***
У немца же всё было иначе. Он словно с цепи сорвался… Бегал по штабу, крича на всех. «Изверги! Идиоты!» — что-то вроде этого кричал нацист, ударяя всех, кто попадется на пути. Все планы Рейха провалились, хотя по ожиданиям этого и в помине быть не могло. — Wir werden Siegen (Мы победим), — грозно сказал немец, хватая одного из подчиненных за воротник. — Aber mein Führer, das ist unmöglich (Но мой лидер, это невозможно)! — вскричал солдат, стараясь выпутаться из болезненной хватки. — Vielleicht, wenn du leben willst (Возможно, если жить хотите)! — крикнул наци, кидая подчиненного на пол и со всей силы ударяя его ногой в живот. — Stadtverteidigung stärken (Усилить защиту города)! — продолжил он, топая каблуком и поспешно удаляясь в свой кабинет. Немцы недоверчиво посмотрели ему вслед. Все уже знали, чем это закончится, но приближать свою смерть не хотелось. Оставалось лишь подчиняться, выполняя приказы. Да и пока что они не имели права на неповиновение… Забежав в комнату Рейх скатился по стенке, хватаясь за голову. Он не знал что делать, ведь эта ошибка была слишком дорога для него. После он всё же подошел к портретам на стене, которые были рядом со столом. Свой портрет нацист разорвал, бубня что-то непонятное под нос. После он взглянул на изображение уже умершего фюрера. — Wir können damit umgehen (Мы справимся)! — заливаясь горючими слезами, проговорил нацист, прикасаясь к гобелену. Рейх прекрасно понимал, что будет, если он проиграет. Что будет с его сыном и народом. Правда он не хотел, чтобы история повторялась. И чисто из-за этого нежелания продолжал мучить людей, заставляя их вкалывать на фронте. Правда, все уже знали исход войны… Время не повернуть вспять. — Wir können damit umgehen (Мы справимся)! — усаживаясь за стол, Наци продолжал повторять свой тихий монолог. После он взял в трясущиеся руки ручку, чтобы хоть что-то заполнить, но дрожь мешала ему сделать это. Немного попыхтев, наци бросил эту попытку, кладя голову на руки. Конечно спать было не время, но ему нужно было отдохнуть…***
На следующий день нацист стал ещё злее. Он постоянно бегал по кабинету, что-то собирая. — Was machen Sie (Что вы делаете)? — спросил один из солдат, находясь в дверях кабинета. — Dinge (Вещи) — холодно ответил Наци, лишь намекая и не давая точного ответа на вопрос, подбирая еще одну книгу и кидая её в чемодан. — Was sollen wir tun (Ну, а что нам делать)? — испуганно сказал подчинённый, бегая глазами по кабинету. — Das geht mich nichts mehr an (Это меня не касается)! — рыкнул фюрер, захлопывая чемодан и собираясь покинуть кабинет. Только вот солдат мешал. Не церемонясь с ним, Рейх плечом толкнул бедного мужчину, выходя из комнаты и быстрым шагом направляясь к лестнице. — Wohin gehst Sie (Куда же вы)?! — кричал подчинённый, стараясь догнать лидера. Тот ничего не ответив, быстро спустился по лестнице, а после к выходу из здания. Солдаты обеспокоенно смотрели на фюрера… Раз уж он бежит, то им уже не спастись. Началась паника, все что-то собирали и старались убежать, только вот мало у кого это выходило. Наблюдая за суматохой, нацист усмехался всему этому, понимая какими же недалекими являются люди. После он сел в машину, показывая шоферу направление. Тот кивнул и быстро поехал подальше от штаба. Проезжая мимо зданий, нацист последний раз взглянул на Рейхстаг… На его крыше гордо развевался советский флаг. Всё было кончено… И время у нациста осталось меньше недели. Он это знал, но чтобы хоть как-то продлить таймер, собирался бежать. Бежать как можно дальше, в надежде, что его не найдут.***
— Vater, was ist los (Отец, что происходит)? — причитал мальчик, смотря как злой нацист бегает по дому. — Wir sind fertig, Sohn (Нам конец, сын)… — тихо прошептал Рейх, рассматривая какие-то бумаги. — Was?! Warum (Что, почему)?! — закрывая лицо руками, промямлил мальчик. Несмотря на свой возраст, он уже прекрасно понимал, что будет с ним и его отцом. Увидев заплаканное лицо сына, отец подошел к нему, опускаясь на одно колено и нежно обнимая. — Ich liebe dich (Я люблю тебя), — грустно улыбнулся родитель, смахивая слезу с лица ребенка. После наци снова куда-то ушел, собирая документы и тому подобное. Когда же всё было закончено, немец схватил Германа за руку, потащив его к выходу. — Wohin gehen wir (Куда мы идем)? — тихо прошептал мальчик, прижимаясь к руке Рейха. Национал-социалист лишь улыбнулся, усаживая мальчика в машину. Затем он взглянул на слуг. Мужчины и женщины с уставшим видом смотрели на них, ожидая своей участи. Рейха не заботило то, какая у них жизнь. Он подошел к мужчине и что-то сказал ему. — Zu schießen (Расстрелять), — тихо прошептал на ухо шоферу Рейх, а потом уселся в машину. Водитель, грустно смотря на слуг, перезарядил автомат и выстрелил. Немец же закрыл глаза сыну, сказав что так надо. Правда мальчик прекрасно знал, что стало с этими людьми. После подчинённый уселся в салон машины и куда-то поехал. Всю дорогу мальчик со страхом смотрел отца, ожидая, что тот скажет хоть слово. Но мужчина молчал, время от времени поглаживая сына по колену и прижимая к себе. Через несколько часов они уже были в бункере. Здание было скрыто от посторонних глаз. Солдат там было немного, а еды предостаточно. В общем… При желании, немцы могли бы жить там сколько угодно. — Dies ist unser neues Zuhause, mein Sohn (Это наш новый дом, мой сын), — грустно сказал Рейх, закрывая дверь помещения…***
У социалиста же всё было хорошо. Он разбирал документы, ожидая конца этой войны. Да и по прогнозам оставалось не больше недели, ведь Германия давно сдалась… Это радовало Совета, но его мучил лишь один вопрос: «А где же Рейх»?