Возрождение Малфоев.

— Следующая по списку… Селена Малфой! — произнес Уизли. От прежнего напряжения не осталось и следа, благодаря новому лицу на зеркале, позволяя накрыть всю комнату волной изумления. — Она… — Невилл задержал дыхание. Он не мог найти нужных слов. — Прекрасна, — прошептал Джеймс с восхищением в голосе. Гарри посмотрел на сына, вопросительно приподняв бровь, на что Джеймс пожал плечами. — Что? На поверхности зеркала возник образ молодой девушки с безупречно белой кожей. Ее длинные прямые волосы падали по спине, и их платиновый оттенок излучал необыкновенное сияние. Серые глаза гипнотизировали и привлекали, несмотря на их холодный взгляд. Аристократичный профиль лишь добавлял ей утонченности. От этой девушки просто веяло величием и неприступностью. Драко некоторое время задержал свой взгляд на портрете дочери. Один взгляд на неё уносил мысли к его родителям. Она напоминала ему их, только он никак не мог решить, кого именно больше. Она обладала элегантным шармом младшей из сестер Блэк, явно передавшей ей ту изысканную красоту и утонченность, но ее холодный, гордый взгляд и манеры просто кричали — Люциус. Люциус Малфой до войны, который ещё не был сломлен Темным Лордом, отцом, которым Драко восхищался, пока рос. — За ее обольстительной внешностью скрывается опытный убийца, — продолжил Уизли. — Селена Малфой. Сокурсница со Слизерина и, как не трудно догадаться, старшая сестра Скорпиуса. Скорпиус молчаливо глядел на портрет своей сестры, взгляд его пронизывал тоской и нежностью. Ему так не хватало её присутствия, её поддержки и нежных улыбок, которые она умела дарить только ему. Селена всегда была рядом, готовая выслушать его, поддержать в трудные минуты, и просто быть той, кто всегда понимал. Её улыбка имела способность рассеивать сомнения и страхи, она дарила ему уверенность в себя и в будущее. Брат полностью доверял ей, зная, что она никогда не предаст его, что Селена всегда будет рядом, как надёжная опора. Эта связь между ними была особенной. Она не только сестра, но и его лучший друг, верный союзник в мире, который, казалось, не всегда понимал и не всегда ценил. Селена была как свет в его жизни, освещающий тёмные моменты и наполняющий дни радостью. Любовь Скорпиуса к сестре была глубокой и искренней. Её ласковое имя было синонимом тепла и доброты для него, символом безусловной любви и заботы. Она оберегала его, не давая ему узнать ему насколько мир мог быть жестоким к Малфоям. Она любила его. Она всегда была добра к нему. К его ужасу, его дорогая сестра не оказалось доброй на бумагах, которые он время от времени брал без спроса Джеймса. Скорпиус был рад новости, что его сестра была жива, однако отчеты о Пожирателях докладывали о смертоносной Пожирательнице Малфой, которая кидалась непростительными в членов Ордена без каких-либо сомнений. Без колебаний. Без жалости. Он столько раз перечитывал строки, надеясь на ошибку, на какой-то хитроумный план, который объяснил бы всё это. Но доказательства были слишком убедительными. Он мог видеть перед собой не только слова, но и моменты. Моменты жестокости, кровавых столкновений. Моменты, когда Селена, отличаясь от того образа, что он помнил, смотрела с холодным выражением лица на падающих врагов, безжалостно принося смерть. Это был шок. Скорпиус чувствовал, как болезненно сжималось его сердце. Безмолвно он позволил отчетам сломить его внутри, словно они были волной ножей, погружаемыми в душу. Его внутренний мир нарушился, разрушив картину, которую он о строил о сестре всю свою жизнь. Скорпиус был потрясён. Он чувствовал, как его устойчивый фундамент под ногами начинал трещать. Всё, что он знал о своей сестре, казалось, фактически стало под угрозой. Мальчик был охвачен смешанными эмоциями. Сложно было признать, что тот образ, который он хранил в своей памяти, мог быть столь далек от истины. Суровость Селены и её репутация в роли «леди Малфой» не была новостью для Скорпиуса. Он знал, что она обладала холодным характером, могла быть беспощадной и иногда даже жестокой в своих словах и действиях. Он мог наблюдать, как она, с властью и влиянием, управляла факультетом Слизерина, как будто это было её личным королевством. Но даже с этой жестокостью, он никогда не предполагал, что она могла бы стать убийцей. Это ошеломило его, разорвало представление, которую он создал в своей душе. Селена, его старшая сестра, которая всегда оберегала, защищала от всего мира, которая учила верить в себя, которая была опорой, даже когда всё казалось тяжелым, была способна на такое. Скорпиус пытался понять, как это могло произойти, как можно было потерять себя настолько, чтобы прийти к такому жуткому выбору. Может быть, это были обстоятельства, давление, которому она подвергалась? Но даже если бы были, это всё равно казалось чем-то невероятным, немыслимо жестоким. Внутренняя борьба разрывала его. Он чувствовал себя разрозненным, сомнения рвали его душу. С одной стороны, Скорпиус хотел верить в свою сестру, надеяться, что это какое-то недоразумение, что она не могла бы настолько низко опуститься. С другой стороны, теперь он видел доказательства, он видел грозные и хладнокровные действия, о которых сообщали отчёты. Внутренний мир Скорпиуса переплетал множество эмоций: отчаяние, страх, гнев, недовольство. Он чувствовал, что его понимание рушится, что он теряет весь смысл жизни. Борьба между любовью к своей сестре и той ужасающей реальностью, которая раскрылась перед ним, ставила в сложное положение. — Она великолепна в бою, обладает высокими навыками рукопашного боя и является отличным стратегом. Хороша в шпионаже. Может проникнуть куда угодно, к кому угодно и когда угодно. Не работает в команде, всегда действует в одиночку. — Мм, Леди Малфой всегда была лучшей из лучших, — протянул Лиссандер, смотря на образ девушки с улыбкой на лице. — Леди Малфой? — прошептала Гермиона, с интересом уставившись на Скамандера. — Кличка со времен Хогвартса, — разъяснил Уильям. — Ничего особенного. — Не кличка, а статус, титул я бы сказал, — возразил Лис. — Нарекли Селену «леди Малфой» еще на третьем курсе, уже тогда все говорили о её красоте и уме. — Позволь мне тебе напомнить, Лиссандер, что она получила этот «титул» не за красивые глазки или мозги, — раздраженно прошипел рыжий, в упор глядя на Скамандера. — Она уже тогда терроризировала школу. Или ты уже забыл про случай с гриффиндорцами? — Что за случай? — невзначай спросила Лавгуд. — Пятеро мальчиков с третьего курса были повешены вверх ногами, голыми и оставлены висеть на всю ночь в Запретном Лесу, — скромно поведала Роза. Девушка говорила тихим запуганным голосом, вспоминая тот случай. Эти мальчики были гриффиндорцами. Её сокурсниками, которых она знала и видела каждый день. — Их тела были покрыты синяками и порезами. Память была у всех стерта, так что виновника не удалось найти. Был ужасный скандал. Слухи говорили, что это было именно рук леди Малфой. Драко молча слушал рассказ Розы, но его выразительные серые глаза говорили о многом. Вначале в них мелькнуло недоверие, словно он не мог поверить в то, что слышит. Когда упомянули имя «леди Малфой», его глаза стали еще более холодными и настороженными. Это была информация, которую он, возможно, не ожидал услышать, но и которую не мог просто так отбросить. Драко чувствовал, что он провалился как отец. Как он не смог предотвратить то, что его собственная кровь погрузилась в тьму. Слова о том, что это могла сделать его дочь, отзвучали в его ушах как удар молотка. Драко был ошеломлен и огорчен этой новостью. То, что он видел в своей дочери сейчас, напоминало ему худшее в нем самом в те дни, когда он был приверженцем Волан-де-Морта. — Какой ужас! — воскликнула Джинни, прикрыв рот. — Слухи не были подтверждены, — лишь ответил Лис. — Последнее, что мальчики помнили, были светлые волосы, Лис, — Уильям поднял бровь на мальчика. — Совпадение? — Как и то, что в школе учатся более ста человек с таким же цветом волос, — спокойно ответил Скамандер. Это была она. Скорпиус изначально не верил этому, но оправдывать Селену не мог. Быть может любовь к сестре застилала его глаза, но он прекрасно помнил тот инцидент. Именно тогда он впервые испугался от предположений, на что его сестра была способна. Flashback. Скорпиусу нравилось в Хогвартсе. Он всегда был любознательным мальчиком, поэтому ему нравилось ходить на различные занятия и узнавать что-то новое каждый день. Однокурсники все-таки его сторонились, однако ему удалось завести дружбу с одним из своих соседей по комнате — Альбусом Поттером. Альбус был тихим и спокойным и не любил особо притягивать к себе внимание из-за известности отца. Между мальчиками что-то мгновенно кликнуло, что поспособствовало их хорошей дружбе. Может, это было то, что они были аутсайдерами на своем факультете или же нежеланная известность их отцов, кто знает? Им было приятно в обществе друг друга. Одним вечером двое друзей направлялись в Большой Зал на ужин, но на своем пути встретили компанию гриффиндорцев, состоявшей из 5 парней. — Альбус Поттер, верно? Питер Грэйхэм, я знаю твоего брата Джеймса, — приветливо поздоровался парень с первокурсниками. — Тебя твой брат обыскался. Он сейчас на тренировке по квиддичу, попросил тебя подождать его рядом с полем. Сказал, что-то срочное! Альбус поблагодарил за переданное сообщение и побежал в сторону квиддичного поля, сказав Скорпиусу, что встретится с ним на ужине. Скорпиус помахал Альбусу на прощание и хотел продолжить путь на ужин, но Питер перегородил ему путь. — Так-так-так, и что тут нас? — гриффиндорец схватил Скорпиус за мантию, дабы тот не убежал. — Ублюдок Пожирателя Смерти.

***

— Уверен, что никто не видел? — спросил Питер одного из парней, стоявших у дверей мужского туалета на карауле. — Приходил только какой-то мелкий когтевранец, но мы его быстро прогнали, — ответил парень. — Нечего беспокоиться. Скорпиус изнемогал от сильной боли, пронзавшей каждую клетку его тела. Холод мраморного пола туалета не позволял ему отключиться, не давая даже малейшего облегчения. Он тяжело дышал, пытаясь справиться с болью, которая словно пронзала его насквозь. Питер снова пнул его в живот, от чего блондин выдал слабый хрип и скорчился от боли. — Слушай сюда, Малфой, — Питер потянул мальчика за платиновые локоны, заставив Скорпиуса поднять голову и взглянуть на своего мучителя. — Ты, наверное, случайно упал с метлы, а? Вот и получил синяки. Понял? Скорпиус еле расслышал его. В голове все еще гудело от сильного удара в голову, а перед глазами все кружилось. За молчание гриффиндорец опять ударил его по лицу, отчего Скорпиус упал на пол, стукнувшись носом о пол. Его тело дрожало, слабость охватывала все сильнее, но он не давал себе расслабиться. Первокурсник лишь промычал, дабы не закричать. Если он закричит, то его только сильнее ударят. — Игнорировать старших — это дурной тон. Ведь твоя мамаша тебя такому не учила, верно? — Питер плюнул в сторону маленького мальчика, затем встал и поправил свою форму. — Мерзкая шлюха Пожирателя… Слова казались словно палачи, поражающие Скорпиуса снова и снова, делая еще больнее. Он молчал, стискивая зубы, пытаясь скрыть боль и отвращение, которые пронизывали его. Он был один, беззащитен, безнадежно слаб перед этой варварской агонией. Питер сделал шаг назад, кивнул своим приятелям, и каждый из них нанес последний удар по Скорпиусу, словно финальный аккорд этой мучительной симфонии. Скорпиус терпел. Он изначально понимал, что на помощь ему никто не придет. Он был один, и не было никого, кто мог бы помочь ему. Держась за остатки своей гордости, мальчик ни разу не закричал и не дал третьекурсникам увидеть его слезы. Он не доставит им такое удовольствие. Он не покажет себя уж таким жалким. Он вытерпит. Всегда терпел неуважение со стороны людей из-за факта его рождения. Он вытерпит и эти побои. Закрывая дверь в туалет, Грэйхэм бросил через плечо. — У твоей сестрички будут проблемы, если откроешь свой рот. Уж с ней я церемониться не намерен. Как только они ушли, оставив Скорпиуса в полном одиночестве, он не мог больше сдерживаться. Мальчик начал плакать, скрывая лицо в ладонях, словно пытаясь спрятаться от этой жестокой реальности. Его тело болело, его душа кровоточила от бессилия и унижения. Малфою было больно от осознания своей беспомощности. Он никак не мог защитить себя. Он был слаб и одинок. Мальчик считал, что даже если кому-то расскажет или нажалуется профессорам, то всем будет плевать. Кому есть дело до ублюдка Пожирателя Смерти? Плевать, что он являлся беззащитным маленьким мальчиком. Факт оставался фактом: в нем течёт кровь Пожирателя, ему же и расплачиваться за грехи. Дверь в туалет тихо приоткрылась, но Скорпиус слишком громко рыдал, чтобы услышать что-либо. Он ощутил маленькую руку на своем плече, что заставило его открыть глаза. Перед ним сидел блондин, вроде бы его ровесник. По синему галстуку Скорпиус понял, что он был когтевранцем. Незнакомец произнес слова, от которых Малфой расплакался еще больше. Его слова стали для него как спасительное дыхание. Это был как ласковый ветерок после бури, успокаивающий его эмоции. — Все хорошо. Все позади. Ты больше не один. Эти простые слова, сказанные с живой искренностью, сделали незнакомца для Скорпиуса каким-то особенным. Он нашел в нем друга.

***

Селена места себе не находила с начала ужина. Скорпиуса нигде не было видно, что очень беспокоило. Изабелла успокаивала ее, твердя, что, может, Скорпиус просто устал и уснул в гостиной Слизерина. По сравнению с подругой Изабелла Забини не предполагала самое худшее. Она не знала всех трудностей, с которыми сталкивалась Малфой, и блондинка не винила её. Изабелла являлась полной противоположностью Селены, хотя была под стать своей подруге. Изабелла Забини, итальянская красавица с огненным характером, привлекала внимание окружающих своей яркой индивидуальностью. Она была как живой огонь, непредсказуемая и страстная, готовая вспыхнуть в любой момент. Ее энергия и жизнелюбие были заразительны, которые поднимали настроение всем вокруг. Она имела репутацию гордой чванливой стервы Слизерина, хотя на собственном факультете была довольно популярна. Она была горячей и неукротимой, в ярком контрасте с холодной изысканностью Селены. Там, где Селена предпочитала маскировать свои эмоции под хладнокровной маской, Изабелла открыто выражала свои чувства, словно пламя, которое невозможно было удержать. Изабелла нередко действовала по принципу «лучшая защита — это нападение», не оставляя шансов для критики или осуждения. Если Селена выбирала молчаливую насмешку, Изабелла в открытую издевалась над людьми. Где Селена была осторожна и тактична, Изабелла была прямолинейной и грубоватой, готовой сразу же вступить в перепалку. Селена обладала ангельской внешностью и холодным взглядом, а Изабелла — буйной красотой, которая привлекала к себе внимание, подобно фейерверкам в ночи. Её волосы цвета вороного крыла были, длинные и кудрявые, словно море ночи, обрамляющее лицо их хозяйки. Кожа девушки, словно прикосновение летнего загара, была смуглой и слегка медовой после каждого лета, проведенного в Италии. Однако самое заметное в её внешности были глаза. Зеленые с сероватым отливом, как драгоценные изумруды, они сверкали живым и ярким светом, словно два светлячка в темном лесу. В этих глазах можно было увидеть огонь и страсть, скрытые за холодной оболочкой. Сравнивая их, можно сказать, что Селена была тихой рекой, изящной и загадочной, а Изабелла — неукротимым водопадом страстей и чувств. Слова подруги не утешили мисс Малфой. Она продолжала напряженно глядеть на двери Большого Зала в ожидании, что её брат вот-вот появится. Тяжелая рука на плече заставила Селену обратить внимание на Нотта. Его буйные кудрявые волосы и острый взгляд дополняли его образ, создавая впечатление человека, которого нельзя игнорировать. Брюнет уверил ее, что после ужина они все вместе пойдут в гостиную, где найдут Скорпиуса. Целым и невредимым. Редмонд был единственным, кто мог понять внутреннюю тревожность девушки за брата. Травили Нотта младшего не меньше, чем Селену. Парень вырос тихим и сдержанным. Он не пытался дать отпор обидчикам или как-то запугать их. Его реакцией на все было безразличие. Он не пытался заявить о себе, не вступал в конфликты, не поднимал шума вокруг своей личности. Его лицо оставалось непоколебимо, словно внешние атаки не имели на него никакого влияния. Его безразличие было как непроницаемый щит, который он держал перед собой, чтобы защитить свое сердце. Но сдержанность Нотта была результатом не только его характера. Его дед и отец совершили ужасные вещи, и он чувствовал на себе тяжесть их грехов. Эта вина, даже если он сам не был виновен, внедрилась в него, превратившись в печальное наследие. И он был готов терпеть издевательства, чувствуя себя не достойным защиты, как будто раскаяние было его единственной долей. Селена же была слеплена из другого теста. Семья слизеринки была не безгрешна, ну и что? Раз уж у её членов семьи такая кровожадная репутация, так какого, блять, хрена студенты не боялись ее с момента, как ее нога вступила на Платформу №9 и ¾? Они даже права не имели поглядывать в ее сторону. Издевательства прекратились благодаря ей, страхом перед леди Малфой, ее влиянию. Никто не смел подходить к ней, и тем более к близкому другу Нотту. По этой причине, Редмонд не сильно беспокоился о Скорпиусе. В конечном итоге, лишь идиот рискнул бы обидеть младшего брата девушки, которая, казалось, управляла Хогвартсом лишь своим холодным взглядом. — Прекрати лапать мою невесту, Монди! Маттео, сидевший напротив Селены, хмуро пялился на руку друга на плече слизеринки. Редмонд лишь улыбнулся и поспешно убрал руку, не желая провоцировать друга, ибо знал, каким сильным ревнивцем был один из двойняшек Забини. Маттео с самого детства утверждал, что женится именно на ней. Изначально это было обещание, но со временем флирт Маттео стал настолько привычным, что Селена уже давно перестала воспринимать его серьезно, сохраняя безразличие. Маттео, двойняшка Изабеллы, обладал схожей внешностью с сестрой: те же черные кудрявые волосы, смуглая кожа и зеленые, как изумруд, глаза. Однако характер у парня был несколько иной. Если Изабелла была огоньковой стервой, то Маттео был находчивым и дерзким. Он умел выкручиваться из разных ситуаций, всегда был на грани искушения и многие говорили, что у него «дьявольское» обаяние. Именно из-за этой харизмы и своего образа «плохого мальчика» на факультете он стал настоящей звездой. Его обаяние, страстный характер и привлекательность сделали его настоящим Дон Жуаном. Он мог легко завоевать сердце почти любой девушки, но всё это было лишь игрой для него. Сотни дам бегали за ним, падая к его ногам. Сквозь годы, начиная еще с детства, его сердце принадлежало только одной. Он влюбился в нее, когда они были еще детьми, и эта влюбленность переросла в глубокое чувство, которое он старательно скрывал от всех. Он хотел быть рядом с ней, заботиться и защищать. Для всех он был бесшабашным парнем, но когда речь заходила о ней, он становился более ранимым и чувствительным, готовым на все, чтобы защитить ее. Среди первокурсников её факультета, она увидела мальчика Поттера. Брюнет оглядывался по всему столу в поисках кого-то. Чуть позже Альбус пожал плечами, явно не найдя того, кого искал, и приступил к трапезе. Селена поймала Альбуса буквально за шкирку мантии и потянула его в сторону, подальше от потока студентов. — Альбус, вот ты где! — Селена подарила мальчику одну из своих очаровательных улыбок, отпуская его мантию. — Ты случаем не видел Скорпиуса? — Я ожидал его на ужине, но его там не было, — ответил Альбус. — Мы направлялись на ужин вместе, но потом мне сказали, что меня ищет Джеймс, и я убежал к нему. — Скорпиус, значит, не сказал, что не придет на ужин? — спросила блондинка, читая лицо мальчика. Не врет. — Нет, наоборот, он сказал, что встретит меня на ужине, — рассказал Альбуса, затем чуть призадумался, пытаясь вспомнить что-то. — Может, спросить у Грэйхэма, — добавил Альбус. — Он меня предупредил про Джеймса, и я убежал, оставив Скорпиуса вместе с ним и его друзьями. Девушка не была удовлетворена полученной информацией. Запугать кого-то из Поттеров было слишком рискованно. Хоть Малфой имела темную репутацию и авторитет среди студентов, она продолжала играть на публику, ведя себя подобно изящной безобидной леди. Если кто-то из студентов, а именно популярных студентов, детей Героев Войны, узнает об её истинном «Я» — это будет конец. Это будет их слово против её, дочери и внучки Пожирателей Смерти. Она не могла так рисковать. Селена снова улыбнулась Поттеру и потрепала его по черным непослушным волосам. Убедив Альбуса, что сама вскоре найдет брата, она отправила Поттера в гостиную факультета. Слизеринка бегала по замку около 40 минут, стараясь высмотреть знакомую платиновую макушку, но безуспешно. Лишь на пути к подземельям, она увидела двух блондинов, в одном из которых признала своего брата. — Скорпиус! — позвала Селена мальчика, не замечая, как тело его вздрогнуло от неожиданности. Девушка подбежала к брату, но мгновенно ахнула от его вида. Форма была измята и покрыта пылью и каплями крови. Платиновые волосы были взлохмачены, а на лбу красовалась засохшее красное пятно. Из носа все еще текла кровь, а сам нос Малфоя младшего был сломан, отчего под глазами появились фиолетовые синяки. Глаза у Скорпиуса были на мокром месте и к тому же красные. Селена заметила, как её брат придерживался свой живот и как он едва стоял на ногах. Когтевранец держал Малфоя на себе, придерживая того за руку, закинутую на плечи. Скорпиус немедленно опустил голову вниз, будто бы стараясь спрятать лицо, покрытое кровью. — Что произошло? — прошептала девушку, находясь в ужасе от вида любимого брата. Она хотела к нему прикоснуться, однако сразу поняла, что мальчик испытывал боль по всему телу и любое, даже самое невесомое прикосновение, может вызвать боль у мальчика. Лиссандер открыл рот, желая объясниться, но Скорпиус резко подался вперед. От такого движения слизеринец зашипел от боли, но не медля ответил. — Я упал с метлы! С лестницы! Я упал с лестницы! — Кошмар! — Селена присела, желая взглянуть на лицо брата поближе, но Скорпиус продолжал отмахиваться от нее и ее любопытного взгляда. — Скорпиус, тебе нужно в Больничное Крыло! — Но… — блондин хотел возразить. Сказать, что с ним все в порядке. Он хотел лишь оказаться в своей кровати, заснуть и забыть этот инцидент, как кошмарный сон. Селена была другого мнения. — Скорпиус Люциус Эдвард Малфой, — стальным голосом ответила девушка, в упор смотря на брата. — Мы идем в Больничное Крыло, и это не обсуждается. Лиссандер не решился перечить властному тону слизеринки и предложил свою помощь, собираясь проводить Скорпиуса. Мадам Помфри, увидев мальчика, имела такую же реакцию, что и Селена. Затем она начала бегать по всему Крылу, ища бинты и зелья для восстановления, не забывая жаловаться на построение замка и запутанность лестниц. — Говорила я Альбусу, что от этих двигающихся лестниц будут только одни травмы у детей, — Помфри аккуратно мыла лицо Скорпиуса, избавляя мальчика от засохшей крови. — Вот тебе и результат! Бедный мальчик! Только начал обучение и уже получил травмы. — Мадам Помфри, — медсестра обратила внимание на слизеринку. Ее серые глаза блестели от слез, а сама девушка грациозно смахивала слезинки, катившиеся по щекам. — Как долго ему придется находиться здесь? — Не волнуйся, Селена, — уверила мадам Помфри девушку. — Я буду пичкать в него столько зелий. Два или три дня — и будет как новенький! Теперь ступайте в постели, скоро отбой. Девушка признательно улыбнулась целительнице. Она подошла к кровати брата и погладила его по волосам. Скорпиус попросил сестру не писать родителям, боясь, что мистер и миссис Малфой камень на камне не оставят от Хогвартса. — Не беспокойся, братик, — пообещала Селена. Посмотрев на брата в последний раз и пожелав ему скорейшей поправки, она оставила легкий поцелуй на лбу Скорпиуса и покинула его вместе с Лиссандером. Селена негромко позвала Лиссандера в сторону для допроса, уводя его от глаз остальных. В историю с лестницей она не поверила. Первоначально парень сказал, что упал с метлы, затем передумал и упомянул лестницу. Но то, что он даже упомянул метлу, подняло ее бровь. Скорпиус летал на метле с пяти лет, и летал лучше, чем она сама. Девушка знала, что брат врал. Селена подошла к Лиссандеру и встала перед ним, ее холодные серые глаза неотрывно смотрели в его серые, полные невинности. Непроницаемая маска лица лишь усиливала ее устрашающий облик. Рука легла тяжелой ладонью на плечо юного когтевранца, словно стальной зажим, который не собирался отпускать, пока не получит желаемую информацию. Где он нашел Скорпиуса? С кем он его нашел? Видел ли он кого-нибудь рядом с местом, где он его нашел? В курсе ли он, что вообще произошло? — Лиссандер, — зазвучал ее голос. Перед мадам Помфри он был сладким и нежным, но сейчас казался ниже с ноткой угрозы. — Ты лучше скажи мне все честно и прямо, не пытаясь ничего утаить. Слышал, что студенты говорят обо мне? Малфой пронзительно смотрела на мальчика, как коршун на свою добычу, глядя сверху вниз. Лиссандер не мог отвести глаз от этого ледяного взгляда, который казался пронизывающим его душу. — Я слышал, леди Малфой, — признался он, не отрывая взгляда. В его голосе слышалась не только решимость, но и затаенный страх перед этой девушкой. Леди Малфой, прозвище, которое она получила от слизеринцев еще в начале обучения в школе. Словно насмешка над статусом и влиянием ее семьи, которое было потеряно вместе с родовым поместьем и капиталом. Кто же знал, что от шуточного прозвища вскоре будет бить в дрожь лишь при одном упоминании о леди Малфой? Малфой улыбнулась, и эта улыбка была не ласковой добротой, а каким-то темным и холодным приветствием. Она легонько потрепала его по щеке, как бы играя с ним, но даже это легкое касание оставило след невидимой угрозы. — Будь умницей и расскажи все, что знаешь, — сказала Селена.

***

Миртл умиротворено сидела у окна в туалете, занимаясь своим обычным делом — жалостью себя бедной и своей несправедливой судьбы. Не то, чтобы Миртл не нравилось быть привидением Хогвартса, она даже вошла во вкус, но участь привидения, однако так же было — стонать и выть, жалуясь на всех и вся. Тихое времяпровождение Плаксы Миртл было прервано звуком грубо открывшей двери и гневного голоса вошедшей. — Свора грязных имбецилов! Селена не была расстроена. Она была зла. Полная ярости, пыхтела и оглядывалась по сторонам в поисках чего-нибудь, что можно было разбить. Звук разбитого стекла раздался эхом по заброшенному туалету. Осколки зеркала ударились о пол, а капли крови испачкали пожелтевшую поверхность устаревшей раковины. Вид собственной крови немного отрезвил Селену, и она тут же начала лечить свою пораненную руку. — Селена! — гневно закричала Плакса Миртл, спускаясь с окна к девушке. — То, что я лояльно отношусь к тебе не значит, что ты можешь приходить и крушить мой туалет. — Они избили Скорпиуса, — Селена, задыхалась от гнева. Кровавая рука ударилась об раковину, но гнев затуплял боль. — Они посмели обидеть моего брата, Миртл! В её глазах сверкал белесый огонь негодования, который словно пронзил все ее существо. Ее лицо на мгновение изменилось, став олицетворением ярости и мщения. Глубокие складки на лбу говорили о том, что она действительно зла до предела. — Они не оставили на его лице живого места… Селена облокотилась об раковину, пытаясь перевести дыхание. Она открутила кран и стала умывать лицо холодной водой. Каждый раз, когда слизеринка закрывала лицо ладонями, умываясь, Миртл слышала всхлип девушки. — Почему нас так ненавидят, Миртл? Слова девушки вызвали жалость у привидения. Она не знала, как утешить ее. Малфой стала частым гостем ее туалета с самых первых дней первого курса Селены. Она пряталась от сокурсников, которые обижали и кидали разные оскорбления, наполненные желчью и ядом, что было уж слишком для юной слизеринки. Она была похожа на своего отца. Миртл узнала Драко в дочери мгновенно. По причине дружбы с ее отцом, который так же, как и дочь, когда-то плакался Миртл в ее туалете — Миртл не пыталась напугать ее, позволяя сидеть в туалете сколько ее душе угодно. Вскоре привидение привязалось к девушке. Они были похожи в каком-то роде. Миртл тоже часто обижали, как и Селену. Однако леди Малфой смогла дать отпор обидчикам и вселить в них страх, дабы никто не смел и подумать бросить в спину какую-то издевку. Миртл уважала ее за это. Селена была сильной. Она была достойна восхищения. Привидение продолжало хранить молчание, наблюдая, как плечи девушки прекратили дрожать от слез, а из горла больше не издавались хрипения от кома в горле. Селена взяла себя в руки. Достав палочку, она убрала следы крови и трансфигурировала галстук в бинт для руки. Девушка взмахнула палочкой, и разбитое зеркало перед ней восстановилось, без какого-либо намека на былое повреждение. Миртл увидела в отражении Селену. Серые глаза были наполнены яростной решимостью, словно она была готова сразиться с целым миром, чтобы защитить своего брата. Вокруг Селены начала собираться темная опасная аура. Миртл отлетела в сторону, так как блондинка в таком состоянии могла пугать даже самого мертвеца. Малфой была сильной. Непоколебимой. И еще она была мстительной. Она заткнула рот всем, кто когда-либо сказал ей что-то оскорбительное. Она выколола глаза всем, кто когда-либо не так посмотрел на нее. За брата, который был самим источником доброты и света в ее глазах — было страшно подумать, что она могла сделать… — Они тронули моего брата, Миртл, — Селена повернулась к привидению. — Их ничего не спасет.

***

Группа подростков бодро и весело вышла из гостиной Гриффиндора. Топот ног по лестнице лишь подтверждал о волнении и радости студентов, которые направлялись вон из замка. Отбор в квиддичные команды факультетов приближался, и каждый хотел попытать свою удачу, показав себя в лучшем свете перед капитанами команд. Питер вместе со своими друзьями направлялся на квиддичное поле для практики перед отбором. В этом году гриффиндорец метил на свободную позицию ловца и был уверен в том, что получит его. Мальчики спешили, ведь времени у них не так было много. Через час должен был состояться урок у Слизнорта, а они заработали уже два предупреждения от профессора по причине частых опозданий, поэтому в этот раз не могли позволить себе этого. Гриффиндорцы подошли к чулану, где хранились метлы. Открыв дверь, маленький человечек внезапно налетел на группу мальчиков, разливаясь писклявым смехом, который резал по ушам. Полтергейст сбил студентов с ног, затем воспарил над ними, продолжая безумно хихикать. Шляпа с бубенцами издавала веселый звук, пока полтергейст качал головой из стороны в сторону. — Вы бы видели свои лица! Умора просто! Питер поднялся с пола, кидая гневные взгляды в сторону человечка. Пивз снова за свое! Надоедливый полтергейст обожал пугать и делать всякие различные розыгрыши над студентами. И был у него талант делать это все не вовремя! В другой бы раз Грэйхэм наслал бы заклинание в негодника с большим удовольствием, но гриффиндорец не мог терять драгоценное время, которое мог бы посвятить практике перед отбором. Заглянув в чулан, парень впал ступор. Метлы не стояли на привычном месте. Их вовсе не было. — Куда делись метла, Пивз?! — закричал гриффиндорец. — Раз метла есть, два больше нет, — захихикал Пивз, паря в воздухе над гриффиндорцами. — Может, сами улетели без вас. — Говори, где метла, урод! — Говори, пока я тебя заклинанием сам в метлу не превратил! — Тише, тише, джентльмены, — полтергейст поднял обе в руки вверх, давая понять, что сдался под напором негодования. — Знаю я, где ваши метлы. Идемте, я провожу! Пивз будто бы специально вел их длинными коридорами по замку. И приспичило ему спрятать метлы гриффиндорцев в самом дальнем крыле замка, где находились заброшенные, никуда не годные кабинеты. Грэйхэм сильнее начал раздражаться, не стесняясь рявкать на Пивза грубыми словами каждые 3 минуты, но злость никуда не уходила. Тренировка была несомненно сорвана, да еще и его метла хрен знает где была, а Пивз продолжал мычать незнакомый мотив и потряхивать своими бубенцами. Полтергейст привел гриффиндорцев к деревянной двери. — Здесь я попрощаюсь с вами, господа! А вот мне уже пора! — хихикнул Пивз, взлетя наверх и улетея с такой скоростью, что студенты даже не успели ничего сказать вдогонку. — Покончим с этим! Нам еще на занятия успеть, — Питер тяжело вздохнул и молча отворил дверь. За дверью была темнота. Даже от Люмоса ситуация не улучшилась — мальчики едва видели что было внутри. Питер уверенно зашагал внутрь, а за парнем уже последовали его друзья. Темнота пугала, но они были вместе. Что может случиться? С каждым шагом гриффиндорцы погружались во мрак все глубже. Вначале они еще шутили, шептались друг с другом, но по мере того, как шаги звучали все глуше и отдача голосов исчезала, даже эти храбрые юноши начали ощущать, как невидимые пальцы незнакомой атмосферы начали скрести их шкуры, вызывая дрожь на спинах. Неясные очертания стен и потолка окружали их, создавая ощущение того, что они находятся в огромном, непроглядном пространстве. Воздух был настолько плотным и затхлым, что парни прикрыли носы и рты мантиями, дабы хоть как-то дышать. Скоро первый из них увидел нечто, что вывело их из недоумения. Вдалеке тускло мерцающий свет открывал длинные ряды металлических стоек с креплениями, словно они находились в подземной тюремной камере. — Что за черт? — спросил один из гриффиндорцев, став в ступор. Воздух вокруг словно пронизывали стоны и вздохи тех, кто страдал здесь прежде. Гордые и бесстрашные гриффиндорцы ощутили, как наваждение тьмы тянет их к своим сокрытым страхам. Внезапно факелы, висевшие на каменных стенах, зажглись ярким пламенем, освещая помещение вокруг них. Тяжелые железные цепи крепко прицепленные к стенам были первым, что попалось Питеру на глаза. Парни осознали, что они оказались в Зале наказаний. — Потерялись, мальчики? Ребята обернулись на звук, раздавшийся позади. Миловидная блондинка в слизеринской форме выглядела как воплощение ночных кошмаров. Но на лице Селены не было места испугу. Ее улыбка, словно созданная для игры с чужими страхами, оставалась неизменной. В глазах мерцал неуловимый огонь предвкушения, словно она ждала этот момент. Руки девушки скрыты за спиной, палочка крепко сжата в ладони. — Малфой? Ты, блять, что тут делаешь? Взмах палочкой — цепи резко воспарили воздухе и немедленно свернулись вокруг парней, словно злоумышленные паутины. Гриффиндорцы пытались освободиться, но с каждым движением цепи становились туже, и в какой-то момент парни стояли не в силах и шелохнуться. Малфой молча наблюдала за жалкими попытками выбраться из пут. Она сохраняла собранное спокойное лицо, хотя ухмылка на аристократичном лице никуда не пропала. Доброжелательная улыбка трансформировалась в зловещий оскал. Селена наблюдала безмятежно, словно играя с куклами на нитках. Ее лицо, на первый взгляд дружелюбное, излучало теперь ужасающее удовольствие — Не советую тратить голосовые связки на крики, — Селена подошла к Питеру и взглянула ему в глаза. В серых радужках присутствовало волнение, но в них не было ни тени страха. В них сияла мрачная решимость, словно она находилась в своей стихии, где властвовала абсолютно всем. — Вас все равно никто не услышит.