***
— Critters! Idioten! Mittelmäßigkeit (Твари! Идиоты! Бездари)! — верещал Рейх, бегая по бункеру и стуча своими каблуками. — Woher wachsen deine Hände (Откуда у вас руки растут)?! — заливался криком нацист, ударяя кулаком по стене и снова накручивая круги по помещению. — Sir, wir (Сэр, мы)… — начал один из солдат, со страхом смотря на лидера. — Wir! Wir (Мы! Мы)! — не унимался он, подходя к солдату и дергая его за плечи. — Vater… Hör auf (Отец, стой)… — прошептал маленький Герман, выглядывая из-за двери. Трое солдат, вместе с самим Рейхом посмотрели в сторону мальчишки. Ребенок постукивал, синими от холода, пальчиками, прижимаясь к стене. Хоть было лето, в помещении тепла и в помине не было. — Geh in den Raum (Иди в комнату), — прошипел наци, сжимая воротник формы одного из солдат. — Vati… Bitte (Папа, пожалуйста)… — быстро моргая, но не плача, просил ребёнок. — Ich werde später mit dir reden (Я поговорю с тобой позже), — грозно сказал немец. — Aber (Но)… — прижимая голову к плечам, лепетал мальчик. — Raus (Выйди)! — закричал национал-социалист, со всей силы ударяя солдата по лицу. Мальчик, видя это, скрылся за дверью. — Kontaktieren Sie Japan (Свяжитесь с Японией)! — грозно сказал Рейх, отходя от одного солдата, и ударяя в плечо другого. Подчинённые лишь потупили взгляд… — Schnell (Быстро)! — топая ногой, верещал нацист. Солдаты тут же удалились, не желая получить ещё больше увечий. Сам же Наци уселся на стул, смотря куда-то в стену. После он осмотрел комнату… Она была совсем не похожа на его любимый кабинет, только вот он скорее всего туда уже не попадает. Тихо всхлипывая, мужчина положил голову на руки, думая о чем-то своем. Когда-то у него было все… А сейчас… Сейчас он даже не может прикоснуться к своей любви, ведь он, скорее всего, под землю его спрячет, ну либо на месте расстреляет. Но это все равно было бы лучше, чем чувствовать призрение со стороны Совета. — Vater (Отец), — тихо сказал ребенок, поглаживая папу по голове. Мальчику было меньше шести лет, но он уже понял всю боль и несправедливость этого мира. Рейх, прищуриваясь и плача, посмотрел на своего сына. Он же, мило улыбался, и казалось, что этот ребенок и правда счастлив. — Komm zu mir (Иди ко мне), — прошептал мужчина, подхватывая ребенка на руки и сажая на свои колени. — Ich liede dich (Я люблю тебя), — тихо сказал мальчик, прижимаясь к груди отца. — Wir können damit umgehen (Мы справимся), — шептал Рейх, поглаживая ребенка по голове и целуя в щеку. — Damit umgehen (Справимся)… — повторил нацист, стирая со своей щеки слезу. — Vati (Папа)… — лицо ребенка стало серьёзным. — Sie sind für alles verantwortlich… Alle diese Menschen sind durch Ihre Schuld gestorben. Und du versteckst dich wie der letzte Feigling. Bist du mein Vater (Ты виноват во всем… По твоей вине умерли все эти люди. А ты прячешься как последний трус. Ты ли мой отец)? — схватив отца за подбородок, говорил Герман, смотря за реакцией наци. — Was (Что)? — выпучивая глаза, произнес немец, касаясь пальцами ладоней сына. — Hör auf zu rennen (хватит бегать), — шипел Гера, царапая шею и подбородок отца. — Wegen deiner Dummheit hast du alles verloren! Aber du beschuldigst andere. Denken Sie daran, dass Sie noch heute einen der Soldaten geschlagen haben (Из-за своей глупости, ты потерял всё! Но в этом винишь других. Вспомни хоть как сегодня ты ударил одного из солдат), — жутко улыбаясь шептал младший немец, сжимая шею отца. — Halt den Mund (Закрой рот)! — крикнул Рейх, скидывая с себя сына. Мальчик упал на спину, хватаясь за голову. После он со страхом и злостью посмотрел на наци, что-то бубня по нос. Но поняв смысл поступка, нацист упал на колени, обнимая и целуя сына. — Verzeihung! Verzeihung (Прости! Прости)! — причитал он, прижимая к себе ребенка. Герман же промолчал, обнимая отца. После он ушел в «свою комнату». На самом деле Рейх жалел, что так мало говорил с сыном, но времени особо не было. А сейчас ещё и эти прятки.***
Через несколько дней в бункер прибыла Япония. Правда вот, та замученная женщина была далека от того, что привык видеть Рейх. Она постоянно оглядывалась, будто бы в ожидании нападения, руки дрожали, а сама она была бледна как смерть… Да и следа от той хищной улыбки уже не осталось. Увидев наци, она буквально бросилась ему на шею. Она рыдала и еле-еле стояла на ногах, ведь постоянные войны на ней плохо сказались. Нацист предложил даме пройти в комнату, для того, чтобы обсудить всё без посторонних глаз. Женщина лишь кивнула и поплелась за бывшим фюрером. На несколько минут в комнате воцарилось молчание. Только постоянные всхлипы Японии нарушали его. Первый подал голос немец. — What happened (Что случилось)? — как-то глупо спросил наци, стараясь начать разговор. — I can't stand it any longer (Я не могу больше терпеть)… — прошептала она, хватаясь за голову и стараясь скрыть слезы. — I thought it would work out. Desire blinded me… I… I lost… This is the end (Я думала, что всё получится. Желание ослепило меня… Я… Я проиграла… Это конец), — причитала женщина, выдирая собственные волосы. — Was (Что)? — переходя на немецкий, с ужасом спросил Рейх. — After your surrender, the Union attacked me. And besides the fact that I lose to the States, he also torments me. In addition, China is trying to recapture the territory, and I have no soldiers to guard them (После твоей капитуляции Союз напал на меня. И кроме того, что я проигрываю Штатам, так ещё и он мучает меня. Ещё и Китай старается отбить территории обратно, а солдат на их охрану у меня нет), — уже более сдержанно сказала она, смотря в пол. — This is the end (Это конец), — повторила девушка, стуча кулаками по столу. — Ich(я)… — тихо произнес Рейх. Он не знал, что сказать в данной ситуации, да и слова были не нужны. — I can’t be here for a long time. I have to go (Я не могу долго находится здесь. Мне пора), — вытирая слезы, сказала женщина, покидая комнату. — Aber (Но), — ответил Рейх, стараясь дотянуться до азиатки. Та лишь проигнорировала, покидая комнату. Что-то подсказывало Рейху, что не скоро он увидит её.***
Но давайте вернемся к семье коммуниста. Совет сидит в своем кабинете, подписывая очередной документ. Он старательно выводит каждую букву, вчитываясь в содержание бумаги. В конечном итоге это надоедает и встав из-за стола, Союз подходит к окну комнаты. Настежь открыв его, русский вдыхает свежий воздух, наслаждаясь теплым летним ветерком. Не верится, что когда-то была война. Единственное, что не дает социалисту покоя, так это вопрос о том: «где же Рейх?». Конечно большинство немецких солдат твердят о том, что он застрелился, но тело-то не нашли. Поэтому коммунист и не верил, каждую свободную минуту думая над этим вопросом. Внезапно раздался стук в дверь. — Входите! — с улыбкой сказал Совет, все также смотря в окно. — Товарищ, к вам гости, — отчеканил солдат, отходя в сторону. В кабинет вошли китаец и англичанин. — Прости что без предупреждения… — начал азиат, теребя манжет рубашки. — Мы думали, что ты не откажешь нам в визите, — продолжил Великобритания, выглядывая из-за плеча Китая. — Конечно! — с улыбкой произнес русский, жестом показывая, что гостям лучше присесть. — Так что вы хотели? — усаживаясь за стол, сказал социалист. — Ты же помнишь, кто начал эту ужасную войну? — презрительно протянул англичанин, кладя руки на стол. — Неужели он останется безнаказанным? — всё в той же манере произнес чаелюб, постукивая кончиками пальцев по столу. — Я согласен с тобой, но что ты хочешь сказать мне этим? — подпирая голову рукой, ответил коммунист. — Совет… Нам нужно найти его, — подал голос Китай. — Я согласен с вами, но что я могу сделать? — отнекивался русский, смотря скорее за спину гостям, чем на их лица. — Вы же были лучшими друзьями в детстве. И ты должен знать все повадки своего друга, — ответил британец, растягивая последнее слово. — Хорошо-хорошо, мы найдем его и что дальше? — ухмыляясь, произнес русский. На самом деле он понимал всю серьезность ситуации, но как ни странно, она заставляла его улыбаться. — Суд, — скорее спрашивая, чем отвечая, сказал Китай. После посмотрел на Британию и снова замолчал. — А Япония? Мы до сих пор не можем уловить эту женщину, — склоняя голову на бок, ответил социалист. — Её поимку мы возьмем на себя, — слабо ударяя в грудь, сказал англичанин. — Но главное, так это найти самого виновника торжества, — продолжил он, царапая стол пальцами. — Ну и как вы планируете его искать? Сказано же — застрелился. — Союз, ты и правда веришь в это? — касаясь руки русского, спросил китаец, жалобно смотря на него. — Даже если и так, то что с его сыном? — продолжил Великобритания, недоверчиво смотря на Совета. — Кстати об этом, — тихо щелкая пальцами и наклоняясь к союзникам, сказал русский. — Что вы планируете сделать с ним? — Взять на перевоспитание, — не задумываясь, ответил британец. — Ты чтоль его мамочкой станешь? — с усмешкой протянул социалист. — Мы… — растягивая губы в улыбке, сказал китаец. — Мы? — с удивлением переспросил коммунист. — США, Франция, ты и я, — закатывая глаза, протянул чаелюб. — Ладно, уговорили… — ответил Совет, осматривая гостей. Те победно переглянулись, слабо улыбаясь. — Так когда ты планируешь начать поиски? — задал вопрос Китай, смотря на британца. — Да хоть сейчас, — небрежно рявкнул коммунист, стараясь показать свою неприязнь к этой теме. — Ну что ж… Удачи! — произнес англичанин, вставая из-за стола и покидая кабинет. Следом вышел Китай, поклонившись и поблагодарив друга… Какие же все-таки китайцы щепетильные. А Совет же остался в комнате, думая, что ему делать. — Постового ко мне! — крикнул минут через десять русский, смотря на дверь.***
Прошло около месяца. Советские солдаты, вместе с британцами, активно искали немца. Азиаты же, вместе с американцами пытались добить Японскую Империю, но та боролась до последнего. И вот, находясь около какой-то заброшенной немецкой деревеньки, солдаты решили отдохнуть. — Товарищ коммунист, — подходя к Совету, произнес один из солдат. По акценту он был похож на белоруса, но кого это волновало? — Мы тратим время в пустую, — продолжил он, усаживаясь рядом с вождем. — Это ещё почему? — удивительно приподняв бровь, ответил русский. — В этой деревне, да и за её территорией нет людей. Я… Хотя нет… Мы сомневаемся, что сможем найти здесь кого-либо, — потирая руки, ответил солдат. — Найдем-найдем! Не сомневайтесь! — улыбаясь, сказал Совет. После небольшого привала, социалист решил пойти прогуляться. И вот, бредя по какому-то лесу, коммунист наслаждался чистым воздухом. Сколько он там бродит неизвестно, но идти назад, совершенно не хотелось. Он дошёл до какой-то поляны, и не в силах идти дальше, уселся под деревом. Наслаждаясь солнцем, Совет постепенно начал засыпать. Но поборов лень, коммунист встал и пошел дальше. В далеке виднелось какое-то здание. Это шокировало и в тоже время радовало русского. В конечном итоге Совет пошел обратно, ссылаясь на то, что с солдатами осмотреть здание будет проще. Подходя к лагерю, коммунист первым же делом подошёл к британцу. — Это, там, ну… — начал он, активно жестикулируя. Англичанин лишь с удивлением посмотрел на него, оценивая взглядом. — Ну там… — показывая рукой в сторону леса, кричал коммунист. — Ты думаешь он там? — ещё больше удивляясь, ответил Великобритания. Ответом был лишь кивок, но и этого хватило. Быстро отдав приказ, два небольших отряда отправились в глубь леса. Они старались идти как можно тише, ведь если немцы и находятся там, то их нужно не спугнуть.***
— Ого… — удивленно сказал русский, осматривая бункер. — Что «ого»? Пошли осматривать! — недовольно ответил чаелюб, указывая солдатам на дверь. За считанные секунды она была выбита, а солдаты всей ордой ввалились внутрь (Тихо… Очень тихо…). — А тут прохладно… — заметил социалист, потирая плечи. — Даже очень… — прижимаясь к русскому, ответил англичанин. В здании было достаточно тихо, и казалось, что здесь никого нет. — А может ну к чёрту? — прижимая голову к плечам, сказал британец. — Что? Снегурочка уже замерзла? — с усмешкой произнес Совет, слабо пиная друга в ребро. — Да нет… Что-то тут тихо… — нервно озираясь по сторонам, ответил Великобритания. — Не могу не согласится, но это не повод остановить поиски, — уверенно гаркнул русский, открывая очередную дверь и осматривая помещение. Через несколько минут почти всё помещение было осмотрено, за исключением одной комнаты. Тихо подкрадываясь к ней, англичанин дернул дверь на себя, разглядывая комнату. Конечно там было темно, но увидеть хоть что-то реально. — Черт бы их побрал… — произнес на русском языке британец, показывая своей репликой то, что в комнате никого нет. — Поверить не могу… — грустно отозвался социалист, идя в сторону выхода. — Vati (Папа)? — тихо произнес Герман, когда шаги стихли. Отец же зажал рот ребенку, прижимая сына к себе. — Warum (Зачем)? — еще тише сказал мальчик, слабо кусая пальцы отца. — Willst du leben (Ты жить хочешь)? — злобно прошипел нацист, смотря на дверь. — Aber Sie werden uns finden (Но они найдут нас), — грустно прошептал ребенок, прижимаясь к отцу. И всё бы ничего, если бы с ремня Рейха не свалился кинжал (Нацисты носили что-то вроде ножа-кинжала на поясе. Он входил в их форму. И я подразумеваю то, что даже после проигрыша, Рейх не снимал её). — Teufel (Черт)! — прошипел Рейх, сжимая собственную руку до побеления. Шаги стихли и казалось, что их не услышали. Немцы облегчённо выдохнули, в надежде, что всё закончилось, но дверь в комнату резко распахнулась. Это значило, что им уже никуда не сбежать. Это и был конец. Великобритания в момент подбежал к Рейху, вырывая из его рук мальчика и прижимая к себе. Совет же, схватил мужчину за запястья, выкручивая их. Конечно они сопротивлялись, но сразу было понятно, на чей стороне победа. — А ты думал, что будешь бегать вечно от нас? — злобно прошептал на ухо немцу русский, как можно сильнее закручивая его руки. — Прошу, не надо… — тихо сказал нацист, опуская голову. Он прекрасно знал, что с ним будет, но судьба ребенка его волновала больше всего. Англичанин с социалистом переглянулись. Только они знали, что станет с этой семейкой. Ухмыльнувшись, эти двое пошли к выходу, таща за собой мужчин. Что же они сделают с ними?