***
Белопёрая птица юрко облетает колкие ветви сосен, прищуриваясь от сильного ветра, что затруднял полёт. Взмахи пышными крыльями становились всё чаще, дабы набрать скорость и долететь до ущелья в скором времени. Вексана не любит ждать, а ещё больше не терпит некомпетентности, и Фарамис прекрасно знал это, и за любую оплошность он мог поплатиться собственным существованием, по крайней мере, думал так. Не стоит забывать, кто дал его мёртвому телу вновь разомкнуть веки. Белый ворон приземляется на тупой, каменистый выступ, крепко цепляясь когтистыми лапами за тот и часто взмахивая крыльями, после аккуратно складывая их. Вексана размеренными шагами выходит из тени ущелья, касаясь холодной, ржавой решётки, что закрывала вид на пустынную местность, а птица проскальзывает сквозь решеть, машинально двигая головой то вправо, то влево. Запрыгнув на тёплую, покрытую пылью ладонь ведьмы, пернатый вытягивается в шее, ближе к уху той и чуть приоткрывая заострённый клюв, хриплым голосом выкладывая всё. Вексана молчит, слушает, внимательно слушает, лишь легонько кивая на каждое слово ворона и изредка улыбаясь, но уже более… мягче? Та коварная аура пропала с её лица, сменяясь чем-то более живым и тёплым. Знаете, она действительно хороший человек. Всем своим существом пытается показать, как яро и искренне беспокоится за своих товарищей, но ей это удаётся с трудом, и Фарамис с Леомордом не замечают этого, либо же делают вид. Вексана не умеет выражать что-либо положительное, не сможет быть такой же тёплой и добродушной, как Сильвана. Знаю, вы можете сказать, что её свершения — зло, но задумывались ли вы о том, что для них является злом? Не думали, что злом они считают монийцев? Каждый уроженец ущелья устал находится в тени век за веком, столетия свои проживая во мраке пещер, с пассивной завистью глядя на купающуюся в свете Монийскую Империю. Не знаю как вы, мои дорогие друзья, но я считаю это мотивом. Вексана отводит птицу от своего уха, нежно поглаживая её по вытянутой головке и выдыхая, прикрывая глаза. — Я рада, что с ним всё хорошо, — под нос себе шепчет ведьма, отходя от небольшого, зарешёченного окна. Всё же осадок волнения остался на душе, из-за чего дама сжимает кисть в кулак и резко оборачивается на Леоморда, силуэт которого едва виднелся из тени. — Леоморд, не мог бы ты нагнать Фарамиса быстрее, чем он доберётся до ущелья? Отправляйтесь в Алагхат и постарайтесь переговорить с яссонами, и.- — речь Вексаны обрывает краткое, апатичное ≪да≫ от мужчины. Женщина с трудом сглатывает тяжёлый ком, что застрял в горле. Пружина волнения внутри закручивается всё сильнее, заставляя ладони дрожать, а ноги трястись, словно они вот-вот подкосятся и уронят истощённое тело на холодную плитку. Леоморд потирает воспалённый глаз пальцами, второй рукой попутно убирая надоедливую, тёмно-зелёную прядь за ухо, и более она не обрамляла острых контуров его лица. Тяжёлые шаги от стальных сапог со скрежетом отдавались эхом в помещении, но позднее затихли, что было знаком ухода. Голова бойца закружилась от непривычности к чистому воздуху, что сегодня, на удивление, не был наполнен пылью и пеплом. Лео откашливается в кулак, щуря глаза от тонких волосинок, что лезли с виска, а свободная рука, чья кисть не была закована в доспехи, бережно, как-то ласково дотронулась до носа Барбиеля, на что тот громко фыркнул, прикрывая глаза. Леоморд любил своего коня и дорожил им, чем уж не могли похвастаться Фарамис и Вексана. Мужчина запрыгивает на его крепкую спину, со свистящим звуком складывая сияющий меч в чёрные ножны, устраиваясь поудобнее в потрёпанном седле и хватаясь за толстый ремень уздечки.***
Чёрные копыта, полные царапин от давних приключений, отбивали по земле ритм, а та едва содрогалась от стука. Лео проникает в густую лесную чащу, стискивая зубы от затянувшихся царапин, что были оставлены сосновыми иглами. Учитывая то, что солнца практически не было видно, ибо тучные облака облака затмили его, света катастрофически не хватало, найти Фарамиса было крайне трудно. Всадник тянет на себя ремень уздечки, останавливая своего коня, на что тот фыркает и возмущённо переступает с ноги на ногу. Леоморд всматривается в черничные кусты, успокаивающе проводя голой рукой по гладкой шее Барбиеля и медленно, не отводя взгляд от зарослей, слезая с того. Робеющими шагами мужчина проходит мимо толстых стволов хвойных деревьев, и в движениях виднеется инстинктивное опасение. Пальцы резко схватывают черничную лозу, молниеносно откидывая её куда-то в сторону. — О-ох, Лео, я думал, что полягу здесь, — откашливаясь произносит Фарамис, вставая с рыхлого грунта и стряхивая с рваного плаща крупицы земли. Всадник с облегчением выдыхает, на шаг отходя от своего коня, как бы уступая место. — Садись, нам нужно отправляться в Алагхат на переговоры, — Леоморд вновь взбирается в седло, с ожиданием взирая на своего напарника. — Надеюсь Кэрри нас не прирежет, — усмехается алхимик, молвя в извечно-противном обороте речи. Путь им предстоит поистине долгий. Перед глазами пролетает весь лес, позднее переходящий в открытую местность, пустыри, и смотреть на всё это было как-то приятно, ощущая умиротворение и спокойствие, но вспоминая, куда они направляются, становится не по себе. Яссоны действительно гордый и суровый народ, не переносящий формальностей и не знающий, что такое жалость. Им чуждо понятие пощады и сожаления, но это делало их крепче, сплочённее, это роднило их. Кэрри готова была рвать глотки за своих союзников, и такой же позиции придерживались все Алагхатцы, чему их властительница была рада. Каждый яссон ценил справедливость, никогда не переходя порог чести и той простейшей морали, сочетая в себе ум и ту невероятную мощность, имя которой — правосудие. Путь был и вправду изнурителен, глухое стучание копыт, едкий дым от горящих деревьев в пустынях и надоедливая болтовная Фарамиса продлилась до вечера, Леоморд даже не заметил, как солнце наполовину скрылось за горизонтом, а мрак поглощал всё вокруг. Глаза порадовало только пурпурная, хрустальная верхушка, что едва показывалась из-за травянистого холма. Барбиель ускоряется, склоняя голову и открывая рот от чувства усталости, но прекрасно понимая, что до цели нужно дойти, иначе зачем весь этот путь? Фиолетовая верхушка позднее переростает в остроконечный, свинцовый купол, и сквозь размытую картину поля зрения Лео начинает что-то видеть, молясь старым богам и новым, лишь бы это был не мираж от палящего зноя. Спустя несколько протоптанных конём метров, сияющий от последних лучей солнца дворец империи Алагхат стал виден более чем наполовину, чему двое мужчин были откровенно рады. Конь тормозит, некоторое время со скрежетом проходясь по чёрному песку копытами и оставляя за собой клоб серой пыли, что позже осела. Леоморд вытирает пот со лба, рвано выдыхая и с тихим покряхтыванием спрыгивая с Барбиеля, пальцем указывая Фарамису, мол, ≪иди за мной≫, и тот послушно направился за компаньоном. Вход на территорию охранялся четырьмя дозорными, двое из которых всегде оставались на штурме, а остальные уходили на разведку. Вытянутые, худые силуэты виднелись около входа, такие юркие и мимолётные, даже не заметишь, как они окажутся у тебя за спиной. Один из них содрогается, метаясь в сторону колючей чащи и крепко сжимая своё оружие, что, кажется, было колюще-режущим. Лео с решительностью и стойкостью направляется к входу, игнорируя обжигающий ветер, кой бил в лицо и пристально глядя в глаза страже. - Приветствую, мы послы тёмного ущелья, прибыли для переговоров с вашей повелительницей - Кэрри, - вкратчиво молвит всадник, прикусывая треснутую и сухую губу почти что до крови, в ожидании. Четверо яссонов молча переглядываются, затем кивая и, положив когтистые ладони на плечи Фарамиса и Леоморда, повели их в столицу. Они знали, что всю информацию узнает их королева сама, и помощь их не нужна. Здесь было поистине красиво. Такое великолепное, пурпурное свечение архитектуры было таким ярким, но в тоже время сочетало в себе скрытность и некую скромность, от которой хотелось восторженно вскрикнуть и начать лить в уши сладкие восхваления. Дворец был настолько могуч и превосходен, даже Фарамис шепнул себе под нос что-то положительное, без своего маньячьего шарма. - Значит вы послы... чтож, я могу переговорить с вашим лидером сейчас? - Кэрри вопросительно вскидывает брови, всем своим существом внушая гордость и одновременно некое олицетворение правосудия. Ветер едва подбрасывал её длинную, тонкую, белую косу, вновь кидая на плечи. - Вексана сейчас занимается набором армии, мы пришли вместо неё. Мой компаньон уже разработал стратегию по атаке на Монийскую Империю, всё продумано до мелочей, нам остаётся только заключить с вами союз, - Леоморд тихое фыркает, убирая надоедливую прядь волос на ухо. - Это, конечно, всё очень интересно, но... что мы получим взамен? - мужчину поглощает ступор неожиданности и страха, беспочвенного и какого-то детского, что ли. Лео сжимает руки в кулаки, за ними и челюсть, скрипя зубами и резко поднимая взор на Кэрри, от чего та опешила. - Вы не получите ничего, но останетесь без заклятого врага, - тишина. Сухие листья медленно прокатываются по песку, все яссоны застыли в испуганных и удивлённых выражениях, не решаясь пошевелиться. Слова Лео эхом отразились в ушах Кэрри, а та, в свою очередь, лишь опускает голову и повторяет реплику снова и снова, вдумываясь. Алагхат сейчас не в положении для вражды, остаётся выбор: Преодолеть порог гордости и согласиться Или же обречь свой народ на вечный страх и стенания. - Мы согласны, - в глазах королевы яссонов блескнул огонь.