***
Путь к вершине башни Сына был ещё тяжелее, чем в храм Отца. Её стены были намного глаже и не имели удобных скальных выступов, но Энакин не сдавался. Каждый раз, когда призрак усталости подступал к нему, страх за Асоку толкал вперёд, а Сила подпитывала своего адепта. Потому, не смотря на колоссальную нагрузку, джедай подобрался к вершине не изможденным и готовым к неприятностям, которые мог подстроить Сын. Сила подсказала, где искать падавана, и Энакин осторожно, стараясь сохранить незаметность, отправился в путь через владения Сына, к огороженной площадке, которую он мысленно обозначил как задний двор. Ученица, к его удивлению, не была заперта или скована. Девочка сидела в позе для медитации, на краю возвышения, служащего гигантской клумбой у раскидистого лиственного дерева. — Асока, — обратился к ней Энакин. — Асока! Это я, всё в порядке, идём! Однако девочка удивила его уже во второй раз и не стала подниматься на ноги, даже не развернулась к нему. — Вы гордитесь мной, учитель? — не оборачиваясь, спросила она. От искажённого голоса падавана по спине Энакина пробежали мурашки. Точно так же, как раньше, от видения изображавшего его мать. Но джедай чувствовал, что это не видение, хоть и понимал огромную неправильность увиденного. — Что? — ошарашенно спросил джедай. — Э-э-э… Ха, да, конечно, Шпилька. Я горжусь тобой. Давай-ка на корабль. — Он прав, — решительно сказала Асока, словно некие её мысли наконец нашли окончательное подтверждение. — Он прав во всём, — она встала и развернулась лицом к учителю. — Вы должны примкнуть к нему! — её грозный, гневный голос сменился другим, наигранно детским и наивным, что лишь усиливало неестественность образа. — Он желает только добра вселенной. Теперь, наконец сумев рассмотреть её, Энакин понял, что дело обстоит совсем плохо. Кожа девочки посерела, вены налились чернотой и теперь казались тёмными трещинами, испещрившими лицо. Вкупе с этим, дёрганные, неестественно театральные движения навевали ассоциации с куклой-марионеткой, которой повелевала чужая злая воля. — Эй, — всё ещё не оставил попыток достучаться до неё Энакин. — Что с тобой? — Вечно вы придираетесь, учитель — Асока закатила глаза и отвернулась. — Никогда не верили в меня. Не доверяли мне. Что ж… Вы мне больше не нужны. Идите… Учите свою Катрин, вам ведь так это нравится. — Асока, — позвал Энакин. — Асока, послушай. Он что-то сделал с тобой, очнись. Это не ты, Асока. — Неужели? Я в полной гармонии с собой, — неестественно высоким голосом проговорила та, проведя руками вдоль своего тела, а затем раскинув их в стороны, как в каком-то танце. — Он просил передать… Если вы не с ним, он убьёт меня… Асока захихикала, кокетливо прикрыв рот ладошкой, и один лишь звук этого смеха уже стал достаточной причиной, чтобы убить Сына. Потому что то, что выражалось в этом смехе, чуть визгливом и полностью безумном, было настолько чуждо Асоке, что просто не могло выходить из её рта. — Я этого не допущу! — Тогда вас вынудят убить меня, — Асока вновь развернусь к учителю, дерзко указав на него рукой, и зажгла меч, чтобы тут же наброситься.***
Катрин сидела на трапе корабля и сверлила злым взглядом башню с зелёным верхом, чувствуя себя ненавязчиво отодвинутой от происходящих здесь событий. Джедаи, в своей решительной манере творить таинственную дичь, не подвели даже здесь, оставив у корабля целого стража, чтобы просто тот охранять и, скорее всего, опасаясь, что она может всё усугубить ещё сильнее, ведь стражи так сильно подвержены Тёмной Стороне. Хотя и слепец видел, что Алексу заманила бы во Тьму даже морковка. Разумеется, и у Оби-Вана случались просветления, но однако был не тот случай. Она положила голову на колени, пока где-то там Прометей уже во всю вёл свои работы. Мысли стража вдруг охватила тоска по Каризу, которого ей чертовски не хватало. Если бы она только знала, что без этих двоих будет чувствовать себя до такой степени разбитой, то никогда бы не посмела быть такой, какой перед ним предстала с самого начала, в легкомыслии стража не осознав, сколь серьёзные вещи виделись очередной игрой. Прикрытых глаз Катрин вдруг коснулся лёгкий отблеск света. Она подняла голову от коленей, чтобы взгляд сам собой нашёл светящийся золотым бумажный фонарик, оказавшийся почти напротив лица стража. Было в его свечении нечто странно завораживающее, не из этого мира. Фонарик приподнялся и в его свете стало видно хорошо знакомое лицо Кейда-6. Призрачный экзо участливо склонился, словно желая лучше разглядеть старую подругу. — Без слёз на тебя, конечно, не взглянешь, — нарушил молчание мёртвый охотник. — Что-то ты зачастил, — Катрин не позволила себе резко ответить на подобное замечание, вместо этого поднявшись на ноги. — Аномальная планета, да? — С языка сняла, — решительно кивнул Кейд. — Да и не планета вовсе… Приподняв фонарик выше, призрачный экзо словно разогнал мрак, незримо клубящийся в воздухе, и сделал шаг в сторону, приглашая тем самым девушку за собой. Катрин взглянула на него, после чего бросила короткий взгляд на корабль, где во всю трудился Прометей и поспешила следом. Затем она сказала фразу, в звучание которой из своих уст никогда бы не поверила, будь она Катрин с прежним опытом: — Учти, для новых визитов в Башню у меня сейчас нет времени. Кейд, легко шагая по неровным камням, с мастерством, доступным лишь бывалым охотникам, усмехнулся. — У меня, поверь, тоже. А то Завала сразу же найдёт мне новую работёнку. Но я тут по другой причине. Уже догадалась, по какой? — экзо остановился у отвесной скалы, тянущейся вверх, к белому шпилю обители Отца. — Там, наверху, уже что-то случилось, а я должна проигнорировать приказ, сделать всё по-своему и спасти Энакина. Я знаю, — полубезумно усмехнулась Катрин, но тут же стала серьёзнее, остановив взгляд на Кейде. Тот протянул девушке фонарик и покачал головой. — Если бы только Энакина… — произнёс он. — Нет, меня попросил старик, но так же он сказал, чтобы я тебе ничего не рассказывал. Не то, чтобы меня это могло остановить, но рассказать тебе и правда ничего не смогу. — И это тоже знаю, — со странным весельем ответила Катрин, беря фонарик. — Конечно знаешь, — гордо ответил Кейд, постучав себя костяшками пальцев по своему лбу под рогом и издав тем самым характерный металлический звук. — Я ведь ничего не понял из его объяснений. Я же не Осирис, чтобы разбираться в таких вещах. — Да кто вообще понимает эти варлочьи дела, кроме самих варлоков? — Катрин вновь взглянула наверх. — Ну, может быть, Джек, но он делает это интуитив… Опустив взгляд, она обнаружила, что находится здесь одна. От видения Кейда теперь остался лишь фонарик, к которому Катрин прикоснулась кончиками своих пальцев, вместе с тем едва уловимо выдыхая, отчего тот вспыхнул только ярче, казалось, сильнее напитавшись Светом. — Ну хорошо, — наконец решительно произнесла она, взяв фонарик в обе руки. — Я не Энакин и я читала про полубогов. Катрин сорвалась с места, забегая на камень повыше и отталкиваясь, чтобы воззвать к Свету, которого здесь оказалось так много, что можно было лепить из него что угодно. Фонарик в её руках вспыхнул золотым и исчез, но за спиной уже почувствовался знакомый жар солнечной энергии, преображаясь в нужную форму, гораздо более сложную, чем в исполнении известного приёма варлоков. В следующее мгновение мощный взмах крыльев рассёк воздух и резкий толчок вверх моментально подбросил саму Катрин, которую тут же захлестнуло чувство ликования и собственной силы. Впрочем, на каменные ступеньки у подножия храма, до которых Катрин домчалась немыслимым для своих друзей образом, она приземлилась достаточно неуклюже, чтобы не возгордиться окончательно. Тут же вернув себе равновесие, она поспешила вперёд. Кеноби был хорошим переговорщиком, но задерживался непростительно долго. Храм встретил её тишиной и странным запустением, хоть внешне в нём ничего и не изменилось. Вот только странный привкус беды витал в воздухе. Не было Отца на его привычном месте, не было и его детей. Лишь всё тот же призрачный свет, кажущийся сейчас таким холодным. — Эх, Энакин… — негромко произнесла Катрин, осторожно продвигаясь дальше. Храм, несмотря на огромные размеры, не обладал сложной планировкой. Но даже, будь дело иначе, аура единственного существа, оставшегося здесь, сияла в Силе словно угасающая звезда. Отец был рядом и Катрин не могла не отыскать его в просторной комнате, лежащего на круглом ложе. Осторожно подойдя ближе, девушка замерла. Несколько секунд ей потребовалось, чтобы понять, что он оказался здесь не по своей воле, а отсутствие всех остальных вызывало резонное опасение, что она может успеть, но прямиком к моменту резни. — Прометей, проск… — Катрин осеклась, понимая, что призрак остался на корабле. Набрав в лёгкие воздуха, словно это могло придать ей большей решимости, Катрин осторожно и даже опасливо приблизилась к существу, в чьей божественной природе уже даже не сомневалась. Она прислушалась к тому, о чём говорят ей собственные ощущения, прежде, чем с некоторой толикой сомнений опустилась рядом, чувствуя себя так, словно собирается разорвать в клочья вековую тишину, ударив в самый большой и громкий гонг. Катрин сомкнула свои ладони перед собой, словно в молитвенном жесте, и на мгновение прикрыла глаза, действительно взывая к Свету непривычным для стража образом. — Я достаточно долго наблюдала за ним в обычной жизни. Энакин способен принять своё собственное самостоятельное решение только в одном случае. Когда ему критически важно оспорить чужое, — проговорила она, поднимая над Отцом правую руку, в которой появилось бело-золотистое свечение. Когда-то она проделала нечто подобное с Каризом, но по силе воздействия это было несопоставимо. Ощущение в Силе от Отца разительно отличалось от любого существа, с которым Катрин вступала в контакт. Возможно, лишь Странник был подобен ему. Энергия Катрин, казалось, пропадала втуне. Как капля воды, неспособная оросить пустыню. Однако это впечатление было обманчиво. Глаза старца открылись, синхронно с волной Силы, разошедшейся во все стороны в момент его пробуждения. — Я не ошибся в тебе, дитя Земли, — слабым голосом произнёс он. — Надеюсь, что не только в тебе. — Боюсь, что они идут к тому, чтобы поубивать друг друга, — Катрин очень коротко изложила происходящее. — Это мне известно лучше, чем кому бы то ни было во всей вселенной, — ответил Отец, медленно сев. Было видно, сколь тяжело ему даются подобные простые движения. — В прошлый раз, получив вероломный удар, я сам оправился от него. Но теперь пришла ты, как я и предвидел, и я вновь успею вовремя. Однако предначертанность твоего поступка не умаляет моей благодарности. У меня осталось слишком мало сил, я должен исполнить свой долг до конца. — Если я могу ещё как-то помочь, то… — Катрин замолчала. Она понимала, что вмешалась в опасную игру богов. Отец взглянул на неё, но не так, как прежде. Теперь всё внимание старшего из Повелителей Силы полностью сосредоточилось на ней. Не было слов в человеческих языках, чтобы описать эту древность, мудрость и могущество. Миллионы лет призрачным шлейфом тянулись за его плечами, но теперь история этого существа подходила к своему концу. — Можешь, — сказал он. — Но не сейчас. Позже, когда сама поймёшь. — Да, разумеется, — кивнула одновременно этим словам и своим мыслям страж. Отец поднялся на ноги. Приступ слабости подошёл к концу, но Катрин прекрасно понимала, что он сжигал свои последние силы. Счёт шёл уже не на годы, и даже не на месяцы. Лишь считанные дни оставались для него. — А теперь нам нужно поспешить, — сказал он. — Они уже вступили в схватку. — Хорошо, что здесь нет моей сестры, — проговорила Катрин. На мгновение лицо Отца озарила загадочная улыбка, словно нечто в этих словах его рассмешило. Но он не стал ничего говорить, вместо этого направившись к выходу. Тронный зал цитадели Сына был намного меньше, чем в обители Отца. Тусклый свет проникал сквозь жёлтые окна, не нарушая власти полумрака. Сам хозяин этого места стоял подле трона, спиной ко входу, но тихие шаги он услышал издалека. Да и невозможно было не научиться их слышать за прошедшую вечность. — Сестра, — произнёс он. — Какой приятный сюрприз. Да ещё с другом… — Что ты натворил, брат? — спросила та, остановившись подле трона вместе с идущим рядом Оби-Ваном. — Я? — наигранно удивился Сын, сев на трон и сомкнув пальцы перед собой. — Я сделал то, что правильно, или, что неправильно. Зависит от твоей точки зрения. — Отец при смерти! — бросила обвинение Дочь. Она страшилась ответа, но и не могла его не узнать. — Это сделал ты? — Он так эгоистичен. Он так давно собирается умереть. Вот я и решил подтолкнуть. Ну, зачем ты здесь? — Я не дам тебе покинуть планету. — Ты не настолько сильна, чтобы удержать меня, — Сын встал на ноги и его подавляющая аура Тьмы устремилась наружу. Он давно готовился к этому моменту и знал, что не избежит схватки с Сестрой. Но здесь, в своей цитадели, в своей стихии, он обладал преимуществом. — Она будет не одна, — заявил Оби-Ван. — Ты это о своём дружке? — лукаво поинтересовался Сын. — Об Избранном? Тебе не терпится узнать, как он? Он немного занят сейчас. Оби-Ван проследил за взглядом Сына, подошедшего к жёлтому окну, и увидел за ним нечто ужасное. Поединок между Асокой и Энакином. И это была отнюдь не дружеская тренировка. В каждом движении девочки читалась жажда убийства. Магистр поспешил на помощь своему ученику, чтобы вместе с ним попытаться совладать с обезумевшим падаваном. Каждый из джедаев легко мог её убить, но победить, не извувечив, было намного сложнее. А теперь, когда Сын напитал её своей силой, она дралась с остервенелым безумием самоубийцы. — Ты улавливаешь, Сестра? Чуешь ли ты злость? — спросил Сын, продолжая смотреть на схватку через окно тронного зала. — Ненависть? Ярость? — Их конфликт подпитывает тебя, — поняла наконец Сестра. — Я должна остановить тебя. Женщина устремилась туда же, куда минутой назад ушёл Оби-Ван, но адепт Тьмы не мог допустить подобного исхода и своей Силой преградил ей дорогу, отшвырнув назад. Взгляды брата и сестры встретились. Их единство всегда было сложным и неисчислимое множество раз они боролись между собой. Но теперь, с каждым ударом, они чувствовали, что всё стало иначе. Прежде они никогда не забывали, кем являются друг для друга, и ни один из них не посмел бы дойти до конца. Теперь же… Ставки стали иными. И, потому, два бога схлестнулись, всё ещё осторожно, по старой привычке боясь по-настоящему навредить друг другу, пока снаружи, за всё тем же жёлтым окном, сражались джедаи. — Идеи есть? — спросил Энакин, выиграв секунду передышки и отшвырнув Асоку. — Да, — ответил Оби-Ван, сняв с пояса некий предмет, который на глазах преобразился в огромный кинжал, лишь формой неподходящий для того, чтобы зваться мечом. — Придётся рубануть. Им можно убить Сына. Именно за этим кинжалом отвела его Дочь. Сама она не могла подойти к его хранилищу, не могла забрать. Но смертный джедай не подчинялся тем же запретам. И теперь оружие, способное разить богов, было в его руках. — Где ты взял его? — прорычала увидевшая оружие Асока, сквозь звуки речи которой стал слышен голос Сына. — Отдай его мне! Схватка джедаев закипела с новой силой. Теперь у одержимого падавана появился ещё один стимул для того, чтобы любой ценой достичь победы. В то же самое время Сын и Дочь уже почти потеряли прежнюю осторожность. Каждый удар грозил смертью, и будь на его пути не божественное создание, а смертный, пусть даже сильнейший из них, он был бы давно уже мёртв. Свет и Тьма, молнии и гравитация, изменение форм и всё, что могло прийти на ум двум древнейшим существам, шло в дело. В какой-то миг они сцепились друг с другом, словно два тарана, два пресса, каждый пытаясь продавить другого. Красные молнии Сына и телекинез дочери сливались в одной точке, пока противники неуклонно сближались. — ПРЕКРАТИТЕ! — голос Отца раздался подобно грому. Старец находился в воздухе, паря на двух крыльях за спиной. Одним лишь взмахом руки он разорвал все усилия своих детей и как игрушки вышвырнул их в витражное окно. Вместе с градом битого стекла, они кубарем рухнули на сражающихся джедаев, лишь в последнее мгновение успевших увернуться от их тел. В то же самое мгновение к ним выбежала и Катрин. Отец приземлился на место, где ещё недавно медитировала Асока, и крылья исчезли. С укором он посмотрел на своих детей. — Я рад, что ты смог прийти на наш праздник, — саркастически заявил Сын, первым поднявшись на ноги, и тут же обрушил красную молнию на Отца, однако тот легко её отразил. — Ни шагу дальше, — ответил Старец, сдерживая натиск тёмного бога. — Ты слишком слаб для меня, старик, и ничего ты не значишь отныне! — крикнул Сын, усиливая натиск. Тьма незримо сгустилась, воздух как будто стал иным, тяжёлым и холодным. Сама галактика поддерживала сейчас Сына, ведь в ней бушевала война. Миллиарды страдали, миллиарды терзались страстями. И всё это питало Тёмную Сторону, а вместе с тем и её Владыку. В какой-то миг старец дрогнул, его защита дала трещину, и Сын влил ещё больше сил в свой натиск. Щит Отца рухнул, а сам он был отброшен назад, безвольной куклой рухнув на пол. Лёгким прыжком Повелитель Тьмы догнал его, наслаждаясь моментом своего триумфа. Эти жалкие джедаи и сестра… Жаль, что так мало зрителей, но есть, что есть. — А ты себялюбивый болван! — дерзко раздалось в стороне. В то же мгновение вспышка Света разрезала ауру Тьмы, что окутала это место. До сих пор Катрин избегала такого столкновения, но сейчас в её руке вспыхнул огненный меч, а не револьвер, как прежде. Она взмахнула тем, создавая таким образом волну Света в виде огненного лезвия, устремившегося в сторону Сына. Сын усмехнулся. Светлые… Они всегда предсказуемы. Он думал, что и другие джедаи могут захотеть помешать ему, однако переоценил их. Даже Избранный стоял в стороне. Но, тем же лучше... Разряд красных молний пронзил пространство и обрушился на Катрин. Подобное могущество превосходило силу любого джедая и любого стража, поэтому отбросило её в сторону, заставляя выронить световой меч, который ранее был преображён в оружие Света. Расхохотавшись, Сын снова обрушил молнии на Отца. Но, вопреки его раннему наблюдению, на этот раз другие джедаи тоже решили вмешаться. — Энакин! — крикнул Оби-Ван, подняв над головой кинжал. — Держи! Магистр швырнул оружие бывшему ученику и тот протянул руку, чтобы поймать. Но Асока, по-прежнему одержимая Тьмой, бросилась наперерез и схватила его, устремившись к своему повелителю. Насмешливо посмотрев на джедаев, она подошла к Сыну. — Всё здесь происходит в точности по моему плану, — довольно произнёс тот, прервав экзекуцию старца. — Ты открыла им алтарь, — произнёс Отец, с трудом поднявшись на ноги. В его голосе не было ни удивления, ни сожаления. Просто сухая констатация факта. — Прости, отец, — вымолвила дочь, которой на ногах помогал держаться Оби-Ван. — Я не знала, как остановить его. — Дай мне его, детка, — тем временем обратился к Асоке Сын. Девочка вполоборота посмотрела на Энакина. — Асока, нет! — крикнул он. Пальцы тогруты на миг крепче сжались на рукояти, но затем она всё-таки вручила оружие Сыну. — Благодарю, — довольно произнёс Повелитель Тьмы, пробуя, как кинжал лежит в руке. — От тебя уже пользы не будет. Он лишь коснулся пальцами лба Асоки и та рухнула как марионетка с обрубленными нитями. — Не-е-ет! — заорал Энакин и бросился к ним, но движением пальцев Сын отбросил его назад. — Джедаи принесли мне кинжал, — обратился Владыка Тьмы к Отцу. — А ты притащился сюда сам. Что ж… Отец. Пора тебе умереть! Сын поднял оружие, занося его для удара. Старик не шелохнулся, прямо глядя на него. В его глазах застыла бесконечная грусть от того, что должно было сейчас произойти. Дочь, собрав последние силы, немыслимым образом метнулась к ним, встав под удар, и клинок вошёл в её спину. Сын ошарашенно разжал пальцы и отшатнулся назад, не веря в то, что только что сделал. — Ка-а-а-ак! — бешено заорал он и бросился в небеса, мгновенно обратившись горгульей, чтобы исчезнуть вдали. Лежащая на спине Катрин резко вдохнула и открыла глаза, чтобы затем перевернуться набок. Прометея рядом с ней не было, чтобы оживить, а это значит, что удар не убил её. Хотя знакомое чувство говорило совершенно об обратном… Сфокусировав взгляд на остальных, она только теперь осознала, что произошло худшее из всего, что только могло быть. Энакин стремглав бросился к Асоке, в надежде, что Сын просто отпустил свой контроль. Но та оказалась тщетной. Девочка была мертва, её сердце не билось. Отец, тем временем, подхватил под руки Дочь и, выдернув кинжал из её спины, отшвырнул тот в сторону, как бесполезный мусор, чтобы тут же помочь ей опуститься на пол. — Дочь моя… — произнёс он с горечью. — Мне очень жаль, но… Для нас не осталось другого пути. — Не вини его, Отец, — произнесла Дочь, дрожащей рукой коснувшись руки Отца. — Такова его природа. — Я знаю, — с трудом сказал старец. — Все мы — рабы своей природы. Равновесие разрушено. Когда-то я думал, что, призвав тебя… — он посмотрел на Энакина. — Я смогу исправить всё, но это повлекло за собой лишь страшные разрушения. В это мгновение дерево, что росло в огромной клумбе на террасе, начало облетать, как это всегда здесь происходило по вечерам. Даже кора рассыпалась в прах, обнажая призрачное нутро растения. Катрин, взяв с пола свой меч и прихрамывая, подошла к ним ближе. Ей, как стражу, чья жизнь даже существовала лишь благодаря Свету, видеть подобную картину было куда тяжелее, чем джедаям. Её взгляд остановился на Асоке. — Можно ли что-то сделать? — спросила она. — Свет ушёл, — каждое слово давалось Отцу с огромным трудом, а чувство вины, которую он испытывал, давило на него с неимоверной силой. — Зло освободилось. И это уже не в моей власти. Я сделал всё, что от меня зависело, и вот результат. — Мы не можем опустить руки! — крикнул Энакин, панически пытаясь найти хоть какое-нибудь решение, чтобы помочь Асоке. Дочь из последних сил протянула руку к девочке и это заставило отца ещё сильнее опустить плечи. Но он всё равно поднялся на ноги и жестом указал Энакину на место между умирающей богиней и падаваном. Рыцарь немедля выполнил указ и опустился сам в позу для медитации, пока Отец встал за его спиной. Одной рукой Скайуокер коснулся лба Дочери, а другой Асоки. И первая озарилась внутренним Светом, который устремился через джедая в мёртвую девочку. Энакин запрокинул голову, а его глаза вспыхнули белым сиянием, но он не останавливался. Процесс занял несколько долгих секунд, и когда Силы для передачи больше не осталось, контакт разорвался, а воспарившие было тела вновь опустились на пол. Энакин устало склонился вперёд, с трепетной надеждой взглянув на Асоку. Цвет лица девочки выровнялся и, закашлявшись, она резко села. Энакин обнял её, осторожно, боясь навредить. — Привет, Шпилька, — негромко сказал он. — Что… Со мной? — слабо спросила она. — Э-э… — растерялся на миг Энакин, но быстро принял решение. — Ничего. Рад тебя видеть. Катрин перевела свой взгляд с Асоки на уже мёртвую Дочь, которая полностью утратила всё своё сияние. Короткий укол страха уже коснулся её сердца, когда она почувствовала на себе взгляд Отца. В нём не было ни укора, ни осуждения, ни злости. Да и почему они должны были бы там быть? Но всё же… Что-то в этом взгляде пробирало до костей, словно зимняя стужа. — Равновесие разрушено, — повторил он свои ранние слова. — Мой Сын во Тьме, а Дочь мертва. Теперь ситхи станут сильнее, а война разгорится как никогда прежде. — Но можно же что-то сделать? Остановить его? — спросила Катрин. — Нет, — возразил Отец. — Улетайте не медля. Чтобы покинуть планету, ему нужен ваш корабль. Вы должны опередить его. — А как же вы? — спросил Оби-Ван. — А я буду скорбеть о том, что сделал, и о том, что не сделал, а так же о том, что ещё только предстоит. Катрин задержала взгляд на Отце, а затем почему-то Энакине. Однако новая мысль заставила её мгновенно сбросить с себя наваждение. На корабле остался Прометей. — Нам лучше поспешить, — произнёс Энакин, посмотрев вдаль. — Надеюсь, сейчас мы всё-таки сможем улететь без проблем.