«Коснись теплом крыла моей души…» Тэм Гринхилл
— Стоять! Так вскочил на крышу вслед за ублюдками. Завертел головой. Тени-Анбу разлетелись в разные стороны. Пытались запутать. Слабеющие запахи шкетов утекали на восток и на запад. — Дерьмо. Банто! Волк понял без долгих объяснений и рванул за Хьюгой. Так взял на запад. Под ногами ломилась хрусткая черепица. Он лавировал между труб, стараясь не вдыхать вонючий дым и не терять след. Мощным прыжком Так взлетел на скалу и помчался по расщелине вверх: Анбу стремились убраться из Нижнего Кумо. Он выбрался на поверхность, в лес, и, подавившись воздухом, придавил нос сгибом локтя: тьма забивала ноздри колючим запахом. В навернувшихся слезах расплылись стволы сосен. Воздушный яд. Сразу смекнули, как сбить его со следа. Скоты. Ну ничего… Нельзя просто так утащить пиздюков у него из-под носа. У Анбу, очевидно, были свои планы, раз они так яростно от него рвали когти. Но прятать неведомо где шкетов чужой деревни они не имеют права. В орг-комитет. Такеши бросился к центральной скале. Международная администрация заседала вне лагеря для участников экзамена. Как смотритель он имел право обратиться в эту клоаку. Распахнулись двери скоростного лифта. Так уверенно ступил на платформу и объявил недовольным заспанным рабочим: — Допуск уровня «организатор». Ярус А-2. Платформа вспорхнула ввысь над темными кронами, пронесла его вдоль бесконечной скалистой стены к самой вершине. От перепадов давления мозг, по ощущеньям, дал трещину. Мокрый от пота, еще злее, чем был, Так вломился в корпус орг-комитета, навалился на стойку ресепшена и выдохнул в лицо местной девчонке: — Пиздюк Хачидайме… Хьюга… Куда их засунули?! — П-прошу прощения, вы… вы по какому вопросу? — Пиздюк. Хачидайме, — с нажимом, как отсталой, повторил Так. — Где мои гребаные пиздюки? — Я… — Все задержания генинов-участников должны проходить через это ведомство. Тряси своих Анбу, — девушка дернулась, — вожака, кого хочешь. Но чтоб мои пиздюки были здесь. Сейчас! — Секунду, подождите, пожалуйста… Она потянулась к коммуникатору. Тонкие смуглые пальцы быстро забегали по панели. От девчонки тянулся душок подавленного страха. Похоже, в этой конторе пока не были в курсе о задержании. — …да, пожалуйста. Тут господин из Конохи настаивает… — Инузука Такеши, — бросил Так. — Скажи им, кишки выпущу, если моих шкетов не будет немедленно. Неразборчивое бормотание на другом конце линии его мало интересовало. Он расхаживал по круглому залу приемной, прислушиваясь к щелканью секундной стрелки на часах над лифтом. Его раздолбаев все не тащили. Коммуникатор пиликнул. Смуглая пигалица выползла из-за своего стола. — Прошу, пройдемте, Инузука-сан. Поцокивая шпильками, она увлекла его из приемной зоны за матовую дверь. Так поспешил за ней, прошел насквозь рабочий закуток с постом и очутился в тесной комнате, рассеченной по центру полупрозрачным экраном от пола до потолка. Барьер искрил и бликовал разводами чакры, надежной стеной заслоняя двоих перепуганных шкетов. — Такеш-сан! — Боруто метнулся к разделяющему их экрану и едва не задел пятерней искристую чакру. — Место! — гаркнул Так. Пацан от неожиданности застыл, и Такеши его побранил: — А если барьер из райтона? Прожарило бы на месте. — О… Так поднял взгляд на охрану — двое шиноби из все того же отряда перехватчиков-Анбу. Один носил маску, смахивающую на комариную морду; маска второй напоминала рожу древнего поехавшего шамана. — Я требую отпустить пиздюков. — Все требования рассматриваются исключительно в форме письменной апелляции, — прохладно напомнила причудливая «шаманка». — Как минимум трое суток. Шкеты встрепенулись. Хитоши прижал ладонь ко лбу, а Боруто по-выпьи затопал на полусогнутых и воскликнул, активно жестикулируя: — Но второй ведь этап… второй этап уже послезавтра, даттэбаса! Мы не можем тут целых три дня просидеть, теть, понимаешь?! Такеши знал, что шаманка не врет. Порядок задержания был расписан в правилах, он даже подпись где-то там ставил в этих дурацких бумажках. Апелляции и правда рассматривались три дня. Он остро понимал отчаяние детей, но держал в памяти слова Хачидайме. «Нарушение правил бьет по всей деревне». Верно. Нельзя забывать, кто он сейчас в первую очередь — защитник интересов Конохи, всей, не только отдельных двух раздолбаев. Нельзя терять объективность и хладнокровие. — А если апелляцию подаст сам Хокаге? — уточнил Так. — Ничего не изменится, — лениво ответил комариная рожа. — Разве что если Хокаге-сама лично убедит господина Райкаге. — Принято. — Такеши-сан! — дрогнувшим голосом позвал Боруто. — Ну? — Не надо… к Хокаге, — шкет опустил заблестевшие в полутьме глаза. И коротко обронил: — Я сам разберусь. — Совсем дурень? — наехал на него Хитоши. — Что ты сделаешь? Такеши-сан… — пацан Хьюга развернулся к Таку и склонил голову. — Прошу вас. — А, — кивнул Такеши. — Не вздумайте действовать сами. Боруто. Особенно ты. Я сказал: не вздумай что-либо предпринимать. Попытайся пиздюк Хачидайме удрать — Кумо тут же прекратит отвечать за его безопасность. Гарантии безопасности определялись правилами и распространялись исключительно на тех, кто правилам следует. — Но, Таке… — И так наворотил предостаточно, — отрезал Так. — Не думай, что я забуду. Как только освободят вас, не ждите поблажки. Серьезно поговорим. Боруто провожал его таким тревожным и тоскующим взглядом, словно готов был перетерпеть десяток серьезных разговоров, лишь бы он, Такеши, его оттуда забрал. С этим идиотским пронзительным взглядом, за экраном барьера, пиздюк Хачидайме походил на потерявшегося щенка. — Вот еще, — сказал напоследок Так, уже не ребятам. Он обращался к комару и шаманке. — Если со шкетами что-то случится, Лист сразу ответит. В моем лице… в том числе.****
Своим присутствием Такеши-сан, даже злой, внушал ощущение защищенности, твердой опоры, но стоило ему уйти, как опору выбило из-под ног. Боруто развернулся, рука тети-Анбу толкнула в спину, и он зашагал, как во сне, отмороженно. От тренировок с шуншином еще до конца не отошла голова. Куда эти люди их тащат? Разве можно послушно идти в неизвестность? По чужой-то указке?! Все-таки удрать? Боруто настороженно покосился на свою стражу, поискал глазами потенциальные выходы. Ничего — глухой коридор. Может, если его пересечь, добраться до улицы… Такеши-сан, правда, за такие финты, наверное, прикончит. Или эти, скрывающиеся под масками. Резким сгустком сзади ударило чувство опасности, расплеснулось мурашками по спине. Шею проткнуло как будто иглой, и невыносимо тяжело стало даже прямо держаться. Коридор поплыл в темной ряби. Боруто невольно согнулся и обмяк в чьей-то жесткой руке.****
Ночь собиралась в купол спокойствия и прохлады. После приема пищи чувствовалась теплая тяжесть. Набитый желудок оттягивал внимание на себя, и Джуни приходилось насильно выталкивать чутье наружу. — И где его носит? — ворчал Шикадай. — Тц, мендоксэ. Боруто так и не явился на ужин. Настолько увлекся тренировкой? Чутье выползло за пределы центральной скалы и охватило пустоту пропасти. Нащупав контуры моста, совершило рывок к островку Конохи. С сосны у общаги вспорхнула птица. Джуни вцепился в завораживающий полет: отпускать ее не хотелось, словно она несла в себе что-то знакомое и родное, а он все никак не мог понять что. Завалившись на крыло, птица полукругом спланировала над центральным островом и вцепилась когтями в плечо. От веса птичьего тельца Джуни слегка перекосило. Мягкими перьями полоснуло лицо, щеку обдало волной воздуха — птица вновь взмыла в воздух. — Ты идешь? — донесся с моста далекий голос Шикадая. — Иду. Джуни отвернулся от него и направился за птицей. По тропке, спиралью огибающей центровую скалу, спустился на ярус ниже; обошел нечто, вонью напоминающее мусорные баки. Вляпался в густой куст и зашипел, выпутывая волосы из ветвей и царапая руки. Прохладные пальцы перехватили его за запястье и утянули глубже. Он не испугался: узнал уже и очертания худощавого тела, и пронзительно сильное чувство присутствия. С некоторых пор так ощущалась старшая дочь дяди Саске. Джуни казалось, что тело прежней Сарады занял какой-то призрак. Саске-сан уверил его, что все в порядке и к Сараде просто вернулась память прошлой жизни. Джуни исправно хранил семейную тайну, как ни пытался настырный Боруто разведать подробности, но собственное любопытство не гасло: как это она возвращается, память прошлой жизни? И когда же в таком случае вернется его? — Добрый вечер, — поздоровался он. — Прости… Меня послали на экзамен вместо тебя. — Все в порядке. Я пришла по делу. — У нас никогда не было общих дел. — Теперь будут. Очертания ее тонкой руки потянулись к тому месту на лице, где обитал выступ переносицы. — Папуля сказал, ты ощущаешь… как ты сам выражался, «толчки». — Да. — Что это? Как проявляется? Он склонил голову, так, что челка съехала с носа. Этой новой Сараде Джуни начинал симпатизировать больше, чем старой. Она интересовалась теми слоями реальности, которые по какой-то причине были доступны лишь ему одному. — Когда толчки приходят, кажется, что мир ненастоящий, — признался Джуни. — Это неприятное ощущение. — Почему «ненастоящий»? — в звенящем голосе прорезалась настороженность. — Обычно мир прочный, устойчивый. Я знаю, что дом твердый. Слышу только те звуки, которые издают окружающие существа. Я знаю, что есть я, и я — один. Но во время толчков все дрожит, даже зубы начинают болеть. У стен одна за другой появляются тени: как будто… мой дом всегда состоял из тысячи домов, сложенных в один, а сейчас решил рассыпаться на отдельные. Голоса прилетают из ниоткуда. — Ты разбираешь, что они говорят? Голоса. — Я стараюсь их не слушать. В Академии всегда говорили, что нужно оберегать свое психическое здоровье. Голоса на него посягают. — Х-х… понимаю. Палец Сарады снова проехался по переносице. Она вытащила нечто из подсумка. Судя по очертаниям пальцев — блокнот. — Ты можешь вспомнить, в какие даты случались толчки? Джуни подрастерялся. — По правде, я не старался запоминать. Кажется, в прошлый раз толчки приходили, когда Боруто решил, что я — «сон». Это было… за ночь до первого этапа. А до этого… Точно, в ночь перед отправлением в Кумо. Из-за этого я не выспался. Других, боюсь, не припомню. Почему тебе это важно? Сарада шуршала карандашом по бумаге. — С этими «толчками» может быть связано кое-что очень серьезное. Присмотрись внимательно, когда они нагрянут снова. Постарайся запомнить все детали. Конечно, дату тоже. Это позволит вычислить периодичность. Я хочу сопоставить кое-какие данные. — Ладно. Сарада спрятала блокнот. Чакра ярче разлилась из ее очага возле желудка и устремилась по сосудам к рукам, пальцы удивительно быстро связали печати в технику. Землю обожгло развернувшимися горящими узорами. Пространство выплюнуло им под ноги птицу. И вновь в груди затеплело от наплыва чего-то смутно родного. Глазные яблоки Сарады напитались чакрой. Птица неестественно широко разинула пасть, поднатужившись, отрыгнула, и Сарада двумя пальцами вытянула свиток из ее клюва. Сняла пломбу фуин, расстелила по земле. — Это контракт призыва воронов. Он уже несколько поколений передается в нашей семье. Джуни сжал потные кулаки. Почему-то разволновался. — Нам нужно держать связь напрямую, поэтому я поделюсь им с тобой. Сарада быстрыми взмахами кисти вывела новые символы на свитке. Узор стрелками сходился в центр пустоты. — Оставь здесь отпечаток своей крови, — она жестом показала пятерню. — Разумеется, вложив чакру. Ближе к катушке свитка фонила энергией старая вязь. Один ансамбль отдавал чакрой самой Сарады. А следующий пульсировал тем волнующим теплом, которое он слабо улавливал еще в птицах. Джуни провел по листу, задержавшись пальцами у теплой печати. — Учиха Итачи, — сдавленно озвучила Сарада. Пальцы дрогнули и поджались. Сердце забилось быстрее. — Отец? Дома о нем говорили редко. Отец представлялся Джуни каким-то бесплотным явлением, которое не сыграло в жизни вроде бы никакой роли, но почему-то… зачем-то продолжало хранить с ним связь. То теплом откликалось в случайных птицах; то самым обычным упоминанием ускоряло биение сердца. И в связи этой Джуни совсем нелогично видел защиту. Как будто эхо вороньего клекота или трепет в груди могли его направлять.****
На улице орали ошалелые орланы. Сквозь окно проникал нервирующий осенний холодок. Сложив на груди руки, Шикадай наворачивал круги по пустой спальне и ворчал: — Один ушел… второй пропал. Тц… В самом деле. Два дебила… Чем дольше он существовал в роли капитана седьмой команды, тем четче понимал Сараду и собственную мать, любившую попилить на досуге. Похоже, не от хорошей жизни… — Тебя что-то тревожит? — со стороны окна прозвучал голос Джуни. Тот бесшумно соскользнул с подоконника. Явился. — Ты-то куда пропал? — напустился на него Шикадай. — Единственный сенсор команды. Где Боруто? Джуни опустил голову, еще пуще завесив глаза черными прядями. — Его… больше нет там. — «Там»? А-а… — Шикадай ладонью растер потный лоб. — В смысле «больше нет»? Как я должен это понять? Он и так был на взводе, а теперь этот Джуни со своими странностями. Нельзя ответить конкретнее? Сейчас было действительно не до игр в обобщения и абстракции. — Я поглядывал за Боруто, когда ушел… по делам. Он был в Нижнем Кумо. Шикадай цыкнул. Все-таки этот кретин полез в город. — Почему не сообщил сразу? Не в курсе, чем грозит нарушение правил на таком уровне? — За ним и так пошел Такеши-сан, — парировал Джуни. — Я решил, что все под контролем. — То есть Такеши забрал его и сейчас где-то отчитывает. Ладно. Сносный расклад. — На самом деле… В дверь грубо постучали. Шикадай вздрогнул всем телом: нервное перенапряжение дало о себе знать. — Седьмая! Джуни захлопнул окно и на всякий случай отошел от него. Шикадай отпер дверь. В комнату вломился злющий Такеши, весь в мыле, а за ним — недоумевающие Васаби с Цубаки. Последним проник волчара и прикрыл дверь задней лапой. — Есть разговор. Так опустился на незаправленную кровать Боруто и, согнувшись, сложил руки в замок. Девчонки остались неуютно стоять, но проявлять гостеприимство желания не было. Явно что-то стряслось. — Есть вероятность, что седьмая и пятнадцатая команды не смогут выступить на втором этапе, — без обиняков объявил Так. — Что? — вырвалось у Васаби. Шикадай выдохнул сквозь зубы, потому что приблизительно смоделировал дальнейший ход разговора. Твою мать… — Ваши придурки, Боруто и Хитоши, решили прошвырнуться по Нижнему Кумо и были перехвачены местными Анбу. — Чт… — задохнулась Васаби. — Чтобы Хитоши… Хитоши! Решил «прошвырнуться»? — Тем не менее, — Так звучно цыкнул. — Я свяжусь с Хокаге, чтоб вытащить ваших балбесов, но гарантий успеха никаких. — Что сейчас с ними? — спросил Шикадай. — В местных изоляторах торчат. Пока невредимые. — Ч-ш… Требовалось дождаться реакции Хачидайме: возможно, тот правда поможет. Но подспудно нужно было выяснить местоположение Боруто, чтоб в крайнем случае самим вызволить этого идиота. Если седьмая не сможет выйти на второй этап, маманя шкуру сдерет. Шикадай хмыкнул. Хорошо, в его распоряжении имелся замечательный сенсор. — Ой… — удивленно выдохнул Джуни. Банто подкрался к нему и принялся обнюхивать его штанину, вытянул морду, мелкими глотками смакуя воздух. Псина Такеши не лезла просто так. Похоже, Банто учуял что-то подозрительное. Куда-то же ходил этот кадр гулять «по делам». Тц. Никому нельзя доверять. В самом деле.****
С соседней кровати доносилось сопение Шикадая. Джуни сжался в нагретой телом постели. Сон не шел. Где-то в Облаке томился друг, а он так и не смог дотянуться, сквозь пространство коснуться контура его сущности. Убедиться, что все в порядке. От неизвестности выкручивало. Отчаянным толчком он выгнал на простор резервы сенсорики. Чутье раскинулось сферой, вобрало в себя скалистый архипелаг со всеми его контурами и жизнями и распахнулось еще шире, а сам он внезапно сжался, показался себе крошечным и незначительным. В больших городах всегда было тяжело. Десятками, сотнями, сквозь него текли жизни разных оттенков. Чутье металось среди улиц, рылось в чужих домах в поисках Боруто. Утомленный, Джуни пытался удержаться, сохранить остатки себя под бешеным напором, но все меньше в этой сфере, полной ненужных людей, оставалось его самого. Растворился… Сознание резануло освежающей волной — так ощущался ранний рассвет. Джуни подскочил, с досадой смял в кулаках одеяло, осознав, что ночью невовремя провалился в сон. Боруто… Тяжело дыша, он вновь раскинул над скалами набухающую сферу сенсорики. Очаги умиротворенно пульсировали, неподвижно и мерно дышали своими неповторимыми сигнатурами, медленно пробуждались. Среди них не было искрящей и теплой энергетики Боруто. Легкой, как ветер… Где же. …спланировать еще ниже, к подножьям тех скал. Подкрасться к дремлющим прямо на улицах человеческим скопищам… — Нашел? — прорвался сквозь сферу вопрос Шикадая. Джуни качнул головой. — Мне нужно больше времени, — хрипло ответил он. — В прошлый раз ты тоже так долго искал? Джуни смолчал. Нет. Я находил его намного быстрее. Он вгрызся яростней. Вынюхивал от макушки до основания каждую скалу, обросшую зданиями и пронизанную пузырями жилых помещений. Мысленно отбрасывал, как обглоданную кость, и переходил к следующей. На лбу вспухли вены от напряжения. В неоткликающемся море огней начинало казаться, что Боруто просто исчез.