07
Яркое солнце пробивалось сквозь желтеющие кроны. Под ногами шуршали редкие хрустящие листья. Свежо. Шикадай все понимал. Он не ныл. Но иногда вместо всего этого дерьма хотелось зависнуть на удобном бревне, просто дышать духом осеннего леса — чистого, влажного и молодого — и ни о чем конкретном не думать. Конохамару-сенсей держался серьезно, но все равно казался немного растерянным. Еще бы: до экзамена оставалось всего ничего, а в их команде произошла радикальная смена состава. Место Сарады занял слепой. Шикадай сплел пальцы на затылке и свел локти — мышцы приятно натянулись. Он незаметно скосил глаза на своих сокомандников. Напряженный взлохмаченный Боруто. Рядом с ним — слепой Джуни. Выше на голову и какой-то невнушительно тощий. И с этими людьми я пойду в смертельный бой. Мендоксе… А ведь они с Сарадой надеялись, что в условиях экзамена наконец-то пробудится шаринган. Даже подготовили на этот случай сорок семь подробных стратегий. Теперь все по новой. — Что же… Времени у нас немного, но начинать все равно придется с основ, — заявил Конохамару-сенсей. — А-а, — воспрял Боруто. — Опять три на одного? Как на прошлых? Прежде чем сенсей успел ответить, Шикадай поднял ладонь, предупреждая о своем намерении говорить: — Прежде нужно проанализировать навыки Джуни. Тогда мы сможем сформировать построения. — Да по ходу разберемся, — беспечно откликнулся Боруто и треснул кулаком о ладонь. — Давайте драться! Шикадай цыкнул. — Мы просто потеряем время. — И что ты предлагаешь тогда? — Гемор, конечно, — Шикадай с недовольным видом почесал лопатку. — Но я сам сражусь с Джуни. Конохамару-сенсей задумчиво кивнул и скрестил на груди руки. — Что же. Ты капитан. Теперь твое право — решать. Боруто в момент переполошился: замахал руками, будто пытающаяся взлететь наседка. — В смысле, Шикадай — капитан?! — возмутился он. — Когда это решили? Сенсей двинул ему по макушке ребром ладони. Не сильно, но наверняка чувствительно. Боруто с надутым видом схватился за голову и косо на них уставился. — Это было очевидно с самого начала, балда, — вздохнул Шикадай. — Капитан — тот, кто с мозгами. Готов, Джуни? Тот кивнул и встал напротив, чуть в отдалении. Спокойный, молчаливый, похожий на тень. За время недолгой паузы Шикадай успел в деталях изучить его скудную экипировку. Простые штаны. Мятая темная футболка, перетянутая на поясе ремнем с подсумком на боку. Никакого крупного оружия. Шикадай все пытался высмотреть за густой челкой, спадающей на лицо, глаза слепого, но так и не преуспел в этом и протянул руку в печати поединка. Джуни повторил его жест. На мгновение Шикадаю показалось, что перед ним обычный зрячий. Нет. Спарринг всегда начинается одинаково. Он мог просто заучить движение. — Начали! — крикнул Конохамару-сенсей. Они опустили руки. Шикадай подождал несколько секунд и, не дождавшись хода противника, сложил клановую печать. Его тень шевельнулась, сжалась и стрелой потянулась к Джуни, скользя по смятой траве. Тот уверенно отступил назад, отпрыгнул в сторону. Тень, следуя за ним, завернула влево. Джуни прогнулся назад и в несколько прыжков переместился к деревьям. Чувствует чакру… Шикадай прервал теневой захват. Дзюцу здорово сжигало резерв. Джуни тут же запустил в него кунай. Шикадай пригнулся. Кунай скользнул над головой, задев его хвост. …и мое местоположение. Ситуация перестала казаться полностью безнадежной. От Иноме Шикадай кое-что знал о сенсорах. Им нужна была концентрация. Время на подготовку. Среднестатистический сенсор в бою был уязвим и нуждался в прикрытии, потому вопли Боруто о сенсорных навыках Джуни не особо вселили надежду. Но за эти два хода Шикадай понял кое-что важное: Джуни действительно отличался от обычного сенсора. Он не складывал печати. Не готовился. Он ощущал чакру все время, и для него это было так же естественно, как дышать. Вот как ты компенсируешь свою слепоту. Джуни налетел на него, и Шикадай охотно принял навязанный ближний бой. Они обменялись серией слабых ударов. Джуни все так же производил впечатление зрячего. Замечал ложные выпады. Блокировал боковые. Шикадай кувыркнулся назад и в полуприседе крутанулся, выставив ногу. Джуни отпрыгнул от подсечки. Шикадай выпрямился и ударил ногой в плечо. Слепой заблокировал удар. Джуни нападал неохотно, больше защищался. Шикадай в то же время спарринговал машинально, мозгом целиком углубившись в анализ. На прошлом ходу Джуни знал, куда кинуть кунай. Ощущал его очаг. Но как он чувствовал атаки в ближнем бою? Разве что сенсорика его носила более глубокий и подробный характер, чем просто ощущение пятна очага. Общий потенциал Джуни он уже прощупал. Теперь можно было поднажать и очертить предел. Шикадай стал атаковать быстрее и резче. Удары со свистом рассекали воздух. Руки ныли от столкновений с блоками. Джуни, показавшийся с виду тощим хиляком, в ближнем бою напоминал скорее живой металлический столб. Он выдерживал любые удары и не только парировал их, но и умудрялся на доли мгновений предвосхищать. Насколько же четко он меня видит? То есть… не видит. Ощущает. Шикадай пригнулся, пропуская над головой удар, быстро сложил печати и отвел правую руку назад. В ладони закрутился воздух. Он резко ударил Джуни живот. Тот защитился руками, но воздушный поток отбросил его назад. Разорвать дистанцию. С ближним боем все было понятно. Шикадай вытянул из подсумка кунаи. Эти были старые, затупившиеся. Он специально взял их на тренировку со слепым, чтобы нечаянно его не покалечить. Джуни перекатился через плечо и встал на ноги. Шикадай швырнул один кунай, снабдив чакрой ветра. Джуни уклонился. Кунай насквозь пробил ствол дерева и скрылся. Как и ожидалось. Ты четко чувствуешь меня и мои техники, потому что в нас есть чакра. И этот кунай почувствовал, потому что он тоже был укреплен чакрой. Но в обычных кунаях чакры нет. Шикадай прицелился в бедро и запустил второй кунай. Джуни, не колеблясь, перекатился вправо. Кунай вошел в землю. Шикадай облизнул губы. В стройной теории наметился загадочный пробел. Вычислил траекторию по движению моих рук? По звуку? — Довольно, — бросил Шикадай. Джуни перетек на колени и поднялся. — Не мало? — усомнился Конохамару-сенсей. Шикадай качнул головой и вывел заключение: — Ты видишь не только чакру. Сказал и прикусил язык. Не то слово. Джуни не мог видеть, он скорее ощущал, но Шикадая то и дело тянуло сказать именно «видишь». Тем не менее, исправляться было бы неуважением к слепому товарищу. — Правда, — согласился Джуни. Шикадай задумался. Такой расклад значительно упрощал дело. Вот только он все еще не понимал истоков потаенного зрения Джуни, а значит, не понимал и его слабостей. — Владеешь ниндзюцу? — спросил Шикадай. — Помимо академической базы. — Думаю, у меня неплохой огненный шар, — скромно поведал Джуни. Катон. Уже неплохо. — Что-нибудь еще? Джуни покрутил кистью, словно вкручивал невидимую лампочку возле уха. — Немного разбираюсь в медицине. Шикадай удовлетворенно кивнул. — Отлично. Что же… Думаю, теперь мы можем прикинуть построения. Боруто сцепил руки за головой и наигранно изобразил скуку. Шикадай приложил к губе согнутый палец. — Глобально роли у нас следующие. Джуни, ты — поддержка. Твое дело — вычислять положение и приближение противника, заранее о нем сообщать. Ты ведь это можешь, верно? Слепой кивнул. Шикадай прищурился. — Насколько велик твой сенсорный диапазон? Каков предел? Джуни почесал шею. — Я так особо не прикидывал. Шикадай тяжело вздохнул и потрепал свой хвост. Джуни уже не казался беспомощным инвалидом, но все еще выглядел рассеянным и немного несерьезным. Как и Боруто. Только несерьезность его была другая, спокойная. — Почувствуешь врага за пределами… м-м, скажем, этого полигона? — Шикадай взял минимально допустимый радиус. Джуни уверенно кивнул. — За пределами Конохи? — без особых надежд спросил Шикадай. Джуни снова кивнул. Шикадай поперхнулся воздухом и с трудом подавил изумление. — В любую сторону? Даже на восток? Опять кивок. Он предполагал, что от границ Конохи придется сужать диапазон. Но получалось, что наоборот — расширять. — За пределами барьера ничего интересного, — поделился Джуни. — Потому я и не знаю своих границ. Барьера? Он чувствует защитный барьер? Шикадай знал о нем лишь понаслышке и крайней чертой Конохи считал стену. Для Джуни же опорной точкой вместо стены был невидимый купол. Н-да… Этот парень необычен. — Ладно. Этого более чем достаточно. Итак, ты медик и сенсор, поэтому на передовую не лезешь. В базовых случаях. При столкновении с противником отсиживаешься в безопасности, а мы тебя защищаем. — Я могу сражаться, — с холодком возразил Джуни. Началось. — Мендоксе… — Шикадай вздохнул и лениво объяснил: — Ты — медик. Твоя безопасность в приоритете. Он всмотрелся в скрытое волосами лицо. Считать реакцию было невозможно. Джуни сохранил загадочное молчание. — Боруто, ты на передовой. Как и прежде. У тебя клоны, вас много и твоя роль — отвлечь внимание противника. Я тем временем из засады сковываю их теневым захватом. — Есть! — Боруто ударил ладонью в кулак и задорно осклабился. — Это будет построение «А». Оно универсально. В зависимости от ситуации модификации могут быть разные, с ними разберемся позднее. Сейчас займемся главным. — Ну и чем, чем? — заинтересовался Боруто. — Какая тактика у нас будет главной? — Отступление, — со значением поведал Шикадай. — Э-э? — разочарованно протянули сокомандники разными голосами. Шикадай впечатал ладонь в лоб. — Это сохранит вам жизни, — поддержал Конохамару-сенсей. — Деревни посылают на экзамены лучших. Вам наверняка попадутся команды, превосходящие вас по силе и опыту. Кроме того, на втором этапе часто возникают временные союзы. Вас могут задавить численным превосходством. Повезет, если противники просто отнимут свиток и оставят вас в покое. Но в случае чего… ничто не помешает им вас прикончить. Экзаменаторы не вмешаются. Сенсей старался говорить сухо, но Шикадай чувствовал его досаду и напряжение. Уже жалеете, что отправили нас, а, Конохамару-сенсей? Шикадай не жалел. Если он не пойдет на экзамен, никто и ничто не помешает мамане его прикончить. Пора начинать. — По позициям, — скомандовал Шикадай. Джуни отскочил в заросли. Боруто сложил печать, вызывая клонов. Ладно. С этим можно работать. Товарищи, несмотря на все недостатки, подходили на свои роли. Джуни действительно мог стать отличной поддержкой. Боруто, с его расенганом, мягким кулаком и клонами, годился в качестве приманки и атакующей мощи. Шикадай втянул воздух, мысленно тасуя активы, подстраивая гипотетические расклады. Итак. Все просто… Джуни будет чуять. Он, Шикадай, будет держать. Боруто будет бить. И лишь в одном случае роли меняются.****
Кунаи с лязгом столкнулись. Боруто уже запыхался и выдерживал напор через дрожь в руке. Виски противно щекотал пот. — Хватит, — коротко бросил братец Конохамару и вызвал двоих клонов. — Переходим к формированию «Х». Боруто кивнул и торопливо отскочил к ближайшему дереву; полупригнулся, позволяя Джуни и Шикадаю спрыгнуть вперед себя. Вгляделся в их спины и с досаждающей тоской осознал, что ему не хватает Сарады. С Сарадой все ощущалось как-то надежнее. «Просто привычка, — одернул себя он. — Джуни отлично справится». Формирование «Х» было особенным: не он защищал друзей, а они — его. И применялось оно только в самом крайнем, безнадежном случае. Когда обычный отход не работал. Когда отскочить нужно было запредельно быстро и запредельно далеко. Была одна техника, его новый козырь в рукаве… Хирайшин. Дедуля Минато применял его на раз-два. Боруто так не мог: проскальзывать сквозь пространство он кое-как навострился, но ему, в отличие от деды, требовались длиннющие цепи печатей. И сверхчеловеческая концентрация, от которой бурлили мозги. Боруто сложил и вытянул пальцы, готовясь завязать сеть из завихрений чакры… Коза. Птица. …неуклюже вскрыть пространство шаблонными направлениями. Огненный шар с треском вмазался в рощу. Из пылевого облака, кувыркнувшись, выпрыгнул братишка Конохамару и проехался на пятках по траве. Дракон. Лошадь. Кролик. Собака… Над самой головой звякнули столкнувшиеся сюрикены. Боруто вздрогнул и запнулся. Тянущаяся в бесконечность череда символов смешалась. Та «собака», после которой «тигр-крыса-тигр» или «змея-коза-лошадь»? Заминка была недолгой, еще можно было подхватить и продолжить. Тигр. Крыса. Тигр… Пальцы дрогнули. Нет. Не та. Ч-черт… Сбился. Окончательно сбился. Теперь все время, которое для него выиграли, — насмарку. Он скрипнул зубами от злости на самого себя и стал торопливо складывать комбинацию заново. Длинная… слишком много символов. И как только деда умудрялся использовать эту технику вообще без печатей? — Боруто! — позвал Шикадай. По звенящему голосу Боруто понял, что тот уже на пределе. В оседающей пыли показались двое застывших клонов братишки — Шикадай удерживал их теневым захватом. — Почти, — процедил он в ответ. Опустил веки. Не думать о том, что происходит вокруг. Положиться на товарищей. Думать только о комбинации. Боруто ухватился за ускользающую нить последовательности. Суставы ныли, пальцы болели от перенапряжения, а чакра медленно сплеталась в невидимую сеть хирайшина. Даже сквозь сомкнутые веки Боруто заметил, как впереди что-то ярко вспыхнуло. Громыхнул взрыв. — Боруто! — рявкнул Шикадай. Теперь сбиваться уже было негде. Осталось всего десять печатей, и он знал их назубок. — Давайте! — крикнул он в ответ, открывая глаза. Джуни вмиг очутился рядом. Шикадай перекатился через плечо, утягивая в такой же перекат пленных клонов братишки Конохамару, и коснулся его локтем. Пальцы сомкнулись в последнюю печать. Мир перевернулся. Они очутились в полутьме рощи. Здесь воздух был свежее, не пах сухой пылью и горелой листвой. Боруто с тихим стоном выдохнул. Кружилась голова. — А ты молодец, — похвалил Джуни немного удивленно. — Интересные ощущения. — Долго, — проворчал Шикадай. — Чего тянул? Я сжег почти всю чакру. Мендоксе… Боруто смущенно рассмеялся и потянулся к затылку. — Прости-прости… Немного сбился. Откуда ни возьмись появился братишка Конохамару. Нахмурившись, он оценил показания на секундомере и развернул к нему циферблатом. — Как я и говорил, — буркнул Шикадай. — Сорок секунд, ну… — Сорок одна, — поправил Джуни. Конохамару криво улыбнулся в недоумении, каким-то новым взглядом посмотрел на часы, а затем на него, слепого. — Сорок одна, — огрызнулся Боруто. — Потому что сбился. Не сбился бы, было б двадцать! — Не могло быть двадцать, корэ, — возразил братишка. — Ты сбился явно не в конце. Даю тридцать секунд — это твой лучший результат. И… хм, пожалуй, предел. Боруто набычился. — Давай еще раз! Это… формирование «Х». Сделаю за пятнадцать, ттэбаса! — Не выйдет, — спокойно предупредил Джуни. — У Шикадая уже нет свободной чакры. Он все сжег, пока удерживал клонов Конохамару-сенсея. Боруто недовольно скривился и закусил губу. Шикадай с кряхтеньем поднялся. — Но твое рвение похвально, — сказал он с усмешкой и хлопнул его по плечу. — В этом ты можешь практиковаться и без нас. Братишка Конохамару кивнул. — На сегодня, думаю, закончим. Вы неплохо сработались. Молодцы, корэ! — Да что за… Боруто плюхнулся на землю, спиной в какой-то лесной мусор. Ухо оцарапало кончиком сухой ветки. Он вытянул вперед дрожащие руки — на фоне рыжего неба они показались темными — и в тысячный раз сложил печати. Коза, птица… — У-а-а-рх! — жалобно рявкнул он и уронил руки обратно. Достало. От раздражения он путался. Нервничал, злился на себя еще больше и путался сильнее. Дело было не только в самих печатях, а в том, сколько чакры вложить в каждую. Боруто ведь сам создал себе эти сложности. Разбил процесс перемещения на функциональные группы печатей и теперь безнадежно в них плавал. В теории он понимал суть техники. Нарисовать в незримом пространстве картину сигналов. Сигналы протянутся цепью и потревожат лучи метки на финальном конце. Вот только дедуле не требовались ни ручные печати, ни сложная фуин для метки… — Все дело в формулах, — объяснял деда Минато. — Они прокладывают пути чакры и ставят конечные точки в перемещении. Боруто сидел на полу, склонившись над свитком, и напряженно выписывал кистью края метки Хирайшина. Вывел последний символ и, просияв, продемонстрировал дедушке. — Ну как? — Эм, Боруто… Символы должны быть мельче… и не такие кривые… М-да. Я запрещаю тебе пользоваться этой заготовкой. — Почему?! Деда неловко усмехнулся. — С твоей каллиграфией можно и в другой мир попасть. Ненароком. Боруто, надувшись, оглядел плоды своих трудов, сравнил их с изображением оригинала. Да никакой разницы! У него было даже красивше. Размашистей как-то… — Деда, а можно мне формулу поэффективней? — поинтересовался наконец он. — Ну, попроще… Чтоб было меньше ста символов в строку, знаешь. На твоей вот формуле… Деда покрутил на пальце кунай и резко остановил. На рукояти красовались четыре — четыре! — иероглифа. — Когда-нибудь ты научишься делать это быстро и эффективно. Может, изобретешь свою собственную формулу. Но начинать лучше с «классической» формулы Нидайме. — Она похожа на муравейник! — буркнул Боруто и с досадой отшвырнул кисть. Куда-то в щеку брызнули капли туши. — Муравейник, где надо облизать каждого мураша. Хирайшин казался почти невозможным: куча сигналов для подготовки — чтобы войти в межпространственный коридор и протянуть направление. Фуин из кучи символов, чтобы поставить финальную точку. На обоих концах пути требовалось неслабо попотеть. Это занимало время, столько времени… — Деда, как ты так быстро… — Когда ты наизусть выучишь формулу и натренируешь движение чакры, то сможешь перемещаться и ставить метки мгновенно. Выучить эту формулу… не то чтобы невозможно. Просто трудоемко. Все трудоемкое Боруто искренне считал бестолковым. Он и сейчас чувствовал, что есть какая-то загадочная хитрость, но не мог никак ее нащупать. — Деда, почему у тебя метка Хирайшина только из четырех символов? Почему именно таких?.. Четыре иероглифа. Три простых слова: «клинок терпеливой любви». В то время как у старикана Нидайме сложные, математически сухие и ровные вязи. Деда загадочно улыбнулся. — Поймешь со временем.****
Шикадай выбрался на веранду и задвинул створку седзи, отрезая себя от суеты отчего дома. Хотелось просто посидеть в тишине. Без нападок бабушки Ёшино и напутственных нравоучений премудрого деда. Унять тревогу. Распределить ворох накопленных мыслей. Коноху пропитали сумерки. Воздух к вечеру потяжелел от прохлады, пробирался под одежду и мелкой дрожью взбирался по позвоночнику. Эхом доносился далекий стук электрички. Шикадай безмерно ценил такие моменты, когда время замирало и можно было раствориться в спокойствии, отринув себя и груз обязательств, взваленных на его плечи родителями. Каким-то предательским образом вместо горячих песков Суны он полюбил усадьбу Нара. Здесь царил великий покой, которого так жадно желало его сердце, измученное напряженными тренировками, жаром пустыни и скрипящим на зубах песком. Очередной период спокойствия подбегал к своему концу. Послезавтра он должен был отправиться на экзамен в чужую деревню. Вещи были почти собраны, оружие запечатано. Боевой веер почищен и смазан. Шикадаю предстояло впервые взвалить на себя ответственность за чужие жизни: Боруто и Джуни, — и он чувствовал, что со временем эта ответственность не измельчает, будет лишь расти, как снежный ком. Он не просто должен был выжить. Он обязан был выйти из этого экзамена уже чунином, потому что за каждым его шагом в прямом эфире будет наблюдать весь мир. Шикадай был главной надеждой Суны, и его провал стал бы провалом для всей деревни, которую он со временем должен был возглавить, сменив на посту Казекаге мать. Он не мог позволить себе слабость. Прикусив палец, он сложил печати и накрыл ладонью гладкий дощатый пол. Из развернувшейся печати выскользнул продолговатый зверек, мигом взбежал по руке и умостился на плече, лаская пушистой шерсткой шею. — Ну что, готов? — спросил он ласку. Зверек трескуче заскрипел ему в ухо. Шикадай с недовольством отклонил голову к другому плечу, почесал ласке шею и проворчал: — Вот же… Мендоксе…