Сладкий кофе

— Сонь, а тебе там, ну, не страшно? — Мун плетется в своей смешной шапке, из-за которой у нее чешется лоб. Она была в шоке от моей выходки, но идею поддержала, хотя опасается, что месть Шистада затронет и ее. — Евик, ему хватит фантазии только на что-то вроде закинуть мне мышь в сумку, хотя чует мое сердце он сам их боится, — мы с ней вместе глупо захихикали. — А может там краской обольет, но даже это никак не сравнится с моим творением, — я взглянула на Мун с полной уверенностью, что нам ничего не грозит. Возможно, конечно, что я ошибаюсь, но мне так плевать. Его бешенство, м-м-м, одно наслаждение видеть, как он пытается сдерживаться. Это зрелище окупит любые его выпады в мою сторону. Дальше мы болтаем о ближайших вечеринках, учителях-занудах и шутим о том, что Вильям проявляет интерес к нашей светловолосой принцессе с алыми губами. Искренне хочу пожать руку Нуре за то, что она не повелась на ниссенского плейбоя. В школу я врываюсь с легкой улыбкой, дерзким взглядом, и благодаря ветру, разлетающимися волосами. Печально, что это фееричное событие практически никто не видел. Но кабинет, где должен проходить урок пуст, что меня удивляет и настораживает. Может сегодня выходной, а мы, две дуры, забыли и приперлись. — Может учитель заболел или что-то случилось? — Ева смотрит в пустой класс через мое плечо, пока я думаю, что более вероятно: неожиданные выходные или заболевший учитель. — Сейчас разберемся, — я разворачиваюсь и быстро иду обратно. Может Шистад решил действовать по крупному? На встречу к нам, медленно и уткнувшись в телефон шел один из наших одноклассников, по-моему, Инг. Ева немного меня обгоняет, приближаясь к пареньку. — Привет, — она практически преграждает ему дорогу. Он поднимает на нас глаза в изумлении, видимо, соображая кто мы такие, потом его лицо становится таким же равнодушным. — Привет, химички нет, поэтому у нас сейчас физкультура, — хм, а он сразу понял, зачем мы к нему прикопались. — Чудно, можно прогулять, — я негромко хмыкаю, на что парень усмехается. — Не советую, физрук сегодня не в духе. Сам иду за сменкой, — он пожимает плечами. Я закатываю глаза, но благо сменка у меня есть. Как бы сильно я не любила физические нагрузки, за прогулы вызовут мою сестрицу, а та мне закатит скандал. — Ладно, спасибо, — Ева улыбается ему, а он пробежавшись по ней глазами, сказал: «Не за что», и пошел дальше. — Ты идешь? — Мун оборачивается ко мне, держа рюкзак одной рукой. — Ага, — вздыхаю я, смирившись с тем, что меня ждет толпа потных одноклассников и одышка. Долго копошусь в раздевалке: медленно натягиваю каждую штанину, потом очень тщательно завязываю идеальные бантики на кроссовках и наконец кофту на пояс. Мун уже свалила к остальным, поэтому я выползаю из раздевалки, не теряя надежды на то, чтобы смыться отсюда нафиг. Зайдя в спортзал, я застыла у двери. Весь мой класс стоит по углам: парни просто наблюдают, а девчонки шушукаются о толпе, блять, третьекурсников, которые носятся по спортзалу, как кони. Девчонки, кхм, девушки хищно за ними наблюдают. Но сейчас все внимание приковано ко мне. Еще бы, так опозорить Шистада. Ищу глазами второго героя этого спектакля «Выживет ли Ольсен?», но не нахожу. Этот придурок настолько неожиданно возникает рядом, что я шарахаюсь в сторону. Остановившись в двух метрах от меня, он абсолютно безэмоционально смотрит в мою сторону, будто меня тут и нет. Это продолжается секунды две, но я чувствую, как все затаили внимание и уже ставят ставки. Поэтому разносятся вздохи разочарование, когда Шистад, как не в чем не бывало, идет дальше, здороваясь со всеми. Эх, а я то думала, что будет что-то интересное. Спокойно направляюсь в сторону своей компашки, где Мун, кажется, сейчас хватит удар. Вильде стоит и явно не понимает почему, мы не кинулись и не выцарапали друг другу глаза. — Видимо, этот самовлюбленный идиот признал поражение, — Сана легонько бьет меня в плечо и подмигивает, на что я слегка улыбаюсь. — Может это только начало? — Нура приобнимает меня, глядя на Сану. — Первая битва все равно проиграна, — в ответ Нуре она разводит руками. — Эйнштейн, прикрой ротик, — Сана шутливо приподнимает подбородок Вильде, на что та хмурится. — Из-за этой выходки другие автобусы не захотят с нами дружить, — она по очереди смотрит на каждую на нас, пока мы синхронно закатывает глаза. — Да пенетраторы нас зауважали, — Крис самодовольно откидывается на стену, после того, как с ней здороваюсь, — давненько никто так им не мстил. Вильде хочет возразить, но в спортзал входит тренер и свистит в свисток. После процедуры приветствия, все выстраиваются в две линии, ожидая заданий. — Сегодня играем в баскетбол, разбиваемся на команды из шести человек, чтобы и первокурсники могли поиграть, — он указывает на несколько парней из старшего класса, называя их имена. — Вы выбираете себе команды. Нура, естественно, попадает к Магнуссону, Сана у Ника, Вильде у какого-то блондина, а Крис у того парня, с которым она заигрывала еще хрен знает когда, почему я это вообще помню? Ева попала к горячему брюнету, на которого пялится половина девок, но она отчужденно смотрит под ноги. Меня к себе взял, кажется, Фолки. Он много шутил, толкал вдохновляющие речи, пытался объяснить правила и тактику, но в итоге смирился с нашей тупостью и просто шутил и комментировал игру, иногда выкрикивая и подсказывая. Первыми играла команда Магнуссона и кого-то там еще. А этот парниша успевает пялиться на Сатре и забивать голы. Нура пытается не обращать на него внимания, но ей явно трудно игнорировать пасы, которые он ей дает. Ох, а Нура вошла во вкус, носится больше всех остальных, радуясь каждому мячу, попавшему в корзину. Следующие мы, и пока все становятся, я думаю о том, что меня затопчут, если возле меня окажется мяч. Но на удивление наша команда неплохо играет, естественно, благодаря Фолки, который словно бабочка порхает от кольца к кольцу. Я больше отвлекаю Нуру, которая уже от меня бегает. Спасибо, Магнуссону, который постоянно смотрит на Нуру, ибо посадить их на скамейку не составило особого труда. Следующая команда была та, где была Вильде. Ее посадили за пять минут. Я уже горжусь нашей командой и ее командиром. Смотрю на выходящую команду, но мой взгляд перехватывает Шистад, а его злобный блеск в глазах не сулит ничего хорошего. Он играет агрессивно, быстро, но четко. Я чувствую, как борьба между нашими командами начинает накаляться, ибо Фолки уже прикрикивает, если мы теряем мяч, а с Кристофером у них чуть ли не схватка сильнейших. Я смотрю, как Вильям сверлит Нуру взглядом, а она пытается не смотреть в его сторону. Комичное конечно зрелище. Очень мне напоминает момент из «Золушки», когда тот черный кот ходит за белой кошкой, а она воротит нос. — Со-онья-я-я, — Я реагирую практически моментально, подпрыгивая, чтобы схватить летящий мяч, но чья-то туша со всей дури врезается в мою, что я отлетаю в сторону очень неудачно приземлившись на ногу. Думаю не стоит говорить, кто пронесся мимо с мячом. Пытаюсь встать, но моя нога просто пиздецки болит. Свистит свисток. — Кристофер, ты ее чуть не убил, — тренер очень громко говорит этому придурку. — Я не заметил, — он также равнодушно отходит в сторону, пока я провожаю его спину прожигающим взглядом. Господи, пусть на него обвалится потолок, я умоляю. Я морщусь от боли, когда тренер касается моей лодыжки. — Видимо, больно. — он отрывается от моей ноги обращаясь ко всем остальным, — ее нужно отвести в медсестре, а лучше в больницу. — Еще что-нибудь болит? — Рука, — я протягиваю руку, которая ноет, но в сравнении с лодыжкой это легкий дискомфорт. — Я отведу ее к медсестре, а потом отвезу в больницу, — я поднимаю голову и вижу Магнуссона. Подлетевшие ко мне девочки помогают мне встать, придерживая за руки. — Я тоже поеду, — Нура подходит к тренеру, но тот ей отвечает, что Вильям итак прекрасно справится и пусть они лучше соберут мои вещи и принесут к кабинету медсестры. Конечно, стоит удивиться, что он вызвался мне помочь, но моя нога так сильно болит, что я поудивляюсь потом. Вильям подошел ко мне и, не долго думая, поднял на руки, хотя я пыталась сопротивляться этому. — Не ерзай ради бога, если ты пойдешь сама, то мы до вечера не доберемся, — он недовольно произносит это, а я затихаю, обхватив его шею руками. В спортзале слышны перешептывания, и я уверена, что многие мечтают о том, чтобы именно их снес этот уебок. Я даже не сомневаюсь, что он сделал это намеренно. Нажаловаться что ль Вильбек, а она то личность истеричная, скандал устроит, разборки. Пока я думаю над этой мыслью, Вильям доносит меня до кабинета. Медсестра говорит, что нечем особо мне помочь не может и нужно ехать в больницу. Магнуссон также невозмутимо поднимает меня на руки. — Тебе не лень меня таскать? — я опять цепляюсь за него руками, чтобы не выпасть. — Ты весишь, как кот Шистада, — он смотрит вперед, где у двери стоят Ева и Нура с моими вещами и, видимо, вещами Вильяма. — Надеюсь, он выцарапает ему глаза, — бурчу я, с недовольным лицом, а он слегка ухмыляется. — Это дал твой одноклассник, — Ева говорит очень смущенно, пока Нура всем видом показывает, что ей не хочется тут находиться. — Отнесите до машины, я не дотащу это все, — он говорит это спокойно, немного приподнимая меня. Ева кивает, и вся эта процессия движется по коридору к выходу. Если бы я была без сознания, все было разрушено и в огне, то смахивало на эпичную сцену из фильма, но в жизни все выглядело более убого. Это вообще странное ощущение, когда тебя несут на руках, а особенно звезда школы. Будет много слухов, чует моя жопка, но да ладно. После такого мне светит дикая популярность. И он, видимо, говорил серьезно насчет того, что я вешу, как кот. Ибо я когда тащу рюкзак больше напрягаюсь, чем он в данный момент. На улице холодно, поэтому я инстинктивно сжимаюсь в комочек, и стараюсь к нему не прижиматься, но ему точно плевать. Он ставит меня на асфальт и открывает дверь переднего сиденья. Я сажусь и смотрю, как он забирает вещи и девочек и кладет их на заднее сиденье. — Позвони, — тихо говорит Ева, обнимая меня. Нура же коротко кивает. Ее задевает, что это я на ручках этого придурка из Пенетраторов? Господи, будь моя воля, я бы спокойно упорхнула сама, но этот кретин же сам навязывается. Эх, Нура, было бы интересно глянуть, что там в твоей белокурой головушке. Вильям обходит машину и садится на водительское сиденье. Я же молча восхищаюсь машиной, в которой так приятно пахнет чем-то хвойным. Не пылинки на панели, идеально чистое лобовое стекло. Мне стыдно за мою комнату, ибо окна там не мылись давно, а про пыль я молчу. Хочу уткнуться лбом в окно, но мысль о том, что там останется след от моей головушки останавливает меня. Нога неистово ноет, что хочется тихонько заскулить. Вильям включает какой-то тяжелый рок, и я представляю, как душу Шистада под эти вопли. Мне действительно неприятно, что он решил мне мстить таким образом, то есть нанося физические увечья. Уебок. Точно нажалуюсь Вильбек, она мой личный цербер. Я так благодарна Магнуссону за отсутствие идиотских диалогов и напыщенных сожалений, а-ля какая я несчастная. Уважаю людей, которые могут помолчать и не лезть. Нура упускает сокровище, честное слово. До больницы мы добираемся достаточно быстро. Вся та же невозмутимость и я у него на руках. Хм, а я уже привыкла. Пройдя травматолога и прочую херь, мы добираемся до рентгена. Вильям остается в коридоре, пока я заползаю в кабинет. Выходя обратно со снимком, я увидела мою сестрицу, которая… Мне бы, наверное, понадобилась медицинская помощь вновь, если бы я видела, что Вильбек несется чуть ли не снося медсестер. Нет, господи, конечно же, нет. Твердый, уверенный шаг. Только больно быстрый. Громкий стук дорогих каблуков. Пронзительные, строгие глаза. Блять, она меня сейчас точно закопает. Вильям подходит ко мне, а я внимательно разглядываю лицо Вильбек. Понимаю, что где-то там, за толщей льда в ее глазах, колышется… Волнение? Убейте меня. Этот день не может быть еще более странным. — Теперь куда? — спрашивает он, прослеживая за моим напряженным взглядом. — А это кто? — Сестра, — произношу это так, будто это мой злейший враг. — Сонья, все нормально? — Вильбек с особым вниманием смотрит на мою руку в бинте и на ногу, на которой мне прогнозируют ушиб и растяжение, а затем поднимает глаза к моему лицу и… Она словно безмолвно спрашивает то же, что произнесла вслух, только… Только по-другому. Мягче. Глазами. — Вполне, — говорю я, наблюдая, как Вильям и Вильбек сверлят друг друга взглядом. — А… — она только заикнулась, но дабы избежать идиотского вопроса: «Это твой парень?», я ее перебиваю. — Это Вильям, он мне помог добраться до больницы. — Оу, приятно познакомиться, — она протягивает ему руку, улыбаясь слабо и вежливо, как привыкла знакомиться с людьми за круглыми столами в огромных конференц-залах. Он же слегка ее пожимает и отвечает: «Взаимно». — Спасибо большое, думаю дальше мы справимся сами, — Вильбек включает классную старшую сестру и обворожительно улыбается Вильяму. — Да не за что, — он пожимает плечами, — до свидания, — он кивает мне, на что я отвечаю таким же кивком. Когда Вильям отходит на приличное расстояние, Вильбек буквально накидывается на меня с вопросами: «Как это получилось? Из-за кого? Куда смотрел тренер? Что сказал врач? Насколько все плохо?». Сначала это сбивает с толку. Да, вопросы она задает строгим голосом мамочки, дергает руку и ногу, рассматривая, слишком резко, прощупывает кожу, смотрит в глаза орлиным взглядом, но… Мне неприятно это признавать. Скорее, просто настолько непривычно, что я встречаю это чувство с непониманием. Вильбек, правда, волнуется. Выкладываю все насчет того, что меня снес кое-какой придурок, чье имя я не назвала (нахрена мне лишние проблемы), а тренер в этом не виноват. Вильбек сказала, что убьет этого урода, и я восторжествовала. Нехер было. Когда все врачебные процедуры были окончены, сестрица заявила, что в моей комнате слой пыли достиг такого уровня, что, если открыть дверь в помещение, то она обрушится на входящего лавиной, к тому же, мать часто спрашивает обо мне, поэтому я должна возвращаться. Я хотела возразить, но я слишком долго жила у Евы, поэтому просто киваю на все ее разглагольства. — Сонья, ты лох, — говорит Ганс, когда мы усаживаемся в машину, а Вильбек шипит на него, как змея. Господи, почему он от нее еще не сбежал? На все вопросы отвечаю односложно, ибо нет ни малейшего желания говорить о том, что я делала пока жила у Евы, и была ли против ее мама. Единственное, что я сделала, так это попросила заехать за тем немногим из моих вещей, какие были дома у Мун. — Отдашь это своей подруге, как арендную плату, — она сунула мне в руки приличную сумму денег и буквально выпнула из машины, а затем вышла сама, ибо моя нога не позволяла мне нормально передвигаться. Но как только мы достигли двери, она сказала, что поможет мне, когда я выйду. Удивительно, что она решила не устраивать Еве допрос. Подозрительно. — Привет, — Ева смотрит на меня так, словно я вернулась с войны. — Привет, — она помогает мне зайти, смотря на машину Ганса. — Я возвращаюсь домой, ибо моя сестрица образумилась, — говорю со смешком, глядя, как напрягается Мун. Да, Вильбек и словом не обмолвилась о том, что ей не похер и стыдно, что, естественно, было бы ложью, но Евочке не обязательно об этом знать. — Не переживай, все происходит добровольно, — это конечно, не то чтобы правда, но чуть-чуть правда. — Ну хорошо, садись на диван, я принесу твои вещи, — она начинает суетиться, и я улыбаюсь тому, как она бегает из комнаты в комнату. — Вильям не так плох, как мы думали, — кричу я, чтобы она услышала, — в больнице прошел со мной все кабинеты, таская мою тушку на руках. Нура бы могла задуматься. — Ты говоришь, что Вильям из Пенетраторов — хороший парень? — она выглядывает из-за двери, приподняв бровь в изумлении. — Ну, он, конечно, козел, который меняет девушек чаще, чем я скетчбуки, но, — я поднимаю указательный палец вверх полулежа на диване, — во-первых, он молчит. Во-вторых, эм, — я смотрю на потолок, думая, что еще в нем хорошего, — он просто мне помог, хотя мог забить хер, — я пожимаю плечами. — Может он это сделал, чтобы Нура перестала его динамить? — она выносит мои вещи в пакете и садится рядом. — Без понятия, но мне же нужно, как-то его отблагодарить, — Ева напряженно смотрит на меня, и я смеюсь. — Боже, ты за кого меня принимаешь? Я нарисую его или куплю что-нибудь, — говорю я, и ее лицо становится более спокойным. Мы еще немного болтаем о школе, и я говорю, что мне пора. — Я буду скучать, — она обнимает меня, и мое сердце сжимается. — Я тоже буду скучать, Ев, — обнимаю ее, балансируя на одной ноге. — Возьми, пожалуйста, или моя сестра меня съест, — я протягиваю деньги, но Мун возмущается и отказывается их брать. Еще минут пять убеждений, и она соглашается. Когда я выхожу из ее дома, Вильбек выходит из машины, чтобы мне помочь. — Здравствуй, Ева, — говорит она, приближаясь к нам. — Здравствуйте, — смущенно говорит Мун, пока я опираюсь на плечо сестры. — Спасибо тебе, — Вильбек говорит это абсолютно серьезно и официально, словно благодарит какого-то нибудь жирного мужичка за контракт с ее фирмой, что я даже спотыкаюсь Не она ли обвиняла Еву во всех пороках? — Да, эм, не за что, — она держит одну руку другой и смотрит в пол. Я буквально чувствую ее напряжение. — Пока, — улыбаюсь я, чтобы побыстрее закончить это все. — Пока, — она слегка улыбается мне, — до свидания, — она поднимает глаза на Вильбек, которая говорит ей то же самое и улыбается. Холодно, фальшиво, натянуто. Но она улыбается. И я не могу в это поверить.

****

— Чувак, сегодня едем в «Легенду»? — Вильям смотрит на Криса, слегка нахмурив брови. Пустое выражение лица и абсолютно непробиваемые глаза, как обычно. Шистаду совсем не хочется смотреть на «эту рожу», как он любит называть физиономию друга, поэтому он с игривой улыбкой наблюдает за тем, как хихикает одноклассница Энна, о чем-то перешептываясь с соседкой по парте. Ну, о «чем-то» слишком растянутое понятие для такого узкого ума: естественно, она обсуждает со своей подружкой ту ночь пятницы, когда он отодрал ее, как послед… — Шистад, блять, отлепи свои полные похоти глаза от своих пассий хоть на секунду, — в плечо приходится не хилый такой удар, отчего Кристоферу приходится невольно отлипнуть от этого милого личика и расстегнутых пуговиц рубашки у груди, слегка растерянно и возмущенно глядя на друга. — Нет, придурок, я же говорил тебе, — шипит в ответ Крис, закатывая глаза, и откидывается на спинку стула, почувствовав, что интерес к Энне испарился за секунду. Бросает короткий взгляд на часы, висящие над доской в кабинете. Еще пятнадцать минут ада — и он отправится в другое чистилище одной демоницы. — Неужели твои родаки попросили сыночка хоть один вечер провести дома, а не шатаясь по клубам? — у Вильяма на лице нет и намека на улыбку, отчего эти слова, что хоть и должны были прозвучать как сарказм, сильно дергают что-то внутри на уровне сердца. Шистад закатывает глаза повторно и опирается локтями на парту, шумно выдыхая. — Слушай, слишком много вопросов, друг. Меньше знаешь, крепче спишь, — ироничная улыбка скользит по розовым губам. Вильям приподнимает бровь, складывая руки на груди, и, словно не веря своим ушам, наигранно изумленно произносит: — Какого черта ты собираешься делать, чувак? Ты же не будешь сюсюкаться весь вечер с Борисом, а девчонку никакую на сегодня ты не подцепил. Будешь учить математику? Или рисовать натюрморт, как Ольсен? — с каждым словом парень улыбается все сильнее, но Крис невозмутимо пожимает плечами. — Буду рисовать его вместе с ней, — насмешливо усмехается, когда замечает, что друг, правда, вдруг на секунду замирает, но в это же мгновение звенит спасительный звонок. Все учащиеся поднимаются с мест, с радостью спеша смыться со школы, в том числе и Крис: Вильям еле поспевает за ним, когда парень быстро идет по коридору, с довольной улыбкой встретивший шепот Энны, проходящей мимо: — Ночь была незабываемая, малыш. — Я не догоняю, чувак, ты вообще о чем, — Вильям останавливает его только у самого выхода из школы. Крис поправляет рюкзак и с самым серьезным видом отвечает: — У тебя это в принципе плохо получается. Друг смотрит на него в упор, слегка приподняв голову. Опять: никаких эмоций на «этой роже». Иногда Крис думает, что дружит с роботом. — Я поеду к этой злобной стерве, — Шистад тяжело вздыхает, отводя скучающий взгляд в сторону, — потому что я хороший мальчик и должен помочь нуждающимся. Вильям осуждающе щурится, складывая руки на груди. — Не будь такой сукой, братан, сделай вид, что это не прекрасный товарищ Вильям заставил тебя, а прояви хоть немного искренности. Крис замирает с поднятыми бровями и сильно хлопает ресницами, после чего усмехается, вновь исследуя территорию школы взглядом, так и говорящем: «Боже, что я здесь забыл?» — Да-да, мне же так хочется наведываться к этой сучке, которая, между прочим, заслужила это за свои чертовы проделки, — Шистад указывает пальцем на себя, — так бесчеловечно поступая со мной. И теперь, о да, прекрасный товарищ с каменной рожей, я прям сгораю от желания съездить к ней и построить из себя, блять, правильного мальчика, хотя никому это нахер не нужно, кроме тебя, у которого неожиданно загорелась совесть в одном месте. Напряжение. Оно оседает на плечи парней, давит прямо на затылок, из-за чего оба опускают головы, сохраняя гробовое молчание. — Она хотя бы не наносила тебя физических увечий, — вдруг раздается низкий голос Вильяма. Крис закатывает глаза, поднимая их к небу, и ладошками бьет себя по щекам, оттягивая кожу у глаз. -Да камон, если бы не разница в весовой категории и силе, то она бы непременно разбила мне нос! — восклицает он с чувством и поправляет воротник толстовки. — К тому же, я не специально сшиб ее — абсолютная случайность, — добавляет намного тише, но друг тут же с очередной долей осуждения в голосе произносит: — Придурок. Они вновь молчат, но теперь Кристофер, нервно стуча ногой, бегает взглядом по школьному двору, пытаясь как можно скорее найти причину, чтобы смыться. И он ее находит. — Попроси вон ту красавицу помочь тебе избавиться от стояка, а то напряженный какой-то последнее время. Он указывает взглядом на белокурую, кажется, Нуру, плетущуюся вместе со своей незаменимой компанией к выходу из территории школы. Вильям моментально оборачивается, а Крис находит удобный момент, чтобы «упорхнуть» к своей машине и умчаться по уже знакомому маршруту. Не то, чтобы Кристофер чувствовал вину. Да, отчасти он слышал далекий голос совести, обвиняющий его в том, что Сонья повредила ногу именно из-за него и не появлялась в школе вот уже несколько дней по этой причине, но в большей степени Шистаду просто стало довольно скучно без нее. Оказывается, доставать эту коротышку и заставлять вступать в перепалки весьма занимательно. К тому же, наведаться к ней в гости вновь и увидеть этот полный гнева взгляд уж очень хочется. И еще Вильям сказал, что он полный мудак, раз искалечил ее из-за каких-то каракуль. Вновь абсолютно одинаковые улочки жилого комплекса. Крис находит дом Ольсен без проблем. Перед тем, как выйти из машины, он направляет зеркало заднего вида на свое лицо и проводит языком по губам, довольно улыбаясь, и разглядывает свое лицо. Идеален, как всегда. Странно, что Соня не ведется на его внешность и сладкий голосок. Шистад даже допускал мысль о нетрадиционной ориентации девушки. А что? Она все время таскается с Евой, его, самого Кристофера Шистада, черт возьми, к себе не подпускает, из чего следует вывод: Сонья — лесбиянка. Хотя, все же она, скорее всего, просто недотрога с завышенным уровнем гордости, из-за чего тайно жаждет как-нибудь хорошенько оторваться. По правде говоря, Кристофером в большей степени руководит мысль просто доставать ее и пытаться докопаться до истины этой хмурости и холода, а не залезть в ее трусики. Хотя, и такой исход был бы неплохим. Крис выходит из автомобиля, предварительно забрав с задних сидений заранее подготовленный пакет, и уверенно направляется к дому. Поднимается на второй этаж и останавливается перед знакомой дверью с интересным номером квартиры. 6. Неудивительно. Ад с его главным демоном — коротышкой в тигровых очках. Нажимает на звонок, складывая руки на груди, и приподнимает голову, предвкушающе закусывая нижнюю губу. За дверью тут же слышится твердо поставленный, уверенный голос Соньи: — Прошу, подождите секунду! В квартире раздается непонятные шорохи, после чего дверь, наконец, распахивается. Перед Крисом стоит собственной персоной Сонья Ольсен: с непонятной прической на черных, волнистых волосах, в огромном свитере и клетчатых шортиках, открывающих вид на худенькие, стройные ноги. Лодыжка одной крепко перевязана эластичным бинтом. Ну и, естественно, Соня была не Соней без холодного, недовольного взгляда. Шистад удивленным и одновременно довольным взглядом проходится по всему телу девушки, мысленно представляя, что под этой одеждой на ней черное, кружевное белье, и присвистывает, приподнимая брови. Он никогда не видел, чтобы Соня оголяла такие большие участки тела. Весьма неплохого тела. — Прив-е-е-т, — тянет, улыбаясь, и вновь смотрит в голубые глаза Ольсен, полные злости и презрения. — Пока, — она с сарказмом улыбается и резко тянет на себя дверь, но Шистаду удаётся вовремя сориентироваться и рукой взяться за нее. Он наклоняет голову и хитро щурит глаза. — Не рада меня видеть? — пытается раскрыть дверь шире, но Соня продолжает двумя руками держаться за ручку, испепеляюще глядя ему в глаза. — Ты такой догадливый, Шистад, просто вау, — она буквально плюется ядом, иронично хмыкая, а Крис с тяжелым вздохом опускает голову, качая ей, и с улыбкой произносит: — А я решил навестить тебя, порадовать свои присутствием, — выжидающе смотрит на Соню, морщующуюся с отвращением. — Из-за твоего присутствия у меня развивается мигрень и маниакальная мания, придурок, — она закатывает глаза, а Крис лишь сильнее радуется ее открытому гневу и насмешливо спрашивает: — Намекаешь, что становишься зависима от меня и будешь преследовать? Я не буду против, если в три ночи ты будешь стоять у меня под окнами. Охотно впущу тебя, Ольсен. — Я намекаю, что убью тебя, расчленив, и похороню как раз под твоими окнами, — Сонья сладко улыбается, прикрывая глаза, как довольный кот, видимо, представляя эту картину. Шистад усмехается и скучающе произносит: — И долго мы тут будем стоять? — Хм, дай-ка подумать, — Ольсен наигранно трет подбородок пальцами, а потом неожиданно ледяным голосом продолжает: — Да нет, я сейчас захлопну дверь, а ты останешься под ней, как брошенный пес. Кристофер закатывает глаза, без особых усилий резко дергая дверь на себя, из-за чего Сонья отшатывается назад и стреляет в него молнии своим взглядом. Он же поправляет волосы и уверенно проходит мимо нее, нарочно задев плечом, и с любопытством разглядывает квартиру. Ольсен остается на месте, ошарашенно следя за ним, и невольно вспоминает, как сама вела себя таким же образом дома у Евы. — Я не очень люблю собак, — вдруг пропевает Крис, покрутившись на пятках в гостиной, чтобы подробнее рассмотреть комнату, — больше предпочитаю кошек. — Мне плевать, убирайся отсюда, — шипит она себе под нос и показывает пальцем на распахнутую дверь, но Кристофер полностью игнорирует ее. Сонья с силой захлопывает дверь, яростно хромая за ним вслед. Она уже сворачивает в сторону своей комнаты, приняв тот факт, что этот дебилпридурокбезмоглыйбаран не собирается уходить, но замирает, когда видит, что он склонился над полками с фигурками кошек, которые Вильбек собирает с юности, дорожа ими, как собственными детьми. Или даже сильнее. Порой Ольсен кажется, что если когда-нибудь перед сестрой встанет выбор жизни и смерти, где одно невозможно без другого: выстрелить в Сонью или разбить свою драгоценную коллекцию кошек, то та без сомнения остановится на первом варианте. — А ты, как я вижу, тоже кошатница, — Крис разворачивается, с удивлением видя, что Соня стоит прямо перед ним, — хочешь познакомлю тебя со своим котом? Он похож на тебя: тоже ненавидит людей и царапает всех. Блять, ты че реально, Ольсен? Я же утрировал! Он еле отцепляет от себя девушку, оттаскивающую его за локоть от этих полок, и потирает поцарапанную от ее ногтей кожу, заметив, что Соня напоминает ему маленького, злобного хомяка. Весьма опасного хомяка со своими острыми коготками. — Не приближайся к этому месту ни на метр, слышишь? — она указывает на него пальцем и холодно смотрит прямо в глаза. — Иначе попрощаешься со своей жизнью, Шистад, и я не шучу. Твои останки не найдут под окнами твоего дома, а только порох, путешествующий по Осло с ветром. — Как романтично, — Крис закатывает глаза, следуя за Соней, хромающей к какой-то двери. Вновь проходится взглядом по ее телу с ног до головы, подметив, что вид сзади тоже ничего такой, но замирает на мгновение, глядя на разрисованный в черных цветах бинт. Стыдно за то, что это из-за него? Нет, да вы что, он просто… Просто задумался. Это просто карма за поступки Сони. — Не предложишь чай? — интересуется со своей фирменной насмешкой, когда они заходят в комнату девушки. Точнее, Сонья умело игнорирует присутствие Кристофера, захлопывая за собой дверь, но тот все же заходит следом. — Обойдешься, — довольно грубо кидает она, садясь за рабочий стол у самого окна, и делает вид, что усердно что-то рассматривает в альбомчике, где, видимо, рисовала до этого, — или хочешь, чтобы я отравила тебя? Поверь, как раз для таких шизанутых у меня припасен яд. Кристофер с любопытством рассматривает «конуру» Ольсен, улыбаясь ее словам. Странное помещение: одна стена полностью превращена в картину норвежских гор, нарисованных самой обычной гуашью, а вторая, что у кровати, увешана различными рисунками. Эти хаотичные наброски, картины, альбомные листы вместе составляют, на удивление, общий порядок и собранность. Словно так все и задумывалось. Пахнет свежестью и прохладой. На поверхностях есть небольшой, но все же слой пыли. Кровать, на которую тут же плюхается Шистад, заправлена весьма неаккуратно. Хотя очень мягкая и удобная. Интересно, а она будет скрипеть, когда на ней… — Тогда я лучше обойдусь без него, — говорит, складывая руки за головой, и вновь проходится взглядом по стенам, — а что, у тебя много знакомых «шизанутых» красавчиков? — Нет, таких долбанутых еще не было, — Крис смотрит на спину девушки и на то, как трясутся ее черные, волнистые волосы, когда она с чувством встряхивает головой. — Значит, то, что я красавчик, ты не отрицаешь? — он довольно улыбается, ложась на бок, и подпирает голову рукой. Тут же слышится издевательский смешок. — Ну-у-у, на местной мусорке ты точно будешь звездой, — Соня даже позволяет себе тихо захихикать, а Кристофер закатывает глаза, цокая языком. — Очень смешно, — он вновь меняет позу, садясь на край кровати, и слегка подпрыгивает на ней пару раз, проверяя, какие звуки она все-таки будет издавать. Прекрасно, она никак не скрипит. — Ты что, блять, делаешь, Шистад? — Соня разворачивается на колесиках стула, с прищуром глядя на него, и парень понимает, что она без очков и, кажется, без линз, а, значит, видит не очень хорошо. Успокаивает себя тем, что именно из-за того, что у нее отвратительное зрение, она и не расплывается рядом с ним, как остальные. Просто не может, так сказать, разглядеть его красоты. — Тестирую, — отвечает коротко, но не дает Ольсен что-то сказать, резко произнося: — Чьи это глаза? Он указывает пальцем на рисунок на стене, но Сонья, сильно прищурившись, чтобы рассмотреть тот, на который показывает парень, молча разворачивается обратно к столу, показывая, что не собирается отвечать. — Твоего парня? — насмешливо спрашивает Крис, разглядывая голубые, тусклые глаза, явно мужские, каким-то волшебным образом передающие холод и строгость. Кстати, Шистад, почему-то, ни разу не допускал мысль о том, что у Ольсен может быть парень. В его представлении, она могла быть лесбиянкой, монашкой, давшей обет неприкосновенности, но точно не чьей-то девушкой. — Отца, — вдруг звучит ледяной тон. Крис слегка хмурится, почувствовав, как резко Соня стала серьезной, и неуверенно произносит: — У вас плохие отношения? — Я не собираюсь тут открывать перед тобой свою душу, Шистад, — тут же отрезает она, а он приподнимает бровь. — Я и не просил этого делать, Ольсен, — говорит с претензией, облизывая губы. Видит, как на секунду она замирает, после чего слышит тихий вздох. — Он погиб в автокатастрофе, когда мне было шесть, понятно? На этом все? — грубо бросает она, жестче проводя кисточкой по рисунку. В голову тут же лезут неприятные воспоминания: похороны, пустые глаза матери, слезы на щеках Вильбек, первые рюмки вина перед ужином, потом и перед завтраком, а затем какой-то мистер Шелд, мистер Вернон и еще, еще, еще… И все это возвращается из-за этого чертового Шистада. Кристофер опускает взгляд, закусывая внутреннюю часть щеки. — А когда мне было шесть, то отца подняли на должность выше, — Шистад прочищает горло, — и тогда в моих глазах он тоже умер. Напряженная тишина прорезается громким шуршанием: Крис случайно рукой нажимает на пакет, который так и не отдал той, которой он предназначался. Соня отрывается от своего рисунка и разворачивается к нему, вопросительно приподнимая брови. — Ты притащил ко мне мусор с той самой свалки, где тебя боготворят бомжи? — она усмехается, глядя на то, как убийственно смотрит на нее Шистад, поднимающийся с места. Он приближается к ней и небрежно вручает в руки этот самый белый пакет. — Мои родители — врачи, — бросает без особо интереса, разглядывая портрет Евы в образе лесного эльфа, что, видимо, сохнет здесь на столе, — я взял какие-то лекарства и мази из их мини склада, чтобы твоя нога быстрее прошла. — Как благородно, — с сарказмом отвечает Соня, открывая таинственный пакет, — не удивлюсь, если там морфий. — Вообще не ебу, что это, — просто говорит Крис, складывая руки на груди, наблюдая за тем, как роется в куче пластинок с таблетками Ольсен. — Не удивите… — она хочет продолжить, усмехаясь, но запинается, замирая с пачкой каких-то таблеток в руках. Поднимает глаза к лицу Криса и смотрит так серьезно, что он даже выпрямляется, прочищая горло от неловкости, после чего… Соня заливается таким бешеным смехом, что Шистаду, действительно, становится не по себе, из-за чего он нервно облизывает губы и чешет затылок. — Че ты ржешь, Ольсен? — хмурится, наблюдая за тем, как истерически хохочет девушка, утирая слезы, и трясет этой самой пачкой таблеток перед своим лицом. — Нахрена… — она прерывается на смех, еще более взрывной, отчего Крис чувствует, как дергаются уголки губ. — Н-нахрена ты притащил таблетки от поноса, Шистад?! Он замирает на мгновение, после чего сжимает губы, отводя взгляд в сторону, и еле сдерживается от того, чтобы самому не засмеяться, когда эта дура так ржет. Не скажет же он, что просто взял и накидал первое, что попалось под руку. — Может, тебе нужно будет, Ольсен, а что в этом такого? Все мы люди, — пожимает плечами, глядя на то, как, все еще смеясь, Сонья лезет дальше и, откопав еще какие-то таблетки, с расширенными глазами сгибается на это стуле, дергая ногами в приступе какого-то ненормального смеха. — Блять, да что там еще? — Крис поддается ближе к ней, уже открыто улыбаясь, ведь чистый, настоящий смех Ольсен оказывается весьма заразительным. — Виагра! — она откидывается на спинку кресла, продолжая пинать воздух. — Виагра, Шистад! Чертова виагра! Кристофер чувствует, как дергается грудь, когда он невольно выпускает хохот наружу, и резко выдергивает из рук Сони пластинку таблеток. — А это мне верни, — торопливо засовывает ее в задний карман, продолжая улыбаться, — не знаю, с какого хрена она оказалась у моих родителей, но мне она как-нибудь точно понадобится. — Ф-у-у-у! — тянет Ольсен, но резко задевает больной ногой пол и замолкает, скуля под нос от боли. Крис усмехается, насмешливо произнося: — Идиотка. Но вдруг они каменеют оба. Хлопок входной двери. — Вот черт, — шипит сквозь зубы Соня и резко встает с места, толкая Шистада в сторону шкафа. — Что происходит? Кто-то пришёл? — с непониманием шепчет он, покорно чувствуя, как запихивает его во внутрь Ольсен, серьезная, кажется, как никогда. — Да, и Вильбек не должна узнать, что ты здесь был, — торопливо отвечает она и дверцы перед лицом Криса захлопываются. Он, все ещё не понимая происходящего, удивлённо вскидывает брови, слыша, как плюхается на кровать девушка и дверь в её комнату тут же открывается. — Как дела, сладкая? — мужской, хриплый голос. — Я привёз тебе кофе. — Надеюсь, ты не забыл попросить добавить побольше сахара, дорогой. Она же сказала, что у неё нет парня. Ладно, не говорила, но такого просто быть не может, черт побери эту Ольсен. Крису уж очень хочется посмотреть на того бессмертного, что позволяет себе называть чертову Сонью Ольсен «сладкой» и чей голос кажется ему смутно знакомым: он аккуратно приоткрывает дверцу и через щелочку разглядывает широкую спину, а также довольное лицо Сони, медленно пробующей на вкус кофе из бумажного стакана. — Твои пожелания — мой закон, — парень усмехается, а Ольсен вдруг замечает Криса, из-за чего неожиданно спрашивает незнакомца: — Вильбек с тобой? — Нет, она забыла что-то в машине, — тут же отвечает он, разминаясь. Сонья моментально взглядом указывает Крису на дверь из комнаты, намекая, что это идеальный момент, чтобы смыться. Тот, не раздумывая ни секунды, тихо открывает дверь и аккуратно шагает к двери, отмечая, что Ольсен — прекрасная актриса. — Как все прошло? — она заинтересованно смотрит на парня, а у Шистада никак не пропадёт из головы мысль, что больно знакомый у этого человека голос. В любом случае, Крису плевать на него, потому что его больше волнует неровность Сони. Её что, убьют, если увидят с парнем? Да и вообще, что за спектакль она разыгрывает? Она точно больная. Хотя… Можно было бы остаться, чтобы понаблюдать за скандалом и отомстить ей за те шедевральные рисуночки, но Кристоферу кажется, что именно сегодня можно побыть хорошим мальчиком. — Вильбек позвонил босс, когда нам только принесли десерт, — Ганс вздыхает и плюхается на кровать рядом с Соней, — поэтому ей сейчас срочно нужно на работу. Ольсен закусывает нижнюю губу, исподлобья глядя на парня, и невольно сжимает одеяло пальцами. Её боссу просто захотелось развлечься, милый Ганс, а твоя девушка побежала к нему тут же, как собачка. Как жаль, что когда-нибудь ты все равно узнаешь правду. И тебе будет очень больно. — Так значит, свидание провалено? — Сонья слегка улыбается Гансу, а он лишь пожимает широкими плечами, хмыкая. — Наверное, ты здесь сидела и каркала, да, золотце ты моё? Ольсен усмехается, уже открывая рот, чтобы что-то сказать, но громкий звук разбивающегося стекла и крик Вильбек заставляет обоих сорваться с места в гостиную, где они застают весьма… Весьма странную картину. Чертов Кристофер Шистад и Вильбек стоят перед разбитой фигуркой чёрной кошки. Парень оборачивается, нервно облизывая губы, и с извинением смотрит на Соню, в то время, как блондинка лишь ошарашенно открывает и закрывает рот, видимо, не в силах, что-то сказать. — Пиздец, — шепчет себе под нос Сонья, пустым взглядом упираясь в лицо Шистада, — просто пиздец. — Это кто? У родственницы Ольсен голос намного холоднее и строже, чем у самой Сони, тут же замечает Крис. Глаза почти идентичные, только вот у блондинки они… Пустые. Намного хуже, чем у брюнетки, которой также передался этот лёд. — Здравствуйте, — Кристофер не может растеряться, отчего сладким голоском начинает говорить и мило улыбаться: — Как вы помните с нашей прошлой встречи, я должен отдать Сонье книжку, что я собственно и сделал, но произошел маленький конфуз и… Он указывает рукой на разбитую фигурку, чувствуя, как сильнее и сильнее злится эта девушка, из-за чего тут же оправдывается: — Клянусь, мне бы очень хотелось вернуть время назад и быть более аккуратным, чтобы не видеть такую прекрасную девушку расстроенной, — он с сожалением смотрит на Вильбек, а Соня непонимающе приподнимает бровь: с прошлой встречи? Когда это они, черт возьми, виделись? — Забрать, — шипит сквозь зубы Вильбек, присаживаясь на корточки, чтобы начать собирать осколки. Крис садится вслед и хмурится, не понимая девушку. — Ты сказал, что заберешь книгу, а не отдашь, — она вопросительно приподнимает брови, но Шистад тут же ей обворожительно улыбается, коротко взглянув на её пикантное декольте. — А, так я зашёл сегодня за другой. Соня не слушает его: она лишь с ужасом смотрит на то, как из заднего кармана Кристофера вываливается пачка таблеток с огромной надписью «ВИАГРА», а Ганс, все это время подозрительно молчавший, её поднимает и, рассмотрев пару секунд, со смешком произносит: — Вы так книжки читаете, Шистад? Крис резко оборачивается и выпрямления, на секунду растерявшись, но, разглядев лицо Ганса, вдруг широко улыбается: — Ганс, мой милый брат, так это ты? — он приобнимает парня за плечо, коротко взглянув на охеревающее лицо Сони. Она чувствует, как скрипят шистеренки в голове: «Откуда Ганс знает фамилию этого долб… Дебила. И почему они ведут себя так, как будто знают друг друга?» — Он самый, — сам Ганс еле как заставляет себя улыбнуться в ответ. Мысль Соньи озвучивает Вильбек: — Какого хрена здесь происходит? — А Крис вам все объяснит, — наконец, сама Ольсен подаёт голос и настойчиво смотрит прямо в глаза Шистада, — он как раз собирался уходить и будет очень рад, если вы его проводите. Да, Крисик? Он просто убивает взглядом девушку, но с наигранной улыбкой произносит: — Конечно. Пройдитесь со мной и мы разъясним ситуацию. Они начинают двигаться в сторону входной двери, и Шистад оборачивается, одними лишь губами шепча: — Сучка. В ответ Соня показывает ему средний палец и после хлопка двери остаётся одна. Она так и продолжает стоят на месте, представляя, что сейчас устроит Вильбек, и молится за все свои грехи, потому что ей кажется, что это последний день её жизни. За эту чёртову кошку сестра её убьёт. Однозначно. Жестоко и бесчеловечно. Но Вильбек приходит через пару минут, кажется, в самом прекрасном расположении духа, отчего Соня невольно открывает рот в шоке. — Что? — спрашивает блондинка, застывая в проходе в ванную. Глаза Соньи говорят все за себя. — Твой Крисик пообещал мне новую фигурку, — Вильбек закатывает глаза, видя, что младшая сестра все ещё пребывает в шоке, — хороший малый, хоть и неуклюжий. Она заходит в ванную, а Соня, сглотнув, может выкрикнуть только одну фразу: — А где Ганс? — Он остался поболтать с твоим дружком, — доносится ответ сквозь шум воды из крана, — они, оказывается, какие-то далекие родственники. — Этот мир сошёл с ума, — шепчет Соня, все ещё продолжая шокированным взглядом пилить пол.