Фамильная черта рода

— Я бы хотел показать тебе в доме одно такое место… — они медленно шли от конюшни к дому, Томми показательно нес несколько свертков, помогая своему преподавателю. — Комнату. — Тайная комната в баронском доме? — Адам перехватил у него покупки. — А призраки там водятся? Рэтлифф искоса глянул на него, поднимаясь на крыльцо. — Не советовал бы тебе шутить этим, — Томми покачал головой. — На этом свете полно необъяснимых вещей. — Я поставлю тебе двойку за урок по естествознанию! Что за отсталое мнение, основанное на потусторонних изысканиях! — Как скажете, господин учитель, — карие глаза блеснули смешливым лукавством. — Тогда разрешите исправить оценку сегодня, скажем, ближе к полуночи? — Я подумаю, мистер Рэтлифф. Попробуйте зайти ко мне в это время. Они разошлись, Томми направился в покои отца, а Адам прошел в свою спальню. — Иди за мной, только тихо, — Томми держал перед собой керосиновую лампу с прикрученным фитилем. — Все уже улеглись, так что, постарайся ничего не опрокинуть. — Слуги подумают, что призраки бродят по дому и не высунут носы из своих спален! — Адам взял Томми за руку. — И потом, они же все почти спят вне господского дома? — Не все. Уолтер живет в комнатах за восточной оранжереей. — Он не проснется. Уолтер милый толстячок, уставший за целый день, да и вставать ему завтра рано, он точно уже спит без задних ног. Томми вытащил из кармана своих брюк длинный бронзовый ключ. — Пришли. Адам осмотрелся. Небольшая комната сразу же выдавала всем своим интерьером, что хозяйка здесь была настоящая леди. Томмина лампа, в которой он прибавил огня, осветила роскошный туалетный столик, белый, с подзеркальником, сплошь заставленный флаконами и баночками. Стены мерцали муаровыми тенями шелковых обоев, тяжелые портьеры были подхвачены золочеными витыми шнурами с кистями до пола. На самом полу лежал толстый мохнатый ковер цвета слоновой кости. И вообще, вся комната была изящной, легкой, в светлых тонах, словно дамская шкатулка для безделушек. Резная этажерка была заполнена фарфоровыми куклами, начиная от самых старинных, возраст которых насчитывал доброю сотню лет, одетых в наряды прошлого века, до более юных, уже века нынешнего, в современных кокетливых шляпках и модных прическах. Томми подошел к этажерке, задумчиво рассматривая кукол, рассаженных на ее полках. — Моя мама увлекалась коллекционированием фарфоровых кукол, — он обернулся к Адаму. — Это ее комната. — Расскажи мне о ней, — попросил Адам. Они сидели рядом на широкой кровати с балдахином и кружевным покрывалом. — Она была очень романтичной, милой, — Томми лег на спину и забросил руки за голову. — Я помню ее все время в движении, она помогала садовнику подрезать розовые кусты, играла на фортепьяно, учила меня играть в шахматы. — А ты похож на нее? — Адам поднялся и посмотрел на портрет, висящий возле окна. — Мне кажется, что похож. Томми легко соскочил с кровати на мохнатый ковер. — Сейчас я тебе кое-что покажу! — Он открыл небольшой платяной шкаф в стенной нише, и вынул из него дамскую шляпу. — Какая красота! — Не удержался Адам от восхищенного возгласа. — Я так и знал, что мисс Келли Клеменс оценит этот шедевр знаменитого лондонского модного дома по достоинству! — Томми, не медля, водрузил шляпу себе на голову и кокетливо наклонил голову набок. — Постой минутку, — Адам даже не обратил внимания на ехидное замечание Рэтлиффа. — Какая-то мысль у меня сейчас мелькнула… Встань сюда, около лампы. Томми подошел к зеркальному столику, на котором стояла лампа, сел на белый пуфик и повернулся выжидательно к Адаму. — Нет, — Адам никак не мог понять, что его так взволновало при виде возлюбленного в дамской шляпке из белой соломки и широкой лентой вокруг тульи. — Не на меня смотри, а в сторону и вверх. Томми послушно отвернулся и придержал широкополый край шляпы. И Адам понял. Это был готовый образ главного героя его нового романа. — Даже не представляю, возьмут ли у меня этот роман в печать, — пробормотал он себе под нос. — Но я просто обязан написать о тебе книгу. — Обо мне? — Томми никогда не страдал слабым слухом. — Как это обо мне? — Ну, не в буквальном смысле этого слова. Это будет образ главного героя. Я дам ему твою внешность, твой характер, ты будешь ты и не ты. Одновременно. — Как интригующе, — Рэтлифф надул свои и без того пухлые губы. — Как очаровательно… На этих тягучих звуках любимого голоса Ламберт очнулся от своих писательских грез и увидел Томми, манящего, притягательного и такого настоящего и живого, что все эти книжные образы вылетели из адамовой головы. Томми моментально уловил изменившийся взгляд Адама. Он аккуратно снял шляпу и встряхнул волосами. — Это все наше семейное сходство так действует, — сказал Томми. — Но это не главная черта нашего рода, не то, что мы так похожи между собой внешне. — А какая ваша главная черта? — Уже широко улыбаясь, спросил Адам. — Ваша знаменитая упертость в своих суждениях? — А вот и нет! — Покачал головой Рэтлифф. — Мы все — однолюбы… Адам решительно потянулся к его губам, но Томми быстро уклонился. — Не здесь, слишком близко к покоям отца, а у него иногда бывает бессонница. И не удержался. — Тогда он читает дамские романы одной известной писательницы ночь напролет. Адам польщенно засмеялся. — Выберемся через окно, там завернем за угол и проберемся в мою комнату, — Томми озвучил то, что Адам желал сейчас сильнее всего. — Я специально оставил раму открытой. Адам спрыгнул в душистую ночную траву первым. Он полной грудью вдохнул медленно остывающий от дневного жара воздух и запрокинул голову вверх, к окну комнаты томминой матери, ожидая, когда его возлюбленный выберется вслед за ним. Адаму было видно, как Томми потушил лампу и перекинул ногу через низкий подоконник. Высота была небольшая, ничего опасного. Внезапно, Ламберт почувствовал рядом с собой движение воздуха, но это не было похоже на обычный порыв ветра. Он оглянулся, готовясь предупредить Томми в том случае, если появился кто-то из слуг, или сторож, совершающий обход поместья, но никого рядом не заметил. Томми замешкался, отцепляя от оконного крючка полу своего сюртука, и в это время мимо Адама бесшумно проплыла женская фигура. Бесплотная и прозрачная. Ламберт остолбенел, не зная, на что и подумать, в эту минуту, Томми высвободился и выпрыгнул из окна, приземлившись прямо перед ним. — Ты что какой? — Прошептал Томми. — Призрака увидел? Адам, все же, обрел дар речи буквально усилием воли, но призрак рассеялся, и гувернер уже не был уверен, что это был именно призрак, а не туман или пар от остывающей садовой клумбы, принявший такой причудливый вид и форму. — Нет, — пробормотал он в ответ. — Бежим скорее. — Наконец-то я могу целовать тебя сколько мне хочется, куда мне хочется, — зарываясь носом в светловолосую макушку, проговорил Адам. — Никакие силы не помешают… — Сейчас я хочу быстрее и … жестче, — Томми опрокинулся на спину, крепко, до белых отметин, вцепляясь в предплечья нависающего над ним Адама. — Безумно тебя хочу… Ламберт предусмотрительно прихватил с собой флакончик с маслом, купленный им в аптеке Лейтон-Парка, и теперь он вытащил его из кармана уже брошенных возле кровати брюк. — Может, лучше перевернешься? — Адам всматривался в любимое лицо. — Ты еще не привык. — Нет, — решительно прервал его слова Томми. — Я хочу тебя видеть, и чтобы ты меня тоже видел. Пальцы, щедро смазанные маслом, уже поглаживали томмино отверстие, разминали его, попутно прохаживаясь по его напрягшемуся органу, по самым чувствительным точкам в паху и на внутренней поверхности бедер. Томми был весь, будто раскрывающийся бутон, его широко раскинутые ноги притягивали взгляд своей невинной белизной, а завитки паховых волос так и манили зарыться в них, вдыхая запах естественный и неповторимый. Адам приподнялся с колен, на которых сидел над Томми, и тот сразу же закинул свои ноги ему на плечи, инстинктивно стремясь предоставить ему как можно больше свободного доступа к анусу. — Томми, — позвал Адам, мягко растягивая его. Казалось, Томми не чувствовал, что внутри него уже два адамовых пальца. — Что? — Карий омут стремительно темнел, набирая черноту. — Что, Адам? — Скажи мне, что ты чувствуешь? Томми хрипло дышал, аккомпанируя своим дыханием движениям адамовых пальцев внутри себя. — Там, у меня внутри… Горячо, даже жжет, но не больно, а мало. Он сглотнул и снова продолжил. — Взорвусь сейчас… Адам тут же накрыл его рот поцелуем, одновременно входя в него, преодолевая рефлекс, заставивший Томми сжаться, но тут же расслабиться, насколько это возможно, отвечая на страстный поцелуй. На самом деле, Томми был уже на грани, все его чувства были обострены и собраны в яркие вспышки, которые накатывали волнами, четко следуя ритму Адама в своем теле и ритму адамовой руки, которая скользила по его собственному члену, добавляя ощущений. Адам уже сам не мог контролировать свою силу, он видел под собой запрокинутое лицо любимого, его полуоткрытые, хватающие воздух, зацелованные губы, он дышал запах томминой влажной от испарины кожи, слушал его стоны, все громче и громче отмечающие приближающийся пик наслаждения. — Теперь я взорвусь, — через несколько беспорядочных хаотичных толчков пробормотал Адам и закусил губу с тяжелым низким стоном. Томми дернул бедрами, и сперма брызнула сквозь пальцы Адама, неплотно сжимающие его член. И вслед за ним кончил и Адам, успев выйти из его задницы и смешав свою сперму со спермой Томми. — Непередаваемо, — грудь Томми ходила ходуном и было видно, как под его выступающими ребрами бешено колотится его сердце. — Если ты сейчас хочешь выслушать мои озвученные ощущения, то они непередаваемы… — Непередаваемы, — Адам повалился рядом. — Счастье, что мы из спальни твоей мамы сбежали. А то там ходит кто-то под окнами, нас бы точно услышали. — Кто ходит? — Томми повернулся к Адаму. — Где? — Там женщина какая-то ходила, под окном, когда мы вылезали. Высокая и прозрачная какая-то. Шмыгнула мимо и пропала. Я в доме не встречал такой прежде. — Ты видел ее? — Томми в волнении схватил руку Адама. — Сам видел? — Ты что так разволновался, милый? — Адам по-прежнему не был уверен, видел он эту прозрачную фигуру, или ему просто померещилось. — Нам это чем-то грозит разве? Рэтлифф покусал нижнюю губу. — Ты только не думай, что я сумасшедший, или что я верю во всякие нянюшкины сказки, что рассказывают непослушным детям перед сном, — Томми погладил руку Адама. — Но считается, что этот призрак, а это призрак, смейся, сколько захочешь, считается, что он предвещает какую-то беду или несчастье в Семи Ветрах.