У Меча Предназначения два острия...
Одно из них - ты. Другое - смерть.
Анджей Сапковский, "Меч Предназначения"
Вот и все. Кончено. У меня ничего не вышло. Я брела не разбирая дороги, безо всякой цели - да и какая цель может быть у меня теперь...Чего мне желать? Кроме того, чтобы кто-то догнал меня, хлопнул по плечу и сказал: "Это все неправда. Это все ошибка. Он жив". Невозможно. Невозможно поверить, что после всех усилий, после всего, что мы сделали...После того, как я вообще неведомым чудом (и произволом припадочного мага) перенеслась из мира, где прожила 25 лет, в мир, который считала вымыслом...После того, как у нас уже все получилось: Азог был мертв, а Торин живым покинул поле боя... После всего этого услышать, что он умер от пустяковой раны, которую даже не заметили сходу...Услышать и поверить было невозможно. Но он был мертв. Безвозвратно, безнадежно мертв. Как так вышло?! - Торин, как же так?!..- хочется кричать это ему в лицо, но я даже не знаю, куда теперь адресовать вопрос. Я выбралась на свежий воздух. Предрассветные сумерки мягко светились: ночью выпал снег. Зима пришла. Ледяной ветер мазнул меня по лицу, вышибая слезу, и тут же стих. Сколько красоты и величественного покоя...Какого черта?! Почему мир не сгинет в огне, если его больше нет? Проклятый канон, проклятое предназначение...Оно все-таки берет свое. - Почему, Торин?! Он не отвечает на мой вопрос, а я кричу. И мне так странно от того, что я снова не знаю, как мне жить и зачем - вот только прошлые мои беды кажутся такими глупыми и такими смешными...Меня шатает от усталости и ноги подкашиваются, словно кто-то ударил по ним. А крик постепенно превращается в вой, горестный, на одной ноте. И ветер несет его в ущелья, и над Горой, и на пустошь. ** 12 часов назад. Больше всего я сердилась на себя: что, Сидорова - думала, все под этой Горой будут уважать тебя так же, как и Торин? А вот и суровая реальность, знакомься! Брутальные стражники, свита Даина Железностопа, тебя попросту не пускают к Дубощиту. Что, говорят они, человеческой девке может быть нужно от узбада?! Тем более, раненого. - Я участник похода к Одинокой горе!.. - А я - хрен драконий. Сказано же тебе, иди обратно в свой Озерный город. Захочет его величество рыбки - тогда и позовем... Стражники покатились от хохота, до невозможности довольные своим чувством юмора. Я помрачнела и закатала рукава. - Это и это - шрамы после сражения с драконом. И это тоже, - пришлось распустить шнуровку на груди, чтобы показать самый эффектный ожог, - Это - от ранения моргульской стрелой, это от пауков в Лихолесье, это совсем старый, от гоблинов в Мглистых горах. А это вообще Азог Осквернитель постарался, тогда же, когда ранил Торина. "Синдром вахтерши" в стражниках заметно стух. Остроумный гном, представившийся драконьим хреном, изобразил что-то похожее на извинение: - Про рыбку - это я зря, кажись. Воюешь, девка? Наемница что ль? - Я целитель. Пусти меня к пациенту. - Не-е-е, не велено никого пускать, сказано же. А из целителей мэтр Оин там, а лучше него никого и нет. - Торин хотя бы в сознании? - Его величество! И он в сознании, и вообще в полном порядке. Подлатали его уже. Ступай, все равно не пустим. Ну, раз подлатали...Я развернулась и молча пошла прочь, пытаясь примириться с тем, что наш поход закончен. И даже Битва закончена. И теперь все становится на круги своя: Торин II Дубощит - великий недосягаемый король гномов, а я Маша Сидорова - простая человечка, которую к нему и на порог не пустят. И никто не поверит никогда ни в наше тайное венчание, ни в нашу закадычную дружбу, ни в то, что мы вместе бились с Азогом...И что меня до сих пор колотит от пережитого! ** 11 часов назад. - Да к балрогам это все! Я сделала, что должно, остальное меня не волнует, - я с досады пнула орочий шлем, и взвыла от боли, когда оказалось, что он утяжелен отрубленной головой, - Век бы его не видеть, подумаешь, Подгорный король. На трон еще не садился даже, а уже почетный караул и "вам сюда нельзя"! Я бушевала как королева драмы перед Беорном, который уже принял человеческий облик и теперь щеголял в принесенной мною простыни, точно древний грек, а также перед Бардом, который был бы рад выручить оборотня с одеждой, но справедливо заметил, что такого размера в Эсгароте только чехлы для лодок. Втроем мы уже около часа брели по полю боя, выискивая живых, в основном благодаря медвежьему обонянию Беорна. - Мари!!! Мари-и-и! - мы обернулись. К нам со всех своих мохнатых ног мчался хоббит, и выражение его лица мне почему-то сразу не понравилось. Беорн помрачнел: кажется его зверская интуиция была со мной согласна. Бильбо наконец добежал, остановился, согнувшись пополам и уперев руки в колени. Не дав себе отдышаться, он выпалил: - Торин!... - Что - "Торин"?! - Он умирает... - Как умирает?! - опешила я, - Час назад он был "в сознании и в полном порядке"! Какого...?! - Я...я...я не знаю! - Бильбо выглядел таким несчастным и растерянным, а я просто оцепенела, - Он вдруг впал в забытье, побледнел и похолодел. Оин послал за Гэндальфом. А я за тобой побежал... Мари! Что происходит?! Умоляю, скажи, что будет дальше?! О, проклятие! Только не это! Впервые... - У меня нет ответа на этот вопрос. ** 10 часов назад. - Что же делать?! Что же мне делать?!..- причитала я в панике, потому что, кажется, все целители вокруг дружно опустили руки, а я понятия не имела, как лечить серьезные раны. - Мы должны подготовиться к тому, чтобы проводить Торина со всеми почестями, - задушевно изрек Балин, и мне захотелось его треснуть. Одно я знала точно: - Так просто я не сдамся. Пойду к нему. Посмотрю, что можно сделать. Оборотень за моей спиной одобрительно зарычал и хлопнул меня по плечу. - Молодец, - его голос гудел от рыка, - Я сомневался в тебе, но я угадал. Ты достойна своего титула, ты можешь... - Цыц! - рявкнула я сама не хуже медведя, а потом нормальным голосом добавила, - Это наш секрет. Разумеется, все уставились на нас, ожидая интригующих признаний, но сейчас было не время и не место. Беорн и так слишком много разболтал! - У всех свои тайны, - отрезала я, - И все же, я иду к Торину, совершенно не зная, что делать... Беорн остановил меня окриком: - Иди сюда, Лиса. Я знаю, что тебе делать. Он смотрел как обычно сверху вниз - и на этот раз его взгляд не испытывал мою решимость, а придавал мне сил. - Вспомни, как ты сама сказала, Лисица. О целебной силе в руках государя. Эй ты!...Как тебя там...Оин что ли? Целитель встрепенулся и приставил к уху слуховую трубку. - Скажи, она ведь умеет лечить? - Умеет, - с готовностью подтвердил старый гном, - И весьма недурно. Думается мне, Мари, что ты слукавила, когда сказала, что в жизни никого не шила. А если это правда, так у тебя значит того...настоящий дар к этому делу. Я вытаращила глаза. Мне казалось, что рук кривее моих Палаты исцеления не видывали со времен основания мира, когда из морей поднялась вся суша, в том числе, Одинокая гора. Однако...Если подумать: никто до сих пор не умер у меня на руках. Это было странно, удивительно и трудно поддавалось логике, но те, кого я неуверенно зашивала и сикось-накось бинтовала, шли на поправку. Все. Как будто вопреки моим косякам и обломам, как зачарованные... - Иди-ка ты, Лисица, примени свое целительство к своему другу-королю, если передумала насчет того, чтобы век его не видеть. "Спасибо" - кивнула я и умчалась. Бежать наверх по камням было тяжело, но я знала: на этот раз меня ничто не остановит. И никто. А если рискнет, так лицо отгрызу, честное слово! Но меня никто и в самом деле не останавливал. Уж не знаю, кто промыл стражникам из Железных холмов их пустые места под шлемами, но вместо "девки" они выдали: - Госпожа советница! - и так шарахнули топорищами об пол, что я чуть не подпрыгнула на бегу. ** Торин умирал прямо-таки картинно. Он был бледен как полотно и покрыт испариной, черты лица заострились, под глаза легли темные тени. Вокруг сидели убитые горем члены семьи, а в углу Гэндальф дымил трубкой как паравоз. Я попыталась отобрать у него курево, но он поймал меня за руку и строго спросил: - Тоже пришла "попрощаться"?! - Беорн сказал, что я смогу его вылечить. Сказала я это как-то очень безнадежно и обреченно, но слово "вылечить" услышали все и оно запало им в душу. - Ты?! - переспросил Траин, и я наконец-то увидела хоть одного гнома, который еще не хоронил короля заживо, - Ты сможешь?! Я молча пожала плечами и обернулась к Гэндальфу. Он ободряюще улыбнулся. - Просто скажи, что нам делать, - Кили подхватился с места, украдкой вытирая лицо рукавом. - Я приведу лорда Трандуила, - маг тоже поднялся на ноги, - Он поможет. - А нам-то что делать?! - громче переспросил младший принц тоном "меня забыли". - Сделайте так, чтобы никто нам не мешал. Если я еще раз услышу под этой дверью "Вам сюда нельзя", так Махал мне свидетель, я сама убью кого-нибудь! Кстати, я рада, что вы оба живы, ребята. Не представляю, что бы я без вас делала. - Спокойно, мышонок. Сейчас мы им покажем, кто в Эреборе гость, а кто хозяин! Суровые Фили и Кили из рода Суроверов оправили доспехи и широким шагом вышли в коридор. Им потребовалось меньше десяти секунд, чтобы изгнать к Морготу "почетный караул" Даина и самим занять их место. "Так-то лучше", - одобрительно буркнул Гэндальф, удаляясь. Мы с Траином остались с глазу на глаз. - Дочка, ты ведь не целитель...- проговорил он осторожно, - Что ты будешь делать? - Не знаю, - созналась я, принимаясь осматривать Подгорного короля, - Но когда я умирала в Озерном городе, Торин не бросил меня. Он тогда...Что-то говорил на кхуздуле, как будто обращался к кому-то, просил за меня... - Это, наверное, наше древнее воззвание к Кементари. Молитва госпоже Земли. Не думал, что он ее знает... - Температура тела не больше 35 градусов, пульс нитевидный, дыхание поверхностное, - растерянно подытожила я свой "осмотр", - Простите...Продолжайте. - Я могу научить тебя ей. - Но кхуздул...ваш язык - таинство. - Я так сильно не хочу становиться королем, что, пожалуй, сделаю одно исключение, - слегка улыбнувшись ответил Траин. "У всего своя цена", - вспоминала я слова Беорна, пока пыталась продраться сквозь гортанную гномью фонетику, - "Смертные так и рвутся предложить миру свое золото, свою руку или ногу, наконец, свою жизнь. Они понимают "ценность жизни" буквально, будто на базар явились. Но у Валар нет нужды в этом. Они ведь не репу тебе продают, не так ли?". "Но какова же тогда цена?" - удивлялась я, - "За все это колдовство. Что я должна делать?". "Ты узнаешь". О, да. Теперь я, кажется, знаю. Теперь, когда дыра в груди, словно весь мир сжался до этой комнаты и погрузился в холод и тишину. И я глохну в ней, чувствую смесь боли и страха. И хочу убежать. И не бегу. Потому что сама себе запретила даже думать об этом. Потому что цена всего - поступок, цена - храбрость быть там, где ты должен быть. Я откинула одеяло. Так вот куда...Раны не было, но обширная гематома с левой стороны груди навела меня на мысль о внутреннем кровотечении. Очень плохо. Ну, хотя бы не в живот...Не собрали бы. И хотя бы объясняет, почему ему так резко стало хуже. Коварная рана. Если не знать, если не найти - то смерть. ** 9 часов назад. Честное слово! Больше всего на свете в Средиземье я скучала по гуглу. Иногда даже сильнее, чем по своей семье. Потому что никто из моей семьи сходу не расскажет о первой помощи при внутренних кровотечениях, а гугл мог бы! Мне пришлось развернуть бурную деятельность на пустом месте. К счастью, когда скрытные и не доверяющие даже друг другу гномы все-таки сподобились оповестить всех, что их король при смерти, недостатка в помощниках у меня не стало. - Лёд! - выкрикивала я, полуобернувшись в коридор. Через минуту ведро мелко наколотого прозрачного льда появлялось передо мной как по волшебству. - Кипяток! - Ключевая вода! - Полотенца! - Оин!!! Оина тоже принесли. Отбившись от чересчур рьяных помощников, он с удивлением отметил, что Торин выглядит чуть лучше. - Я не знаю, девочка моя, что ты делаешь, сказал он, крепко сжав мои плечи, - Но не вздумай останавливаться. - Нужно кроветворное, Оин, - взмолилась я, и старый целитель пообещал снабдить меня отварами на целую армию. На самом деле, нужна была операция...Не понять этого было сложно! ** 8 часов назад. - Как там Алёша, Ваше величество? - Кто? - Трандуил взмахнул бровями. - Ваш лось... Он смерил меня уничижительным взглядом, но все же терпеливо ответил: - Во-первых, это олень. Во-вторых его зовут иначе. В-третьих - и самое главное - тебе удалось помочь ему. Со временем он поправится. - Рада это слышать. Трандуил задумчиво смотрел на Торина, а затем выдал: - Я в долгу у тебя за это. Иначе меня бы здесь не было. - Почему?! Неужели вы так сильно ненавидите Торина, что спокойно смотрели бы, как он умирает?! - Я убиваю, - покачал головой король эльфов, - Воюю. Из-за этого мне сложно исцелять. Это мешает. Я не должен заниматься и тем и другим одновременно. - Но лорд Трандуил - великий целитель! - вмешался Гэндальф, - Мы все ему не чета. И тогда я просто посмотрела эльфу в глаза и сказала: - Пожалуйста, помогите. Я сделаю все, что угодно. А Владыка Лихолесья просто ответил: - Помогу. И...Я не ошибся. Это ты. Ты его любишь. В этот раз я даже спорить не стала. Конечно, люблю. Вот только знать не хочу, далеко ли я ушла в этом деле от братской любви... "Великое целительство" Трандуила на поверку состояло из трех "чудес": магия мытья рук и дезинфекции инструментов, сакральное знание, где в эльфе-гноме-человеке какие органы и умение проводить несложные операции. Конечно, до кардиохирургии эльфам было как до Амана пешком, но разобрать и собрать без лишних деталей гнома с внутренним кровотечением Его величество мог. ** 7 часов назад На деле - это я помогала Трандуилу, а не он мне. При всем при этом он постоянно требовал, чтобы я принимала самое активное участие в процессе и прикасалась ко всему: подавала инструменты, мешала отвары, вытирала кровь и держала руку на лбу нашего пациента. "Чувствую себя особо действенной примочкой", - пошутила я, чтобы разрядить обстановку, но никто даже не улыбнулся. Гэндальф что-то бормотал себе под нос, пояснив, что научился этому у Радагаста. И хотя заговор лечил зверюшек, мы сошлись во мнении, что Подгорный король временами на редкость упертый баран, а потому эти чары ему точно не навредят. Прежде, чем сделать надрез, Трандуил начертил вокруг раны знакомые мне символы. Хирургия хирургией, но если в мире есть магия, а ты король эльфов и имеешь к ней доступ - грех, знаете ли, не воспользоваться! ...Никто из них так и не удосужился спросить, выдержу ли я это зрелище. За прошедший день я видела очень много крови. Но кровь Торина была совсем другой: я чувствовала, как с нею меж моих пальцев струится его жизнь. И что я не могу ее удержать!.. И его боль тоже была другой. Острее клинков она ранила меня за живое. Если бы только я могла забрать ее. Если бы я могла спасти, защитить! Я вспоминала молитву к Йаванне, которой меня научил Траин, и тихо повторяла ее, каждый раз сбиваясь и путаясь в засилье согласных гномьего языка. Вытирая испарину с мраморно-бледного лица, я думала о том, как же невероятно Торин красив даже сейчас. А еще о том, что если он еще хотя бы раз в этой жизни улыбнется мне, просто откроет глаза и поговорит со мной, встанет и уйдет отсюда, из этой ужасной комнаты сам - я буду счастлива до конца дней. Вот и все. - Вот и все, - Трандуил вырвал меня из размышлений, окровавленными пальцами откинув со лба взмокшие платиновые пряди, - Зашивай. Дальше все зависит только от него. Выкарабкается, если слухи о стойкости гномов - не пустой звук. И он ушел. - Отдохни, - я слабо улыбнулась Гэндальфу, примеряясь накладывать швы - Утром на каждом углу будут требовать волшебника. - Предсказываешь? - ухмыльнулся он. - Гарантирую! - Я вас оставлю, - маг осторожно погладил меня по волосам, - Но не потому, что устал. Просто, думаю, ты хочешь побыть с ним наедине. - Хочу, - кивнула я. На пороге Гэндальф обернулся, наблюдая, как я медленно и сосредоточенно делаю стежки. Пальцы у меня подрагивали от усталости и от осознания, кого именно я зашиваю. - Значит, ты все-таки сделала это, - сказал волшебник, - Изменила ход нашей истории. Это настоящий подвиг, Мари! Но если бы ты видела, как сильно изменилась ты сама...Девочки, которую я встретил на крыльце Бэг-энда, больше нет. Я сегодня видел настоящую королеву... - Скажешь ты тоже, - отмахнулась я, - Это вот Дубощит - герой. С дырой. А я просто спать так хочу, что вот сейчас прямо в рану улягусь. Гэндальф тихонько посмеялся надо мной и в самом деле ушел. А я закончила шов, с чувством выматерилась, осознав, что повязку накладывать придется без посторонней помощи и, когда закончила скакать вокруг Торина с бинтами, попросту упала на край кровати, вытянулась поверх одеяла и моментально уснула. ** Два часа назад. Я проснулась от шума в коридоре, попыталась вскочить - и не смогла. Все, что не затекло во мне - адски болело после целого дня битвы и целой ночи у постели Торина. Кстати, где он?! Я похолодела: на кровати рядом со мной никого не было. Что случилось, что опять случилось - стоило только мне отключиться?!.. Я вывалилась в коридор, сонно моргая в ярком свете факелов. Царила невнятная суета, мимо меня постоянно пробегали незнакомые гномы, люди и даже эльфы. На многих буквально лица не было. - Что происходит?! - воскликнула я, вцепившись в наплечник несущегося мимо гнома. - Король умер, - обронил он на бегу и, ловко стряхнув меня с доспеха, унесся прочь. Как?.. Что было дальше, я почти не помнила. Казалось, я просто иду неведомо куда, не разбирая дороги. А мир с шумом несется мимо меня, набирая скорость. Мир, безразличный ко всему. "Я сегодня видел настоящую королеву..." Какая разница - если все наши подвиги в конце концов бесплодны?! ** Прямо сейчас. Над Эребором во всем великолепии истинного золота восходило солнце. Оно дробилось радужными крошечными Аркенстонами сквозь слезинки. Красота была такая, что даже мое горе на мгновение отступило: захотелось шагнуть навстречу, раствориться в этом рассвете... - Если бы только ты видел это, Торин!.. - проговорила я: так легко было представить своего друга рядом - ничего проще, только вот слезы душат сильнее прежнего, - Если бы ты вернулся, чтобы взглянуть на эту красоту, может ты бы и вовсе передумал уходить... На покрытый снегом валун рядом со мной вдруг опустилась огромная черная птица. Антрацитовые перья гигантского ворона глянцево блестели в солнечных лучах. На секунду меня поразила безумная мысль: может Дубощит после смерти обернулся вороном?.. Будет теперь летать за мной и каркать! Потом мое внимание привлек клочок пергамента у птицы в клюве. Он выплюнул его на камень, прижал лапой и вопросительно уставился на меня: "Забирай". - Это мне?.. Благодарю. Но я не хочу знать, что там, правда. Да это и не важно. Все теперь уже не важно, разве ты не знаешь... Птиц грозно переступил лапами, громко цокнув окованными в сталь когтями о камень. А с ним шутки плохи! В подтверждение этой простой истины ворон без предупреждения клюнул меня в плечо. Да так, что я взвизгнула и смахнула несколько капель крови. "Читай". - Серьезно?! - рассердилась я, - Глупая птица! Ваш король умер, а ты клюешь меня тут из-за какой-то записки! Я выдернула пергамент из-под его лапы, демонстративно развернула и уставилась на содержание послания. Прочитала его. Перечитала. Потом еще раз. И еще раз. И еще...Я таращилась на записку, не в силах отвести взгляд, в страхе, что она исчезнет - или что текст на ней изменится, если я отвернусь. Мои глаза опять подернулись пеленой слез. Там было всего два слова: "Он жив".