Dreams don't always come true in time

Что вы знаете о раке? Нет, я не о причинах его возникновения или стоимости лечения… Я про внешний вид больного, про эмоциональное состояние человека. Про то, как он гаснет, как свеча. С каждым днем ты видишь, как пропадают те веселые огоньки в глазах; как кожа теряет свой естественный цвет и становится все белее и белее, а губы из розового постепенно становятся синими. Как на ранее красных щеках выступают вены, как образовываются скулы, которые предают живому человеку вид мертвеца. Я знаю, что такое рак. Это война. Одиночная война, из которой очень трудно выйти победителем. Но хуже всего для меня то, что её ведёт моя мама. Вот она, мой воин. В постели на дешёвой, химической простыне, с платком на голове после очередной химиотерапии, но с улыбкой. С настоящей, искренней улыбкой впервые за все это время. Увидев её в хорошем настроении, я также улыбнулась. Поставив пакет с таблетками на тумбочку, я поцеловала её в щеку и, взяв за руку, села на стул возле кровати. — Привет, мама. Как ты? — Боже, какой глупый вопрос! Будто я сама не знаю на него ответ? Да она никогда в жизни не скажет своë настоящее самочувствие, лишь бы меня не напугать и не расстроить! — Лучше, солнышко, намного лучше, — она ответила тихим и спокойным голосом. — Как там дела в школе? Молчание. Я не знала, что ответить. С одной стороны, не могу ей сказать, что почти не хожу в школу, но и врать мне не хотелось. Все-таки надо сказать правду — она все равно почувствует, что я солгу. — Я устроилась на работу в кафе, поэтому порой у меня не получается посещать школу. — Хм, и что за работа? — она была крайне заинтригована. — Эм… Я работаю официанткой, подрабатываю посудомойщицей — о том, что я работаю уборщицей за пол ставки решила не говорить, ей так будет спокойнее. Минутная пауза. — А почему твоя учительница звонила? Что-то случилось? — в её больших голубых глазах промелькнул испуг. — Ну, она, наверное, хотела про прогулы поговорить, — я нервно комкала простыню руками. Да, ткань очень неприятна на ощупь. Надо будет купить нормальное постельное бельë из натуральных тканей. — Ты понимаешь, что не сможешь хорошо закончить школу, если и дальше не будешь ходить на уроки. Ты должна за книгами сидеть, а не возиться со мной! Работаешь почти без выходных, зарабатываешь мне на лечение вместо того, чтобы учиться. Я у тебя все свободное время отбираю…- мамин голос дрогнул, она через силу подавила всхлип. — На улице бываешь только тогда, когда из больницы домой или в аптеку бежишь… У тебя должна быть нормальная подростковая жизнь, а не все это, — Элизабет не выдержала и взорвалась слезами. Я ничего не сказала, просто села поближе и обняла её. Мне хотелось передать этими объятиями свою любовь к ней, хотелось, чтобы она не плакала. Её слезы, как острый нож, разрезали мое сердце. Но я не могу запретить ей плакать, просто не имею такого права. Она столько пережила, так долго терпела всю эту боль. Мама должна её выпустить. — Извини меня, дочка. Если можешь, прости… Я чувствую себя настоящей обузой для тебя, — она посмотрела на меня глазами, полными боли и отчаяния. Лицо внезапно стало серьезным, и никто, посмотрев на эту женщину, не смог бы сказать, что её можно сломать. — Тебе не за что извиняться. Ты — не обуза, ты — моя мама. Это не твоя вина, в этом никто не виноват… Мы все сможем, через любое испытание пройдем вместе. И я всегда буду с тобой, — я обняла маму, поцеловала и начала гладить её голову. Этот платок — темно-синий, с желтыми бабочками — Элизабет купила на отдыхе в Майами. Мне тогда было 6 лет… — Мама, мама, мама! Смотри, какой красивый дельфин! — маленькая девочка с прямым русыми волосами показывала пальцем на витрину одного из магазинчиков. — Правда красивый? Симпатичная кудрявая блондинка улыбнулась и фыркнула. — Красивый, красивый, но и не надейся. Я тебе его покупать не собираюсь… Ой, только не говори, что он тебе понравился, и ты без него уже просто жить не можешь? — женщина улыбнулась, пытаясь перекривлять ребёнка и в тот же момент посмотрела на Валери. Глаза девочки были полны надежды получить желаемую игрушку. — Ха-ха-ха! Только не смотри на меня такими глазами! Ой, я не могу! Ты такая смешная, когда так делаешь! Похожа на маленького лохматого котёнка! — Пф-ф-ф… М-да, очень смешно, особенно мне, — девочка надула губки, но продолжала с укором смотреть на маму. Женщина почувствовала на себе пристальный взгляд и вдруг повернулась к ней. Она присела и посмотрела дочери прямо в глаза: — Назови хотя бы одну серьезную причину, почему я должна купить этого дельфина. — Он красивый, а ещё он мне понравился, — самоуверенно ответил ребёнок, гордо подняв подбородок. — Валери, у тебя таких игрушек дома целая куча! Зачем они тебе здесь, на море? Мы же приехали отдыхать, а не пополнять твою коллекцию! — мама театрально закатила глаза. — Но мы завтра уже едем домой, а никаких сувениров не купили! — с удивлением выкрикнула девочка. Она расставила руки и искренне не понимала, почему ей не могут купить ту мягкую игрушку. Валери оставила при себе весомый аргумент, что такого животного в ее коллекции ещё не было. — Валери, сейчас мы идем на пляж, а не в магазин, потому перестань кричать и послушно иди со мной. Если будешь себя хорошо вести, то я куплю тебе этого дельфина, — блондинка, глубоко вздохнув, взяла дочь за руку и повела на пляж… — Ещё долго на меня будешь обижаться? — спокойным голосом спросила Элизабет. — Да, долго. Я сейчас хочу того дельфина, — Валери не унималась. Она полностью игнорировала Элизабет, убегала от неё, рассказывала другим детям, как она обижена на маму, плакала, кричала. Уже почти весь пляж знал, что мама не хочет покупать своему родному ребенку игрушку. Да, это выглядело смешно, но только в начале. После двух часов таких криков, девочка успела поиграть на нервах всех отдыхающих пляжа. Но Элизабет уже привыкла к таким концертам. Она полностью игнорировала дочку. — Научись терпению, Тони. Не все мечты сбиваются вовремя. Конечно, под горячим солнцем долго не по бегаешь, поэтому после криков и долгих жалоб, что не дали никакого результата, Валери, бессильная, упала и, наконец, замолчала. Показалось, что не только мама ребенка, но и все отдыхающие облегчённо вздохнули. — Слава Богу, — тихо сказала блондинка. Ребенок даже не шевелился, просто уснул на горячем песке. Элизабет, как хорошая и заботливая мать, встала и положила своё гипперактивное чадо на шезлонг. Хотя бы сейчас она сможет отдохнуть от своей дочери. Начинало темнеть. Пришло время возвращаться в отель, а Валери все лежала и не подавала никаких признаков жизни. Элизабет начала собирать вещи, она параллельно следила за реакцией ребенка. Ничего. Девочка даже не дернулась, только прислушивалась к окружающим звукам. «Упертая, как её отец» — подумала Элизабет и приняла правила игры. Она наклонилась к уху маленькой проказницы. — Ты уже не хочешь того дельфина? — с улыбкой на лице спросила Элизабет. Вдруг Валери открыла глаза и обернулась к маме. — Да, хочу, хочу! Спасибо! — дочь бросилась на шею мамы, поцеловала её в щеку и начала пританцовывать. — Урааа!!! — Так, дочка, надо спешить, скоро тот магазин закроют, а ты же хочешь иметь игрушку уже сегодня? — со смехом спросила блондинка. В магазине продавалось полно всевозможных вещей: игрушки, пляжные сумки, летние сарафаны и туники, шорты, футболки с интересными принтами и разного рода аксессуары. После покупки дельфина, Валерия побежала в отдел аксессуаров. Элизабет пошла за ребенком и увидела её у тумбочки с различными платками. — Мам, давай тебе такой купим? — Валерия вертела в руках синий с желтыми бабочками платок. — Он как раз подходит к твоим глазам! И вообще, ты тоже должна иметь какой-то сувенир на память! — аргументировала Валери. Элизабет засмеялась и повела дочь на кассу… Так мы ещё просидели и проговорили непонятно сколько времени, но я была рада слышать мамин голос. Сегодня ей звонили наши родственники, и мама рассказывала мне их хорошие новости: о тете Аннет, которая сейчас работает в Сан-Франциско; о моем друге-кузене Хьюго, который ставит на ноги свой бизнес по продаже механических запчастей; о малышке Сьюзи, и о том, как она уже научилась произносить слово «мама» и многое другое. Наши разговоры прервала медсестра. Она пришла проводить ночные процедуры. Я вообще не знала, который час, поэтому достала из кармана телефон. 22:14… Хм, уже поздно. На экране было сообщение от тренера: «Жду тебя, как всегда, на тренировке. Надеюсь, ты не забыла» Чёрт, я забыла! У меня же сегодня ещё тренировки по единоборству! Мне же нужно ещё домой сбегать и взять сменную одежду. Я подошла к кровати мамы: — Мама, извини, но мне надо идти. У меня сейчас тренировка будет… — как же мне не хотелось идти! В душе скребли кошки, впуская свои когти в плоть. Я чувствую, что не стоит, что именно сегодня надо остаться здесь, с ней. — Беги, дочка, беги… — она взяла мою руку и посмотрела прямо в глаза. — Помни, что я всегда с тобой, я тебя люблю… — последнее слово было сказано очень тихо. — Я тоже тебя люблю, мама. Не переживай, я скоро буду, — я улыбнулась, наверное, впервые за это долгое время так искренне. Поцеловала маму в щеку на прощание и поспешила домой. Что-то было не так. Где же упрёки: «Зачем тебе те единоборства?», «Валери, ты же девочка!», «Тебе так нравится ходить побитой?» и т.д. Мама не одобряла моё хобби, но и не запрещала ходить на борьбу. Она просто старалась меня облагоразумить, чего ей так и не удалось. Но нет, сегодня она ничего не сказала. Сердце выскакивало из груди и будто предупреждало, что должно произойти что-то непоправимое, плачевное, но я старалась не думать об этом. Быстро добежав домой, я забрала сменку и поспешила на тренировку. Мой родной спорткомплекс «Хелс»! Сюда я приходила и в плохом, и в хорошем настроении. Это место для меня, как второй дом. И пусть меня здесь никто не поддержит и не утешит, но и не запретит разбить кому-нибудь нос или зубы. Кинула взгляд на телефон. 22:35. Немного опоздала. В коридоре меня встретил Бен (тренер; все его зовут только по имени). Увидев меня, он поправил свои чёрные волосы и улыбнулся. — Хм… А я уже думал, что ты забыла о тренировке, — с улыбкой сказал Бен. — А ты, я вижу, в хорошем настроении. — Привет, Бен, — скорчила виноватую улыбку. — Если честно, то я реально забыла. Спасибо, что напомнил. — Хорошо, иди отдышись и переоденься. Жду в зале. Я пошла в раздевалку, где ничего не изменилось: старые кожаные черные диванчики, на которых все отдыхали после тренировки; желтые подушки, которыми мы иногда бросались; маленькие узкие шкафы с именами каждого члена нашей «спортивной семьи». Я посещаю этот кружок 3 года, поэтому тренер порой называет меня «меньшей дочкой», потому что я — последняя, кто записалась сюда (хотя в своей группе и была выше всех). Входя в тренировочный зал, в глаза сразу бросились некоторые изменения: установили долгие лаковые лавочки, стены покрасили в нежный кремовый цвет; постелили дорогой тёмный ламинат и поменяли старые поломанные тренажёры на более современные. Даже потолок теперь без дыр! Ремонт придал комнате свежести и аккуратности. Даже подумать тяжело, что здесь когда-то раньше был погнутый пол, «с неба» сыпалась штукатурка, а когда кто-то делал упражнение то он мог с лёгкостью остаться с какой-то частью тренажёра в руках. Пока я рассматривала старый-новый зал, ко мне подошёл Бен и положил свою тяжёлую руку на моё плечо: — Тебя здесь не было всего полторы недели, а вот как все изменилось, — прервал тишину Бен. — Хм, я была не готова к таким поворотам событий, — сказала это с горькой улыбкой, имея в виду не только ремонт. Что-то всё каждый «поворот» даётся мне сложнее и сложнее. — Жизнь — это круг, где поворот ждёт тебя на каждом шагу. Никому не известно, будет приятным для нас этот сдвиг, или нет. Тишина. Я стояла и размышляла над его словами. И почему именно «круг»?.. — Знаешь, Бен, с тебя фиговый философ, — моя бровь скептично приподнялась. Я устало вздохнула. — Ладно, пошли, посмотрим, не потеряла ли я свою форму… Хотя уже и было позднее время, но энергия просто ручьём лилась из меня. Мы тренировали новые движения, повторили ранее изученные. Конечно, без травм не обошлось. У меня разбита губа и рассечена бровь, на правой скуле темный синяк; болят ребра и ноги, но, вообще, я чувствовала себя просто офигенно. Как я скучала по этим тренировкам, просто не передать словами! После трёх часов мордобоя я полностью потеряла силы. Тяжесть растеклась по всему телу: от головы до кончиков ногтей. — Ну, не могу сказать, что ты потеряла форму, — восстановив дыхание обратился ко мне Бен. — А вот удары кулаком у тебя до сих пор плохие. Ты неправильно ставишь руку. Тебе не помешает практика. — Хорошо, Бен. Ладно, идём домой. Уже и так очень поздно, — я снова улыбнулась ему и выбежала из зала. Сняв мокрую от пота одежду, я залезла под холодный душ. Блин, ну и кайф! Это так классно, когда холод окутывает горячие от тренировки мышцы. Экстаз просто! Но после 10 минут такого «отдыха» пришло время возвращаться домой. Я быстро оделась, взяла свою сумку с шкафчика и побежала к выходу. Бен ждал меня со связкой ключей в руках. Я выскочила на улицу и ждала, когда он закроет комплекс. Ночь была теплая и спокойная. Машин на дороге почти не было, улицы — пустые. Сначала мы шли в тишине, каждый думал о своем. Не знаю, что было в голове моего компаньона, а я думала о принятие душа ещё раз и о том, как мне хочется плюхнуться в кровать. — Как мама? — Бен все-таки решил оставить свои размышления и втянуть меня в разговор. — Честно, нормально, — ответила я с улыбкой. В голове мелькнуло её счастливое лицо. — У неё сегодня было хорошее настроение. — Я так и думал, — Бен улыбнулся в ответ, но увидев непонимание на моём лице, объяснил. — Ты сегодня впервые за долгое время улыбалась. Бен уже подходил к своему дому. Он остановился, похлопал меня по плечу и исчез за следующим поворотом. Дальше я уже шла в полной тишине. Хотела посмотреть сколько часов, как вдруг зазвонил телефон. Из больницы. Это медсестра Кэнди. Она всегда звонит мне, когда нужно купить всякие дополнительные лекарства или, когда мама нехорошо себя чувствует. Я без колебаний приняла звонок — Мисс Шарп, пожалуйста, поскорее приезжайте в больницу. Вашей маме очень плохо…