****
— Сонья? Ева удивленно приподнимает брови, стоя передо мной в одной лишь длинной футболке почти до колен. Я поджимаю губы, резко отводя взгляд в сторону, и складываю руки на груди. — Она самая, Мун, — отвечаю хрипло, почти неслышно. Нервно дергаю ногой. Я чувствую себя унизительно. — Какого черта ты забыла у меня дома в одиннадцать часов ночи? — она резко разводит руки в стороны и непонимающе на меня смотрит. Я закусываю нижнюю губу, тут же поморщившись от боли, когда чувствую, как трещинка на ней лопается. — Не впустишь бедняжку, оставшуюся без дома, переночевать одну ночь? — вопросительно приподнимаю брови, но не даю девушке ответить: спокойно прохожу мимо нее, попадая в теплое помещение, и тут же чувствую, как расслабляются плечи. — Соня! Что происходит?! Почему ты не дома?! Ты, вообще, видела, какой час?! Ева буквально кричит, закрывая за мной дверь, а я настолько вымотана и истощена эмоционально, что каждое ее слово молотком бьет по перепонкам. Резко оборачиваюсь к ней и приставляю указательный палец к губам. — Не кипишуй, — наклоняю голову набок и хмурюсь, — просто у моей сестрицы очередной псих, который мне нужно переждать у тебя. Твоя мама дома? Мун удивленно открывает рот и шокировано следит за тем, как я прохожу в гостиную, разглядывая комнату, а потом замечаю кухню и тут же спешу туда, гремя тяжелыми рокерскими ботинками. Наверное, слишком нагло, но я хочу есть. — Нет, она вернется только в субботу… — Ева неуверенно следует за мной, заправляя волосы за уши. Я уже открываю дверцу холодильника и внимательно сканирую содержимое. Хм, греческий йогурт. Неплохо. Захватываю его, оборачиваясь к ошарашенной происходящим Мун, и одновременно открываю упаковку. — Можно? — не дожидаюсь ответа и приставляю пластиковый стаканчик к губам, делая маленькие глотки. Глаза у Евы, кажется, скоро вылезут на лоб, из-за чего я усмехаюсь и, облизывая белые «усы» над верхней губой, просто говорю: — Я бы, конечно, использовала ложку, но, не обессудьте, мне абсолютно плевать на гребанный этикет сейчас. Ева тяжело вздыхает. Я пожимаю плечами, как бы говоря: «Смирись, или… Смирись.» — Ты кушать будешь? — она складывает руки на груди, наклоняя голову набок. Резко отрываюсь от йогурта, сверкая любопытным взглядом. Медленно улыбаюсь, чувствуя, как жалобно урчит желудок. Мун закатывает глаза. — Понятно, — она, почему-то, усмехается и подходит к холодильнику, доставая оттуда какое-то готовое блюдо в контейнере. Внимательно слежу за ней и бесцеремонно сажусь прямо на стол, болтая тяжелыми ботинками. — Как дела? — спрашиваю, слыша, как пикает микроволновка. Ева стоит ко мне спиной, и я вижу только, как поднимаются и опускаются ее плечи. — Нормально, — отвечает тихо и бесчувственно. Языком упираюсь в щеку и поднимаю брови. -Врешь ты херово, — усмехаюсь. Получается как-то по-особому холодно, отчего, наверное, Ева и смотрит только вниз, когда оборачивается ко мне и подходит ближе, вручая в руки горячий контейнер. Тут же бросаю его на стол рядом с собой и шиплю, пальцами хватаясь за мочки ушей. — Зато ты в этом преуспела, Соня, — девушка поднимает на меня глубокий, тяжелый взгляд и медленно садится на стол рядом, из-за чего контейнер с лазаньей оказывается между нами. Сглатываю. Резко поворачиваю голову вперед, вглядываясь в темноту прихожей. — Твоя сестра не приехала домой? — Ева складывает руки на груди и наклоняет голову, глядя на мой профиль. Хмурюсь. — Приехала, — слегка прикусываю нижнюю губу, крепче руками сжимая края стола. — И как же ты тогда оказалась здесь? На другом конце Осло, Ольсен. Устало усмехаюсь и беру в руки уже остывший контейнер. Вилкой, лежащей внутри, ковыряюсь в лазанье и стальным голосом произношу: — Это допрос? — Нет, — Ева отвечает тут же, — я просто хочу знать, что с тобой случилось. Если бы она сказала какую-нибудь хрень, вроде признаний в любви, то это бы не заставило меня замереть так, как я замираю сейчас. Каменею, пустым взглядом упершись в пол, и промаргиваюсь. Никто никогда не хотел знать, что со мной случилось. И с этим мне жилось вполне нормально. Пока Ева, блять, не ляпнула это. — История долгая, — говорю быстро, буквально запихивая в себя вилку с лазаньей, и одновременно глубоко вдыхаю. Ева отвечает тут же: — У нас достаточно времен… — Но я не буду тратить наше драгоценное время, — перебиваю ее, жуя, — короче говоря, у моей сестрицы недотрах и она не пускает меня домой из-за того, что я пришла после Хэллоуина глубокой ночью. — Она просто… — Ева непонимающе морщится, переводя взгляд с моего лица на пол, а я внимательно слежу за ее эмоциями. — Она что, выгнала тебя? — Ага, — киваю, продолжая с большим удовольствием есть удивительно вкусную лазанью. Мун шокировано открывает рот. — Ты что, вообще никак не можешь попасть к себе домой? Когда же она пустит тебя? — Мои ключи, деньги и вещи остались там, — пожимаю плечами, — и пустит она меня только, когда решит свои проблемы, но это не важно. Забей. — Как не важно, Сонья?! — Ева разводит руки в стороны и возмущенно на меня смотрит. Я закатываю глаза, покачивая ногами. — Не важно, Ева, — пристально смотрю ей в глаза. Она иронично хмыкает и резко выпрямляет спину, складывая руки на груди. — Где ты будешь жить? — она с вопросом вглядывается в мои глаза. Облизываю губы и наигранно улыбаюсь, указывая на нее вилкой. — У тебя. Она даже ответить ничего не может. Я же усмехаюсь и продолжаю уплетать стряпню Евы, искусно скрывая, как сжимается все нутро от ощущения собственной ничтожности. Стесняться я не умею, а вот грызть себя за то, что мне, правда, нужна помощь — мой талант. — Знаешь, что, действительно, важно, Ева? — вдруг прерываю тишину и смотрю на нее. Она, все еще ошарашенная происходящим, переводит непонимающий взгляд на меня. — То, как ты ведешь себя после вечеринки. Мун замирает. Понимаю, что ударила в нужное место, отчего насмешливо улыбаюсь и вновь вглядываюсь в темноту впереди. — Что произошло? — все еще не смотрю на нее. — Ничего, — тут же следует торопливый ответ. Хмыкаю, пережевывая еду. — Врет из нас обоих хорошо только одна, — поворачиваю к Еве голову, — и это не ты. Девушка отводит взгляд в сторону и обнимает себя руками. Продолжаю внимательно смотреть прямо на ее лицо. — Я… — она резко запинается и опять замолкает. Вопросительно приподнимаю бровь. — Ты? — тяну, уже готовая напялить этот контейнер ей на голову, если она не ответит мне нормально прямо сейчас. — Я поцеловалась с Крисом. Перестаю жевать. Пустым взглядом смотрю в ее разочарованные в самой себе глаза и поджимаю губы, медленно откладывая контейнер в сторону. Ну ты, милочка, даешь. Пьяной, конечно, можно сотворить любую хрень, но Ева, вроде бы, умеет держать себя в руках. Вроде бы. Прочищаю горло, шумно выдыхая через нос, и поправляю очки на переносице, складывая руки на груди. — Не молчи, — поворачиваюсь к тихому шепоту. Закусываю внутреннюю часть щеки и хмурюсь, глядя прямо в полные слез глаза Евы. — Юнас знает? — голос у меня твердый и жесткий, а у Мун дрожащий и слабый: — Нет. Киваю. Молча отворачиваюсь и медленно раскачиваю ноги. — Как это произошло? — хрипло произношу я, закусывая нижнюю губу, но когда боль резко поражает ее, хватаюсь за нее пальцами. — Я не знаю, что на меня нашло… — Ева судорожно бормочет, шмыгая носом, и зарывается руками в густые волосы. — Я, правда, не знаю, Соня. Вся эта ситуация с Юнасом… Я сама потянулась к нему, понимаешь? Я так ненавижу себя за это. Он ответил мне, а через минуту зашла его девушка. Девушка, Соня. Делаю громкое: «Пф-ф-ф.» Ева шумно сглатывает. — Ты осуждаешь меня? — она заглядывает в мои глаза своими покрасневшими, и слезы тонкими струйками стекают по ее щекам. — Ты поступила неправильно, — хмурюсь, продолжая в упор смотреть на нее, — ты не смогла контролировать свои действия. Ева опускает взгляд и всхлипывает, а я с удивлением подмечаю странный импульс в груди. — Но я не осуждаю тебя. Во-первых, кто я такая, чтобы это делать, а, во-вторых, все мы совершаем ошибки. Мун опять всхлипывает, и я резко вздрагиваю, когда она судорожно… Прижимается ко мне? Я оторопела, задержав дыхание, и тут же почувствовала тяжелое, сбитое дыхание у шеи и влажность ее мокрых щек. Я не умею чувствовать себя неловко и неудобно. Я не умею. Такие чувства испытывать никак не могу. Жмурюсь, поднимая голову к потолку, и безмолвно шепчу эти слова, пытаясь внушить себе это, но… Я просто, блять, не могу контролировать, как сжимается все нутро в… Нет, как… Я… В смущении, мать его, смущении. — Ты в дерьме, понимаешь, Ев? — усмехаюсь, открываю глаза, и, не зная, куда девать руки, судорожно играю с замком кожанки. Ева продолжает навзрыд реветь у меня на плече, сжимая меня в своих объятиях все сильнее. — И я тоже. Вздыхаю, почувствовав, как резко расслабились пальцы. Робко и медленно поднимаю руки, осторожно касаясь ими дрожащих рук Евы, и аккуратно сжимаю локти девушки. Действительно, ситуация — дерьмо. Полнейшее.****
Die Antwoord (OST SKAM) — Baby's On Fire
Иду по направлению к девочкам. Они стоят неподалеку и о чем-то увлеченно болтают. Осло порой пугает своей частой переменой погоды: полчаса назад шел ливень, а теперь жарит ослепляющее солнце. Оно светит прямо в глаза, поэтому щурюсь, чтобы хоть что-то разглядеть. Не сразу замечаю группу девчонок, очень воинственно направляющихся к…. Моим? Я могу так сказать? Тут же напрягаюсь. Учитывая приключения Евы, одна из них может быть девушкой этого идиота. Видимо, я не ошиблась. Они приближаются вплотную, и одна из них, следуя логике, Ибен, замахивается и не хило заряжает Мун. Охреневая от проиходящего, кидаюсь к уже начавшейся драке. Все страшно визжат и орут оскорбления, а я думаю только о том, что стоило мне, блять, отлучиться на минутку, а пиздец уже случился, ну, твою же мать. Хватаю Ибен сзади за локти и какой-то нечеловеческой силой отбрасываю назад, чудом она удерживается на ногах. А выглядит она взбешенной. Господи, Ольсен, она только что заехала твое подруге и сделала это явно не из добрых побуждений. Девушка смотрит на меня так, будто сейчас раздерет. Думаю, она, действительно, может это сделать, но прежде ей нужно подумать о том, что мои коготки тоже остры. — Сделаешь еще хоть шаг, я разобью тебе челюсть, — или я выгляжу так угрожающе, когда у меня от злости расширены зрачки глаз, холодных и надменных, и тяжело вздымается грудь, или к ней вернулся здравый смысл. Она кричит: «Шлюха», глядя на Еву, разворачивается и уходит, а ее банда с гордым видом следует за ней. Я теперь еще и участвовала в бабский разборках, просто чудесно, блять. Оборачиваюсь. Ева явно на грани истерики. Она смотрит на меня, словно я ее единственная надежда на… На что? Не знаю. Но я точно не хочу, чтобы кто-то считал меня своим спасением. В ее глазах застывшие слезы, которые вот-вот вырвутся. Нура прибывает в безмолвном шоке, Сана хмурит брови, Крис просто стоит и молчит. Одна Вильде лепечет, что то вроде: «Господи, за что это? Ева, почему она это сделала?». Эта идиотка еще и подлетает в Мун и начинает трясти за локоть, как обезумевшая. — Вильде, блять, отвали от Евы, — грубовато, даже слишком, отпихиваю ее и беру Еву за локоть, — так, нужно отсюда свалить, пока не поздно. Ева покорно следует за мной, пока я быстро шагаю и думаю, как быстрее и незаметнее попасть в крыло школы, где еще не окончен ремонт и народу нет. Вильде замолкает и стоит, смотря на то, как мы все быстро ретируемся. Благо, ремонт в туалете того школьного крыла окончен, поэтому мы спокойно там располагаемся. Ева бросает свой рюкзак на пол и умывается, а все тихо стоят и ждут объяснений. Даже Вильде бегает глазами от одной из нас к другой, но молчит. Я прекрасно понимаю, из-за чего это все, но Ева должна сама с этим разобраться. Она поворачивается, опирается на раковину и смотрит куда-то за нас. Напряжение возрастает, но никто не рискует нарушить тишину. — Это я целовалась с Кристофером, — неожиданно говорит Ева, осматривая нас всех. Я вижу, как минимум удивление на лице каждой. Вильде приоткрывает рот и с шоком смотрит на девушку. — Так это ты с ним там на лест… — говорит она, но Ева ее обрывает: — Я не знаю, с кем он там сосался на лестнице, — она гневно смотрит на Вильде. Эта дура задолбала уже и Еву. Мило. — А… — растерянно тянет Вильде и замолкает, смотря на нас. — Твой парень знает? — спрашивает Сана, внимательно глядя на Мун. Мне нравится хладнокровие ее разума, ведь она не накинулась на Еву с претензиями и вопросами, а поинтересовалась чем-то, действительно, важно. — Я…я не знаю, — уже неуверенно отвечает Ева, теребя в руках край куртки. Неотрывно смотрит в пол. — Ладно, было и было, — вдруг произносит Нура, как бы ставя точку в этом разговоре. Ей явно не хочется еще больше давить на Еву, я за это ей благодарна. — Пойдемте, не хочется опаздывать и слушать о том, какие мы безответственные, — произношу резко и хмурюсь, выходя. Пора заканчивать эти пустые разговоры.****
— Ева, а как это — целоваться с Кристофером? — Вильде переворачивается на живот и кладет голову на руки. Наблюдаю за тем, как плещется в бокале вино, когда я его наклоняю, и не сдерживаюсь от высоко поднятых бровей. Господи, Вильде, ну как можно быть настолько глупой? — Ну, эм, как обычно? — Ева хмурится, видимо, проигрывая в голове тот момент, и пожимает плечами. — Обычно? Он же такой… — Серьезно? Да он же конченый придурок. Неожиданно для себя самой подаю голос. — Почему вы все думаете, что они такие ужасные? Может быть это только внешне? Да и чего он тебе то сделал? Ты его даже не знаешь и не видела, — Вильде смотрит на меня так, словно я оскорбила ее религию или народ. Идиотка. — Естественно, только внешне, — раздраженно закатываю глаза от ее наивности, — по своей сути, они просто членоносцы, у которых вместо серой жидкости в мозгу тестостерон, или ты хочешь сказать, что нормальный человек полез бы целоваться к девушке, которая только поссорилась со своим парнем? — меня искренне выводит то, что Ева еще и ответила ему, но, решив, что лучше вовремя заткнуться, откидываюсь на спинку дивана и делаю глоток вина. Сегодня пятница. Мы собрались дома у Евы, ведь, оказывается, ее мать приезжает только раз в две недели. Завидую ей: не видеть Вильбек столько времени для меня было бы самым лучшим подарком. Девчонки достали винца, а я решила, что от пары бокалов сильно не окосею. И вот, пьяная Вильде стала еще более болтливой, чем в трезвом состоянии. Мне уже через 10 минут надоели бесконечные и идиотские рассказы о парнях. Очень жаль, что с нами нет Саны: она бы ее заставила помолчать. — Вильде, она в чем-то права, чего стоят одни только толстовки с именами? — а Нура нравится мне все больше и больше. Она, вообще, оказалась очень милой, понимала сарказм и оценила мой в прямом смысле слова черный образ, хотя Ева пыталась всунуть мне «'какую-нибудь яркую деталь». — Ну, я не зна… — Народ, нам пора! — Ева резко встает с кровати, слегка пошатнувшись. Видимо, пару бокалов вина уже ударили в голову. Я вопросительно приподнимаю бровь. С видом предводителя Мун ведет нас вслед за собой к входной двери. Вильде идет с видом оскорбленной невинности и, что удивительно, молчит. Божья благодать, так сказать. — Сейчас будет ту-у-уса! — Крис, пританцовывая, поет в голос, из-за чего Ева смеется, и я понимаю, что смех у нее далеко не трезвый. — Вильде не такая уж и дура, — Нура слегка улыбается, глядя на меня. Мы уже стоим в коридоре и надеваем верхнюю одежду. Делаю последний глоток вина, ведь взяла бокал с собой. Допиваю и ставлю его на тумбочку прямо в коридоре. — Я надеюсь, — усмехаюсь я, натягивая косуху. Дорога занимает у нас минут пятнадцать. Вильде забывает о том, что было у Евы дома, принимается рассказывать нам о подробностях прошлых вечеринок. Судя по ее рассказам, туда приходят либо напиться, либо потрахаться, либо все сразу. В комнатах приглушенный свет и, удивительно, достаточно приятная атмосфера. Народ явно собрался не весь, поэтому мы без проблем занимаем диванчик в одной из комнат. Гости пока на начальной стадии: «Еще пока слишком трезвые для развтрата», поэтому кто-то болтает, кто-то пританцовывает, но обязательно со стаканом, или бутылочкой чего крепче сока или чая. Крис и уже пьяненькая Ева приносят нам черт знает откуда пива и вина. Решив, что напиваться я не хочу, беру стакан с вином. Нура и Ева также выбирают этот напиток, который Крис, хихикая, называет испортившимся виноградным соком. Фактически так оно и есть, но, почему-то, именно сейчас это кажется слишком смешным, отчего мы все громко смеемся. Мы сидим и болтаем о всякой всячине. Точнее картина выглядит так: Нура и Ева, действительно, что-то там обсуждают, а я периодически вставляю комментарии. Вильде отжигает в другом конце комнаты, а Крис кадрит какого-то странного паренька с длинными черными волосами. Мощная она. Мне нравится, хах. Ева, поначалу очень напряженная, заметно расслабляется, и меня это радует. Ей полезно. Народу становится побольше и градус явно повышается. Я наблюдаю уже за не очень трезвыми подростками, многие из которых танцуют тесно прижимаясь друг другу. Вильде бесследно исчезает из комнаты еще десять минут назад, но, не посчитайте меня сучкой, ее отсутствие меня радует. — Ты не хочешь потанцевать? — оборачиваюсь на голос Нуры. Она вопросительно смотрит на меня, как будто бы улыбаясь слегка помутневшими из-за алкоголями глазами. Из-за ее спины выглядывает Ева, уже отнюдь не трезвая и хихикающая просто из-за того, что я смотрю на нее. — Я, пожалуй, пасс, этот диван пустил в меня корни, — говорю, пожимая плечами. Не хочу тереться о чужие потные тела в этой толпучке. — Или ты в него, — хихикает Ева, поднимаясь. Ну я же говорю: ее уже вставило. Главное, чтобы она снова не натворила дел. Буду особенно следить за ней сегодня. — Я оставлю тут сумку, — говорит Нура, но Ева так упорно тянет ее за руку, что ей приходится через секунду вскочить с места. Показываю пальцами «ОК». Девчонки смеются, опять же, без причины. Нура закидывает руки на плечи к Еве, пританцовывая бедрами, вторая смеется и делает то же самое. Посмеиваюсь, наблюдая за этой картиной. Отпиваю из стаканчика и откидываюсь на спинку дивана, прикрывая глаза. Музыка играет очень приятная, и я растворяюсь в ней, отбивая пальцами на своем колене ритм. Песня сменяется следующей, и я уже притоптываю, а на третьей киваю головой в ритм. Мои «танцы» бы продолжились, но меня нагло вырывают из моей нирваны, споткнувшись о мою ногу. Бедная девушка щебечет извинения, а я не знаю, куда деться. — Хэй, все в порядке, — киваю в подтверждение своих слов. Незнакомка улыбается мне и уходит. Однако, вернуться в этой блаженное чувство не получается, поэтому я опять наблюдаю за толпой. Еву и Нуру практически не видно, потому что они перекочевали на середину комнаты, но я все же не спускаю с них глаз. Не дай бог, Еву опять занесет в какую-то неприятность. Скучающе скольжу по толпе, пока не натыкаюсь на смутно знакомого парня у стены. Он опирается спиной о стену, скрестив ноги, держит в руке бутылку пива. Мой мозг проводит смутный анализ, так как вино не дает ему нормально функционировать, но где-то я его точно видела. Внезапно мой разум осеняет: это он пялился на меня на прошлой вечеринке. Он улыбается мне, не слушая, что парень рядом ему рассказывает. Приподнимаю бровь, хмыкаю и отворачиваюсь. Не люблю, когда меня так придирчиво осматривают, как будто уже знает, что я ему отвечу. — Сонечка, мы в ванную комнату, кто-то испачкал Еве джинсы вином, — Нура вдруг появляется из неоткуда и резко берет свою сумку. С вопросительно поднятой бровью наблюдаю за тем, как позади нее Мун пытается спасти джинсы салфеткой. Висок буквально жжет от странного ощущения. От чужого взгляда. Оборачиваюсь. Тот самый маньяк движется в мою сторону. Дерьмо. — Я с вами! — говорю, поднимаясь с уже родного места, и чувствую, как сводит желудок. Не то, чтобы я боюсь. Просто не хочу стать той самой «Евой», попавшей в неприятности. — Диван же займут, — Ева забавно хмурится, глядя мне в глаза. — Найдем новый, — подхватываю ее под руку и веду к выходу из комнаты. Нура отвечает что-то вроде: «Ну, окей», и семенит следом. До ванной мы прокладываем путь среди пьяных дрыгающихся тел, сама комната чудом оказалась свободна. Ева начинает усердно тереть бордовое пятно, но все ее попытки оказываются безуспешно. Нура сидит на бортике ванной, вспоминая способы удаления красного вина с одежды. А я просто опираюсь спиной об стену и думаю о том, что еще немного и моя голова начнет болеть от постоянной громкой музыки. Стареешь, Ольсен. — Я слышала, что красное вино можно относительно убрать белым, — задумчиво протягивает Нура. — Серьезно, красное белым? — усмехаюсь. — Грех не попробовать. Смотри, Ева сейчас себе сделает новомодные рваные джинсы, — Нура смеется, а Ева бухтит о том, что эти джинсы ее любимые и так хорошо на ней сидят. Внезапно у Нуры звонит телефон. — Алло? Эскиль? Да, да… — она показывает указательный палец, что, видимо, означает «минуту» и выходит. Ева еще какое-то время воюет со своими испачканными джинсами, а затем громко выдыхает и оборачивается ко мне. — Сонь, ты бы не могла пойти поспрашивать насчет белого вина? — спрашивает она, глядя мне в глаза. Мне абсолютно не хочется покидать свое убежище от того странного парня, но у Мун вид, как у ребенка, у которого сломалась любимая игрушка. — Ты думаешь, что тут еще остался алкоголь? — насмешливо усмехаюсь, но она хмурится. — Ладно, я спрошу, — отрываюсь от прохладной стены. В коридоре я пытаюсь не задевать страстно целующиеся парочки, от вида которых у меня возникают рвотные позывы. Смотрю в пол, чтобы не споткнуться об чьи-нибудь конечности. Только в один прекрасный момент я становлюсь той самой Евой, чья задница просто магнит для неприятностей. Резкий вдох. Меня грубо хватают за руки и прижимают к стене, что мои лопатки врезаются в стену и я шиплю от боли. — Прячешься от меня в ванной, красотка? — поднимаю глаза. Тот самый парень. Да он реально маньяк. И от него так дико несет перегаром, что у меня, кажется, начинают слезиться глаза. — Отпусти меня, придурок! — пытаюсь вырваться, но он хорошо контролирует свою силу для такого состояния и вжимает мои руки в стену еще сильнее. — Тише, детка, — он склоняется еще ближе и… О, Господи, сколько нужно было выпить, — позволь мне тебя только п-п-п-поцеловать, — он запинается на последнем слове, а я напрягаюсь и злоба внутри меня начинает бурлить, словно адский котел. Кто он, черт возьми, такой, чтобы прикасаться ко мне? — Да пошел ты на нахуй, — рычу ему в лицо, чувствуя, как гнев стучит в висках из-за этих пьяных, похотливых глаз, блуждающих по моему телу. — Заткнись, — рычит он мне в ответ, — тебе понравиться, я обещаю. Тебе тоже понравится, придурок. Последнее доводит меня до точки невозврата и я извиваюсь каким-то странным образом, что в итоге мое колено оказывается прямо между его ног. Резкий удар. Хватка слабеет. Он взвизгивает и начинает сползать по стене. До меня не сразу доходит произошедшее, поэтому я все ще пялюсь на эту картину, тяжело дыша. Меня сложно вывести на такие эмоции, но этот ублюдок меня довел. — Детка, ты мой кумир, — поднимаю глаза на голос и вижу парня, который страшно угарает, а его пассия смотрит на меня, как на пришельца. Оу, а тут многие прервали свои прилюдии, чтобы посмотреть на это зрелище. Прекрасно. Просто замечательно. — Ник, эта малышка тебя сделала, — он начинает смеяться еще сильнее, пока его… Друг? Наверное. Он стонет что-то вроде: «Пошел нахуй, Крис». Так это, блять, тот самый Кристофер. Еще лучше. Ну что ж, держите меня семеро. Злость начинает опять разливаться по венам. Он мало того, что угарает так, будто услышал самую смешную в жизни шутку, но больше меня бесит то, что он подпортил жизнь Еве. Делаю шаг в его сторону и замахиваюсь, но кто-то ловит мою руку, и я с видом разъяренного быка резко оборачиваюсь, но вижу напуганную Нуру. — Тихо, — она разжимает пальцы, и я отпускаю руку. Она подхватывает меня под руку и буксирует с сторону выхода. — На сегодня хватит приключений, — говорит она, отдавая мне мое пальто, и мы пулей вылетаем на улицу.