Последняя битва

      Дни шли за днями, и Дэмьену казалось, что этот неприятный инцидент вот-вот забудется, оттесненный более свежими впечатлениями.       Но он не уходил. Не давал покоя, чесался внутри, словно соринка в глазу.       К предчувствиям Дэмьен относился серьезно — интуиция не раз спасала ему жизнь — так что затребовал подробнейшие досье на режиссера постановки, всех артистов, даже на давно умерших композиторов, сложивших эти странные хоралы. Заодно и на «Восточно-Православную церковь Великобритании» в целом. Но ничего подозрительного не обнаружил. После второй волны гонений в России и полной исламизации Балкан восточная ветвь христианства, когда-то многочисленная, захирела и теперь тихо умирала: по всему миру православных насчитывалось не больше ста тысяч человек. В Лондоне они даже потеряли свой старинный собор — не справились с платежами за освещение и ремонт огромного здания, и теперь снимали для богослужений пустующий склад на окраине, на берегу Рейвенсборна. Тихие законопослушные люди, политикой не интересуются, амбиций не демонстрируют. Ни разу не вставали на пути у «Торн Корпорейшн» или ее эмиссаров. То ли не подозревают о существовании Антихриста, то ли стараются не попадаться ему на глаза.       Ну и молодцы. Католикам бы взять с них пример!       Беспокоиться было не о чем: все шло по плану. Ураганы, эпидемии, кровопролитные войны сотрясали мир — и в каждой зоне бедствия людям приходили на выручку улыбчивые и энергичные спасители из «Торн Корпорейшн». В прошлом году «один из самых популярных политиков мира», теперь Дэмьен однозначно повысился до «самого популярного». Опросы показывали, что, если он объявит себя мировым лидером не через два года, как планировал, а уже сейчас — восемьдесят семь процентов населения Земли примут эту весть с облегчением…       Только Назаретянин так и не появлялся.       И мучила тревога, которую не получалось списать на обычный «предпасхальный синдром», каждый год в эти весенние дни досаждающий многим верным слугам Отца. По ночам давили тяжелые сны, которых Дэмьен наутро не мог вспомнить. А днем не оставляло ощущение, что он что-то упускает. Что-то совсем рядом. Огромное и необратимое, оно нависает над плечом, дышит в спину, грозит опрокинуть во прах все его труды и свершения — а он никак не может разглядеть и обезвредить эту неведомую угрозу.

***

      Эта тревога вырвалась наружу на весеннем балу в ночь Страстной Пятницы.       Над промытой дождями Англией занимался вялый, бескровный рассвет. Подходила к концу праздничная оргия в загородном особняке леди Уэнтворт, где собрался весь лондонский Легион.       В день казни Врага и всю следующую ночь, по традиции, сатанисты безудержно ликовали. Давно уже отслужили черную мессу и причастились кровью младенца: как и в прошлые годы, на алтарь попал мальчонка из трущобного мигрантского квартала, пропажу которого едва ли заметили даже отец и мать. Всю ночь гости леди Уэнтворт, взбудораженные «химией», истощали силы в оргии — все со всеми, без различия пола, возраста, родства или социальных перегородок. В царстве Сатаны нет ни раба, ни свободного, ни мужчины, ни женщины, ни англичанина, ни пакистанца, даже между наслаждением и болью нет особой разницы: там царит свобода безликих, неутомимых, одержимых похотью тел.       Но наконец ночь отступила; неестественное возбуждение сменилось пресыщением и скукой, а скука в такие минуты опасна. Люди начали всматриваться друг другу в лица; кто-то уже склонялся случайному любовнику на грудь, кто-то тихонько спрашивал его имя. Пора было расходиться. Устало поднимаясь с испятнанных мягких ковров, слизывая с пальцев чужую кровь и телесные соки, слуги Антихриста ждали от своего Царя благословения, чтобы вернуться к обыденной жизни.       Но не дождались.       — Хотел бы я знать, что вы празднуете, дети мои? — с обманчивой мягкостью начал Дэмьен, поднявшись на возвышение рядом с алтарем. Говорил негромко, но голос его звучно разносился по огромному залу. — По какому случаю это бурное веселье?       На миг наступила недоуменная тишина; затем кто-то из дальнего угла вполголоса ответил:       — Смерть…       — Победа! Смерть Врага! Назаретянин мертв! — подхватил многоголосый хор.       — Победа… — тяжело бросил Дэмьен, словно это слово горчило у него на языке. — А что вы скажете завтра? Не пройдет и суток — и вы, как звери, забьетесь в свои норы, будете выть и царапать себе лица, оплакивая наше поражение! Или забыли, что это была всего лишь уловка Врага? В эти ночные часы, когда мы готовились заточить казненного Назаретянина в Преисподней — Он сошел в Ад во всей силе своей и разрушил царство моего Отца! Даже теперь, две тысячи лет спустя, мы не вполне оправились от этого удара! Этому вы радуетесь?       В глубоком изумленном молчании верующие слушали своего повелителя. Никогда еще они не видели его таким.       — Но… это же… традиция… — пробормотал кто-то у стены.       — Не для того я пришел в мир, чтобы следовать вашим традициям! — отрезал Дэмьен. — И Враг наш придет не за этим! Он идет низвести огонь на землю — готовы ли вы встретить этот огонь? Близится последняя битва: хоть кто-нибудь из вас знает, откуда Враг нанесет удар? Уже три месяца вы ищете Его — и что же?       Нагие люди жались друг к другу и смущенно опускали глаза.       — Во что еще бить вас, народ жестоковыйный? — гневно продолжал Дэмьен. Громовой голос его эхом отдался от стен; по залу пронесся сквозняк, и замигали светильники на стенах.       — К чему мне ваши алтари? — С этими словами Дэмьен оттолкнул черный, в бурых пятнах, жертвенник; тот с грохотом упал на бок, со звоном разлетелись по полу золотые чаши и ритуальные ножи. — Кто требует от вас кровавых жертв, и всесожжений, и праздничных собраний? Праздники ваши мне ненавистны, дары ваши — мерзость для меня! Мне нужны дела!..*       Дэмьен умолк, тяжело дыша, обводя взглядом перепуганную толпу. Давно он не испытывал такой ярости! В груди пылал огонь, перед глазами плыли красные пятна. Еще секунда — и он прикажет всем этим людям прекратить дышать, или сделает еще что-нибудь лишнее.       — Найдите мне Назаретянина, — коротко проговорил он.       Повернулся и пошел прочь, не преподав пастве обычного знака благословения.       Уже у дверей его догнала хозяйка дома. Торопливо запахивая пеньюар на дряблом теле, она бормотала:       — Повелитель, но как же… что вы… что мы, недостойные, можем сделать? Ведь даже вы не знаете, что замышляет Враг и где его искать!       Дэмьен обернулся, и леди Уэнтворт пошатнулась под его тяжелым, как камень, взглядом.       — Верно, — ответил он после секундной паузы. — Я тоже не знаю.