Воздушная тревога

      Ох, ёжики-серёжики-и-и. Ну и ночка. Печально, грустно и одиноко. Утешьте меня, други, ибо эта недо… Недоудовлетворенная мадам выпила из меня все соки, оставила на мне лиловые синяки своим кабаньим весом и почти разуверила меня в моей мужской силе. Амба! Звиздец. Спасайте!       Спасать меня некому. Игнорируют героя, святотатцы! Скидываю туфли, заглядываю в нашу с Грифончиком супружескую, прости Господи, спальню. Никого. У Мыши тоже. В ванной, туалете и на кухне та же история. Квартира пуста как кошелек после выходных.       Сумки на местах. Переоделись. Ужинали на двоих. Может, эвакуировались? Почему не предупредили? Не было возможности? Вероятно. Набрать. Срочно набрать Грифона. Обуться в кроссовки, на всякий. Куда я швырнул ключи? Бери трубку, твою мать!       — Отстрелялся? — бодро отзывается Палыч на том конце провода. Слышны шаги и шум дороги.       — И весьма удачно. Вы где?       — Идём на квартиру, расскажем при встрече.       — Я здесь, жду вас.       Фух. Тихо, Ромочка. Это на тебя так влияет адюльтер под угрозой немедленного прихода мужа, далёкого от понятия «цивилизованное решение вопросов». Да кто вообще может быть близок к этому понятию, когда у него жена изменяет под самым носом со всеми подряд, ещё и приплачивает за это? Хотя с такой женой… Да её мужу я б медаль дал! Каждый день видеть перед собой такое.       Ну правда, купиться на Ариадну Аристарховну Хмелину можно только за деньги. За один только смех басом молоко за вредность выдавать! Но я не взял, хотя тысяча долларов на дороге не валяется, так даже дорогим проституткам не платят. Я — влюбленный в неё герой любовного романа. Мне нельзя.       Наконец, зашуршали ключи в замке, я узнал смех Палыча и голос Катерины. Кажется, они неплохо провели вечер, гады бессовестные.       — Ну и где вас но… сило. Катя?!       Что ты там, Жданч, говорил? Всякие Клавы в аналитике встречаются?! Да это же… Да я же… а… А когда Катеньку нужно было начинать окучивать, чтобы не пропустить вот этот вот момент?       Зачем я согласился на Ариадну Аристарховну?! Пусть бы она Палычу кости ломала, а я бы пока с Катенькой… И сам, главное, предложил приударить за ней Андрюхе! Во дурак!       Невнятное простенькое платье невнятного цвета — то ли хаки, то ли болото —ладненько облегало её фигурку. Ну, мы все загибы и прогибы пушкаревской фигуры уже на пляже утром оба рассмотрели, не новость — и Катькину четверку, и Катькин вид сзади. Но лицо! Я видел всяких преображений. И весьма удачных — наших конторских барышень можно брать гримёрами на «Мосфильм», такое они своими кисточками вытворяют. Но чтобы без капли макияжа, одними очками и прической превратить мышь-бульдога в эту вот нежную, трогательную ромашку с четвертым размером?! Причём её реально не узнать, если не приглядываться к обеим ипостасям. А что будет, когда она накрасится и наденет что-то пооткровеннее?       — Катенька, вы скажите, когда вас начинать бояться…       — Давно, товарищ капитан, — независимо улыбается Мышь и сбрасывает туфли. Теперь уже я внимательно смотрю на её стопы: женские ноги только что из узких туфель — мой маленький фетиш, а Екатерина вот прям щас официально причислена к женщинам. У двери ухмыляется довольный Жданов в пижонском летнем пиджаке. Грифон во всём великолепии, с плещущимися во все стороны обаянием, харизмой и тестостероном. А слона-то я и не заметил за всеми этими метаморфозами.       — Ну и где вас носило? Я думал — всё, спалили, надо петлять.       — Ты поэтому в кроссовках по дому шляешься? Между прочим, завтра моя очередь мыть пол, и если ты не разуешься, она станет твоей, — ворчит как старуха Грифон, не теряя настроения новогодней гирлянды.       Ой, Катька, в кого ты нас превратила за несчастных три дня! Этот серый кардинал нашей квартиры умудрился двух диверсантов припахать мыть полы! Если бы не службы доставки еды и достаточное количество налички, выданное конторой, нам бы и готовить себе пришлось! Я бы ещё клининг вызвал до кучи. Но у нас концентрация государственных секретов на квадратный метр квартиры превышает норму в семь раз.       А ей — что с утки вода. Мышь утопывает в душ, махнув нам простым хвостиком, который так её изменил.       — Палыч, ты чё с ней сделал?! — шепчу я быстро, как только в ванной включается вода.       — Сама, — отмахнулся Жданов и сбросил туфли, — это вообще не важно, Ром.       Да ладно!       — А что тогда?       — А то, что мы очень красиво с ней засветились в любимом бильярдном клубе Полянского. Он там почётный игрок, на стене на парочке фоток позирует.       — Ты раскатал всех?       — Ну конечно, я раскатал всех. С завязкой, поддавками, кульминацией и развязкой. И пообещал быть в среду. Мне пообещали особенного соперника. Но и это, ЧК, не всё.       Мы перемещаемся на кухню. Андрей включает чайник и осторожно оглядывается на двери в ванной.       — Мышь нечаянно очаровала некоего местного ресторатора, очень крупного. Первого соперника по бильярду и товарища нашего Полянского. Его я тоже раскатал, но, Чекист, это была битва титанов. Я чуть не продул.       Палыч наливает чай, а я наливаю ему в душу подозрение:       — Нечаянно? Грифон, нечаянно? — переспрашиваю я то, что больше всего меня впечатлило.       — В том и дело, — его голос падает до шёпота. — Я смотрел, я глаз с неё не сводил, чуть партию не слил и глаза не вывернул. Она ничего для этого не сделала. Михаил Борщов оказался ценителем скромных, изящных ромашек. Чтобы минимум косметики, но и не кроссовки с джинсами. Это он мне уже потом, за вискарём напел.       — Ты хоть Катьку невестой не представил?       — Обижаешь! Сестра, по матери.       — Совсем-совсем нечаянно? — всё ещё не верю я.       — Ром, я зуб даю.       — Ты это, зубами не раскидывайся особо. Нам ими ещё выгрызать это задание.       Вода прекращает шуметь, и мы замолкаем. Из ванной выходит завёрнутая во все возможные полотенца уставшая Мышь — её видно буквально несколько секунд, пока она проходит по коридору мимо кухни.       — Я спать, — сообщает она.       Палыч смотрит на меня, я на Палыча.       — Спокойной ночи, Катенька! — выдаём мы хором.       Андрей закрывает двери на кухню, садится у меня над ухом.       — Ром, если она его окрутит, а я хорошо сыграю с Полянским, мы можем зайти с этой стороны и рискнуть засветить наши рожи. Смотри, Мишенька и Германушка — это директора портов и крупные рестораторы как минимум. Если не дружат, то знакомы. Что той Одессы, если даже в Москве все всех знают. Нам с Катей срочно нужна легенда.       — Вы сунулись в элитный клуб без легенды? — от беспечности командира у меня отваливается челюсть.       — Шли со стандартной — отдыхающие из Москвы, — Грифон выписал рукой что-то замысловатое. — Занимаемся текстилем. Но ты понимаешь, что будут проверять.       Засада. Засадушка. Завтра нужно что-то сгенерировать. Жданов открывает комп — ноуты со стола мы не убираем, только Катерина свой тягает с собой — и щёлкает на программу, внешне очень похожую на Аську Это наш особый мессенджер, особой же секретности. Андрей открывает диалог с центром и вбивает шифр. Пункт первый — обеспечьте легенду.       — Дальше, нам нужна база МВД по местным дилерам.       Он вбивает это вторым пунктом и отправляет. Надеется, что наши вскроют и пришлют нам. Только с базой одесской таможни они нам вчера уже отказали.       — А с таможней засада, — в унисон моим мыслям вспомнил Жданов. — Что делать?       Трудный вопрос. Таможенное начальство в соцсетях не светится, по нашим базам не проходит, напрямую к местным спецслужбам обращаться мы не имеем права. Мы вообще тут незаконно, и если нас вычислят местные, то мы должны косить просто под гастролёров-аферистов, а дальше, если посчитают уместным, нас затребуют под наш суд. А если мы — вдруг — справимся, то быстренько станем сотрудниками интерпола, и на международной арене всё будет чисто и красиво.       — Не получается сверху — пойдем снизу. Устроимся докерами! — предлагаю я лихо. Что мне, одному, что ли, всю грязную работу делать? — Главное, чтобы меня Хмелина не узнала.       — Ром, а если это не порт?       — Не найдём дилеров — не узнаем.       — Тоже верно, — Жданов что-то быстро печатает на ноуте. — Как мадам Грицацуева?       — Вспомнил, надо же! Я думал, мой подвиг останется тайной для потомков.       — Хорош, Ром, четвертый час ночи. Выкладывай.       — Мадам страстно нуждается в большой и светлой. Готова за это на всё. Следующее свидание — в четверг.       Ещё полчаса я в красках рассказываю Грифону, что со мной вытворяла Хмелина, и когда я планирую поставить жучки её мужу. Наконец, в четыре утра мы разбредаемся спать, потому что в восемь у нас — самое интересное, что есть в Одессе.       Катакомбы.