успешный бизнес, роскошный дворец, личная армия, танцовщицы, хорошие отношения с сородичами и регулярные подарки республиканским чиновникам. Даже война не стала для него неожиданностью. Напротив, хатт видел в ней прекрасные возможности. А кто победит… Не всё ли равно? По обе стороны фронта у него были деловые партнёры, которые за умеренную плату позволят избежать любого наказания. — Почтенный хозяин, — размышления прервал протокольный дроид, обратившись к нему на хаттском языке. — Корр Шарратт прибыл. Даттра, погружённый в размышления, не оторвал взгляда от картины, созерцанием которой наслаждался уже некоторое время. По утрам он любил предаваться думам об истории галактики в своей личной галерее. В отличии от многих сородичей, он копил не только деньги, но и произведения искусства. Впрочем, хатты каджидика Десилиджик слыли экстравагантными персонами. И подобное хобби не казалось чем-то особенным на фоне ближайших сородичей. — Пусть придёт сюда, — наконец произнёс Даттра. — Но с ним пленный джедай! — неуверенно воскликнул дроид. — Я знаю, что с ним джедай, — голос хатта не изменился, но дроид почувствовал угрозу. Он знал, что перепады настроения хозяина подчиняются какой-то альтернативной логике, которую очень сложно прогнозировать. Сейчас тот учтиво поддерживает беседу, а в следующий миг отдаёт приказ своим головорезам отпилить тебе ноги тупой пилой. — Как скажете, хозяин, — ответил дроид, — Я передам мандалорцу, что вы ждёте его здесь. Хатт степенно кивнул. Он был доволен. Корр Шарратт стал невероятно удачным вложением. Мандалорские наёмники стоят дорого, но при правильном использовании легко окупаются. С началом войны, старые партнёры инвестировали в бизнес Даттры немало кредитов, а он успешно реинвестировал их в найм пиратских капитанов и ледорубов**. Информация о маршрутах следования кораблей и их грузах, подкуп чиновников и операционистов… Основную массу нападений выполняли наёмные пираты. Конечно, кто-то из них мог попытаться обмануть Даттру, кинуть его. Совершить грабёж и бежать прочь с грузом. Но только в этом районе галактики никто не имеет таких хороших выходов на чёрный рынок, как щедрый и милосердный хатт. Глупый капитан просто останется ни с чем, продав награбленное за бесценок или попытавшись сбежать. А если ему всё же удастся убежать достаточно далеко… Что ж. Никто не застрахован от анонимного доноса в корпус юстиции, с подробным описанием уязвимостей корабля и списком преступлений, совершённых его командой. Однако Корр Шарратт оказался птицей совсем иного полёта. Наёмник ненавидел Республику и джедаев по каким-то своим личным причинам. Вместе с тем он являлся истинным мастером своего дела. Именно его Даттра отправлял на самые рискованные и одновременно выгодные операции. Мандалорец ни разу не подвёл, всегда возвращаясь с добычей, понеся минимальные потери. Но в этот раз он превзошёл самого себя! Джедай и четыре республиканских клона! Подобный товар не шёл ни в какое сравнение с обычным уловом! Это не просто двигатели, дроиды, драгоценные металлы, рабы или оружие. Это — воплощённый престиж! Ещё не получив джедайку в свои руки, хатт терялся в раздумьях, как же с ней поступить. Продать своим деловым партёрам или оставить себе в качестве трофея? Мести со стороны Республики он не боялся. На войне джедаи пропадают с завидной регулярностью, а взятки уже не в первый раз позволяют избежать внимания их ордена. — Даттра, — поздоровался мандалорец. В дневном свете, в изобилии проникающем в картинную галерею через высокие витражные окна, его броня казалась помпезной и не функциональной. Слишком яркие вкрапления золотой краски, словно кричащие, привлекающие внимание. Но хатт знал, что это обманчивое впечатление. Настоящий бескар'гам! Мандалорское железо! Одна из причин такой живучести этого наёмника. Если бы не польза, приносимая им, то Даттра убил бы его ради брони. Такая ценность могла занять почётное место в коллекции... Походка воина выражала уверенность и опасность. Хищник... Не человек... Позолота шлема блеснула в солнечных лучах словно венец, а серый плащ реял за спиной подобно королевской мантии. — Корр, — с улыбкой ответил хатт, переходя на общий язык. — Мне донесли, что ты сегодня с необычной добычей. — Это так, — ответил мандалорец. Под конвоем из двух трандошан и трёх боевых дроидов в зал ввели Её. Глядя на эту женщину, хатт понял, почему мандо был так взволнован. Гематомы, ожоги, кровоподтёки, спутанные волосы и изорванные лохмотья... Хатт прекрасно знал, какие пытки разумные могут вынести, а какие нет. И отчётливо видел, что мандо разошёлся не на шутку. Единственное, до чего он не дошёл, так это до травм, способных снизить стоимость товара. То есть, не отрезал конечности и не ломал кости. Несмотря на это, женщина не сломалась. Напротив, её глаза горели холодным огнём неукротимой воли и ярости. Даже здесь, избитая и скованная цепями, в лагере врага, без шанса на спасение, она смотрела так, словно не признавала поражения. Гордо вздёрнутый подбородок, губы, презрительно сжавшиеся в линию. Это было нечто большее, чем просто бравада. — Джедай, — произнёс Хатт, подползая ближе. — Давно я не видел вашей братии. Для меня это честь, принимать одного из вас в моём доме. Тем более столь прекрасную жемчужину крайт дракона… Корр. Сказав, что ты привезёшь мне джедая, ты не говорил, что она будет красива, как мои лучшие танцовщицы. — Если хочешь заплатить мне больше, я буду рад, — сухо ответил мандалорец. — Я осыплю тебя кредитами! — восторженно ответил хатт. — Но не пойму, что за народ породил её. Я бы сказал, что ты панторанка, но глаза… Кто ты, джедай? Губы женщины изогнулись в презрительной улыбке. — Ты нас не знаешь. — И всё же, назови, — хатт потянулся рукой, касаясь толстыми пальцами подбородка женщины. — Я — человек, — взгляд, полный космического холода, казалось, мог убить. — Человек? — хатт рассмеялся. — Я знаю людей, но ты не человек! — Ты нас совсем не знаешь, — всё с тем же презрением ответила женщина. А в следующий миг она подалась вперёд и её зубы сомкнулись на пальцах хатта. Тот закричал от боли, дёрнувшись назад. На правой руке недоставало одно пальца. — Ты нас совсем не знаешь, — безумно смеялась, джедайка лежала на полу, а тело её сотрясали разряды тока от энергетических пик в руках трандошан. — Ты… — первым желанием хатта было убить мерзавку. Но он не был бы собой, не сумей совладать с таким примитивным порывом. Палец отрастёт и довольно быстро. А терять столь ценный актив… Пустое. — Хватит. И ты, Карр, опусти оружие. Эта бешеная сука прекрасна! Нет… Я не буду её продавать. И знаешь, джедай. Мне нравится твоя ярость! Ты подобна настоящим джедаям! Не чета нынешним. Широким жестом окровавленной руки хатт указал на картину. На ней джедаи в броне и с сияющими мечами сошлись в битве с мандалорцами. Неведомый художник вложил всю душу в своё творение и, казалось, вот-вот фигуры сдвинутся, закружатся в смертельном танце. Боль, агония, ярость, воля к победе. — Оцените красоту момента! — продолжил хатт. — Мы трое и эта картина. Битва на Малакоре 5. Тогда джедаи сломали хребет мандалорцев, они отринули свои догматы, заглянули в тёмные уголки своих душ и обрели волю к победе. А затем вернулись. Другими. Лучшими версиями себя. Ситхами. И вот мы здесь, втроём. Мандо, джедай и хатт. Вы спросите, где был хатт на этой картине? И я вам отвечу. Хатт её купил. Понимаете о чём я? Не дожидаясь ответа, он продолжил: — Джедай сошёлся в битве с мандалорцем и проиграл. Но я вижу, ты не боишься своего гнева. Ты подобна тем джедаям, что смогли драться с мандо как воины. И потому я решил, что я сделаю с тобой. Ты станешь гладиатором и на моей арене постигнешь то, что сделает тебя моим лучшим инструментом, лучшей инвестицией. И дабы сразу исключить возможность бунта… Ты говоришь, что ты человек и я совсем не знаю вас? Что же... Ты совсем не знаешь хаттов. За каждую попытку твоего бунта я буду убивать одного человеческого ребёнка.

***

Серый песок, малахитово-зелёный камень и чёрная, свернувшаяся кровь. Обманчиво ржавые прутья решётки. Низкое свинцовое небо. Раз-два-три. Крик боли. Раз-два-три. Ещё один крик. Историк прикрыл глаза. Он считал себя неплохим солдатом. Да, за его плечами недоставало опыта. Как и у любого другого клона, разумеется. Но в остальном он полагал, что усвоил уроки и с гордостью будет нести свою службу в Великой Армии Республики до самого конца. Однако даже представить не мог, что тот наступит так скоро. И так позорно… Плен. Внизу, за рыжими прутьями, на дне котлована, раскинулась арена. Песок почернел от крови разумных, впитавшейся в него. Решётки таких же камер, вырезанных в стенах, опоясывали её во множество рядов, подобно гротескной пародии на трибуны. В коридоре послышались шаги. Клон-капитан приподнялся на полу, тело плохо слушалось. Но любое разнообразие лучше, чем крики несчастного, подвергнувшегося наказанию на арене. Не гладиатор. Просто раб. В чём была его вина? Историк не знал. Припадая на повреждённую при допросе ногу, он подковылял к решётке, стараясь не потревожить братьев. Те пытались урвать крохи сна, чтобы хоть как-то восстановиться. Из-за угла коридора показался конвой из шести разумных. Мандалорец, при поддержке четырёх наёмников, вёл Алексу. “Джедая”. Историк прекрасно знал всю лживость этой легенды, но не сказал ни слова, когда дроид-палач пытался вырвать сведения о “странной джедайке”. Он был рад, что та жива. На мгновение их взгляды пересеклись и словно разряд тока пробежал по спине солдата. В глазах командира не было ни страха, ни отчаяния. Вместо ожидаемых эмоций, там застыла лишь абсолютная, непоколебимая вера. Во что? Клон-капитан не знал. Но столь велика она была, что и сам он на мгновение воспрял духом. Может быть, ещё не всё потеряно? Быть может, они не проиграли? — Прочь, — приказал мандалорец, остановившись напротив Историка. Презрение в его голосе, обращённое на клона, сложно было не заметить. Жалкая подделка под детей Мандалора, прислуживающая джедаям и Республике. Злая насмешка над самой сутью. Клон послушно сделал несколько шагов назад. Сейчас у него не было шансов на победу. Потребовалось некоторое время, чтобы отворить запоры, и секция решётки со скрипом отодвинулась в сторону. — Арена ждёт тебя, джетти, — произнёс Мандалорец, когда Алекса зашла внутрь. — Сегодня вечером. Презрительный смешок стал ответом. — Мастер! — воскликнул Историк, дёрнувшись ближе. Алекса остановила его жестом руки и медленно опустилась на пол. Да, она была на пределе. Или уже переступила через него? Но демонстрация слабости подрывает веру в командира. Это понимали и клон и страж. — Вы живы, — в голосе женщины послышалась искренняя радость. — Все? — Да, — ответил Историк. — Но Сканер и Ключ плохи. А как вы? — Я в норме, — сообщила Алекса и, помедлив, спросила. — Пытали? — Мы ничего не сказали, — с гордостью, смешанной с неожиданно вырвавшейся наружу горечью, ответил клон. — Мы солдаты Республики. — Я сказала, что его отец шлюха, — поделилась Алекса, немного помедлив. Будто сомневаясь, стоит ли говорить такое. — И мать тоже. И сам он зарабатывает, отдаваясь бездомным за деньги. Удалось что-то выяснить? — Мало, — Историк тоже опустился на пол и прислонился спиной к решётке. То, что стражи отличаются от джедаев, он уже уяснил. — Мы на каком-то перевалочном пункте работорговцев. — Прискорбно… — Алекса прикрыла глаза. — Корвус? В затенённой части камеры возник силуэт крошечного робота. — Здесь безопасно. Только одна камера, но я её взломал. — Ты жив?! — выдержка подвела Историка. Он не задумывался о роли этого дроида, или кем он там был, но тот факт, что маленький робот остался на свободе, вселял уже утерянную надежду. — Да я тебя умоляю, — искрой Света призрак подлетел к лицу солдата. Остальные клоны тоже проснулись и теперь с затаённой надеждой взирали на него. — Может тут и неплохие технологии, но я-то не технология! Я, сучары, дитя Странника! Вневременной сущности! Так что для меня что камеры, что ваши ошейники, на пол щелчка. — Постой, — вмешалась Алекса. — Что? — удивился Корвус. — У тебя пробудилась тяга к мазохизму? Я думал, что если у тебя и возникнет такой фетиш, то ты будешь сверху. — Нет, — раздражённо ответила страж — Скажи мне, сколько здесь пленников кроме нас? — Что-то около пяти тысяч разумных, — немного подумав, ответил призрак. — Не подсчитывал точно. — И у всех есть удерживающие устройства? — У всех, кого я видел, — немного подумав, ответил Корвус. Он начал понимать. — Мастер? — напряжённо спросил клон. — Тут есть центральный узел для отключения? — продолжила Алекса. — Не знаю, — задумчиво произнёс Корвус. — Я следовал за тобой, стараясь не попасться никому на глаза, и ожидая, пока мы не окажемся наедине. Выжидал момент, когда моя помощь не будет выглядеть слишком подозрительно, а даст фору для побега. — Значит, выясни, — в голосе Алексы послышались отзвуки оружейной стали. — Солдаты. Вы же защищаете Республику? Разумных, населяющих её? — Да, — ответил до этого молчавший Болтун. — Для этого мы рождены. Созданы. — Как и я, — Алекса окинула солдат пристальным взглядом. — Вы уже слышали о том, кто я. Страж. Создание Странника. Мёртвые кости, выбеленные временем. Свет вдохнул в меня жизнь. Я не знаю его Замысла, но верю, что назначение моё просто и понятно. Быть Стражем — значит стать нерушимым щитом для беззащитных. Мечом для обездоленных. Огнём для замерзающих. И Светом для заплутавших во Тьме. Никаких компромиссов. Никаких полумер. И мне неведомо, ради чего я здесь. Но одно я понимаю с предельной ясностью. Если я брошу эти тысячи человек, — пробудившаяся замолчала на мгновение. Её губы изогнулись в ироничной улыбке. — Разумных. Не только людей. Если я брошу их здесь, то я не смогу больше смотреть в зеркало, не испытывая отвращения. Не буду достойна своего Света. На несколько секунд повисла тишина. Никто из солдат не решался нарушить её. Слова воительницы отозвались в их душах. Рождённые ради войны и лишённые иной жизни, они знали, что созданы чтобы другие могли избежать этого ужаса. Но выбор уже был сделан за них. И всё же, может быть это не оковы? Возможно это крылья? — Мы не можем просто сломать цепи, взять и пойти в атаку, — наконец сказал Болтун. — Вообще-то можем, — зло усмехнулась Алекса. — Но только, пока мы доберёмся до шеи ублюдка хатта, он сто раз успеет казнить остальных пленников. — И потому мне нужно разобраться с системой управления этой дрянью, — завершил её мысль Корвус. — Но это может занять много времени, — нахмурился Историк. — Оно у нас есть? — Ублюдок хатт хочет, чтобы я стала гладиатором, — Алекса не скрывала иронии. — Слизняк никогда не слышал про Горнило… — Горнило? — переспросил Историк. — Как-нибудь позже. Корвус, есть работа. Перед тем, как отправишься на поиски, нужно залечить мои внутренние травмы, но сохранить внешнюю видимость повреждений.

***

С характерным скрежетом, решётка ползла вверх. Алекса не оборачивалась, и так прекрасно зная, что точно такая же уже опустилась за её спиной, перекрывая дорогу к отступлению. Теперь можно было идти лишь вперёд, на арену. Корвус так и не вернулся, отправившись на поиски уязвимостей системы, держащей рабов в подчинении. Пробудившаяся была уверена в своём компаньоне. Во время Красной Войны призрак успешно скрывался под носом легионеров кабал, пока сама Алекса познавала премудрости партизанской войны. И не дано каким-то варварам-работорговцам перехитрить её напарника. Глубоко вдохнув, женщина сделала первый шаг вперёд. В бою непозволительны сторонние мысли. Ты здесь и сейчас. Нет ни будущего, ни прошлого. Есть лишь битва и ты един с ней. Отступишься от этого — потеряешь концентрацию. Проиграешь. Погибнешь. Подведёшь тех, кто стоит с тобой плечом к плечу и прячется за твоей спиной. Не было приветственных криков толпы. Большей частью зрителей являлись невольники, слишком низко оценённые, чтобы сами сражаться на арене. Они смотрели сквозь решётки и знали, что тоже могут отправиться сюда. Но не как настоящие гладиаторы, а лишь кормом для хищников или мишенями для демонстрации возможностей нового оружия. Однако не стоит думать, что Даттра одной лишь ареной занимал силы и время рабов. Вниз уходили неисчислимые туннели шахты, предназначенной не столько для эффективной добычи ископаемых, сколько для усталости работников. Всё, что подлежало автоматизации, делалось руками и простыми инструментами. Но Алексу сейчас это волновало меньше всего. Хатт распорядился оставить браслеты и ошейник, чтобы “джедайка” не использовала Силу. Такое вот своеобразное представление о честном поединке. Тяжёлые сапоги легко ступали по песку арены. Чужая броня. Примитивная, грубая и неудобная. Не чета привычному снаряжению стража. Из противоположной арки вышел второй гладиатор. Вукки, крупный даже по меркам своего вида. Подпаленная свалявшаяся шерсть, безумный взгляд. И огромный вибротопор в руках. Алекса не знала, что именно случилось с этим гуманоидом, но оно сломило его. До конца ли? Неизвестно. Сама варлок выбрала двуручный вибромеч. Грубый и тяжёлый, но всё-таки больше всех похожий на оружие, к которому она привыкла. — Сегодня нам предстоит увидеть необычное зрелище! — над ареной раздался усиленный голос тви’лека, выполнявшего роль комментатора. — Наш признанный чемпион, любимец прославленного Даттры Хатта, свирепый Вуррштах! А против него выходит джедайка по имени Алекса! Сегодня мы увидим, кто окажется сильнее. И да начнётся бой! Вуки рванул вперёд, со скоростью, которую сложно ожидать от столь массивного существа. Звериный рёв отдался эхом от стен арены, но Алекса не сдвинулась с места. Секунда и гигант заносит топор для удара. На что способен джедай без Силы? Что может страж без Света? Стражи — его дети. Он наполняет их, изменяя естество, вознося над простыми смертными. И Гоул думал, что лишив Света, сможет сломить защитников Странника. Он ошибся. Страж живёт Светом, но он не просто его создание. Не случайная флуктуация потусторонней энергии, обретшей волю. Свет вдыхает жизнь в Стража, разжигая пламя. Но не он собирает костёр. Не Свет, но Выбор толкают в последние секунды жизни бороться вопреки всему. И неугасимое вечное пламя, божественная искра, именуемая душой, отказывается смириться с предназначением. Отринув естественный ход вещей, воплощённый в Логике Меча, будущий Страж сохраняет своё Упорство, свою Веру и свою Волю до самого последнего вздоха. Уносит их за гробовую доску. Так что же может Страж без Света? Ровно столько, чтобы древний бог избрал его из числа смертных и вознёс, сделав своим защитником. Алекса плавно шагнула в сторону, уходя от удара топора. Вуки развернулся, пытаясь ударить вновь, но женщина лишь снова увернулась. Вуки замер. Взгляды гладиаторов скрестились. Вуррштах понял ошибочность изначальной тактики и двинулся осторожней. Удары стали сдержаннее, экономнее и точнее. Алекса уже не могла так легко уклоняться и пустила в дело меч. С каждым взмахом темп нарастал. Это были не элегантные шпаги. Секира и двуручный меч... Но воины владели своим оружием в совершенстве, а их возможности превосходили человеческие. Вуррштах — силач по меркам даже собственного вида. И страж — чья сила находилась на пике возможностей человеческого тела, а нервная система давно отучилась сдерживаться и бояться работать на износ. Призрак всё исправит, нечего щадить мышцы, жилы и кости. Пусть в грубой силе вуки превосходил её, но это не играло существенной роли. Подобно зловещему чёрному ворону, Алекса умела ждать, наблюдать и бить в нужный момент. Словно эта мудрая птица, она не разменивалась на пустые крики и кривляния, а её действия достигали назначенной цели, даже если на первый взгляд так не казалось. — Вы только посмотрите! — восхищался тви’лек комментатор. — Какая ярость! Какая скорость! Теперь я понимаю, почему о джедаях складывают легенды! Но надолго ли хватит этого напора? Взгляды рабов действительно были прикованы к поединку. Мало кто из них разбирался в политике и мог назвать роль джедаев в галактике. Но всё же многие слышали легенды и песни о благородных рыцарях, странствующих среди звёзд. Жизни несчастных рабов мало походили на добрые сказки. Сломленные, похищенные, лишённые свободы и гордости. Но теперь перед их глазами предстал оживший осколок мифа. Воительница, теряющаяся на фоне гигантского гладиатора-вуки. Крошечная фигурка с мечом казалась щуплым подростком на этом контрасте. Пленники Даттры Хатта множество раз видели, как Вуррштах побеждал куда более внушительных противников. Но сейчас они узрели ту, кто действительно могла сравниться с любимцем их хозяина. С воплощением страха. И с каждой минутой поединка в их сердцах крепла тень надежды. А гладиаторы продолжали свой танец смерти. Уже оба не сдерживались. Без Света Алекса не могла смять врага одним ударом. Но и поражение недопустимо. А Вуррштах, впервые за долгие годы, столкнулся с достойным противником. Не с жалкими рабами и глупцами, а с той, кто могла достойно встречать его удары. И это позволяло ему забыться. Не думать о поруганной чести. О судьбе игрушки хатта. О жизни, которую он ненавидел, но и прервать не решался. В ледяных глазах джедайки он узрел то пламя, что некогда вело его вперёд, и наслаждался каждым мгновением поединка. Если бы он мог, то эта битва не кончалась бы никогда. Очередное сближение, взмах, звон оружия. Обманчивый выпад и клинок вспарывает плоть. Вуки сбивается с шага. И пусть следующий удар он блокирует древком, но теряет равновесие и падает навзничь. Меч стража взметается к небесам и солнечные лучи на мгновение блестят на полированном металле, чтобы затем тот рухнул вниз подобно лезвию гильотины. Клинок вонзается в песок, в сантиметре от головы Вуррштаха. Тяжело дыша, Алекса делает шаг назад. Будь это настоящая битва, она бы не колебалась ни на секунду и убила этого ксеноса. Но здесь и сейчас? Он — раб. Орудие воли хатта. Он дрался не потому, что хотел этого, и даже не по приказу своей родины или богов. А лишь по воле ублюдка, мнящего себя властелином судеб. Алекса не собиралась опускаться до убийств на потеху властолюбивой твари. Ультиматум о казни детей заставил её воздержаться от дерзких комментариев и молча посмотреть на ложу Даттры. Но хатт довольно хлопал в ладоши. Переведя взгляд на поверженного ксеноса, страж выдернула свой меч из песка. — Я слышала, что вуки — гордый народ. Пристало ли тебе быть игрушкой хатта? — тихо спросила она. И, не дожидаясь ответа, пошла прочь, уже не слушая восторженных криков комментатора. * клан у хаттов ** хакеров