Триангулум

Том тяжело дышал ему в спину, словно ему было неудобно лежать и теперь совсем был близко, очутившись под одним с Крисом одеялом. Его рука очень медленно поглаживала грудь Криса, почти незаметно и успокоительно. С тем Крис и заснул, а проснулся словно от тычка, дернулся всем телом и уставился в слабо освещенную темноту комнаты. Наверное, было около четырех утра, и он лежал уже на другом боку, теперь он обнимал Тома со спины, прижимая его к себе. Непонятно чего хотелось, то ли поискать остатки курицы, от которой отказались вечером, то ли сходить в туалет. Пока он думал, упорно стараясь заснуть, он неосознанно все сильнее прижимал Тома к себе, зарывался в кудри и полно, с благодарностью дышал. Хорошо, что они легли вместе. К нему ярко и бессовестно, и чудовищно пришли два осознания. Первое, что он прижимается членом к чужой заднице и это очень приятно. Второе, что у Тома рыжеватые волосы, и Тина, поменявшая цвет волос с утра, явно не сделала это случайно. Вторая часть понимания его уравновесила с первой. Где-то глубоко он ощущал странности с первой самой встречи, оплетая руками, заманивая тонкими губами, ведя к чему-то очень опасному. Такому, что ощущение тревоги начинало отчетливо щелкать часовым механизмом бомбы в голове. Но бездна не только пугает, но и манит. И поддавшись совсем, совершено не заметным фрикциям, он одуряюще ярко кончил в трусы. И хотел расплестись с Томом, но тот схватил его обнимающие руки во сне, улегся удобней, прижав макушку к плечу и Крису пришлось остаться в темноте и в постели. Побег из постели, душ, йогурт и кусок курицы с лавашом. Как ни странно Крис был полон сил и настроен позитивно. Написал Тине и смотрел в телефон, пока ехал в автобусе. Она не ответила и это было грустно. Но мысли об эссе и уверенность, что с его девочкой все хорошо в родительском доме, привели к фокусировке его внимания и холодности. После учебы, зная, что дома не будет обеда, он плотно поел в кафе возле университета и, сидя у окна, с удовольствием вспоминал, как они с Тиной встречались там словно невзначай первые дни. Пока он не пригласил ее за свой столик, но она поманила его пальцем за свой, и он как на ниточке к ней пришел, как миленький, и ни раз не вспомнил как раньше гордился своим умением притягивать девушек. А потом они сидели, и он детально разглядел и ее слишком светлую кожу, которую она упорно пыталась подставлять под солнце, ее прекрасные скулы, светлые волнистые волосы, которые выбивались всегда из прически и подчеркивали худое скуластое лицо. Еще он помнил, как однажды буквально сглотнул от восторга увидев впервые ее спину в вырезе кофты, ее развитую гибкую молочную спину. И как он оценил ее большие, узкие и невыразимо притягательные ступни, делая ей массаж на шестом свидании. Эти вспоминания всегда приносили ему успокоение, потому что в настоящем она была с ним, была дома или в университете, через корпус от его. Теперь, вернувшись в их маленькую квартирку он с некоторым опасением открыл дверь, и окунулся в знакомые запахи, Крис был уверен, что это томится ростбиф в духовке. Он бросился на кухню (пара шагов) и увидел Тома, который сидел, нога за ногу, на широком подоконнике и читал. Крис разочарованно прислонился к косяку, но был несколько заворожен босой ступней Тома, которую тот качал как маятник. Том неспешно и рассеянно поднял голову, улыбнулся. — У меня хорошая и плохая новости. Есть прекрасный кусок говядины, который я купил в магазинчике свежих продуктов на углу, а плохая в том, что я испек веганские пирожные и ты их должен будешь съесть. Крис только кивнул. Он терпеть не мог пресные веганские блюда, которые Тина создавала, чтобы подготовить себя к веганству в будущем. А сейчас готов был поднос их сожрать, лишь бы ощутить ее через них. Пока он разложил вещи и проверил почту (спальня была аккуратно убрана), созвонился с старшим братом и пару раз приложил глухо грушу об стену, Том его позвал. Ели они почти молча, но в довольно спокойном настроении. Крис изнывал от наслаждения поедая сочный горячий ростбиф из созревшей выдержанной говядины, тончайшие ломти которого таяли. — Ты умеешь готовить, Том. — выдал поистине комплимент Крис, не отрывая головы от тарелки. Брат его девушки лишь тонко улыбнулся. Затем отпил вина. — А что ты говоришь Тине на ее готовку? Крис пожевал, что-то ему не понравилось в вопросе, но что именно понять было невозможно. — Ну, говорю, что она умеет готовить. — Мог бы быть более красноречивым. Крис пожал плечами, отправляя в рот ложку зеленого горошка. — А зачем. Она уже моя девушка. Том такую откровенность не оценил и глаза закатил. — Ну ты и … чудовище. Крису неотвратимо становилось хорошо, как всегда после вкусной еды. Он довольно осоловело посмотрел в окно и сложил голову на руку, оперевшись о стол. Ему нужно было выйти из дома и пройтись, но было лень и отсутствие Тины здорово влияло на его желание заниматься спортом. У локтя неслышно встал бокал на тонкой ножке, рядом сел Том, наклонился к нему. — Готов к веганским пирожным? — Ты тоже их ешь что ли? — пробурчал Крис, не отрываясь от окна. — У вас все на двоих? — Ну, день рождения на двоих, а подарки друг другу разные. Крис хмыкнул. Том был совсем близко и он из пресыщенного томления, начал невольно раздражаться, пугаясь вспомнить, что произошло ночью. — А что ты говоришь ей, когда она благодарит тебя за комплимент? — Да всякое. Или молчу. — Тащишь ее в нору? Крис еще больше раздражился, ощутив, что Том снова играет с огнем. — Том, если не замолчишь, я тебя скормлю этими пирожными насильно. Это, знаешь ли, не твое дело. — А когда вы в норе, что ты ей говоришь? Крис просто обернулся, ошеломленный этой уже выходящей за рамки настойчивостью. И в глазах Тома увидел влажный блеск, и смотрел он не отрываясь на губы парня напротив, и в руках было нетерпение, будто маленький хищный сокол, желающий схватить, но боящийся, что жертва слишком велика. — Я тебя предупредил. Крис встал, не отрывая взгляда от своего гостя, пришедшего в его дом меньше суток назад и взбаламутившего ему уже все мысли, и пошел к большой тарелке с маленькими темными кексами. А парень проводил его мутным взглядом, и было видно, что он ничего не слышал. Когда большая рука взяла один из кексов и понесла его, вытянув вперед как маленькое яблоко, или гранату, Том посмотрел на его руку и снова перевел взгляд на лицо. Он медленно облизнул губы и усмехнулся одним углом рта. — И когда ты уже на ней, что ты ей говоришь? Или ты просто хрипишь и стонешь? А она? Она стонет в ответ? Или кричит, чтобы ты разорвал ее собою? Крис в ярости бросился к нему и схватил за шею, обхватить он ее не мог, но Том никакого сопротивления не оказал, и рука встряхнула всю его голову и тело. Вторая рука со всего размаху закрыла ему рот и Крис остервенело начал впихивать кекс внутрь, а когда Том начал пинать его, выпучив глаза, он закрыл ему половину лица, схватив за худые щеки, а другой рукой продолжая душить. Том медленно, продолжая смотреть на него покрасневшими глазами, отпустил его, поднял свои руки, и нащупал большие пальцы. Крис злобно вскрикнул и выгнулся, чуть не поскользнулся на полу, Том вывернул пальцы в сторону и оттолкнул от себя. Крис пришел в себя моментально, но бросаться уже не стал. Том кашлял и отплевывался на полу. Затем устало сел, прислонившись к стене, тяжело дыша и вытирая свой вымазанный шоколадом рот. Шея у него была красная и на ней можно было увидеть отпечаток его руки. — Животное. Это было очень странно, но он не выглядел и не звучал разозлено или оскорбившимся. Он был спокойным и… еще каким-то. Но Крис понять не мог. Он просто сел на стул и опустил голову, смотря на грязный пол, вымазанный вином от упавшего когда-то бокала, и остатками кекса. Затем к нему подполз Том и сел у ног, заглядывая в глаза. — Боишься, что она разозлится? — Блядь, да я сам от себя не в восторге, блядь, Том. — Ничего, ты просто разозлился. И еще ты дикарь. Его руки легли на колени и начали мягко поглаживать. Крис почти зажмурился от этой странной ласки. Затем он почувствовал уже настойчивое трение внутри бедер и ставшее опять тяжелым дыхание. Затем пальцы мягко потерли пах и Крис вдохнул резко воздух сквозь зубы и уставился на Тома. И глаза последнего затуманили его, передали ему тоску и похоть, и ревность с отчаяньем. Вывернулся, выгнул спину до невозможного, не отрывая серых, таких глубоких глаз от него, поцеловал выпуклость члена. Ширинка его расстегнутая оскалилась зубами «молнии», а руки помяли, погладили, затем помогли высвободиться, глаза изучали долго, словно никогда не видели члена, язык был на удивление длинный и горячий, будто током прошибло Криса, а потом влез за капюшон, потянул его, прошел кругом по часовой, и назад, а затем Том раскрыл рот и… Крис выпустил все из легких в потолок. Это продолжалось недолго, и парень на коленях перед ним не был хорош в сосании членов, но он делал это так, что Крису было ясно, Тому было прекрасно. Том мог бы делать это просто все время, даже когда Крис бы уснул и его член бы тоже спал, мог бы позволить измерять глубину глотки каждый день проходя мимо, мог бы приезжать в университет и ходить с ним в кино, чтобы только нюхать, целовать, сосать. — Какой же ты сладкий, — мурлыкал Том с ненасытным ртом. Его губы горели кроваво от усердной работы, язык он старался засунуть в канал в члене, и Крис прерывался в дыхании наблюдая за этой одуряющей картиной. — Я мог бы сосать тебе сутками, такой ты вкусный самец. Ты мог бы не бриться… Я бы глотал тебя и упирался в заросли. Крис запрокинул голову изо всех сил стараясь не стонать, почему-то с Томом ему не хотелось показывать, как ему хорошо, а вот с Тиной он так никогда не сдерживался. И она ему говорила то же самое, что он мог бы не бриться. — Я, — прерывисто сказал Крис. — Хожу на плаванье… Это дурной тон. Том снизу замурлыкал громче, еще нежнее мял его яички. И хотя он долго говорил эрекцию это никак не ослабляло, и он продолжал полизывать и целовать. — Вот оно что. Я мог бы тебя побрить. Буду твоим служкой в университетском бассейне, который бреет. Всех просто так, а у тебя возьму твою дубину в рот, чтобы не мешала. Ты можешь незаметно кончить пока я занят делами, мы никому не скажем. И не отрывая горящих лукавых глаз от него, нырнул ниже, к мошонке, придерживая тяжелый член рукой. Рот его работал без устали, как и язык. Попробовав весь мешочек на вкус, помассировав, взвесив языком, он наконец оторвался от своей игрушки, чтобы отдышаться, запрокинув на него голову, а длинная его шея, и плечи с узким грациозным телом уходили вниз. — Дай мне свою толстую сигару. Я не насытился ее вкусом. Крис сильно зажмурился, затем схватил его за волосы и надел его голову на свой член, затем дернул тазом, протыкая его горло дальше. Том начал инстинктивно отталкивать его бедра руками и он был силен, но Крису было плевать, он яростно трахал его рот, долго и влажно и очень резко, и наконец с темнотой и безумным облегчением почувствовал как взрывается горячим оргазмом. Руки не отпускали чужую голову и прижимая ее еще совсем вплотную к паху, слив с собой и сливая в нее все, что накопил. Губы Тома размазались расплылись по коже, впечатались в нее, лицо пошло пятнами, а глаза были выпучены. Он перестал его отталкивать и с усилием глотал, чтобы не задохнуться. Наконец каменная рука Криса разжалась, отпала от волос, и он уже ничего не слышал. В потолке были искры и свет, а затем послышался парк далеко от квартиры, там шумел фонтан и люди сидели на скамейках. Где-то лаяли собаки и шумели машины. Теперь он знал, как выглядит Том во время грубого орального секса, а значит, знал, как выглядит и Тина. Еще он знал, как Том может выводить из себя всякими фантазиями, словно внедряя себя в его голову, в те места, где его не существовало и не могло быть. Он не знал умела ли Тина такое. Крис встал и возвысился над Томом, бодрый и спокойный. Том уже отдышался, теперь только вытирал рот, сидя на полу. Он выглядел помятым, волосы были взлохмачены, краснота медленно отходила, вся грудь была в слюне. — Нормально так. Но в другой раз не вздумай отталкивать меня. И Том медленно кивнул, смотря в пол. Крис пошел в ванную, умываться, а когда у двери робко встала фигура он резко вышел и не удивился тому, как Том отошел на небольшой шаг назад, продолжая смотреть в пол. В его руках была их смятая одежда. Крис как в ледяную воду бросился, схватил его за шею и притянул к себе властно, впился в этот блудливый, усмешливый, искусный рот. Том тут же скинул все на пол и закинул руки за шею, прижался всем телом. Целовались они долго. Шум парка и собак и фонтанов стих, остался только запах, разделенный на двоих и втягиваемый Крисом в легкие. Где-то на задворках его сознания ему предвиделось, что в университете он встретил Тома, курящего у платана. А потом, спустя три месяца безудержного секса и сладких поцелуев с разговорами, к ним приехала сестра его парня. В их единости была опасность для Криса, и он осознавал это все больше, целуя жадный, но податливый рот. Был ли он подарком на день рождения? Ведь Том даже не любимый брат, не единственный, не самый лучший. Он был частью ее, половиной, подобностью. Наверное, странно было обладать чем-то, что не могла взять другая часть тела. Или она и не хотела обладать, но сделала все, чтобы порадовать носителя единого генотипа? Виртуозным было любое решение.