— Ну что ж, мой дорогой друг, давай же поднимем эти бокалы за наше с тобой благополучие! — произнес Рейх, залпом выпивая налитый в стакан коньяк.
— Чтоб у тебя печенка лопнула, — тихо отозвался Союз, в надежде, что его не услышат.
— Was? (Что?) — сказал Рейх, прищуриваясь и сжимая в руке снифтер.
— Ничего… Прости… За твое благополучие… — тихо сказал социалист.
— Кстати, где ты берешь такой качественный алкоголь и почему его не пьёшь? — спросил Рейх.
— Про алкоголь, мне его заказывают. Как видишь, обо мне заботятся, — пропел коммунист.
— А почему не пью… Настроения нет что ли? — ответил Союз, спрашивая в первую очередь себя, а не Рейха.
Медленно раскачивая бокал из стороны в сторону, социалист всё смотрел, как переливается золотая жидкость. Мысли его витали где-то в облаках, и он даже не заметил на себе взгляда Рейха. Наци медленно встал со своего места и подошёл к Союзу. Тот всё также раскачивал из сторону в сторону бокал и совершенно не замечал собеседника.
— О чём задумался? — сказал Рейх, усевшись на край стола, рядом с коммунистом.
— Что? Я не слышал… — промямлил социалист, хлопая глазами.
— О чём думаешь, говорю, — растягивая последнюю букву, пропел наци.
— Понятия не имею… Просто задумался… — тихо сказал Союз, отпивая немного коньяка. Рейх же быстро допил содержимое своего бокала. В оставшееся время он просто прожигал взглядом социалиста.
— Ох. Извини, — сказал коммунист, быстро встав и схватившись за бутылку коньяка. Рейх в свою очередь протянул снифтер Союзу.
— Лей больше, если не жалко. Дёргать тебя реже буду, — пропел Рейх смотря прямо в глаза коммунисту. Совет не любил, когда его прожигали таким взглядом. Поэтому он поспешил отвести глаза от друга.
— Что, не нравлюсь? — с хищной улыбкой отозвался Рейх.
— Во-первых, слезь со стола, — начал коммунист.
–Во-вторых, прекрати флиртовать. Ну, а в-третих, как долго ты собираешься оставаться здесь?
— О… Я разве флиртую? — улыбка Рейха стала ещё шире.
— А на сколько останусь?.. Даже не знаю — протянул нацист, водя тонким и длинным пальцем по столу.
— Слезь со стола, говорю!
— Und was dann (А то что)? — не унимался Рейх.
— Не зли меня… — в голосе Совета слышалась сталь.
— Bin ich wirklich wütend (А я разве злю)?
— Ты же знаешь, что я плохо говорю на немецком… — сказал Союз.
— Nicht meine Schuld. Ich habe deine Sprache gelernt (Не виноват в этом. Я же знаю твой язык), — сказал Рейх, делая ещё один глоток спиртного и закрывая глаза от удовольствия. Союз поступил аналогично, наслаждаясь вкусом напитка.
Как только бутылка с коньяком закончилась, наци жалостливо сжал губы. Он слез со стола и проговорил:
— Ну что ж, мне пора, Auf Wiedersehen (До свидания).
Рейха немного покачивало от количества выпитого, хотя его было не так много. Но нацист редко пил, поэтому делать этого совершенно не умел.
–А ещё будешь? — Отозвался Союз где-то за спиной Рейха, доставая бутылку спиртного. На этот раз он предлагал ром.
— Хм… Я не против, — отозвался Рейх, круто повернувшись на своих каблуках и снова усевшись на стол.
— Да тебе на нём мёдом намазано, что-ли? — удивлёно спросил Союз.
— Я не понимаю смысл данной фразы… — отозвался немец
— Обычно так говорят про людей, которых притягивает какая-то вещь или человек, — разъяснил социалист.
— Ни черта не понял, но ладно, — весело протянул Рейх.
Бокал за бокалом… Так содержимое бутылки было выпито в момент. Щеки двух друзей слабо покраснели…
— Добьëм что ли? — весело прикрикнул Союз и вытащил из-под стола бутылку водки. Тогда то и началось веселье…
Хлеща водку прям из горла и совершенно не брезгая этим, друзья рассказали друг другу разные истории их жизни. Так прошло пол часа… И видимо друзья совершенно не собирались расставаться.
–А знаешь… — начал Рейх.
— У меня скоро сын будет… Или дочь… — растягивая каждое слово и раскачиваясь из сторону в сторону проговорил Рейх.
— Так это же счастье! — пролепетал Союз и обнял наци.
— Какое ж это счастье… — грустно сказал нацист, оттолкнув коммуниста. Потом он слез со стола, сделав последний глоток алкоголя и подходя к двери.
— А ну говори… — невнятно сказал Союз, ведь язык его заплетался.
— Да не любил я её… По пьяни
переспали… А тут… — махнув рукой, сказал наци.
— Да как же так Рейх?! Ты меня удивляешь… А с ребенком-то что? — удивительно спросил социалист.
— Себе заберу…
— А с матерью что?! — удивлению Союза не было предела.
–К стене и на расстрел… — отозвался наци.
— Да как так можно, Рейх?! — сказал Союз, подойдя к немцу и обнимая его сзади.
— Просто… Эта женщина не достойна меня… — ответил Рейх разворачиваясь к русскому лицом.
— А тебя хоть кто-нибудь достоин? — тихо спросил коммунист.
— Ну… — сладко протянул немец…
— Ты знаешь мой ответ, — хищно улыбнулся нацист.
Союз попятился назад. Ему не нравилось это выражение лица Рейха. Но из-за опьянения он запнулся об собственную ногу и свалился на стол.
— Guter Junge (Хороший мальчик), — сказал Рейх и сладко улыбнулся.
— Es wird dir gut gehen (Тебе понравится)– говорил нацист, подходя всё ближе, постукивая своими каблуками.
Этот звук пугал и в тоже время заводил Союза. Но так просто лечь под кого-то он не собирался… И вот, когда нацист стоял вплотную и пытался поцеловать коммуниста, то второй, что было силы оттолкнул его ногой. Наци пошатнулся, но не упал. Он злобно посмотрел на Союза, который пытался слезть со стола. Тогда нацист схватил социалиста за запястья, поднимая его и притягивая к себе. Совет лишь дергался из стороны в сторону, пытаясь ударить Рейха ногой.
Может быть немец и выглядел слабее русского, но на деле всё было иначе… Наци буквально за несколько секунд притянул его к себе, жадно впиваясь в его губы. Коммунист мычал, всячески кусал и вертелся, стараясь отбиться. Но нацист зря времени не терял. Он поднял Союза, хотя был чуть ниже его, а потом осторожно положил его на стол. Чтобы Совет не сопротивлялся, Рейх сел ему на талию, нежно кусая и целуя его шею. Но наци этого было мало… Поэтому он одним движением сорвал со своего друга галстук и перешёл на его ключицы.
Но оппонент не терял надежды скинуть груз с себя. С горки пополам, но всё же Союзу удалось скинуть Рейха с себя. Так уж вышло, что во время этого падения немец упал на спину и ударился головой. Удар бы не мог принести сотрясение мозга, но всё же он оглушил мужчину. Корчась от боли, нацист лежал на полу и тихо стонал. Союз же, быстро поднял воротник своей рубашки и вызвал охрану.
Пришедшие солдаты сильно удивились ситуации, но Совет сказал, что это просто пьяная драка. Да и поверить им было достаточно просто, ведь от них и правда несло алкоголем, вид был растрепанный, а на полу лежали несколько бутылок спиртного. Один солдат стал помогать Союзу, пытаясь поднять его на ноги. Второй же подошёл к Рейху, который змеёй вился по полу от боли, и поднял его на руки. Рейх был не таким уж тяжелым, ведь не страдал ожирением и тому подобным.
По приказу коммуниста, немца отвели к медикам, где поспешно перебинтовали голову и дали обезболивающее. Слабый удар, но такой больной…
Когда вся эта суматоха закончилась и в кабинете остался лишь Союз, он поспешно встал, огляделся… Потом тихо подошел к своему шкафу, доставка оттуда бутылку рома. Глотнув прямо из горлышка бутылки, социалист тихо произнёс:
— Не таким ты был, Рейхи…
***
На следующий день нацист поспешно покинул страну, вернувшись в родной дом. Он долго думал над этим, проклиная ловкость и ум Союза… Как же он хотел им завладеть. Вот он уже выходит из аэропорта, ища взглядом машину. Через несколько секунд к нему подходит подчинённый, показывая рукой на неё. И вот он, вальяжно следуя за мужчиной, пошел к транспорту и сел на заднее сиденье.
— Was nützt ein Tag? (Что хорошего было за день) — спросил шофёр.
— Nichts, ich fühle mich schrecklich (Ничего, я чувствую себя ужасно)! — словно змея прошипел Рейх.
— Und überhaupt (И вообще), — начал немец.
— Halt den Mund! Ich liebe die Stille (Заткнись, я люблю тишину), — сказал нацист, растянув улыбку до ушей.
— Ja, mein Führer (да, мой лидер/фюрер), — тихо сказал мужчина, согнувшись и прижав голову к плечам. Он не видел взгляда или улыбки своего лидера, но отчетливо чувствовал их на себе.
Всю дорогу они молчали. Шофёр боялся вздохнуть, ведь знал, что может заплатить за это головой. А Рейх просто пялился ему в спину, все также безумно улыбаясь.
Иногда нацист ловил себя на мысли, что хочет больше боли… Больше криков и крови. Ему нужна власть… И он добьется своего рано или поздно. Наци понимал, что это безумно, но знаете, ему это даже нравилось. Он хотел отомстить этому миру. Хотел поставить всех на колени, заставив вылизывать сапоги до блеска. Но больше всего он мечтал о Союзе. Как говорится: «Кто хочет, тот найдет». И раз наци хочет его, значит получит.
По прибытию в штаб, Рейх сразу пошёл в свой кабинет. Он решил продумать план нападения на Польшу подробнее. Ведь любая ошибка стоила ему слишком дорого. Хотя с таким союзником, он мог этого не боятся.
Выложив карту Европы на столе, Рейх начал кружочками обводить нужные для захвата точки. Стрелками указал направление. А также поставил несколько крестиков, обозначая ненужные ему земли. Конечно карта была далека от идеала, но немцу она была понятна. А это самое главное.
Позвав одного из подчинённых, Рейх дал ему задание позвать сюда всех генералов (Я знаю что в Вермахте другие звания, но думаю, что слово «генерал» и «офицер» всё же приятнее для глаза чем «штандерфюрер»…). Невысокий мужчина быстро отчеканил что-то вроде:
— Ja, mein Führer (да, мой фюрер), — поднес руку к голове и удалился.
Пока солдат бродил в поисках нужных людей, Рейх решил осмотреть свой кабинет. Вот свастика, которая висит рядом с окнами во весь рост. Эта символика радовала глаза Рейха. Белый круг на красном фоне. Это как луч света в непроглядной тьме… А эти линии, пересекающиеся между собой и сгибаясь в одном направлении были центром этого луча. Рядом с гонфалонами (полотном со свастикой) и окнами был огромнейший шкаф. Рейх опять подошел к нему и рассматривал книги, которые были у него в обиходе. Он знал каждую буквально наизусть. Постучав кончиками пальцев по стеклянной дверце шкафа, Рейх пошел дальше. Он присел на удобную двухспальную кровать. Неизвестно зачем она нужна ему, но ведь Рейх иногда не покидал кабинета, а спать за столом не так удобно. Брякнувшись на кровать и немного поёрзав на ней, нацист подошел к столу. Большому, удобному и стильному столу. На нём было множество бумаг, документов, подставка под ручки и карандаши, а также фотография Союза в рамке. Немец поцеловал два пальца, а потом приставил их к губам Совета на фото.
— Скоро ты будешь моим… Вот увидишь, — тихо прошептал Рейх на русском языке и грустно улыбнулся. Рядом со столом стояла мята в горшке. Возможно она смотрелась глупо со всем этим, но её запах успокаивал наци. За спиной Рейха висел портрет Великого Фюрера, а рядом с ним и сам Рейх. Они были в одной форме, стоя почти в одной и той же позе, с тем же выражением лица. Как же Рейх был похож на него… Или наоборот он на Рейха… Неизвестно. Также нельзя не упомянуть военную форму, которая так трепетно была повешена на манекен, стоявший в углу комнаты. Эта форма до сих пор считается одной из самый стильных в мире.
Немец уселся на стул, стоящий рядом со столом и гордо оглядел комнату. В ней все вещи были подобраны со вкусом и прекрасно дополняли его, а стены и пол были выполнены в спокойных, чёрно-белых, а иногда и красных тонах. Разумеется мебели было больше, но она не так интересовала Рейха. Он взял в руки рядом лежащую ручку, тихо постукивая ею по столу, стараясь убить время, ожидая подчинённого.
— Wo zum Teufel ist das (где эта сволочь)? — прошипел наци. И в эту же секунду, двери кабинета открылись, и в него вошло несколько солдат.
— Endlich (наконец-то), — сказал Рейх.
— Wo warst ihr (Где вы были)? — спросил он. Офицеры лишь опустили голову, но отвечать не стали. Они знали, что ответа на этот вопрос не нужно, ведь так можно сделать только хуже.
Через несколько минут немцы уже во всю разбирали план нападения на Польшу. Когда же он был готов, Рейх с довольной улыбкой поблагодарил всех, пообещав премию. Слышать такое от нациста было почти невозможно. Поэтому солдаты, буквально кляняясь в ноги, спешно удалились.
Наци же, взяв в руки фото своей любви пошел к кровати, лёг на нее и начал что-то рассказывать. Ведь обычный Союз не станет его слушать…
***
И вот… 1 сентября 1939 года, Нацистская Германия вторглась на территорию Польши (а что ты сделал, чтобы не идти в школу?!). Поляки мужественно сражались, стараясь хоть как-то отбиться от захватчиков. Но армия Третьего Рейха была больше и сильнее (наверное). Поэтому с самого начала было понятно, кто же победит в этом конфликте. А 17 сентября того же года подтянулись и советские войска…
Польше не оставалось ничего, кроме как сдастся… Люди изнемогали от голода и ранений. В стране началась анархия. На любой улице можно было услышать чей-то крик или стрельбу. Хоть Польша и сдалась, но этот ужас не прекращался…
А вот 28 сентября того же года, между СССР и Нацисткой Германией был подписан договор о мире и дружбе. Польша была поделена (В пятый раз, Карл!) между двумя сильными державами, которые остались довольны. Как ни странно, во время подписи договора Рейх ни разу не приставал к Союзу. Он просто сидел и молча читал договор. Говорил лишь при надобности и то… Односложно. Что нашло на немца непонятно, ведь обычно он далеко не такой.
Совет всячески старался поговорить с ним, но нацист был непреклонен. Он либо молчал, либо говорил, что у коммуниста очень красивые голубые глаза. Союз старался извинится за их последнюю встречу, как-то обнять Рейха, но тот не позволял.
В конечном итоге СССР перестал стараться сделать что-либо, поэтому просто сказал, что всегда будет рад видеть немца у себя. Нацист на это лишь хмыкнул, попрощался и не произносил больше слов.
Две страны вернулись в свои государства. А что уж там было и как, вы узнаете чуть позже.
