Я твой друг

- Не пойду, - пробурчала я, закапываясь поглубже в сено, - Делайте со мной, что хотите, а я никуда не пойду. Хватит! Вчера познакомились уже! Вчерашнее “знакомство” с Беорном было весьма горячим, а еще зубастым, языкастым и слюнявым. Наверное, нелегко вообразить медведя размером с КамАЗ...Очень злой КамАЗ!Который при всем при этом пыхтит, сопит и рычит прямо у вас за спиной - и вообще, несется за вами по пятам! И не надо. Просто поверьте на слово: опыт отвратительный. Вообще-то я честно и заранее рассказала гномам, хоббиту и волшебнику про оборотня, который бродит поблизости, а через некоторое время Бильбо отправился на разведку и нашел его. У нас даже был самонадеянный план, как незаметно прокрасться мимо медведя и попасть к нему в дом, но тут в дело вмешались орки! Удирали мы от них, а угодили прямо в распростертые объятия, то есть, простите, в распростертую пасть Беорна. Хотела бы я написать, что в жизни так не бегала, но это было бы сущее вранье. Бегала! Причем, совсем недавно. Да уж, кто бы мог подумать! Ну почему, почему этот проклятый канон так сложно менять?! *** Когда мы ворвались в дом, кое-как закрыли ворота и нагло оккупировали беорнов сарай - все просто попадали в сено как подкошенные и в то же мгновение уснули мертвым сном. Утро было чудесным и солнечным. В теле болела каждая мышца, я хотела проспать до Четвертой эпохи, а еще боялась хозяина дома и отказывалась покидать свое гнездо на сеновале. Снаружи орали птицы, по сену прыгала упитанная саранча. Всеобщее знакомство я проспала - и в кои то веки ничуть об этом не жалела. В конце концов за мной пришел Торин: либо у него совсем не было совести, либо она позволяла ему издеваться над сирыми и убогими. Потому что он без разговоров полез в сено, надеясь вытащить меня за ногу и предъявить Беорну. Как бы ни так! В нашем случае фраза “кувыркаться на сеновале” означала ленивое, но ожесточенное сражение, которое сопровождалось руганью и воплями. Дубощит мог бы просто отдать приказ - и тогда мне волей-неволей пришлось бы вылезать...Но вместо этого с неизменно суровым выражением лица он сосредоточенно продирался ко мне, матами на кхуздуле встречая летящие в него охапки соломы. Я уползала. - А ну иди сюда! - он все-таки хищно улыбнулся, загнав меня в угол. Зрелище было так себе: расцарапанная гномья физиономия, обрамленная сеном, выражение которой обещает тебе все кары этого мира. - Проваливай!!! - я пошла на прорыв и обеими руками толкнула его в грудь, опрокидывая навзничь. - Рёбра! - запоздало взревел он, барахтаясь в сене, - Ты, паршивка…! Ооохохо! Сидорова, он же весь израненный, а ты хуже, чем тот вчерашний медведь! Хочешь наскоро доделать то, что не удалось Азогу?! Стыд-то какой - калечить короля! - Прости-прости-прости! - затараторила я, бросаясь к нему, чтобы помочь подняться, - Я не хотела, я… - Попалась! - мрачно констатировал Торин. *** - Что вы там делали?! - строго спросил Беорн, взирая на нас из-под развесистых бровей. Ни дать ни взять - строгая гувернантка, застукавшая в спальне своих воспитанниц гусарский полк. Он вовсе не был таким страшным, каким казался мне после вчерашней встречи. Огромный - да, дикий - да, суровый - очень, но скорее по-звериному любопытный, чем злой. Даже наклон головы выдает интерес, а не ярость. Надеюсь, интерес не гастрономический. Мы с Торином переглянулись: ну и видок у обоих! Растрепанные, раскрасневшиеся, с ног до головы в сене, по стогу запуталось у каждого в волосах...Я не выдержала первой: хихикнула, прижав руки ко рту, потом прыснула и согнулась от хохота. Краем глаза отметила, что бренд “серьезные щи Дубощита” трещит по швам. Нет, он, конечно сразу отвернулся - не дай Махал кто-то в отряде заметит, что у предводителя есть чувство юмора! Но плечи его подрагивали - и всей конспирации пришел конец. - Кто ты такая? - оборотень даже не улыбнулся в ответ на наше веселье, - Человечка в эльфийской одежке путешествует с отрядом гномов. Это неслыханно. - Это Мари, - ответил вместо меня Дубощит, - Она мой советник и друг. Я зарделась. Ничего себе: “советник и друг” - это даже звучит круто! Неужели это после встречи с Азогом меня так "повысили"?! - Значит у гномов бывают друзья? - удивился Беорн, - Я думал, вы не цените ничего, кроме металлов и камней. Ему никто не ответил. Я хотела, но... - Будь осторожна, девочка, - продолжал оборотень, - Надеюсь, им никогда не придется выбирать между тобой и золотом. Ну вот зачем он так, а?! Тоже мне, правдоруб... Показалось, что солнечный день разом остыл и потускнел. Сокровищница Эребора немедленно всплыла в моей памяти - и обезумевший Король-под-Горой бродил по ней, бормоча: “Золото...Оно стоит пролитых слез...И крови…”. Жуть. Неловкую паузу прервал Гэндальф. Он появился, ведя в поводу каурую кобылку - и мне стало совсем тоскливо: уезжает! Он уезжает! Остальные злоключения - до самой Битвы Пяти Воинств - на нашей с Бильбо совести. Хорошо, что мы расстаемся раньше, а не у самого Лихолесья, но...Я не позволяла себе надеяться на то, что маг вернется до того, как Торин и компания разбудят дракона. До того, как будет сожжен Эсгарот. До того, как Подгорный король лишится рассудка... Пора привыкнуть, что вся эта история - вовсе не сказка, а стало быть глупо полагаться на то, что кто-то придет и решит за меня все проблемы. Скорее уж наоборот: придет и создаст новые. Но неужели в таком хаосе вообще можно рискнуть, выступить против такой вещи как Судьба - и спасти кого-то? И разве мне, Маше Сидоровой, которая даже не умеет одеяло в пододеяльник запихивать, такое по силам? Впервые за все время в Средиземье мне вдруг ужасно захотелось домой. *** Гэндальф умчался прочь, велев нам с хоббитом беречь отряд до его возвращения. В Дол-Гулдуре его ждали неотложные дела: Совет мудрых, некромант-Саурон и “Траин Шредингера” - потому что непонятно, жив он или мертв. Мы с полуросликом приуныли - и даже плотный завтрак, булки с медом и хрустящие соленые орешки совсем не подняли настроения! По крайней мере, мне. - Мари! Мы идем купаться! - передо мной нарисовались Фили и Кили, - Тебе тоже не помешало бы! Что правда, то правда: к ривенделльскому наряду грязь и кровь почти не приставала, сосредоточившись на мне самой, причем с головы до пят. Я была растрепанная, пыльная, закопченая, окровавленная и вдобавок - вся в соломе. Можно было не сомневаться: пахну я точно так же, как выгляжу. И как меня только хозяин дома к столу в таком виде пустил - с его-то обонянием?! Как бы сильно я не стеснялась Беорна, мне пришлось идти и просить у него ну хоть-что нибудь чистое, во что можно переодеться после купания. В запасе у оборотня были только рубахи - таких размеров, что легко могли послужить мне платьем, если вдвое закатать рукава. В нагрузку к чистой рубашке шла корзина с грязными. - Раз уж свалились на мою голову, хоть по хозяйству поможете! - проворчал он, но почти сразу сменил гнев на милость - Там кадушка со щелоком - возьми, пригодится тебе. Экая ты...Вот полурослик - он кролик, кролик и есть. Ты тоже мелкая, но вертлявая и себе на уме, точно лисица. Значит, решено. Будешь Лиса. Что же, Лиса так Лиса - хоть не коза, как обычно, и то хорошо. Я безропотно кивнула и потащила корзину к речке. По пути гномы попытались всучить мне свои вещички, на которых живого места не было. Я прихватила несколько рубашек из солидарности - “этот парень спас мне жизнь”, “этот парень отлично готовит”, “ну а этот вообще король”, но у остальных такой номер не прошел. Дудки! Личная гигиена - головная боль каждого. Сами пусть стирают руками в холодной речке с песком и щелоком! Плескались мы целый час. Поначалу я целомудренно разделась за кусточками и поскорее бросилась в воду, но когда отмылась и осмелела - нацепила рубашку и плавала с парнями вместе. Ничего эта мокрая рубашка не скрывала - скорее уж наоборот, все подчеркивала. Но мне дела не было: все равно по гномьим меркам все, что меньше двух пудовых кочанов капусты, за грудь не считается и интереса не представляет. *** Кили и Фили ушли, а я села на бережку стирать. Быстро выполоскала легкие эльфийские ткани, оттерла со щелоком скатерти и полотенца Беорна, потом опустила в бегущую прозрачную воду знакомую темно-синюю рубаху - и оцепенела. Море крови, красной и черной вперемешку, вспенилось и забурлило облаками по воде. Я сидела, точно баньши из ирландских легенд, стирала королевское одеяние и из-под моих рук лентами текла кровь. "Тот, по ком плачет баньши, умрет. Тот, чье окровавленное белье стирает баньши, умрет не своей смертью". Дурной знак какой! А если не справлюсь...Если правда не справлюсь? Не получится никого спасти? А Гэндальф уехал...Бросил меня тут одну, даже хуже - не одну, а с этими гномами, которым только дай повод помереть - уж они не подкачают! Соберут все способы убиться, коварные мешки с костями! У меня совсем не получается их спасать. Только хуже делаю... - Чего ты рыдаешь?! - Торин спускался по берегу и растерянно глядел на меня. - Домой хочу, - ляпнула я первое, что пришло в голову. Не такая уж и неправда! Я впервые вспомнила о доме именно здесь, где уютно и безопасно, а вдобавок так красиво, сыто и тепло, но где я чувствую себя чужой во всем. Не так одета, не так веду себя, не так говорю и даже с собаками и лошадьми не так обращаюсь - не понимаю я их, а они меня. А что еще хуже: я соскучилась - по родителям, подругам - и по Максу. Вот уж чьи ехидные, голубые как июльский полдень глаза вспоминать не стоило! Особенно в такой момент: меня словно обдало холодом. Пока я ревела, внося свою соленую лепту в содержимое речушки, Торин деловито скинул сапоги, закатал штаны, уселся рядом со мной, свесив ноги в воду и плюхнул туда же одну из нестиранных рубашек. - Ты из-за Гэндальфа, верно? - спокойно спросил он, орудуя рубахой как енот-полоскун, - Мне тоже не по себе. То жуткое место, куда он отправился...не могу не думать, что его там ждет. Не могу не думать об отце. О нас тоже - дальше я поведу всех один… Он выпрямился, уставившись за реку невидящим взором. - Я тоже...думаю об этом все время. Дальше я поведу вас одна. Некому будет подсказать мне, некому предостеречь. Если я ошибусь, если дам тебе плохой совет - что с нами будет?.. Мы посмотрели друг на друга. Долгий взгляд, пронзительный - в нем то, о чем молчат. У него глаза совсем другие: темные, синие - как весенние сумерки. В нашем мире такого оттенка радужки вообще не существует, а здесь - вот он, рядом. Совсем другие глаза - ни капли фальши, все как на ладони. И смотрят в самую душу, так, что ни солгать, ни отвернуться. - Если хочешь, - медленно сказал Торин, осторожно взяв меня за руки, - Если хочешь, ты больше не будешь одна с этим...Что бы тебя не тревожило... Говори со мной обо всем. - Это я должна была сказать тебе, - я хлюпнула носом, - Что ты не один. Что я пройду этот путь с тобой до самого конца. Что нас ждут еще ужасные опасности, но я проведу тебя через них живым и невредимым...Иначе зачем я здесь?! Он небрежно оттолкнул в сторону стоявшую между нами корзину белья и мы крепко обнялись. Уже второй раз за последние сутки! Но сейчас это объятие было совсем другим: оно почти что щелкнуло, как сошедшиеся детали мозаики, оно словно говорило “Здесь дом, вот куда тебе можно безопасно идти”. Я спрятала лицо на груди у Торина, легонько погладила по плечу, слушая, как бьется его сердце, и почувствовала, как он напрягся. - Что такое?.. - Рубашки, Мари. Рубашки. Они уплывают.