Heart over mind

Гермиона ждала ужина в тот вечер с таким же энтузиазмом, с каким конверсо, должно быть, ожидал встречи с испанской инквизицией, и она не ожидала ничего другого, пока две ее лучшие подруги тащили ее в Большой зал. Конечно, из соображений приличия молодые люди не тащили ее за собой-они стояли по обе стороны от нее, крепко держа за локти, чтобы не дать сбежать. Ситуация оставляла ее перед двумя вариантами: тихо следовать за ним или кричать о кровавом убийстве. На мгновение она почти остановила свой выбор на втором. Стряхнув их руки, она пристально посмотрела на них. -Я вполне способна сама пойти на ужин. Я знаю, где находится этот зал. -Мы знаем, Мион,— кивнул Рон, обращаясь к ней успокаивающим тоном, обычно приберегаемым для опасных, легко обижаемых существ на уроках Хагрида. -Но мы просто подумали, что было бы неплохо, если бы мы все вместе спустились вниз. -Конечно, — фыркнула она, надменно вскинув голову. -Я думаю, что вы оба слишком много развлекаетесь за мой счет. Столкнувшись с прямым обвинением, мальчики переминались с ноги на ногу и пожимали плечами-верный признак того, что это была правда. Гермиона скрестила руки на груди и стала ждать. «Мы просто пытаемся показать вам нашу поддержку», — храбро сказал Рон после мгновенного быстрого раздумья. -Я имею в виду, да… это довольно забавно, но ты же знаешь, что мы только хотим помочь. -Ты наш друг, и мы всегда сталкивались с трудностями вместе, — добавил Гарри. -На этот раз ничего не изменилось. -И то, что ты прячешься в своей комнате в общежитии, не помешает им докучать тебе, — напомнил ей Рон. -В следующий раз они просто придут за тобой. -Лучше просто покончить с этим сегодня вечером, верно? -Вроде того, что ты говоришь о домашнем задании, понимаешь? — Ладно, — вздохнула она, расправляя плечи. — Пойдемте ужинать. Гарри и Рон оба довольно улыбнулись ей. С удвоенным мужеством троица направилась в Большой зал. Двигаясь быстро и с мрачной целью игнорировать всех, Гермиона заняла пустое место слева от Джинни, в то время как Гарри занял место с другой стороны старшей девочки. Рон развернулся вокруг стола и сел перед ней, так что трое друзей образовали вокруг нее кольцо защиты. В этот момент она чувствовала огромную благодарность за друзей, которые у нее были. Ободренная, она принялась за еду, искусно не обращая внимания на любопытные взгляды, которыми ее одаривали. Лаванда и Парвати, в частности, следили за ней, как ястребы за своей добычей. Про себя Гермиона признала, что именно этим они и занимались: наблюдали за ней, пытаясь понять, кто же этот таинственный человек. По этой причине она ни разу не подняла глаз на преподавательский стол, хотя и бросила взгляд на Слизеринский стол, а затем убедилась, что ее друзья заметили, как она обшаривает глазами стол Равенкло. -Итак, где ты была после уроков, Гермиона? — Спросила Лаванда, сидевшая справа от Рона, после нескольких минут молчания. -Библиотека. -Надо было сразу догадаться, — поддразнил её Рон. -А где же ей еще быть? Гермиона притворилась сердитой, хотя ее глаза блестели от смеха. -Если бы кто-нибудь из вас проводил там больше времени, — раздраженно произнесла она. — Тогда, возможно, вам было бы легче в классе. -Как и у тебя? — Заразительная улыбка Дина была слишком широкой, чтобы выглядеть невинной. Он сел слева от Рона, а рядом с ним-Симус. Стараясь не привлекать к себе внимания, ирландец вмешался в разговор: -Да. -Ты имеешь в виду, как сегодня в зельях? — Рассмеялся Дин. -У тебя все было очень просто. Тебе не нужно было ходить вокруг да около и мечтать о ком-то весь день! Это было так неловко. -И это даст мне совершенно иную перспективу, чем вы все, когда я буду писать свое эссе, — добавила она. -А это значит, что нам никто не поможет, — сказал Гарри Рону. — Мы останемся страдать одни. — Эй, мы и без нее справились с гаданием, — напомнил ему Рон. — Иногда мы можем обойтись и без нее. -Это правда? — она бросила ему вызов. -Ну, я бы не стал рассматривать Гадание в качестве примера, Рон. Вы с Гарри лежите на всех своих заданиях! Кроме того, это не что иное, как обман, в любом случае. -Гермиона! — Лаванда отчитала её. — Не надо меня оскорблять только потому, что у тебя не дара к этому. -Конечно, мне очень жаль.» — Кроме того, — вмешалась Парвати. -Это вовсе не притворство. На самом деле, то, что произошло сегодня в зельях, доказывает это. -Как же так? — Спросил Гарри. — Неужели Трелони предсказала, что Гермиона будет невосприимчива к любовному зелью? — Нет, конечно же, нет, — усмехнулась индианка. -Но на прошлой неделе в классе, когда мы обсуждали кристаллы, она сделала гадание, помнишь? — Угу, — кивнул Гарри, неуверенный в связи между уроком гадания, достойным сна, и затруднительным положением Гермионы. — Лаванда спросила ее, для кого она читает, и та ответила: — Для тех, кто не умеет читать сам, — закончила Лаванда. -Это, должно быть, Гермиона. Ведь у нее так мало ауры и все такое.» Гермиона не могла решить, был ли ее комментарий искренним или шутливым, и сузила глаза, глядя на девушку. -К чему ты клонишь? — Дело вот в чем, — продолжала Парвати. «Она слепо нарисовала голубой Кружевной агат и Рубин для вопрошающего — изображает молодую женщину с стремлением к совершенству и склонностью к переутомлению. — Это ты, Миона, — хихикнула Джинни. — Затем появился цитрин-кварц — новое предприятие в жизни, но с проблемами. Рядом с ним лежал кусок серпантина и серой яшмы. Это имеет прекрасный смысл! -Как же так? — Спросил Симус, выглядя таким же смущенным, как и Гермиона раздраженной. — Серпантин-это власть и возраст, и обычно это означает, что старик-часть ее, — начала лаванда, но Парвати остановилась. — А серый Джаспер означает, что кто-то постарше собирается оказать значительное влияние на вопрошающего. Это должен быть Снейп. Гермиона драматически побледнела от заявления подруги, ее руки судорожно вцепились в ткань черного школьного халата. Это движение привлекло внимание Гарри, и он посмотрел вниз на ее побелевшие костяшки пальцев, а затем на ее лицо с беспокойством. -А при чем тут Снейп? — резко сказала она, быстро приходя в себя и заставляя себя расслабиться от внезапного напряжения в позвоночнике. Лаванда закатила глаза. -А при чем тут Снейп? А ты как думаешь? Это было в его классе, что вы взяли зелье, и он был тем, кто сказал вам об этом, — объяснила она. -Он имеет самое непосредственное отношение к тому, как ты решаешь эту проблему. — О, — ответила она, и ее мышцы внезапно расслабились от напряжения. На мгновение ей показалось, что… -Но в чем же была ее проблема? — Вмешалась Джинни. -Я не думаю, что это очень ясно. -Проблема лююбви, — хихикнула Парвати, заработав еще один острый взгляд от своей подруги. — Очевидно, что Гермиона втайне влюбилась и теперь знает правду об этом. Должно быть, она ему тоже нравится! — И профессор Трелони предсказала это еще на прошлой неделе, — добавила лаванда с ноткой самодовольства в улыбке. -Я не могу дождаться, чтобы сказать ей следующее занятие. — Но почему же? Я уверена, что она уже знает, — парировала Гермиона. С этими словами она встала. -А теперь прошу меня извинить. Мне нужно закончить кое-какие дела. Коротко кивнув на прощание всем присутствующим и молча отпустив Гарри, чтобы тот не беспокоился, она вышла из Большого зала. По крайней мере, она вздохнула про себя. Никто не успел спросить, кто это был. Сидя за преподавательским столом, Ремус с тревогой, похожей на тревогу Гарри, наблюдал, как одна из его любимых учениц внезапно вышла из зала, не сопровождаемая ни одним из ее друзей. Он знал, что информация о  зелье Хаяме должно было осложнить ей жизнь; он слышал, как несколько студентов обсуждали это в коридоре перед ужином, и Гарри рассказал ему о волнении в общей комнате Гриффиндора. Хотя профессор Люпин знал, что она сильная и независимая, он также знал, что она была особенно обеспокоена в последние несколько недель приближением Тритонов, а также скрытым беспокойством, которое она всегда носила с собой о благополучии Гарри. Оборотень также знал, что она беспокоилась за своих родителей в маггловском мире, где они были бы практически беззащитны против Волдеморта, если бы он так решил действовать. Хотя Гермиона всегда старалась сохранять видимость силы, однажды она пришла к нему, отчаянно нуждаясь в плече, на котором можно было бы выплакаться в конце шестого года жизни. Ремус знал, хотя даже ее друзья могли бы этого не знать, что в глубине всего стального сердца Гермионы было что-то хрупкое. — Интересно, почему она ушла?..- спросил профессор ЗОТИ вслух, обращаясь скорее к самому себе, чем к крючконосому человеку рядом с ним, не ожидая ответа на свой риторический вопрос. Снейп, как ни странно, предложил один. -Если она находит свое общество столь же невыносимым, как и я, то осмелюсь предположить, что у нее были на то веские причины. Ремус по-волчьи ухмыльнулся своему суровому коллеге. — Приятно чувствовать эту любовь, Северус. Если бы Снейп не ушел, Гермиона подумала бы, что в этом фырканье было даже что-то элегантное. *** -Ты уверена, что с тобой все в порядке? — Обеспокоенно спросила Джинни позже тем же вечером. Уже почти наступил комендантский час, и младшая Уизли лежала на кровати Гермионы, наблюдая, как ее подруга ходит по маленькой круглой комнате, приводя ее в порядок. Студентка седьмого курса уже была одета во фланелевую ночную рубашку до щиколоток, ее длинные волосы все еще были влажными, когда они падали густым темным клубком на спину. Джинни, с другой стороны, все еще была одета в свою помятую школьную форму и мантию. Гермиона вздохнула, держа в руке стопку книг. -В последний раз говорю, я в порядке, — заверила она ее. — Я просто злюсь на Лаванду и Парвати из-за их Пари. Это довольно унизительно. Рыжеволосая девушка села, пытаясь разгладить свой халат. -А ты уверена? Я имею в виду, если у тебя есть что-то на уме, я более чем готова быть твоим слушателем. Если тебе нужно, чтобы кто-то слушал. — Спасибо, Джин. Но все нормально.-Она положила книги на стол, аккуратно сложив их рядом со стопкой кремовых пергаментных листов. Она быстро поправила несколько игл, также лежавших на столе. -Это не значит, что кто-то умер, или я не сдала свои Тритоны, или что-то столь же ужасное. Это было глупое любовное зелье, и у меня к нему иммунитет. Ничего больше. Джинни с жалостью посмотрела на свою старшую подругу. -Это нечто большее, и мы оба это знаем, — заметила она. Как и Гарри в начале этого вечера, она внезапно забеспокоилась. — Я…я знаю, что это не мое дело спрашивать, но… … -Ты хочешь знать, кто это, — закончила девушка, встретившись взглядом с Джинни в зеркале туалетного столика. Она вздохнула и повернулась, подняв серебряный гребень, лежавший на гладкой поверхности туалетного столика. Увидев виноватое выражение на лице Джинни, она тихо рассмеялась. — Да ладно тебе, Джинни. Я не собираюсь убивать тебя за то, что ты спросила… — На самом деле ты не обязана мне чьо-то говорить, — поспешила объяснить Джинни, когда Гермиона села рядом с ней на кровать, проводя расческой по влажным волосам. -Я просто хочу… знать…этого… это… — она заколебалась, ее глаза были почти затравленными. Гермиона протянула руку, чтобы успокоить ее, но рыжеволосая отмахнулась от успокаивающего жеста, заставив старшую девушку задуматься, не случилось ли чего-то более серьезного, чем последствия ее неудачного зелья. — Выкладывай, Уизли, — настаивала она. -Ты же знаешь, что можешь говорить все, что угодно, и я не рассержусь. Во всяком случае, не очень. Джинни слабо улыбнулась этой попытке пошутить, но глаза ее оставались мрачными. — Гермиона, мне просто нужно… знать…-это ведь не Гарри, правда?» -Почему ты спрашиваешь меня об этом? — она пискнула, дыхание, которое она задержала, вырвалось вместе со словами. -Он же твой, ради бога. Ты же не думаешь, что я буду действовать за твоей спиной и… — Нет, конечно же, нет, — прервала её Джинни, печально качая головой. -Она сделала паузу, нервно рисуя узор на темно-красном одеяле, брошенном поперек кровати. По какой-то причине ей вдруг стало невыносимо смотреть в острые, но все же озабоченные глаза Гермионы. -Ты никогда не говорила мне, что положила на кого-то глаз. Мы лучшие подруги, и это то, что ты поделилась бы со мной. Я имею в виду, ты сказала мне, когда думала, что у тебя есть интерес к Рону.» -Это продолжалось всего около месяца, — напомнила ей Гермиона. — Вот именно! — Воскликнула девушка. -Это было что-то мимолетное, но ты мне сказала. Итак, я решила, что у тебя должна была быть причина скрывать от меня, кто бы это ни был-и кого бы тебе пришлось скрывать от меня, кроме Гарри? И я подумала… Ну, это возможно, ты знаешь. Ты и Гарри, родственные души или предназначение или что-то еще. Вы были такими близкими друзьями в течение многих лет… иногда вы даже заканчиваете предложения друг друга. Но я знаю, что ты никогда ничего не сделаешь за моей спиной, ты не из таких. Но если это Гарри, то я не буду тебя останавливать, я… — Джиневра Уизли, — мягко сказала она, положив руку на нервное запястье девушки, чтобы остановить ее движение. Борясь с желанием спрятать лицо, Джинни подняла глаза на подругу и сказала: -Если Гарри Поттер и является чьей-то родственной душой, то не моей. Позвольте мне заверить вас в этом факте.- Она вздохнула с облегчением, а Гермиона продолжила. — Он счастлив с тобой, Джинни. Это тебя он любит, и больше никого. Поэтому я хочу, чтобы ты перестала сомневаться в себе на каждом шагу или впадать в ревнивые истерики каждый раз, когда какая-нибудь девушка смотрит в его сторону. Он есть Гарри Поттер, вспомни. Он просто обязан заставлять женщин бросать на него взгдяды все время. Но вы должны научиться принимать это. -Я знаю, — вздохнула она, нервно проводя рукой по распущенным волосам. -Но иногда это бывает трудно. И это чувство, что он собирается бросить меня, становится все сильнее, чем ближе вы трое к выпуску. Если он уедет, а я останусь здесь, я не уверена, что это надолго. — А ты не думаешь, что Гарри из тех, кто «бросает тебя»? — Нахмурившись, Джинни смягчилась. — Нет, это не так, — призналась она. — Он совсем не такой человек. -Ну вот и все, что вам нужно.- Мягко сказала ей Гермиона. Она взглянула на другую девушку. — Спасибо, Миона. За то, что сказала мне. И мне очень жаль, если я…т … Гермиона прервала ее извинения: -Я тебе ничего не говорила, — поддразнила она его, указывая на расческу. «Помнить это. Я просто напомнила тебе о том, что ты уже знаешь.» — Да, да, — улыбнулась Джинни, закатывая глаза. -Или то, что я должна была бы знать, если бы не была ревнивой гарпией. Скупое настроение, которое установилось в паре во время допроса Джинни, рассеялось вслед за легкомысленной шуткой. — Но ты же не гарпия, — возразила она. -Ты можешь быть безумно ревнива, но ты не гарпия. Слишком молода для этого. Дайте ей несколько лет. -Ха… Ха-Ха. Ну разве ты не смешная? Гермиона ухмыльнулась, но поморщилась, когда провела расческой по особенно ужасному клубку волос. -А теперь тебе лучше пойти спать. У тебя завтра свидание с вышеупомянутым твоим парнем в Хогсмиде. -Да, конечно, — с сомнением произнесла Джинни, вставая. -Не очень-то похоже на свидание, когда мой брат все время дышит нам в затылок. Он может быть таким придурком, когда захочет. -Я знаю, — улыбнулась она. -Вот за это я его и люблю.- Увидев ужас на лице Джинни, она добавила: — Я люблю его так же, как и Гарри. Джинни сузила глаза с выражением насмешливого подозрения. — Хорошо, что я не ревнива, — притворно фыркнула она. -Если бы это было так, я бы подумала, что у тебя довольно интересная сексуальная жизнь. Меняя Гарри на Рона каждую вторую ночь. — Ну пожалуйста! — Со смехом запротестовала Гермиона. — Из-за тебя мне будут сниться кошмары. Джинни тоже рассмеялась. -Я сама себе кошмары устраиваю! — Она открыла дверь, чтобы уйти, но остановилась на пороге. -Я не собираюсь спрашивать, кто это, — сказала она ей. -Потому что, если ты хочешь, чтобы я знала, ты мне скажешь. — Да, — кивнула она. — Вот именно. Спасибо. Рыжеволосая пожала плечами. — Не проблема. Но я здесь для тебя, если тебе это нужно.- Дверь за ней закрылась, и Гермиона схватила палочку, чтобы активировать защиту. Хотя они были лишь немного дополнительной безопасностью, ей нравилось дополнительное чувство благополучия, которое они давали ей своим существованием. И тут, словно по сигналу, из-за кровати внезапно появился косолапый, задрав кверху хвостик бутылочной щетки и обвившись вокруг ноги хозяйки, все еще касавшейся пола. Она взглянула на большого рыжего кота и поздоровалась с ним. — Привет, Живоглотик Мурлыканье усилилось, когда она лениво провела рукой по его голове, а затем вниз за дерзкие уши. -Вот так, да? — Она почесала одеяло другой рукой, жестом приглашая кота присоединиться к ней на кровати. Живоглот, не останавливаясь, сделал именно это и довольно потерся о нее, проходя вдоль кровати. Она усмехнулась, когда он встал на свои маленькие лапки, чтобы потереться носом о ее нос, а затем прижался щекой к ее щеке. — Пытаешься пометить меня как свою территорию, да? — она засмеялась и взяла кота на руки, как ребенка. Хотя существо не выглядело довольным ситуацией, он не протестовал, когда его хозяйка прижала его к своему лицу. — Сегодня был сумасшедший день, — сказала она ему, когда он замурлыкал. Она посадила его к себе на колени, и он был более чем готов свернуться калачиком, удовлетворенно прижавшись к ней. -Я чувствую себя так, словно не спала несколько дней. Гермиона рассеянно погладила мягкий оранжевый мех. — Жаль, что ты не умеешь говорить, Глотик. Услышав свое имя, он приподнял ухо, но в остальном остался неподвижен. -Я знаю, что ты необыкновенная кошка, и держу пари, что ты единственная, кто хотя бы отдаленно понимает, через что я прохожу.- Она махнула рукой в сторону двери, показывая на тех, кто спал в Гриффиндорской башне. -Я не могу им сказать. Я имею в виду, правда! -Ты хочешь знать, кто моя предполагаемая родственная душа? Снейп, вот кто. Да, у меня была странная фиксация на нем с шестого года.- Она возмущенно фыркнула. -Это было бы не очень хорошо. Она осторожно сняла кошку с колен и перешла от кровати к простому деревянному стулу, стоявшему перед туалетным столиком. Она продолжала расчесывать волосы серебряным гребнем, наблюдая в зеркало, как медленно повторяет гипнотическое движение. Несмотря на тишину, ее мозг все еще работал в быстром темпе, мысли летели через ее внимание так быстро, что у нее было мало шансов разобраться в них, прежде чем они были потеряны. И в этот момент она была ему очень благодарна. Гермиона больше не хотела думать, особенно обо всем этом любовном зелье-родственная душа-Снейп — треугольник безумия, от которого она сейчас страдала. В тот момент, что она находила настолько тревожным во всей этой ситуации, так это то, что каким-то образом…все и ничего не изменилось в течение дня. На самом деле, она была в той же ситуации со своим профессором, что и до того, как приняла зелье. И все же, это было так изменено, потому что теперь она знала то, что она никогда не ожидала узнать: то, что она чувствовала, не было просто мимолетным восхищением или странным очарованием. Это было реально, слово, которое было бесконечно важно, когда оно использовалось для описания эмоций, сущность, которая была настолько эфирной по форме. Это было не просто реально, это было сильно и преданно, глубоко в ее сердце-даже если ее ум все еще боролся с этой идеей. «Возьми себя в руки, Грейнджер», — твердо сказала она себе, со стуком опуская гребень. Ты только что сказала, что не хочешь об этом думать. Так что, не надо. Но в ее сознании крутилась какая-то неприятная мысль, которая вызывала странную боль в том месте, где сердце билось у нее в груди. Она нахмурилась, глядя на свое отражение, убрала волосы с лица и разделила их на три части для заплетения. Если бы это было правдой-и это правда, тот злой голосок в ее голове напомнил ей-тогда это означало бы, что она никогда не будет заботиться о ком-либо так глубоко, как она это делала…или будет…чувствовать к Снейпу. Что означало: … Что она собирается провести остаток своей жизни в одиночестве. Очень неприятная мысль, она вздрогнула. И притом довольно мрачная. Если отбросить гнетущие чувства, то эта мысль несла в себе холодный, жесткий оттенок истины. А Гермиона, по сути своей, была разумным, умным и честным существом. Она не станет отрицать абсолютной невероятности того, что когда-либо произойдет между ней и Снейпом-в настоящем или в будущем. Итак, что бы ни было в нем такого, что ее сердце решило-без ее согласия, добавила она про себя, — быть верным ему, ее сердцу придется жить без этого. Это «оно», вероятно, было любовью. Не то чтобы она считала его неспособным любить…ну, возможно, так оно и было, в конце концов. О, Она знала, что все рождаются со способностью любить кого-то и что Северус Снейп должен был любить кого-то в какой-то момент своей жизни, хотя бы так, как ребенок любит свою мать. Однако она готова была поспорить, что какие бы таинственные махинации ни привели его сквозь время к его нынешнему положению в этом мире, они не были добры к нему, и если его откровенно злая личность не была достаточно убедительна, чтобы убедить ее в этом, то знак, который остался на его левой руке, был. В нем было что-то элементарно неприятное, что-то, что не поддавалось любви или верности или… эмоциям, которые не были гневом, ненавистью или горечью, в ее сознании. О, но был ли он блестящим, до такой степени, что это пугало даже такую ученую, как она. Гермиона Грейнджер, как никто другой, знала, что нужно, чтобы стать мастером в чем-то магическом. Как и его средневековые истоки, чтобы получить звание мастера потребовались годы труда, учебы, изобретательности и решительности. По последней переписи волшебников, насколько она помнила, в Соединенном Королевстве было всего восемь зарегистрированных мастеров зелий, причем Снейп был единственным из них моложе пятидесяти лет. Не говоря уже о том, что он был необычайно храбр, что было характерной чертой, высоко ценимой всеми Гриффиндорцами, даже рациональными и уравновешенными. На самом деле, иногда Гермиона предпочитала его Слизеринский подход к мужеству более беспорядочным и импульсивным способам истинных гриффиндорцев, таких как Гарри, Рон и она сама. Она понимала, что не может себе представить, через что ему приходится проходить каждый раз, когда его вызывают на встречу с Пожирателем Смерти, -только тревожные полуправды о пытках и унижениях, которые он вынужден терпеть, чтобы доказать свою преданность. Чтобы возвращаться каждый раз, каждое путешествие, подвергавшее его жизнь опасности с обеих сторон битвы, должно было быть разрушающим нервы, разочаровывающим способом жить. Особенно, когда ни одна из сторон не казалась очень уверенной в ваших мотивациях, в первую очередь, всегда задавая вопросы и заставляя его доказывать себя неоднократно. Снейп постоянно испытывался Пожирателями Смерти, в то время как бойцы на стороне света относились к нему с подозрением и презрением. С ее точки зрения, его жизнь казалась странным и ужасным балансирующим актом, натянутой веревкой, по которой он ходил пятнадцать лет. Иногда ей казалось, что она может понять, как он стал таким извращенным и озлобленным человеком. И в самые щедрые минуты своей жизни она прощала ему его поступки по отношению к ним. Почти. Связав свою косу длинной алой лентой, Гермиона мягко прошла по полу и легла в постель, натянув на себя одеяло как раз вовремя, чтобы косолапый успел зарыться своим большим телом в дополнительную подстилку у ее ног, громко мурлыча, когда он потянулся, прежде чем свернуться калачиком в своей обычной спальной позе. С одной крошечной свечой, мерцающей на ночном столике, она снова попыталась прогнать свои беспокойные мысли, которые были притянуты к Снейпу, как будто он был магнитом, притягивающим железные опилки. Таким образом, он не оставит ее-проблема, с которой она редко сталкивалась с тех пор, как впервые смирилась с тем, что чувствовала к нему. Когда-то она давала имена этим чувствам-восхищению его умом и уважению к его работе на войне, среди прочего-они не мучили ее бессонными ночами. Сегодняшний вечер будет исключением. Ее предательский ум вернулся к изучению событий в классе, кульминацией которых стало обнаружение проклятого зелья и причины ее невосприимчивости к нему. Гермиона слишком хорошо помнила тот момент, когда он шагнул почти-неуютно близко к ней, чтобы заглянуть ей в глаза, и как он поднял ее лицо к своему, его мозолистые пальцы коснулись чувствительной плоти под ее подбородком. Трение между его огрубевшими руками и гладкой, как у ребенка, кожей вызвало у нее покалывание в нервных окончаниях, усиленное странной интимностью и парадоксальной формальностью этого жеста. Его пальцы были прохладными от жара на ее лице, и ей пришлось приложить немало усилий, чтобы удержаться от этого прикосновения. Если бы ее классовая работа не была поставлена под сомнение, она, возможно, поддалась бы этому искушению. Она на мгновение закрыла глаза, вновь переживая те мгновения: его рука на ее коже, его темные глаза, пристально смотрящие на нее, в то время как его лицо было так близко к ней, так близко, что она чувствовала его дыхание на своей скуле… С раздраженным стоном она села на кровати и яростно взбила подушки. Таких мыслей не было, которые она хотела бы иметь непосредственно перед тем, как заснуть. Они уже действовали на нее физически; она почти задыхалась, и ее пальцы внезапно начали покалывать от ощущения. Она мрачно понимала, что такого рода протоэротические мысли означали бы, что недолгий сон, который у нее был, будет наполнен разочаровывающе полузабытыми снами, которые оставят ее со смутными впечатлениями движения и прикосновения, смешением зрения и звука, пока он не будет напоминать образы, воспроизводимые с размытой, искривленной кассеты VHS, рваные и беспорядочные. Вздохнув, она задула последнюю потрескивающую свечу, готовясь продержаться всю долгую ночь напролет. Как раз перед тем, как заснуть, она пообещала себе забыть об этом утром, оставив весь любовный напиток-родственную душу-треугольник Снейпа безумия позади нее в свете нового дня. **** Примечания автора: информация о предсказании кристалла была взята из будущего Сейчас: как использовать все методы предсказания от астрологии до Таро, чтобы открыть свое будущее Дереком Паркером и Джулией Паркер. А конверсос были людьми, которые подвергались гонениям во время испанской инквизиции. Я думаю, что это все! Большое спасибо всем прекрасным людям за то, что рассмотрели или отправили мне по электронной почте или IMed с комментариями. Они очень помогли мне обрести уверенность, мужество и мотивацию, чтобы продолжать писать.